Читать книгу Последний ребенок - Джон Харт - Страница 12

Глава 7

Оглавление

Солнце уже село, а Ливай все ждал у поломанного тела. Донимали мухи, и палец болел так сильно, что он уже начал подумывать, а не устроил ли Господь ему испытание. В церкви говорили, что такое бывает, но Ливай ничего особенного собой не представлял. На жизнь он зарабатывал тем, что подметал полы. Мир сбивал его с толку и смущал, но голос Бога пребывал с ним семь дней. Голос приходил как шепот и нес покой и умиротворение, когда мир как будто темнел и наклонялся влево. Когда, после недели шепота, голос вдруг умолкал, в голове оставалась дыра, и вот теперь Ливай мог только гадать, почему Господь умолк.

Беглый преступник, он сидел на земле в десяти футах от мертвеца. В бегах Ливай был седьмые сутки.

«Я создал мир за семь дней».

Голос ворвался в Ливая стремительным потоком, но звучал иначе, чем прежде. Он пришел и ушел, и мысль осталась незавершенной. Ливай задержал дыхание и повернул голову, но голос не возвратился. Ливай знал, что не блещет умом – так ему сказала жена, – но и дураком он не был. Преступник и мертвые тела вместе выглядят не очень хорошо. Дорога проходила у него над головой, и Ливай решил, что Господу придется подождать.

Хотя бы в этот раз.

Опустившись на колени перед мертвецом, беглый заключенный проверил его карманы и, обнаружив бумажник, забрал деньги, потому что был голоден. Потом, попросив у Бога прощения, бросил кошелек на землю, повернул тело на спину и сложил руки на груди. Обмакнув палец в липкой крови, изобразил крест на бледном, гладком лбу и закрыл остававшиеся открытыми глаза. После чего помолился Господу о душе умершего.

Прими ее.

Позаботься о ней.

Уже поднявшись, Ливай заметил что-то белое.

То был клочок ткани, зажатый между пальцами мертвеца. Ливай потянул, и тряпица легко выскользнула. Светлая, с неровными краями, она могла быть оторванным или отрезанным кусочком рубашки. В детский палец длиной, грязная и линялая, с пришитой именной биркой. Читать Ливай не мог, и буквы ничего для него не значили, но сама ткань была нужного размера. Он обвязал ею окровавленный палец, затянул потуже, держа один конец зубами, и завязал узел.

Под сенью ивы Ливай поднял обмотанную пластиком ношу и положил на плечо. Для кого-то другого вещь была бы слишком тяжела, и мысль о ней угнетала бы, но в случае с Ливаем дело обстояло иначе. Он не только обладал силой, но и видел цель, и когда пластик зашуршал возле уха, Ливай услышал голос Бога. Он сказал, что Ливай поступил хорошо и что ему нужно продолжать путь.

Через пятьдесят минут после того, как Ливай ушел, на место прибыла полиция.

* * *

Машина детектива Ханта въехала на мост и остановилась. Здесь не было жилых домов, не было фонарей. Небо уже почернело, и только на западе вдоль горизонта протянулась багровая линия. Грозовые тучи теснились все ниже, и молния дважды расколола сухое небо, прежде чем издалека прикатили раскаты грома.

Вслед за машиной Ханта вытянулись с включенными мигалками полицейские машины. Поворотные фары осветили мост. Хант повернулся к Джонни, сидевшему с матерью на заднем сиденье. Лица их оставались в тени, и в бьющем сзади свете детектив видел только прядки волос.

– Вы в порядке? – Ему никто не ответил, а мать лишь крепче прижала к себе сына. – Это место, Джонни?

Мальчик сглотнул.

– Вон там. – Он протянул руку. – С той стороны моста. Прямо вниз.

– Повтори еще раз, что именно он сказал. Слово в слово.

– «Я нашел ее». – Голос Джонни звучал будто из могилы. – «Ту девочку, которую похитили».

– Больше ничего?

– Потом он сказал мне бежать. Говорил что-то про парня в машине.

Хант кивнул. Они прошлись по всему эпизоду раз шесть или семь.

– Ничего такого, что указывало бы на то, что он говорит именно о твоей сестре? Ни имени, ни описания, ничего подобного?

– Он говорил об Алиссе.

– Джонни…

– Да!

Джонни упрямо кивнул, и Ханту захотелось положить руку ему на плечо, сказать, что все будет в порядке, но место, где они находились, не годилось для починки всего сломанного, как бы сильно ему этого ни хотелось.

Детектив посмотрел на Кэтрин Мерримон, маленькую и словно застывшую на месте. К ней ему тоже хотелось бы прикоснуться, но тут чувства были сложнее. Красивая, нежная, надломленная, она считалась пострадавшей, и здесь все определялось правилами. Так что отвлекаться Хант себе не позволил, и голос его, когда он заговорил, прозвучал твердо.

– Шансы невелики. Тебе нужно быть готовым к этому. Прошел уже год. Весьма вероятно, что он имел в виду Тиффани Шор.

Джонни покачал головой, но ничего не сказал.

– Я знаю Тиффани, – словно ребенок, пробормотала его мать.

Никто не стал напоминать ей, что она уже говорила это. Джонни моргнул – пропавшая девочка стояла перед ним как живая. Маленькая, со светлыми волосами, зелеными глазами, шрамом на левой руке и глупой шуткой, которую рассказывала всем пожелавшим слушать. Что-то насчет трех обезьян, слона и пробки. Хорошая девочка. Всегда была такой.

– Тот человек на мосту, – начал Хант. – Помнишь что-нибудь еще? Ты мог бы его опознать?

– Я и не видел его толком. Что-то двигалось, вот и всё. Лица не видел.

– Машина?

– Нет. Я же говорил.

Хант выглянул в окно. Полицейские уже выходили из машин, и их тени четко выделялись на бетонной стене моста.

– Оставайтесь здесь, – сказал он. – Не выходите из машины.

Детектив вышел, захлопнул дверцу и огляделся. В тяжелом, сыром воздухе стоял запах реки. Из-под моста поднималась тьма, и Хант взглянул на север, словно хотел увидеть вдалеке каменные леса и, у подножия холмов, растянувшееся на двадцать миль и питающее реку болото.

Холодная капля упала на щеку, и детектив кивнул ближайшему копу:

– Посвети в ту сторону. Туда.

Он подошел к контрфорсу в тот самый момент, когда копье света ударило в ночь и упало на лежащее на берегу тело.

Неподалеку, футах в пяти от него, валялся велосипед Джонни Мерримона.

Господи.

Мальчишка прав.

Вокруг Ханта все пришло в движение. С ним прибыли четверо полицейских в форме и группа экспертов-криминалистов для осмотра места преступления. Несколько капель простучали по ветровому стеклу, а две или три попали ему на макушку. Дождь приближался.

– Накройте тело. Быстрее. Растяните брезент как можно шире. Накройте перила. – Детектив думал о соскобах краски и поблескивавших на дорожном покрытии осколках стекла. – Где-то там должен быть мотоцикл. Найдите его. И пусть сюда доставят палатку. – Бухнул гром. Хант посмотрел на небо. – Сейчас польет.

* * *

Джонни почувствовал, что мать начала дрожать. Руки… потом плечи…

– Мам?

Она, словно не слыша, только еще сильнее сжала ремешок. В задней части салона было темно, и ей пришлось подтянуть сумочку, чтобы заглянуть в нее в свете бьющих сзади фар. Подглядывая одним глазом, Джонни увидел, как мать роется в содержимом, достает пластиковый пузырек, вытряхивает на ладонь таблетку, бросает в рот и, закинув голову, глотает всухую, не запивая. Сумочка упала в темноту, а голова – на подголовник.

– Никогда больше так не делай, – произнесла она бесстрастным голосом.

– Ты про школу? – спросил Джонни.

– Нет.

Пауза. В груди у него похолодело.

– Никогда больше не подавай мне надежду. – Она повернулась и посмотрела на него. – Никогда больше не поступай со мной так.

* * *

Палатку успели поставить до того, как небеса разразились ливнем. Хлипкое сооружение тряслось и содрогалось. Хант опустился на корточки рядом с телом. Брезент хлопал так, что приходилось кричать. Два полицейских в форме держали лампы, эксперт-криминалист и два судмедэксперта склонились над трупом с другой стороны.

– Вода скоро просочится, – сказал за спиной детектива один из полицейских.

Хант согласно кивнул. Грозы в конце весны приходили и уходили быстро, но воды приносили много. Сейчас это было совсем ни к чему.

Он осмотрел испачканное кровью лицо, обломок кости в месте изгиба руки. На одежде мертвеца запеклась глубоко въевшаяся грязь; черная, с зеленоватым отливом глина въелась в подошвы и ткань обуви. Запах еще сохранился; пахло чем-то органическим, не связанным ни с рекой, ни с недавней смертью.

– Что узнали? – спросил Хант, обращаясь к медэксперту.

– В хорошей форме. Развитая мускулатура. Возраст… Я бы сказал, между тридцатью и сорока. Бумажник у вашего парня.

Хант посмотрел на детектива Кросса, уже положившего бумажник в прозрачный пластиковый пакет для вещественных улик. Кросс был крупный, солидный мужчина, лицо которого в ярком свете выглядело тяжелым и как будто стянутым швами. Ему исполнилось тридцать восемь, и последние десять лет он работал в полиции. В свое время Кросс заслужил репутацию сурового патрульного сержанта, проявившего смелость в опасных для жизни ситуациях. В детективный отдел его перевели менее шести месяцев назад.

Протягивая пакет, Кросс доложил:

– Водительские права на имя Дэвида Уилсона. Донор органов. Коррекционных линз не носит. Жил в дорогом районе, при себе имел библиотечную карточку и несколько чеков: из ресторанов Роли и Уилмингтона. Следов обручального кольца незаметно. Наличных нет. Есть две кредитные карты.

Хант посмотрел на бумажник.

– Вы его трогали?

– Да.

– Ведущий детектив по этому делу – я. Понятно, Кросс? – сдержанно спросил он, с явным усилием контролируя себя.

Кросс расправил плечи.

– Да, сэр.

– На месте преступления никогда ничего без разрешения не трогайте. Сделаете так еще раз – выгоню.

– Я просто хотел помочь.

– Выйдите из палатки. – Ханта уже трясло от злости. Если он потеряет еще одну девочку…

Кросс вышел, виновато наклонив голову. Хант перевел дух и снова обратился к телу. Рубашка – обычная футболка, серая и пахнущая потом, кровью и глиной; ремень – коричневый, ничем не примечательный, с латунной, сильно поцарапанной пряжкой. Штаны из прочного, хорошо поношенного хлопка. Один глаз приоткрыт и выглядит в ярком свете безжизненным и тусклым.

– Ну и духота ж в этой палатке…

Звали медэксперта Трентон Мур. Невысокий, неброского телосложения, с густыми волосами и пористой кожей, он слегка пришепетывал, и этот дефект проявлялся тем явственнее, чем громче он говорил.

– Думаю, он был скалолазом.

– Прощу прощения.

Доктор Мур кивнул подбородком.

– Посмотри на его руки.

Хант посмотрел – руки у Дэвида Уилсона были грубые, с царапинами, ссадинами и мозолями. Ногти коротко постриженные и ровные, но грязные. Такие руки вполне могли быть, например, у рабочего-строителя.

– А что в них такого?

Медэксперт выпрямил один палец.

– Видишь мозоль?

Мозоль, загрубевшее утолщение кожи, находилась на кончике пальца. Доктор Мур выпрямил остальные пальцы, и на каждом была такая же мозоль.

– У меня в колледже сосед по комнате был, скалолаз. Подтягивался на пальцах. Иногда просто висел на двери и разговаривал. Смотреть противно. Вот, потрогай.

Доктор Мур поднял мертвую руку, и Хант дотронулся до мозоли. Ощущение было такое, словно притрагиваешься к кожаному ботинку.

– Вот и у моего приятеля были такие же. И мускулатура соответствует. Чрезмерно развитые предплечья. Множественные шрамы. Конечно, это только предположения. Никаких официальных комментариев не будет до тех пор, пока я не заполучу его на стол.

Хант присмотрелся к положению рук, скрещенных на груди мертвеца. Ноги вытянуты, лежат ровно.

– Его кто-то передвинул.

– Возможно. Но до вскрытия – ничего определенного.

Хант наморщил лоб и кивком указал на тело.

– Ты же не думаешь, что он приземлился в таком положении?

Медэксперт ухмыльнулся и внезапно как будто сбросил десяток-другой лет.

– Шутка, детектив.

– Не надо так шутить. – Хант указал на сломанную руку, на вывернутую неестественно ногу. – По-твоему, сломалась, когда его машина ударила или когда он с моста свалился?

– А ты уверен, что его на мосту сбила машина?

– Мотоцикл определенно передвинули после удара. Кто-то его столкнул. При этом сверху упали несколько сломанных веток. Рано или поздно на него кто-то наткнулся бы. На мосту нашли чешуйки краски, по цвету совпадающие с краской на бензобаке. Подозреваю, что и химия покажет совпадение. К тому же мальчик. Он видел.

– Он здесь? – спросил доктор Мур.

Хант покачал головой.

– Отправили домой с сопровождающим. Его и мать. Им быть здесь необязательно.

– Сколько ему?

– Тринадцать.

– Надежный?

Хант задумался.

– Не знаю. Может быть. Мальчишка сообразительный. Немножко запутался, но сообразительный.

– Что со временем?

– По его словам, инцидент произошел часа два, может быть, два с половиной назад.

Медэксперт пожал плечами.

– Возможно. Синюшность еще не проявилась. – Он снова повернулся к мертвецу, склонился над его лицом и указал на кровавый крест на лбу. – Нечасто такое вижу.

– Что скажешь?

– Я занимаюсь телами, а не мотивами. На веках тоже кровь. Можно взять отпечатки.

– Думаешь?

– Есть предчувствие. Размер и форма подходящие. – Доктор Мур в последний раз пожал плечами. – Кто бы его ни убил, большим умом он не отличается.

* * *

Одежда и волосы промокли мгновенно, едва только Хант вышел из машины. Глядя на мост, детектив попытался представить, как все было: хруст металла, полет и падение тела, и впечатление, которое это произвело на мальчишку, выбранного судьбой в свидетели. Он наклонился за велосипедом, который отодвинули в сторону, когда ставили палатку, потянул и, приложив усилие, вырвал его из объятий глины. С рамы потекла бурая вода, и Хант отвел велосипед на сухое место под мостом. Там же прятались от дождя несколько полицейских. Кое-кто курил, и только один выглядел занятым. Кросс стоял в сторонке с фонариком в одной руке и картой Джека Мерримона в другой.

Все еще злясь за эпизод с бумажником, Хант направился к нему, но Кросс заговорил первым.

– Извините, – сказал он, похоже, с искренним раскаянием.

Хант вспомнил прошедший со дня похищения Алиссы год: кошмары, тщета, бесплодные усилия. Вымещать раздражение на подчиненном было бы несправедливо. У него это еще впереди, и черные ночи тоже.

Детектив принужденно улыбнулся. Да, это немного, зато все, что есть.

– Где вы это нашли? – Он указал на карту.

Опустив карту, Кросс ткнул фонариком вниз по течению.

– На велосипеде. Это ведь не улика?

Вообще-то карта тоже была уликой, но Хант приказал себе расслабиться.

– Она мне понадобится.

– Без проблем. – Хант повернулся, но Кросс окликнул его: – Детектив…

Он остановился и обернулся. В темноте Кросс выглядел внушительной громадиной с оливково-зеленой кожей и цепкими глазами.

– Послушайте. К делу это не относится, но вам, наверное, следует быть в курсе… Знаете моего сына?

– Джеральда? Бейсболиста? Да, знаю.

Уголки рта Кросса съехали вниз.

– Не Джеральда, нет. Другого. Джека. Младшего.

– Нет, Джека не знаю.

– Он был здесь сегодня с этим парнишкой, Мерримоном. Тоже прогулял школу. Но ушел задолго до того, как здесь все случилось. Мне позвонили из школы после переклички. Джека я нашел дома, он смотрел мультики.

Хант ненадолго задумался.

– Мне стоит с ним поговорить?

– Он ничего не знает, но если сочтете необходимым – пожалуйста.

– По-моему, это несущественно.

– Хорошо. Потому что он говорит, что ваш парень тоже был здесь.

Хант покачал головой.

– Не думаю.

– Примерно во время ланча. С парой друзей. – Лицо Кросса не выражало никаких эмоций. – Решил, что вам стоит знать.

– И Джек уверен…

– Мой сын ленив, но не глуп.

– О’кей, Кросс. – Хант снова повернулся, но подчиненный снова остановил его.

– А теперь о том, что важно. Парень, напавший на мальчишку Мерримона… ну черный, со шрамами на лице…

– А что такое?

– Думаете, он со всем, что здесь случилось, никак не связан? С жертвой?

– С убийством?

– Верно.

– Нет, – сказал Хант. – Не представляю, как он может быть связан. Когда это произошло, он был примерно в миле отсюда.

– Уверены?

– Вы о чем?

– Мы исходим из того, что у Джонни Мерримона было здесь три контакта. Мертвец, Уилсон. Тот, кто вел машину, сбившую Уилсона. И здоровенный черный парень со шрамами на лице. Так?

– Такова рабочая теория. Да.

– Но водителя машины Джонни Мерримон не видел, только тень. Опознать его он не может и не может даже сказать, черный он был или нет. – Кросс поднял карту. – Вот налоговая карта этой части города, и здесь все подробно показано. Улицы, кварталы. Здесь, справа, вверху. Вот река, а вот… – он указал пальцем, – место, где мы сейчас. Видите мост?

– Вижу.

– А теперь пройдите вдоль реки.

Хант увидел сразу. К югу от моста река выгибалась петлей, оборачиваясь вокруг выступа длиной около мили и шириной не более четверти мили. Злость – не на Кросса, а на себя – уколола огненной пикой.

– Тропа идет за рекой, – сказал он.

– Если мальчишка Мерримонов оставался на тропинке, ему пришлось пройти немалое расстояние, чтобы выйти на то место, где его схватили. Даже бегом это заняло бы минут десять-пятнадцать. – Кросс постучал пальцем по карте. – Если же сойти с тропы и срезать вот здесь, то успеть можно и минут за пять.

– Срезать через лес…

– Это близко.

Хант выглянул из палатки – дождь шел не переставая. Человека столкнули с дороги…

– Если Дэвида Уилсона убили из-за того, что он что-то услышал…

– Узнал что-то о пропавшей девочке… – Хант не договорил. – Тот, кто убил его, попытался бы убить и Джонни. И если он знал про поворот реки…

– То мог пересечь ее здесь и ждать мальчика. Джонни бежит минут двенадцать-пятнадцать. Убийце достаточно пяти, и когда парнишка выбегает из-за поворота, он уже на месте.

– Черт. – Хант выпрямился. – Нужно дать ориентировку. Разыскивается чернокожий мужчина, высокий, крупного телосложения, возраст – от сорока до шестидесяти, со шрамами на правой стороне лица. Автомобиль имеет заметные повреждения, вероятно, левого переднего крыла. Передать дежурному, что розыск объявлен в связи с убийством Дэвида Уилсона, но также по причине возможной связи с похищением Тиффани Шор. При задержании проявлять особую осторожность. Нам нужно допросить его. Передайте незамедлительно.

Кросс достал рацию и вызвал дежурного.

Хант ждал, переживая очередную волну злости. Прошлый год вымотал его – и вот как результат неряшливость… Он должен был сам посмотреть карту и обратить внимание на изгиб реки, а не выслушивать подсказки от новичка-детектива. Но дело сделано. Сейчас главное – девочка. С момента исчезновения Тиффани не прошло и дня; часов, может быть, восемь или девять. На этот раз он вернет ребенка домой. Хант сжал кулаки, мысленно повторяя слова клятвы. На этот раз будет по-другому.

Он посмотрел на велосипед и как будто услышал в голове голос мальчика.

«Обещаете?»

Детектив протянул руку к большому коричневому перу, висевшему под седлом велосипеда. Мокрое, грязное, шершавое на ощупь, оно и выглядело жалко. Хант потер его, разгладил.

«Обещаю».

За спиной у него Кросс опустил рацию.

– Готово.

Хант кивнул.

– Что это у вас там?

Он выпустил перо из пальцев, и оно повисло на шнурке. Качнулось и замерло, прилепившись к мокрой спице.

– Ничего. Перо.

Кросс шагнул к велосипеду, взялся за шнурок, подтянул.

– Перо орла.

– Откуда знаете?

Он смущенно пожал плечами.

– Я родился в горах. Моя бабушка наполовину чероки. Разбиралась во всех этих тотемных штучках.

– Тотемных штучках?

– Ну знаете, ритуалы, священные растения… – Он протянул руку в сторону реки. – Река – чистота. Змеи – мудрость. И все такое. Мне это казалось полной чепухой. – Пожал плечами.

– Тотемы? – повторил Хант.

– Да. – Кросс посмотрел на перо. – Это – хорошая магия.

– Что значит хорошая магия?

– Та, что дает силу. – Полыхнула молния, и детектив выпустил шнурок из пальцев. – Перья орла носят только вожди.

Последний ребенок

Подняться наверх