Читать книгу Совет Аррата. Элиас Аргентайл - Джон Персиваль - Страница 7

Если думать, что все в жизни не случайно, то тогда голова начинает болеть от всех хитросплетений, уготованных нам судьбой. Страшно, однако…

Джон Э.У. Персиваль

Путешествие – это неизведанное, не устающее удивлять нас торжество жизни. Куда бы мы ни поехали, какая цель ни стала бы причиной для этого – мир после кардинально меняется. Может, меняемся мы… Тут все относительно.

Но главное, что мне всегда хочется сделать: закрыть глаза, вытянуться, расправить руки и дышать, дышать, смеяться, еще дышать. Мурашки пробегают по телу, сердце начинает учащенно биться то ли от страха, то ли от волнения, то ли от чувства свободы. Путешествие возвращает нам тонус и желание жить.

«Дорогой дневник, – писал Элиас в поезде, – начался первый день моей новой жизни, где я уже буду совсем другим Элиасом Аргентайлом, где не будет меня прежнего, – парень посмотрел в окно, – я стану обновленным. Мой путь лежит по маршруту Даугавпилс (Латвия) – Вильнюс (Литва) – Варшава (Польша) – Штутгарт (Германия). 1414 км. И начнется новая глава в моей жизни».

Не успел Элиас поставить точку, как его потревожили.

– Не хочу отвлекать, – тихий робкий голос обратился к Элиасу, – вы не против, я присяду? – Аргентайл увидел мужчину, стоявшего около него и зачарованно смотревшего, как Элиас пишет.

– Нет, конечно, присаживайтесь, – Аргентайл не отказал, решив отдаться случайностям судьбы.

– О чем таком пишете удивительном, из-за чего впали в негу грез и блаженства? – возможно, такой вопрос бы смутил Элиаса, будь он от кого-то на улице. Но в поезде принципы меняются, и здесь спрашивать такое было в пределах обычного. Так думал парень и такой логики придерживался.

– Да так, ерунду. Делаю пометки… записываю мысли, чтоб немного разгрузиться…

– Куда направляетесь? – спросил незнакомец. Элиас немного замялся, тогда мужчина продолжил: – Если я вас смущаю, так и скажите!

– Нет, что вы, – теперь Элиас засмущался, – я вспоминал название города – Штутгарт. Именно туда и еду.

– Не близко, – задумчиво пробормотал незнакомец. – Где мои манеры?! – воскликнул тут же мужчина. – Я Руфало, Руфало Ридель.

– Элиас Аргентайл, – с улыбкой сказал парень, – а у вас странное имя.

– Оно смешное, так и говорите. Я уже привык. Мои родители считали это красивым – соединить два имени в одно. Руф – в честь древнеримского поэта, писателя и переводчика, а вторая часть – Алвар, что значит «армия эльфов», если память не подводит. Вот и вышло – Руфало.

– У вас веселые родители. Но зато Руфало – уникальное имя, этим надо гордиться! – воскликнул Элиас и засмеялся. На самом деле он не видел ничего смешного в имени Руфало, но раз все смеются, он посчитал должным тоже это сделать.

– Зачем вы так далеко едете?

– Буду банален – начать новую жизнь. Хочу стать самим собой, начать делать то, что никогда не делал.

– И впрямь банально, – заметил Руфало, – а я вот еду домой. Меня позвали работать журналистом в берлинской газете.

– Ого, поздравляю! Это довольно интересное занятие, особенно если вам дадут интересную колонку вести, – Элиас пожал Руфало руку. – Теперь могу хвастаться, что знаю одного из журналистов крупной газеты, – они оба засмеялись.

– А вы, Элиас, учитесь или уже закончили?

– Застали меня врасплох. Я два года изучал литературу в университете, пока не бросил ради новой жизни. Сейчас хочу посвятить себя написанию книги. У меня есть пара заметок и черновиков. Приступлю к работе, как приеду. Иначе я с ума сойду!

– Так мы с вами коллеги?! Журналист и писатель… это ведь почти близко…

– Если бы, – заулыбался Элиас. Он не имел в виду, что люди этих специальностей не могут считаться коллегами, он просто так смеялся над самим собой. Ему слабо верилось в успех своей задумки. – Вряд ли я смогу осуществить то, что задумал. Скорее, стану сотрудником офиса. Писать в стол, как многие до меня и после. Ничего не поделать, – вздохнул Аргентайл.

– Самокритично, – заметил Руфало, – но если гореть писательским ремеслом, то придет время и рукописи увидят свет. Кто знает… Поэтому не нужно так отчаиваться, все возможно! – Руфало похлопал Элиаса по плечу и добавил: – Возможно, потом не вы, а я буду хвастать тем, что знаю знаменитого писателя!

– Это не сильно ободряет, – обиженно промычал Элиас, явно не разделяя оптимизма Риделя, – но пишу я и так для себя. Никто еще не видел моих работ.

– Почему?

– Я стесняюсь… слишком личное… я не знаю почему… – он помотал головой и опустил глаза.

– Вы не похожи на стеснительного человека, вот прямо совсем не кажетесь таким. К тому же это нормально, испытывать неловкость и волнение, когда кто-то чужой читает ваши труды. Это как открыть душу всем людям на обозрение. Сложно!.. Тут я понимаю вас.

– Я стеснительный. Просто у меня хорошо выходит играть нужные мне социальные роли.

– Так вы еще и актер? – Ридель засмеялся, но Элиас не понял его юмора. Скупая улыбка появилась на его лице и тут же исчезла.

– Очень смешно, но… нет.

– Да ладно вам, я не умею шутить, простите. Ваше стеснение о многом говорит. Например, вы точно не гордец, а это уже хорошо и крайне важно в писательском ремесле.

– Спасибо хоть на этом, – впервые за всю беседу взгляды Элиаса и Руфало пересеклись, и на какое-то мгновение попутчики остановили их друг на друге.

Между двумя пассажирами вагона возникла тишина. Руфало ощутил холод, исходивший от Элиаса, он почувствовал себя уставшим и сонным, будто бы лишенным воли.

– Я лучше пойду… устал… надо выспаться… – с трудом связывая слова, пробормотал Ридель.

– Все в порядке? – испугался Элиас и подхватил Руфало, когда тот начал вставать, чтобы пойти на свое место. Журналист не смотрел на парня, а старался как можно быстрее уйти. – Доброй ночи.

– Доброй ночи, Элиас, – Ридель сбежал. Тогда он не понимал, что происходит, и смог во всем разобраться лишь через много-много лет, но об этом мы поговорим немного позднее.

Оказавшись в своем купе, Ридель не лег спать, силы вернулись, он снова ощутил бодрость и подъем духа. Достав из сумки рабочую тетрадь с ручкой, он сел записывать историю, приключившуюся с ним несколькими минутами ранее. Журналист в мельчайших подробностях описывал встречу с Аргентайлом.

«Сегодня ночью мне довелось познакомиться с удивительным молодым человеком. Возможно, он будущий писатель. Не знаю, зачем я это пишу. Просто… кажется это важным. Имя его – Элиас».

Элиас Аргентайл – молодой человек среднего роста (от 178 до 182 см) с синими, как вода в океане, глазами и черными, как уголь, бровями. Светлые, золотисто-пшеничного цвета волосы хаотично уложены на голове. Когда Элиас улыбался, становились заметней ярко выраженные скулы, делающие его по-особенному красивым и обаятельным парнем. Этакий ангел. Многие девушки, да и парни, когда он еще учился в школе, сходили по его улыбке с ума, но никому не достался этот лакомый кусочек. В свои двадцать лет Элиас был весьма красив, хотя для этого он ничего не делал. Одевался в самых обычных магазинах, ходил в мятых рубашках и потертых джинсах. Свои волосы он никогда не укладывал – расчесывал и то редко.

Но помимо природной обаятельности и привлекательности, природа дала Элиасу голос. У него был низковатый бархатный тембр, который хотелось слушать не останавливаясь. Это делало парня незабываемым для всех, кому посчастливилось его слышать. Люди влюблялись в него. Голос Аргентайла – нега для ушей.

Но при всем шарме, Элиас не подозревал и о половине того, о чем судачили окружающие при встрече с ним. Он никогда не слушал толпу, а потому не знал, что о нем думают люди на самом деле. В школе буквально каждая девушка мечтала пойти с ним на свидание. Но это еще ничего. Некоторые парни открывали на него охоту – от школьных зубрил до капитанов спортивных команд. Но …Элиас оставался один, закрыв дверь для всех желающих.

Из друзей у него была лишь Энни. Она оставалась с ним до последнего, и то лишь потому, что Элиас сам это ей позволял. Аргентайл был тихоней, скрытным и мнительным, не подпускал людей, да и вообще думал вовсе не о типичных школьных проблемах учащихся. Мысли о вечном вырывали Элиаса из привычного для нас социума.

Как правило, если верить статистике, то именно такие, как Элиас, становятся причиной чего-то невероятного и взрывного, неоднозначного и опасного, дикого и сумасшедшего. Тихони – бомбы социального общества!..