Читать книгу Дикий барин (сборник) - Джон Шемякин - Страница 4

… и другие звери
Глафира

Оглавление

Принесенная в кульке Глафира первым делом порысачила ловить моего стодвадцатитрехлетнего попугая-бухаринца.

Попугай переживает сейчас очень сложные времена. Я остроумно называю его маразматические выходки кризисом среднего возраста.

Раньше попугай символизировал мой главный тезис о том, что для настоящего мужчины разум, чувства и нормы общежития – это досадные наросты на репродуктивной системе. Пятнадцать лет назад мой пернатый аристократ открыл для себя целебные поддерживающие силы алкоголя. Роман попугая и синьки вспыхнул так жарко, что я даже интересовался у Федюнина адресом клиники для пожилых алкоголиков с манией преследования.

Федюнин, кстати, первый наливший попугаю водки в ананасовый сок, наш коренастый совратитель, сдержанно ответил, что надо уважать слабости других и не выпячивать недостатки окружающих.

Пробухать мою хату мы попугаю не дали, попугай взял себя в лапы, увидев мою назидательную пантомиму о своей возможной будущности. Случайно эту пантомиму увидел тогда еще моложавый кот Фунт и уверовал.

Завязавший попугай – это натура, слепленная из нервов, боли и подозрений. Поэтому времена у него последние тринадцать лет не очень простые. Мы, окружающие, его не радуем, не радует вид за окном, а то, что радует, – оно заперто.

Зато выщипанные по запойному ужасу перья не летают по помещениям. А то было дело: общипал себя до лысин, колдырь. Страшно было смотреть, а он еще в идиотическом трансе выбегал к гостям…

И вот теперь к псадеду Савелию, аксакалу кошачьей национальности Фунту, попугаю и, видимо, собакомыши Мыши взошла британка Глафира.

Которая официально вообще-то Персефона, но это я счел чрезмерным.

Дикий барин (сборник)

Подняться наверх