Читать книгу Кости - Джонатан Келлерман - Страница 6

Стив Брендт проводил нас в выложенный фальшивой брусчаткой парковочный дворик и с помощью пульта дистанционного управления открыл ворота.

– Итак, он не виноват?

– Пока что мы видим это так, сэр.

– Поверьте мне, офицер, он слишком глуп, чтобы кого-нибудь убить.

И с улыбкой горького удовлетворения Брендт-старший направился обратно в ярко освещенный дом.

* * *

Мо Рид позвонил Тому Л. Рамли, директору Виндуордской академии, и добился обещания «собрать все релевантные сведения» относительно звонка Ченсу Брендту «по стандартному тарифу». В обмен на это директор затребовал отсутствие визитов полиции в школу в ближайшее время, потому что «сейчас каникулы, и мы принимаем гостей из Дубая».

Рид перевел связь с Рамли в режим ожидания.

– Лейтенант?

– Скорее всего, все сведется к выяснению цепочки, по которой дошел слух, так что дайте ему шанс выглядеть благопристойно. Кто-нибудь голоден?

Мы вернулись к болоту, я и Майло пересели в мою «Севилью». Рид поехал следом за нами. По дороге до Лос-Анджелеса Майло спросил:

– Какие будут мысли?

– О деле или о Риде?

– О том и о другом.

– Похоже, он вдумчив и готов учиться. Об этом деле еще многое нужно разузнать.

– Четыре трупа…

– Подобный аппетит вряд ли уймется на четырех, – заметил я.

– Я всегда знал, что от тебя можно дождаться слов ободрения.

* * *

Кафе «Могул» на бульваре Санта-Моника, в нескольких кварталах от полицейского участка, служило Майло вторым офисом.

Владелица кафе, в сари и очках, широко заулыбалась, когда Майло вошел в двери, – как всегда, впрочем. Помимо огромных чаевых, она восхищалась им за его службу в полиции – считала кем-то вроде охранного ротвейлера в человеческом образе. Когда следом за ним появился Рид, в котором нельзя было не узнать копа, хозяйка кафе едва не пришла в экстаз.

– Омары, – объявила она, усаживая нас за постоянный столик Майло у стены, продолжая улыбаться и одновременно наполняя наши стаканы травяным чаем со льдом. – Я принесу чистые тарелки и вообще всё.

– Вообще всё – хорошая идея, – произнес Майло, скидывая свой китель и швыряя его на ближайший стул. Рид аккуратно снял блейзер и повесил на спинку другого стула. Рукава его белой рубашки были короткими и туго облегали его бицепсы.

Начался парад блюд.

– Должно быть, вы оставляете крутые чаевые, – заметил Рид.

– Боже, – вздохнул Майло, – и почему всё в этом мире вертится вокруг денег?

* * *

Иногда Майло любил поболтать за едой. Но бывало и так, что он рассматривал процесс поглощения пищи как священный ритуал, который не следует нарушать разговорами.

Сегодня у него явно был день Священной Трапезы. Мо Рид посмотрел, как Майло откусывает, жует, проглатывает и вытирает лицо, затем быстро подстроился к его темпу и стал опустошать свою тарелку, словно приговоренный к смерти за своим последним ужином.

Груды омаров, риса, салата-латука, баклажанов с пряностями и шпината в сырной панировке исчезали с невероятной скоростью – молодой детектив обогнал даже Майло. Сложение у него было плотное, но вряд ли на нем был хоть грамм жира – он был мощным, словно дуб.

Как раз в тот момент, когда женщина в очках принесла рисовый пудинг, его сотовый телефон запищал.

– Рид слушает… – Брови его, настолько светлые, что их нелегко было рассмотреть, круто изогнулись. – Да, сэр… подождите, пока я найду, на чем записать. – Потянувшись назад, он достал свой планшет и сделал запись. – Спасибо, сэр. Нет, не в этот раз, сэр.

И нажал кнопку отбоя.

– Директор Рамли говорит, что проследил путь распространения слуха от начала до конца. Юный Брендт рассказал все Сарабет Остер, которая тоже сочла этот звонок забавным. Она поведала о нем девушке по имени Эли Лайт, а Эли рассказала своему парню, Джастину Куперсмиту. Тот решил, что это чертовски смешно, и передал слух своему старшему брату, второкурснику университета Дьюка по имени Лэнс – тот вернулся домой на летние каникулы. Лэнс Куперсмит, похоже, оказался более серьезным, чем все остальные, – именно он позвонил нам. Сказал, что счел это своим долгом.

– Его звонок достаточно просто подтвердить.

Рид кивнул.

– Сегодня утром я запросил отчет о звонке. Он поступил на обычную линию; там разбираются дольше, чем на «девять-один-один», и не делают аудиозапись. Хотите, я сейчас проверю?

– Давайте.

Пару минут спустя Рид сообщил:

– Сотовый номер оператора «Веризон», зарегистрирован на имя Лэнса Аллана Куперсмита, проживающего в Пасифик-Палисейдс. Есть ли смысл ехать туда?

– На данный момент – нет, – ответил Майло. – У нас впереди еще долгий день, надо доесть омаров.

Достав свой собственный телефон, он запросил ордер на доступ в жилье Селены Басс.

* * *

Я оставил «Севилью» на вестсайдской парковке и снова сел на заднее сиденье машины Рида. До Индиана-авеню было двадцать минут езды, и Майло воспользовался этим временем, чтобы получить ордер.

По телефону ему дали разрешение и сообщили, что бумаги привезут следом.

– Вы проследили ее по Интернету? – спросил он Рида.

– Да. Ни на какие сайты, где тусуются плохие парни, она не заходила. Я сегодня планировал провести расширенный поиск в «Гугле» по ее имени.

Майло залогинился через мобильный терминал в машине Рида и вышел в Интернет.

– Хорошо беседовать с Господом напрямую… начинаем… два совпадения, один – точная копия второго… похоже, она учительница игры на фортепиано, представляла на концерте ученика… по имени… Келвин Вандер.

Поиск по картинке не дал ничего.

– Учителя фортепиано не входят в категорию высокого риска, – заметил Рид.

– Ничто так не портит неделю, как грустная песня, – хмыкнул Майло.

– А что насчет трех других трупов, лейтенант?

– Посмотрим, что обнаружат наши копальщики. А тем временем надо понять, что у нас уже есть.

Я высказал свои мысли о человеке, зацикленном на болоте.

– Может быть, – обронил Майло. Рид не сказал ничего.

* * *

Дом Селены Басс, переделанный из гаража, был двухэтажным и располагался за одноэтажным двухквартирным зданием, отделанным белой штукатуркой.

В самой большой квартире в этом здании, окруженном декоративными апельсиновыми и банановыми деревьями, проживала хозяйка «поместья», древняя дама по имени Анюта Розенфильд, величественно восседавшая в кресле на колесиках. Веселая горничная-филиппинка провела нас в тесную гостиную, где было не продохнуть от розовых бархатных драпировок, растений в горшках и фарфоровых фигурок на вычурных подставках.

– В январе ей исполнится сто лет!

Старуха не пошевельнулась. Глаза ее были открыты, но взгляд их казался бессмысленным, а колени ее, похоже, были настолько хрупкими, что не выдержали бы даже веса одной из ее драгоценных фарфоровых куколок.

– Это поразительно, – отозвался Майло, останавливаясь поблизости кресла на колесиках. – Мэм, можем мы получить ключи от жилища мисс Басс?

– Она ничего не слышит и не видит, – сообщила горничная. – Задавайте все вопросы мне. – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Луз.

– Луз, можем мы…

– Конечно, офицеры! – Она извлекла ключ из кармана своей формы.

– Спасибо большое.

– С ней все хорошо – с Селеной?

– Вы ее знаете?

– На самом деле, я ее не знаю, но иногда вижу ее. В основном тогда, когда ухожу. Иногда она тоже уходит.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Хм-м… вот сейчас, когда вы это сказали, я припоминаю, что не видела ее уже довольно давно. И знаете, я не видела свет в ее доме… уже несколько дней, по меньшей мере. – Она судорожно вздохнула. – А теперь приехали вы… о, Боже!

– Несколько дней? – переспросил Рид.

– Примерно четыре, – уточнила Луз. – Может быть, пять, я не считала.

– Какой она была?

– Я никогда с ней не разговаривала, мы просто улыбались и говорили «привет». Она казалась очень милой. Красивая девушка, худая, совершенно никаких бедер, сейчас все такие.

– В какое время вы обычно уходите с работы? – спросил Майло.

– В семь часов вечера.

– Кто-нибудь работает здесь в ночную смену?

– В семь часов домой приходит дочь миссис Розенфильд, Элизабет. Она работает сиделкой в больнице Сент-Джон. – Луз заговорщицким шепотом продолжила: – Ей семьдесят один год, но ей все еще нравится работать в неонатальном отделении интенсивной терапии, с младенцами. Так я с ней и познакомилась. Я – аттестованная сиделка и тоже работала в интенсивной терапии. Я люблю младенцев, но здесь мне нравится больше. – Она погладила свою подопечную по плечу. – Миссис Эр – очень славная женщина.

На губах старухи появилась добродушная улыбка. Кто-то напудрил ей лицо, накрасил веки синими тенями, наманикюрил ногти. Воздух в комнате был спертым и густым. Розы и гаультерия.

– Что еще вы можете рассказать нам о Селене Басс? – напомнил Майло.

– Хм-м, – протянула Луз. – Я уже говорила, она милая… пожалуй, чуть застенчивая. Похоже, она не любила долгие разговоры. Я никогда не слышала, чтобы Элизабет жаловалась на нее, а Элизабет любит пожаловаться.

– Полное имя Элизабет?

– Элизабет Майер. Она вдова, как и ее матушка. – Горничная опустила глаза. – У нас троих это общее.

– А, – произнес Майло. – Сочувствую вашей потере.

– Это было давно.

Миссис Розенфильд снова улыбнулась. Трудно было понять, чем была вызвана эта улыбка.

– Кто живет во второй квартире? – спросил Майло.

– Мужчина, француз, его почти никогда не бывает дома. Он профессор; думаю, преподает французский язык. Чаще всего он во Франции. Вот как сейчас.

– Как его имя?

Луз покачала головой.

– Извините, вам нужно спросить у Элизабет. За два года я видела его всего пару раз. Симпатичный мужчина, с длинными волосами – как у того актера, такого тощего… Джонни Деппа.

– Похоже, у вас тут довольно тихое местечко, – заметил Майло.

– Очень тихое.

– К Селене когда-нибудь приходили друзья?

– Друзья – нет. Один раз я видела ее с парнем, – сказала Луз. – Он ждал Селену на тротуаре, и она села в его машину.

– Что это была за машина?

– Извините, я не видела.

– Вы можете описать его?

– Он стоял ко мне спиной, и было темно.

– Высокий, низкий? – спросил Рид.

– Среднего роста… ах да, точно одно – у него не было волос, бритая голова, как у какого-нибудь баскетболиста. От его головы отражался свет.

– Этот мужчина был белым? – уточнил Рид.

– Ну… – промолвила Луз, – не черным, точно. Хотя я полагаю, что он мог быть светлокожим черным. Извините, я видела его только со спины; полагаю, он мог быть кем угодно. Он что-то сделал с Селеной?

– Мэм, на данный момент у нас даже нет подозреваемого. Вот почему все, что вы видели, может оказаться важным.

– Подозреваемый?.. Так она…

– Боюсь, что да, – подтвердил Рид.

– О нет. – Глаза горничной увлажнились. – Это так грустно, такая молодая… о, Боже… Жаль, что мне больше нечего вам рассказать.

– Вы и так сказали многое, – заверил ее Майло. – Не сообщите ли ваше полное имя, для протокола? И контактный телефон.

– Луз Елена Рамос. Не опасно ли оставаться здесь?

– У нас нет причин так думать.

– Ох, – вздохнула Луз. – Мне немного боязно. Лучше поберечься.

– Я уверен, что с вами все будет в порядке, мисс Рамос, но осторожность никогда не повредит.

– Когда вы приехали, я догадалась, что что-то случилось. Проработав в больнице восемь лет, начинаешь понимать, как выглядят плохие новости.

* * *

Жилище Селены Басс, площадью в четыре сотни квадратных футов, несло следы своего гаражного прошлого.

Потрескавшийся бетонный пол был покрашен бронзовой краской и отлакирован, но сквозь лак проступали масляные пятна, в воздухе витал слабый запах смазки и бензина. Низкий потолок из побеленного гипсокартона делал комнату тесной. Стены были отделаны тем же материалом, небрежно прикрепленным к деревянной обрешетке. Были видны проклеенные скотчем швы; головки гвоздей торчали тут и там, словно юношеские угри.

– Высокотехнологичная конструкция, – заметил Майло.

– Возможно, уроки игры на фортепиано приносят не очень-то хороший доход, – кивнул Рид.

Мы надели перчатки и встали в дверном проеме, внимательно оглядывая помещение. Никаких видимых признаков насилия или беспорядка.

– Мы вызовем бригаду с техникой, – решил Майло, – однако не похоже, чтобы действие разворачивалось здесь.

Он вошел в дом, и мы – следом за ним.

Шкафы из черного оргалита отгораживали в углу крошечную кухоньку. Компактный холодильник, микроволновка, электрическая плита с двумя конфорками. В холодильнике: вода в бутылках, приправы, сгнивший нектарин, вялый сельдерей, картонная упаковка с китайской едой, взятой на вынос.

Мо Рид подтянул перчатки и заглянул в коробку. Курица в кисло-сладком соусе, окрасившемся в тускло-оранжевый цвет. Мо наклонил коробку.

– Все уже загустело. Этой курице как минимум неделя.

На полу лежал полутораспальный матрас, застеленный коричневым покрывалом с росписью батиком, поверх него валялась целая куча плотно набитых декоративных подушек. Майло откинул угол покрывала. Простыни лавандового цвета были чистыми и гладкими. Он принюхался и покачал головой.

– Что такое, сэр? – спросил Рид.

– Никакого запаха: ни стирального порошка, ни запаха тела, ни парфюмерии, ничего. Как будто их постелили – и ни разу на них не спали.

Он отошел к ночному столику, отделанному под полированную березу. На столике лежали низкокалорийные конфеты, ночная рубашка из белой фланели, дешевый электронный будильник и расческа.

Майло внимательно взглянул на расческу.

– Не вижу ни одного волоска, но, может быть, эксперты что-нибудь найдут. Кстати говоря, детектив Рид…

Тот позвонил криминалистам, а Майло продолжил обход комнаты. Он проверил высокое мусорное ведро из желтого пластика. Пусто. Тут и там были разбросаны подушки, на которых, видимо, предполагалось сидеть. Все они были пухлыми и твердыми, как будто ими ни разу не пользовались.

* * *

Вещи у Селены хранились в фанерном комоде с тремя ящиками и в шестифутовом стальном шкафу, окрашенном оливковой краской. Слева от шкафа находилась дверца в санузел, в котором едва мог поместиться человек. Нейлоновая шторка вместо двери, душ за загородкой из оргстекла, дешевый унитаз и раковина. На полу стоял шаткий медицинский шкафчик с ящиками.

Все безукоризненно чистое и сухое. В шкафчике пусто.

Исключением среди всей этой минималистической эстетики была стена, возле которой стояли два электронных синтезатора, усилитель, микшерная консоль, двадцатидюймовый плоский монитор на черной подставке, два черных складных кресла и несколько метровой высоты стоек со сборниками нот.

Рид изучил ноты.

– Классика… еще классика… какой-то инди-рок… и снова классика…

– Ни стереопроигрывателя, ни CD-плеера, – отметил Майло.

– Вероятно, где-то тут есть «Айпод», – отозвался Рид.

– Тогда где компьютер, через который работали все остальные гаджеты?

Рид нахмурился.

– Кто-то здесь прибрался.

* * *

Они вдвоем обследовали комод и металлический гардероб. Джинсы, футболки, ветровки, нижнее белье маленьких размеров. Теннисные туфли, ботинки, черные босоножки на высоких каблуках, красные «лодочки», белые «лодочки». На перекладине с одной стороны гардероба висело с полдюжины платьев ярких цветов.

Никаких дисков, ноутбука, ничего, связанного с компьютерными делами.

Рид опустился на колени перед комодом и открыл нижний ящиков.

– Ого!

Внутри лежал кожаный корсет, две пары сетчатых чулок, черные трусики с оранжевой отделкой и отверстием в промежности – в количестве трех штук, три дешевых черных парика и три огромных фиолетовых фаллоимитатора.

Каждый из париков был длиной до плеч, с короткой челкой. В синей виниловой шкатулке для швейных принадлежностей лежали белая пудра, черная подводка для глаз и несколько тюбиков помады цвета старого синяка. Когда Рид достал ее, из ящика выкатился маленький черный кожаный хлыст.

– БДСМ-госпожа в свободное время? – предположил Майло. – Быть может, на самом деле она жила где-то еще, а здесь просто устраивала оргии?

Рид смотрел на все эти принадлежности, словно загипнотизированный.

– Возможно, она также давала здесь уроки музыки, лейтенант.

– Сомнительно: ни настоящего пианино, ни учебников. – Майло закрыл ящик и еще раз окинул взглядом комнату. – Если это было ее основное жилье, она вела весьма тоскливую жизнь, даже если учесть то, что здесь прибрались. Мы здесь всего пять минут – и я уже готов глотать антидепрессанты.

Он вернулся к металлическому гардеробу и провел рукой по верхней полке.

– Что ж, взгляните сюда.

Майло снял с полки картонную коробку, набитую бумагами.

Наверху лежали налоговые декларации Селены Басс за прошлый год. Поступление: сорок восемь тысяч за «музыкальные консультации на вольнонаемной основе», десять тысяч вычтено на «оборудование и материалы». Помимо этого, он нашел тринадцать ежемесячных чеков, аккуратно сложенных стопкой и подшитых вместе. На четыре тысячи долларов каждый, выписаны на семейный трастовый счет Саймона М. Вандера в инвестиционной компании «Глобал», указан адрес на Пятой улице в Сиэтле.

На каждом чеке была отпечатана одна и та же пометка: «Уроки для Келвина».

– Тот парень из интернета, – припомнил Рид.

– Почти пятьдесят штук в год за то, чтобы обучать юнца стучать по клавишам, – заметил Майло.

– Один ученик оплачивает все счета. Может быть, у него серьезный талант? Самородок какой-нибудь…

– Или считает себя таковым. Может, пойдем в машину и пробьем по сети имя Саймона Вандера? И паренька тоже.

– Ладно.

Майло вернулся к изучению бумаг в коробке. Выданные в Калифорнии водительские права, на которых была фотография тонколицей большеглазой девушки с остреньким выступающим подбородком и светло-русыми волосами. Короткая челка, как у тех париков. Легче маскироваться во время переодевания?

– Зачем ей это понадобилось, если у нее уже были права? – спросил я.

– Может быть, она приехала сюда без прав, и временно получила эти? – предположил Майло.

Под правами лежали чеки из магазина распродаж «Бетси Джонсон» в Кабазоне близ Палм-Спрингс, и шестимесячной давности кредитный счет на пятьсот долларов, недавно погашенный после полугодовой просрочки со всеми накопившимися ростовщическими процентами.

На самом дне лежала одна-единственная распечатка письма из электронной почты, полученного четыре месяца назад от пользователя «Хотмейла» engrbass345. Я прочитал письмо, глядя через плечо Майло.

Сел, я так рада, что ты наконец-то нашла работу, и, судя по всему, хорошую. Пусть у тебя все будет в порядке, милая. Не пропадай снова так надолго. Целую тебя. Мама.

– Время уведомления, – вздохнул Майло.

– Твоя любимая фишка, – отметил я.

– Да, как и утопленные щенки.

Рид ворвался обратно в квартиру, размахивая планшетом; глаза его сияли.

– Похоже, что Саймон Вандер – очень крупный денежный мешок. Может быть, его инвестиционный счет и хранится в Сиэтле, но живет он здесь, в Палисейдс. Он владел сетью супермаркетов в мексиканских пригородах и два с половиной года назад продал ее за сто одиннадцать миллионов. После этого пропал с радаров, не считая трех упоминаний о Келвине – все с его концертов. Мальчишке десять лет. Я нашел одну его фотку.

Он вывел на экран зернистый черно-белый снимок симпатичного юного азиата.

Майло показал ему электронное письмо от матери Селены Басс.

– Хотите связаться с ней в Сети? – спросил Рид.

– Если она местная, встретимся с ней лично.

– Engrbass, – произнес Рид. – Может быть, она инженер? Но, думаю, начнем пока с Вандеров и проверим, знают ли они что-нибудь о личной жизни Селены…

Он назвал убитую по имени. Именно так начинают устанавливаться связи.

– Как раз это я и собирался сделать, – ответил Майло.

– Похоже, я изобрел колесо, – хмуро обронил Рид.