Читать книгу Иоганн Кабал, некромант - Джонатан Л. Говард - Страница 2

Вальпургиева ночь. Ночь ведьм. Последняя ночь в апреле. Ночь, когда зло свободно разгуливает по земле.

Заброшенное, безлюдное место – здесь его никто не потревожит, здесь можно укрыться от любопытных взглядов. Воздух наполнял запах только что пролитой крови – рядом лежало обезглавленное тело козленка. В правой руке человек сжимал клинок с тонким лезвием из чистой стали – никаких других металлов с примесями при нем не было. Рукав рубашки на руке, что держала меч, он закатал до самого плеча, так что было видно бицепс. В кармане жилета, завернутая в бумагу, лежала монетка. В костре у его ног полыхали белые поленья.

Звали его Иоганн Кабал. И он призывал демона.

«…Оариос! Алмоазин! Ариос! Мемброт!» Произносимые им нараспев имена растворялись в необычайно тихой ночи. Лишь огонь потрескивал, составляя ему компанию. «Янна! Этитнамус! Зариатнатмикс… и далее, и далее». Иоганн втянул воздух и тяжело вздохнул: ритуал ему порядком наскучил. «А. Э. А. И. А. Т. М. О…»

В именах, которые он должен был назвать, имелся тайный смысл, как и в распеваемых им буквах. Правда, это вовсе не означало, что на Иоганна они производили впечатление или что он их одобрял. Пока он читал Великое заклинание, его не покидала мысль: от некоторых колдунов было бы куда больше пользы, составляй они кроссворды.

Пространство деформировалось, и вот уже Иоганн стоял не один.

Демон по имени Люцифуг Рофокаль был чуть выше Кабала при его росте в метр восемьдесят пять. Однако на голове демона громоздился нелепый шутовской колпак с тремя не то рогами, не то щупальцами, к которым крепились наконечники стрел. Рога (или же щупальца) беспрестанно колыхались, отчего Люцифуг становился то выше, то ниже. В одной руке у демона была сумка – там, пусть и чисто символически, лежали сокровища мира. В другой он держал золотой обруч. Кожаная юбка, состоящая из отдельных полос с нашитыми на них металлическими пластинами, наподобие птерюгесов, что носили спартанские воины, прикрывала мохнатые ноги, которые заканчивались копытами. Позади демона тянулся толстый хвост, как у муравьеда, а над верхней губой торчали дурацкие усики в стиле Эркюля Пуаро. Своей анатомией Люцифуг напоминал оживший рисунок из игры «Изысканный труп» (что вполне характерно для демона).

– Зри! Я есмь здесь! – воскликнул демон. – Зачем звал ты меня? Зачем покой мой потревожил? Не хлещи меня долее убийственным прутом! – Люцифуг посмотрел на Кабала. – А где твой убийственный прут?

– Дома оставил, – бросил Кабал. – Думал, не понадобится.

– Как же ты вызвал меня без убийственного прута? – в ужасе воскликнул Люцифуг.

– Ну ты же здесь, разве не так?

– Так, но ты заманил меня сюда обманным путем. У тебя нет ни шкуры козла, ни двух венков вербены, ни двух восковых свечей, изготовленных девственницами и благословленных должным образом. А камень под названием Эматилль?

– Понятия не имею, что за Эматилль.

Демон, который и сам не представлял, что это был за камень, сменил тему и продолжил перечислять:

– Четыре гвоздя из гроба умершего ребенка?

– Прекрати говорить глупости.

– Полбутылки бренди?

– Не пью бренди.

– Да не для тебя.

– Есть фляжка, – сказал Кабал и бросил ее Люцифугу. Демон поймал флягу и сделал глоток.

– Твое здоровье, – Люцифуг вернул флягу.

Какое-то время они разглядывали друг друга. Наконец демон заметил:

– Бедлам полнейший. Ты зачем вообще меня призвал?

Врата Ада являли собой впечатляющее зрелище. На пустынной равнине Чистилища из растрескавшейся спекшейся земли взмывал вверх огромный несокрушимый камень полтора километра в ширину и три в высоту. С одной стороны этого внушительного неприступного мегалита располагались сами Врата: массивная железная конструкция простиралась на десятки метров вдаль и устремлялась на сотни метров ввысь. На грубых, почти необработанных створках оспинами тянулись неровные ряды больших плотно закрученных болтов и такие же неровные широкие медные полосы. Простительно считать, будто Ад – местечко популярное.

Звучит удивительно, но, похоже, так оно и есть.

Стоя перед Вратами, не перестаешь гадать, что же случится, когда ты пройдешь сквозь этот жуткий, не щадящий никого портал. Одни считают, будто весь Ад уместился в камне и внутри ломается само представление об измерениях. Другие говорят, что сразу за Вратами, в полой породе, находится огромная расселина, ведущая в преисподнюю, – стоит переступить черту, и проваливаешься вниз, навстречу уготованным тебе вечным мучениям. По мнению третьих, внутри камня начинается большой эскалатор. Никто снаружи не ведал, что же скрывается по ту сторону Врат, но каждый жаждал узнать, ведь все – все, что угодно, – было лучше, чем заполнять формуляры.

Множество формуляров. Целые горы формуляров. В среднем, чтобы попасть в Ад, требовалось заполнить около девяти тысяч семисот сорока семи форм. В самом большом документе содержалось пятнадцать тысяч четыреста девяносто семь вопросов. В самом коротком – всего пять, однако эти пять были написаны издевательски витиевато и злонамеренно двусмысленно, использовали мудреную фразеологию и заковыристую грамматику. В мире живых они непременно породили бы целую новую религию, ну или как минимум стали основой для курса по менеджменту.

Формуляры считались первой пыткой в Аду, и придумала их не иначе как душа банковского клерка.

Конечно, заполнять формы было совсем необязательно. Однако, в противном случае, человеку предстояло провести вечность нагишом в бескрайней пустыне, не ведающей, что такое ночь. Поэтому рано или поздно большинство все же вставали в очередь у будки привратника. В окошке они получали форму АААА/342 «Предварительная заявка на заселение в инфернальные владения Аида» и мягкий карандаш.

Вереница исполненных надежды просителей извивалась вокруг будки, словно кто-то решил проверить, насколько хватит коробки шариковых ручек, и начертил длинную линию. Некогда безмолвную пустыню теперь наполнял монотонный гул приглушенных голосов, зачитывающих вопросы, и шелест перелистываемых страниц. Новички плечом к плечу с уже матерыми душами терпеливо ожидали своей очереди, чтобы сдать или получить формуляр. Кратчайший маршрут в этой бумажной волоките, который обеспечивал быстрый проход в Ад, предусматривал заполнение двух тысяч семисот восьмидесяти пяти формуляров, однако еще ни один кандидат не подходил под требования, которые гарантировали бы ему подобное счастье. Большинству предстояло заполнить раза в три или четыре больше бумаг, не говоря уже о формах, не принятых из-за ошибок. Специально отобранная команда чертей-администраторов, что отвечала за пропуска, ошибок не любила, а стирательные резинки они не выдавали.

Сквозь бормочущую толпу, переступая через тех, кто заполнял формы, и даже не думая извиняться, прокладывал себе путь бледный мужчина. Иоганн Кабал шел по Аду.

Голову его венчала копна светлых волос. Мужчине еще не исполнилось тридцати, но в облике уже не осталось и следа молодецкого духа. Не было в Кабале ничего примечательного, разве что решимость и целеустремленность, с которой он продвигался к будке привратника, да одежда.

– Эй, поаккуратнее там! Под ноги смотри! – рявкнул Аль Капоне, бившийся над словом «венерический», которое ему никак не удавалось написать правильно, когда Кабал перешагнул через него.

– Почему бы тебе не… – возмущенная фраза оборвалась на полуслове. – Эй, поглядите-ка! Парень-то одет! На нем одежда! – заголосил мафиози.

Парень и правда был одет. Короткий черный сюртук, черная шляпа с опущенными полями, черные штаны, черные ботинки, белая рубашка и аккуратный черный галстук. Глаза скрывали очки с темно-синими стеклами и боковыми щитками. В руке он держал кожаный саквояж. Наряд ничем не примечательный, но все же наряд.

В пустыне Чистилища впервые произошла настоящая сенсация. Обреченные на вечные муки расступались перед Кабалом, который воспринимал подобное поведение как должное. Кое-кто из местных предположил, что незнакомец – посланник с Той стороны и что близится конец света. Другие спорили с ними и ссылались на Откровение, в котором ни слова не говорилось о человеке в черной шляпе и приличных ботинках.

Кабал прошествовал прямиком к будке привратника и ударил ладонью по стеклу. Он смотрел по сторонам в ожидании, когда ему ответят, а проклятые съеживались под его бездушным и безразличным взглядом.

Распахнулось окошко.

– Чего тебе? – спросил хитроватого вида мужчина по имени Артур Трабшоу, лицо которого так и не утратило выражения, присущего банковским кассирам на земле.

Сартр однажды написал: «Ад – это другие». Так уж получилось, что одним из этих других стал Трабшоу. Пока он был жив, то работал клерком в захудалом банке заштатного городишки в захолустье Старого Запада. Все его существование проходило под знаменами бюрократии и педантизма: он аккуратно выводил «Т» на Т-счетах и ставил точки над каждой «i». Трабшоу вел двойную бухгалтерскую запись своей двойной записи, документировал все вычерченные перекладины над буквой «Т», сводил в таблице все точки над «i» и «j», перечеркивал ноль, чтобы не спутать его с буквой «О», и заштриховывал относительную частотность на круговой диаграмме, которую постоянно обновлял.

Преисполненная разнузданного следования правилам, жизнь Артура Трабшоу оборвалась внезапно, когда во время ограбления банка он получил пулю. Погиб он вовсе не героически, разве что кто-то сочтет достойным похвалы тот факт, что Трабшоу даже с бандитов потребовал расписку.

В Аду он с тем же рвением уделял внимание ненужным мелочам, демонстрировал склонность к педантству, преданность ничтожно тривиальным вещам, которые отравляли его душу при жизни и обеспечили ему путевку в Ад. С его маниакальной любовью к порядку, царящий в преисподней хаос должен был стать для Трабшоу идеальным наказанием. Но мужчина воспринял Тартар как брошенный ему вызов.

По первости демоны, откомандированные мучить Трабшоу, злобно посмеивались над его попытками и пускали слюнки в ожидании главного блюда – разбитых надежд Трабшоу. Однако вскоре демоны обнаружили, что, пока они хохотали, Трабшоу рационализировал график пыток, что повысило их максимальную эффективность, оценил производительность и временные затраты чертей и между делом прибрался в ящиках с нижним бельем у князей и княгинь тьмы. Лилит после этого места себе от стыда не находила.

Сатана, не привыкший разбрасываться талантами, оценил непревзойденный дар Трабшоу выводить людей из себя и назначил его ответственным за допуск в Ад. В преисподней появился новый неофициальный круг.

– Я желаю видеть Сатану. Немедленно. – Фраза прозвучала отрывисто, в голосе Кабала слышался легкий немецкий акцент. – Мне не назначено.

К этому моменту Трабшоу уже заметил одеяние гостя и перебирал в голове возможные тому причины.

– И кто же тут у нас? Архангел Гавриил? – Трабшоу собирался пошутить, но в середине фразы передумал и сменил насмешливый тон. Что, если это и правда был архангел?

– Меня зовут Иоганн Кабал. Сатана меня примет.

– Так значится, ты у нас не какая-нибудь шишка?

Кабал одарил его суровым взглядом.

– Не мне судить. А теперь отворяй двери.

Одет, не одет, какая разница. Трабшоу почувствовал, что он в своей стихии. Привратник вытащил копию формуляра АААА/342 и пододвинул бумаги Кабалу.

– Придется, мистер, тебе их заполнить! – Трабшоу позволил себе смешок, напоминавший жуткое карканье механической вороны.

Пробежав глазами первую страницу, Кабал вернул листы.

– Вы меня не поняли. Я не собираюсь оставаться. Я по деловому вопросу. Мне нужно кое-что обсудить с Сатаной, а после я покину это место.

Любопытствующие души пораскрывали рты в немом изумлении.

Глаза Трабшоу превратились в щелки.

– Уйдешь? Отсюда? Ну да, конечно. Я вот думаю, никуда ты не уйдешь. Это Ад, сынуля. Это тебе не по девкам бегать: захотел – пришел, захотел – ушел. Нечего тут ужом изворачиваться. Помер – значит, остаешься. Так всегда было и будет. Слыхал, что я говорю?

Кабал долгое время сверлил привратника взглядом. Затем он улыбнулся – губы его вздернулись вверх в жуткой леденящей усмешке. Толпа затаила дыхание. Кабал нагнулся к Трабшоу.

– Послушай, ты, жалкий человечишка… жалкий мертвый человечишка. Ты в корне ошибаешься. Я не умер. Пробовал когда-то – не понравилось. Сейчас, в этот самый момент, пока я смотрю в твои слезящиеся зыркалки, зыркалки трупа, я абсолютно живой. Мне стоило огромных трудов сюда добраться, пришлось прервать работу, и все это чтобы поговорить с твоим боссом, подлым падшим ангелом. Так что давай отворяй двери, пока не пожалел о своем поведении.

Все тут же уставились на Трабшоу. Намечалось то еще зрелище.

– А вот и нет, мистер «Я живой и в роскошных штанах», не открою. И сожалеть об этом тоже не буду. А знаешь почему? Да потому, что я, как ты точно подметил, несмотря на эти свои дурацкие очки, мертв. Что еще лучше, я тут на службе. Слежу за тем, чтобы люди заполняли формуляры. Все до единого. Иначе в Ад не попасть. И что-то сейчас мне подсказывает, тебя, долговязый сукин сын, это тоже касается. Ну и чего ты собираешься с этим делать? А?

Вместо ответа Кабал поднял свой саквояж так, чтобы он оказался на одном уровне с окошком, аккуратно раскрыл и, взмахнув руками подобно фокуснику на сцене, извлек из недр череп.

Трабшоу сперва отодвинулся, но любопытство взяло верх.

– Что это у тебя здесь, чудик?

Оскал на лице Кабала стал еще чудовищнее.

– Твоя черепушка, Трабшоу.

Привратник побледнел и выпученными глазами уставился на череп.

– Я позаимствовал его на кладбище, в городе, где ты жил. Знаешь, там ведь до сих пор о тебе говорят. Можно сказать, ты стал частью тамошнего фольклора.

– Я всегда исполнял свой долг. – Трабшоу никак не мог оторвать взгляда от черепа.

– Это точно. Твое имя вошло в анналы истории.

– Правда?

– Несомненно, – Кабал выдержал довольно долгую паузу, ожидая, когда жалкое подобие сердца Трабшоу наполнится гордостью, а затем добавил: – Его используют как синоним глупости.

Трабшоу моргнул – волшебство рассеялось.

– О да. А чего ты хотел? Тебя же пристрелили за то, что ты попросил расписку у воров. Детишки на площадке говорят своим приятелям по играм: «Ты туп, как Трабшоу». А если их родители видят кого-нибудь непроходимо глупого, то выдают: «Вот идет настоящий Трабшоу, никаких сомнений». Сувениры даже продают – кустарная промышленность, все дела.

Кабал улыбнулся, и на его лице впервые мелькнуло доброжелательное выражение. Хотя почти наверняка то была всего лишь игра света.

Трабшоу вспылил:

– И ты еще думаешь теперь пройти через меня, ты, проклятущий немчура? Вот сейчас ты меня точно разозлил. Клянусь всеми демонами и ангелами, скорее в Аду наступит зима, чем я тебя пропущу!

Кабал изобразил зевок.

– Право, твоя репутация вполне заслужена, Артур Трабшоу. Я что, по-твоему, череп на память себе взял? Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Да какая мне разница, мистер! Можешь взять свою сумку с костями и засунуть себе прямо в…

– Я – Иоганн Кабал. Я – некромант.

По обе стороны двери стало невероятно тихо. Слухи быстро расползаются во владениях тьмы. Трупы обмениваются сплетнями – здесь все знают о некромантах, колдунах, что используют мертвецов. Они – ужас, которым пугают сам ужас.

– Ну так что, Артур, по-моему, выбор у тебя небольшой. Можешь отворить двери и пропустить меня. Или же я возвращаюсь в земли живых в преотвратном настроении, поднимаю тебя из мертвых, вселяю твою грязную душонку в любое подобие тела и заставляю жалеть о том, что ты воскрес. Снова и снова.

Кабал сдвинул затемненные очки на кончик носа так, чтобы видны были его холодные серьезные глаза, серые с голубыми прожилками, словно закаленная сталь, которая не предвещала ничего хорошего врагам.

– Ну так что ты предпочтешь?

Архидемону Рейтуту Слейбуту донесли о вторжении в Ад. И что же он предпринял, будучи генералом Орд Инферно? На разведку отправили летающих дьяволов, которые вскоре вернулись, приуныв, и доложили, что вражеские силы состояли всего-навсего из одного человека в солнечных очках и с очень вспыльчивым характером. Генерала это заинтриговало, и он решил взять дело в свои руки, клешни и извивающиеся, покрытые шипами щупальца.

Рейтут Слейбут представлял собой нагромождение неевклидовых углов, поверх которых красовался лошадиный череп, стилизованный под древнегреческий шлем. С высоты своего роста он взглянул на нахального человечишку.

– Это Ад, – в третий раз принялся объяснять архидемон. – Не центр социальной помощи. Сюда не захаживают вот так просто со словами: «Я тут был неподалеку и решил, дай-ка загляну к Князю тьмы поболтать». Так не делают.

– Так не делали, – перечил человек, чем приводил демона в бешенство. – В том-то и разница. Могу я теперь пройти?

– Нет, не можешь. Сатана сейчас занят… очень занят. Не станет он бросать работу ради всяких там Томов, Диков да Иоганнов, – демон умолк ради пущего эффекта, но на лице человека отразилось лишь нечто похожее на жалость. – Всяких там Гарри, да, вот так. Именно они постоянно требуют аудиенции.

– Правда? А я и не знал. Думал, мой визит – прецедент, уникальный случай, так сказать. Но, послушать тебя, это происходит постоянно. Что ж, вполне справедливо.

Рейтут уж было подумал, как удачно он все провернул, когда Кабал вдруг ткнул в него пальцем и выкрикнул:

– Лжец! Двуличный, вероломный, да еще и жалкий любитель и в том и в другом деле.

– Что?! – вскричал демон, генерал Орд Инферно. – Какого?! Как ты, простой смертный, смеешь так со мной разговаривать?!

Жутковатые углы его развернулись, тьма вокруг сгустилась, Рейтут навис над Кабалом подобно хищной птице.

– Я тебя уничтожу! Освежую, сдеру плоть, возьму твою трубчатую кость, сделаю из нее дудочку и сыграю на ней похоронный марш! Ибо я Рейтут Слейбут! Генерал тьмы! Предводитель Орд Инферно! Разрушитель! Расхититель невинности! Смотри на меня, смертный: я – твоя погибель!

Даже в приступе ярости демон заметил, что Кабал выглядел совершенно спокойным. И это его встревожило.

– Рейтут Слейбут, говоришь? – спросил Кабал. – А начинал ты случайно не как Плут Слайбут, Расхититель молока и Запутыватель шнурков?

Эффект оказался поразительным. В мгновение ока Рейтут Слейбут сложился, подобно огромной колоде карт, и стал одного с Кабалом роста.

– Откуда ты узнал? – поспешно спросил он.

– Я – некромант. Не поверишь, какие источники я порой раскапываю. Теперь к делу, я получу аудиенцию у Сатаны, или по Аду пройдет слушок о том, что собой представляет некий демон-генерал?

«Иоганн Кабал. Иоганн Кабал. Имя мне определенно знакомо».

Князь тьмы на самом деле обрадовался возможности отвлечься от рутинных дел. Управлять толпой совершенно одинаковых душ, приговоренных к вечным страданиям, та еще морока. Он махнул смущенному, сыплющему извинениями Рейтуту Слейбуту, который тут же скрылся за троном, и поудобнее расположился на престоле, предвкушая развлечение.

О том, что это престол, говорили лишь его размеры. По сути, это был просто большой каменный стул на конце выступа, нависающего над озером кипящей лавы. В общем, аудиенция скорее походила на беседу у камина.

Сатана удобно разместил свою громадную фигуру на незыблемом базальтовом троне, сама учтивость и гостеприимность. Каждый видел его таким, каким хотел видеть. «Ах да, точно». Князь тьмы щелкнул пальцами.

– Ну, конечно. Некромант. Теперь припоминаю. У тебя со мной контракт, не так ли? – Сатана подал знак, и на его гигантской ладони возник демон-секретарь. – Отправляйся в отдел контрактов, да побыстрее. Найди все, что у нас есть по Иоганну Кабалу, пожалуйста.

Демон сделал пометку в желтом блокноте, взмыл в наполненный серными парами воздух и исчез из виду.

– Все верно, – отвечал Кабал. – У вас моя душа. Я хочу ее вернуть.

Рейтут Слейбут расхохотался. Кабал посмотрел на него таким взглядом, от которого молоко сворачивается, и продолжил:

– Я совершил ошибку – продал вам душу несколько лет назад. Как выяснилось, ее отсутствие – непосильное бремя. Так что хочу получить ее обратно.

Рейтут Слейбут зашелся в приступе идиотского гогота. Сатана глянул на него, и архидемон тут же присмирел. Тогда Князь тьмы обратился к Кабалу:

– Видишь ли, Иоганн, есть одна проблема.

Демон-секретарь приземлился на как бы случайно подставленную ладонь Сатаны и передал ему свиток, после чего растворился в воздухе. Сатана развернул пергамент, придерживая его между пальцев, и принялся читать, при этом продолжая говорить:

– Понимаешь, как правило, я не возвращаю души – такова практика. Пойди я тебе навстречу, это создаст прецедент. Так часто бывает в подобных ситуациях. У меня в руках… – он указал на свиток пальцем, ноготь на котором был размером с хорошо подпиленный и наманикюренный могильный камень, – стандартный контракт, за тем лишь исключением, что в нем есть пункт, по которому твоя душа переходит в мое распоряжение немедленно, а не по истечении срока твоей жизни или еще какого-то периода. В общем, статья Фауста, все в таком духе. Если верить моим пометкам, идея принадлежала всецело тебе.

– Я полагал, что душа не имеет отношения к моим научным изысканиям, и потому решил опытным путем установить, существуют ли различия между «я с душой» и «я без души». На собственном примере. Однако я ошибался относительно нерелевантности души. Я не могу более мириться со сторонними вмешательствами, вызванными ее отсутствием.

Рейтут Слейбут подался вперед с самым заинтересованным видом.

– Это какие такие вмешательства? – спросил он.

– Не хочу показаться бездушным, но речь о твоих вмешательствах, – некромант указал на Сатану.

Князь тьмы похлопал себя по груди и в полном недоумении спросил:

– Я? Вмешиваюсь?

– Постоянно. Извечные препоны. Глупые игры. Вмешательство, одним словом. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

На мгновение показалось, что Сатана совершенно не понимает, о чем речь. Но затем лоб его разгладился, он кивнул.

– Твое бездушие привлекает мои аватары. Подумать только!

Кабалу, судя по всему, думать об этом совсем не хотелось.

– В особенности этого маленького человечка с большой бородой: он ужасно действует на нервы. Но это лишь полбеды. Хуже всего, что духовный вакуум внутри меня приводит к сбоям в экспериментах и аномальным результатам. Я могу дважды поставить один и тот же опыт, при этом никаких гарантий, что я получу одинаковые результаты. У меня годы ушли на то, чтобы установить причину. Теперь я пытаюсь исправить ситуацию.

Некромант не лгал Сатане, но и не говорил всей правды.

Будучи ученым, Кабал предпочитал по возможности отталкиваться от абсолютных принципов. Однако отсутствие души стало количественно измеримой помехой, в том смысле, что оно давало переменные процентили достоверности, в результате чего все исследования оказывались совершенно бесполезными. Конечно, он, как ученый, просто придирался – ему все нужно было рационально обосновывать. Иоганн Кабал понимал и принимал это и говорил об этом совершенно открыто.

Однако где-то глубоко внутри, спрятанная за семью печатями, таилась и другая причина. Зная о том, как мастерски Сатана выведывает чужие секреты, Кабал не мог позволить и грамму этой другой истины просочиться в разговор. Стоит Князю тьмы учуять лишь малейший ее запах, он набросится как собака на кость. А Иоганн вовсе не собирался этого допускать. Дело касалось его и никого больше. Поэтому он сосредоточился на научной и доказательной базе, не позволяя себе ни тоном, ни дрожью в голосе выдать ту, другую, великую истину.

Сатана изучал контракт.

– Душу ты продал для того, чтобы постичь азы некромантской науки. Если я ее верну, то взамен потребую обратно твой дар. Вероятно, тогда весь твой план рухнет, разве нет?

– Мне необходимы эти знания, – заявил Кабал. – Это не обсуждается.

Князь тьмы улыбнулся.

– Тогда мы зашли в тупик. Нельзя иметь все и сразу. Прости, такие дела.

Какое-то время Кабал прожигал Сатану взглядом, а тот продолжал как ни в чем не бывало улыбаться в ожидании дальнейшего развития событий и, сцепив руки в замок, постукивал большими пальцами друг о друга. Сложившаяся ситуация его явно радовала.

– Я… – Кабал задумался, словно имел дело с совершенно незнакомым ему понятием. – Я…– Он прокашлялся. – Я готов… заключить… пари.

Он умолк, прикидывая, правильный ли термин использовал.

– Насколько мне известно, ты славишься тем, что заключаешь… пари. Так что я хочу побиться с тобой об заклад.

Сатана выжидал, но никаких деталей сделки не последовало. Тогда он подался вперед и сказал:

– Отлично. «Пари» звучит неплохо. Да. Я люблю биться об заклад. И какова твоя ставка?

Кабал растерялся при этих словах.

– Это должно быть то, чего ты прежде не делал. Есть идеи? – продолжил Сатана. – Хм-м-м. Может, мне стоит предложить условия?

Князь тьмы выдерживал паузу. Когда молчание стало уже совсем неловким, он решил расценить безмолвие своего гостя как согласие.

– Что ж, я уже сказал, что не могу возвращать души направо и налево каждому, кто пожелает, а то ходатайствам конца и края не будет. Очередь бездельников выстроится отсюда до самого Тартара. Будут тут скулить, ныть, заламывать руки – я этого уже насмотрелся. Думаю, ты понимаешь, что пари не может быть слишком легким. Pour décourager les autres, как говаривал Вольтер: чтоб остальным неповадно было. Следишь за ходом моей мысли?

– Да, понимаю.

– Прекрасно. Посему я предлагаю следующее: тебе предстоит возместить свою душу в моей коллекции…

– Тебе нужна другая душа взамен?

– …в стократном размере.

– Сто душ? – Кабал пошатнулся. – Сто? За кого ты меня принимаешь – за серийного убийцу?

– Иоганн, ты меня не слушаешь. Мне не нужны тела – я хочу души. Не трупы, а обреченные на вечные муки души. Подписанные и скрепленные печатями договоры, доставленные в Ад. Бумаги я подготовлю. Достаточно даже обычных подписей, необязательно кровью. Хотя, конечно, приятно было бы видеть, что кто-то приложил усилия.

Кабал уставился в пол и задумался. Поразмыслив с минуту, он крайне неохотно промолвил:

– Полагаю, это возможно…

– И у тебя на все про все год.

Глаза Кабала, спрятанные за темными стеклами очков, превратились в щелки.

– Да ты спятил? Год? Это же невыполнимо.

– Да ладно, Иоганн. Немного твоего знаменитого красноречия, и люди сами будут хвататься за ручку, чтобы поскорее подписать контракт. Эта блистательная коммуникабельность, которую ты годами оттачивал…

– Сарказм тебе не к лицу, – парировал Кабал. – Когда я сюда отправлялся, то думал, что буду иметь дело со взрослым человеком. А что в результате? Мелкие издевки и глупые прихоти. Всего доброго.

– Пожалуй, в последнее время я и правда стал слишком капризным. Прости, Иоганн. Не хотел задеть твою гордость. Честное слово, – сказал Сатана тоном, в котором явно читалось, что на гордость Кабала, равно как и на чью-то еще, ему глубоко наплевать. – Ты мне нравишься. Не каждому хватит смелости отправиться в Ад по своей воле, без всякой на то необходимости. Но мне не хочется, чтобы ты ушел отсюда обиженным, посчитав, будто я не дал тебе высказаться. На самом деле я даже помогу тебе собрать сто душ.

Когда вместо головы у тебя лошадиный череп, сложно выказать изумление, но казалось, одна из глазниц Рейтута Слейбута все же расширилась, а бровь поползла вверх.

– Слейбут, – позвал Сатана. – Та коробка со всякой всячиной еще при тебе?

Генерал принялся рыскать во внутренних карманах, ведущих в другие измерения, а Сатана тем временем подался вперед и по секрету сообщил:

– Мы тут с генералом только что закончили весеннюю уборку. Не поверишь, сколько барахла скапливается. Не успеешь его разобрать, как все приходится начинать сначала. Покой нечестивым даже не снится.

Рейтут Слейбут вытащил откуда-то на свет пошарпанный ящик для чая и передал его хозяину. С тяжким вздохом Сатана принялся копаться в его недрах.

– Не то. Не то. Не то. Зачем мы вообще половину из этого оставили? Не то.

Князь тьмы извлек стопку папок и прочел этикетку на первой.

– А я и забыл уже об их существовании, – воскликнул Сатана. – Один из них вполне подойдет.

– Что это? – вырвалось у Кабала.

– Тебе ярмарки нравятся, Иоганн?

– Нет.

– Тогда это просто идеальный вариант. Ярмарки, бродячие цирки, парки с аттракционами и все в этом духе. За последние годы я приложил руку к созданию некоторых. Они просто великолепны. Видишь ли, люди, желающие хорошо провести время, теряют бдительность. Раз – и они уже у тебя на крючке. Превосходно. Увы, сейчас подобные развлечения не так популярны, но в стиле им не откажешь.

Сатана раскрыл первую папку и прочел.

– Цирк Кугуара и Темного. Увы, не пойдет. Его закрыли, – Князь тьмы опустил папку обратно в ящик и принялся изучать следующую. – Цирк Брауна «Знаменитый мир доктора Брауна». Что там случилось с цирком? Что произошло с самим доктором? – Сатана продолжил читать: – Ох ты, как неприятно.

– Не лучший способ разжечь во мне энтузиазм, – заметил Кабал.

Но Сатана его не слушал – он уже знакомился со следующей папкой.

– «Сад пыток доктора Дьяволо», – он горделиво улыбнулся. – Невероятный успех. Мы продаем франшизу.

Кабалу это показалось добрым знаком.

– Так я могу?..

– Нет, – отрезал Сатана. – Не можешь. Слишком уж легко тебе будет. Наше пари должно представлять собой испытание, Иоганн, а не детскую игру.

Эта папка тоже отправилась назад в ящик. В руках у Сатаны осталась последняя подшивка бумаг. Взяв верхний лист, Князь тьмы продекламировал:

– График подготовительных работ. Проект «Цирк раздора».

Он перелистнул несколько страниц.

– Предложен Левиафаном, поддержан Ваалберитом. А вот это интересно, да, Слейбут? Чтобы Левиафан и Ваалберит согласились друг с другом! Вот это новость. А, теперь понятно почему. Задачи цирка: искушать посетителей с целью заставить их состязаться, спорить, богохульствовать и убивать. Типично. Только Ваалберит мог решить, что люди отправляются в цирк, чтобы устроить драку, плюнуть на Библию, а затем поубивать друг дружку. Немудрено, что проект пылился на полке. А на остальной части документа отпечатки лап Левиафана. Очень профессионально. Хотя если поставить у руля подходящего человека, из этого может получиться неплохой душекрад.

Сатана взглянул сверху на Кабала:

– Как думаешь, Иоганн? Ты – подходящий человек?

– Меня вряд ли можно назвать забавным… – начал было Кабал.

– Неужто? – перебил его Сатана, изображая саму невинность.

– …и я совершенно не представляю, на чем строится цирковой бизнес. Да и потом я необщительный. По правде говоря, мне твое испытание кажется не совсем честным.

Повисло долгое молчание.

Добродушие и расположение Сатаны (как это часто случается с административными чинами) заканчивались в тот самый миг, когда ему бросали вызов. Он состроил жуткую мину монстра, улыбка слетела с его губ со скоростью натертого салом поросенка, скользящего по крыше церкви. Всего за несколько секунд лавовое озеро остыло – пылающая красная масса посерела, а затем стала совсем черной. Заметно похолодало. По каменным стенам поползла паутина инея.

– Не совсем честным… – повторил Сатана: в голосе его не осталось и следа радушия, ни намека на приятельские отношения. – Не совсем честным?!

Теперь это был голос Инферно – стремительный рокот и леденящее душу завывание зла, которое проносилось под сводами огромной пещеры, подобно мчащемуся на лыжах духу зимы Вендиго.

– Я – Сатана. Также имя мне Люцифер, или Носитель света…

Кабал поморщился. И почему дьяволам всегда нужно пересказывать свою историю?

– Сам Господь Бог низвергнул меня в эту темную, наполненную серными парами яму и приговорил к вечному здесь пребыванию…

– А прощения попросить ты не пробовал? – прервал его Кабал.

– Нет, не пробовал! Меня изгнали из Царства Господнего за грех гордыни. Моя репутация будет подорвана, если я пойду извиняться!

– У меня тоже есть чувство собственного достоинства. Тем не менее ты поручаешь мне глупейшего рода задание и предлагаешь превратиться в директора балагана, почитай что шута. И где здесь справедливость?

Сатана откинулся на троне. Тихим голосом, как человек, который вот-вот собирается прервать аудиенцию, он сказал:

– Глянь на досуге в словарь, смертный, и посмотри значение слова «сатана». Ты найдешь там определения вроде «основное зло», «олицетворение порока», «искуситель». Если же тебе попадутся слова вроде «отличный парень», «славный малый» или «воплощение справедливости», рекомендую тебе обзавестись новым словарем. Итак, ты принимаешь условия сделки?

Кабал задумался.

– Сто душ?

– Верно.

– За один год? К полуночи, в следующую Вальпургиеву ночь?

Сатана взвыл.

– Вот черт, неужели сегодня Вальпургиева ночь? Правда? Так и знал, что забыл что-то. Я же должен быть на земле и выплясывать с ведьмами! – губы его скривились, лицо приобрело воинственное выражение. – В этом году меня совершенно нельзя беспокоить – пусть этим занимаются аватары. Итак, что ты там говорил? Ах да. К полуночи, в следующую Вальпургиеву ночь. Все верно.

– И я получаю цирк?

– Именно так.

– Что, если мне не удастся?

– Меня это мало волнует. Пожалуй, я мог бы… – Князь тьмы огляделся в поисках вдохновения, – забрать твою жизнь. Звучит вполне справедливо. По моим меркам.

Кабал недоверчиво уставился на Сатану.

– Другой сделки не будет, Иоганн Кабал. Соглашайся или уходи.

Замерзшее лавовое озеро постепенно оттаивало.

Кабал смотрел по сторонам и пытался найти решение. Откажись он заключать пари, и его научные изыскания не дадут никаких результатов. Хуже того, даже если по какой-то счастливой случайности, несмотря на отсутствие души, он добьется успеха, толку от этого все равно не будет. Если же он согласится на сделку и проиграет, то окончит свои дни в месте вечных страданий, явно придуманных недалеким средневековым монахом.

Кабал цокнул языком. Выбора совсем не было. Он кивнул:

– Я принимаю предложение.

– Отлично. Превосходно.

Некроманту едва удалось увернуться от гигантской папки, которую ему швырнул Сатана.

– Вот твой цирк. И твой бюджет, – Князь тьмы сжал руку в кулак, пока ногти не впились в ладонь.

На пол скатилась единственная капля черной крови и превратилась в блестящую ледяную сферу размером с медицинский мяч.

– А вот твой год, – Сатана щелкнул пальцами второй руки – и появились песочные часы.

Князь тьмы перевернул их и водрузил перед Иоганном.

– Наслаждайся отведенным временем в добром здравии. А теперь – пшить с глаз моих. Ты мне надоел.

– Постойте. – Сомнения Кабала переросли в подозрения.

Он ткнул пальцем в сферу и спросил:

– Что значит «бюджет»?

– Цирк раздора так и не ввели в эксплуатацию. На проект выделили материалы, но не человеческие ресурсы. Все есть в папке. В кровавой сфере заключены моя дьявольская сила и влияние. Каждый раз, как ты воспользуешься шаром, он будет уменьшаться в размерах. Так что действуй с умом, Иоганн Кабал. А теперь… – сказал Сатана безапелляционно, – аудиенция окончена.

Князь тьмы вновь щелкнул пальцами – и в тот же миг Кабал оказался в другом месте.