Читать книгу Тотальное танго - Джони Браско - Страница 4

– Да ты с ума сошёл, Адам! – Томазо вдруг всплеснул руками, чуть было ни разбрызгав «Chivas» по салону.

– О! Как я хотел сойти с ума и оставаться рядом с нею самым сумасшедшим! – Адам вальяжно, безразлично продолжал рулить по узким улочкам ночного Viareggio.

– Рассказывай, что было дальше.

– А дальше…, – вспоминал Адам, – Мы вышли в море. И пылало Солнце. Было жарко. Официанты нам накрыли на корме. Меню морское, свежие закуски: креветки, устрицы, карпаччо из тунца, за ними лангустины, осминожки, гребешки, улитки в соусе… И всё это под белое холодное вино.

Мы разместились за столом на белых кожаных диванах, предусмотрительно покрытых тонким хлопковым сукном. Она была одета по-морскому: в коротких белых шортах с синим ремешком, изящный белый топик, оголявший её бронзовый животик и синие сандалии с греческим акцентом.

Она была напротив, я смотрел в её огромные глаза, она от этого как будто бы смущалась. И, мал по малу, завязался разговор.

«Сними эти ужасные очки», – она смягчила просьбу интонацией по-детски, – «Я глаз твоих не вижу, где они?».

Я подчинился – снял солнцезащитные очки с обтянутыми золотой оправой линзами бордового оттенка и отложил их в центр стола. А вот снимать с себя бордовую пиратскую бандану с Весёлым Роджером на лбу я отказался напрочь! К тому же, тот же славный Символ моей жизни красовался на флагштоке яхты – ему я изменить никак не мог, даже когда того хотели всякие патрульные суда окрестных вод, не замечая на другом флагштоке полотнищ Франции и «Остров Мен».

С трудом оставшись при своей бандане, в белой рубахе, белых брюках с поясом бордовым и бордовых мокасинах, я поспешил разлить вино и двинул тост за радость жизни!

«Вчера весь вечер я был слишком разговорчив», – начал я, – «И ты узнала обо мне довольно много. Сегодня очередь твоя…».

«Да, вчера я много нового открыла для себя, но о тебе самом не слышала ни слова. Меня не проведёшь», – она заулыбалась, – «Давай, рассказывай! Но только правду! Не обманывай меня…».

«Ну… Спрашивай, и я отвечу».

«Скажи мне, как тебя зовут?» – в её глазах прищур был хитрый.

«Меня зовут Эльмар, ты знаешь…».

«Эльмар… Мне нравится, звучит красиво, но имя настоящее… Какое?».

«Ты хочешь знать то имя, что мне дали при рождении на свет? Но… Почему ты думаешь, что это имя настоящее для человека? Лишь потому, что кто-то, но не ты, вписал его в твой паспорт? Пойми… Всё настоящее есть то, что ты душою ощущаешь! Рядом с тобою я Эльмар! И это имя только для тебя! С тобой я чувствую себя Эльмаром. И это искренне тотально! По-настоящему и честно до конца! Ты понимаешь?».

«Не совсем…», – она всё поняла, но ей хотелось слушать дальше.

«То имя, что мы слышим от рождения на свет, дают нам папа с мамой – по-настоящему дают, но только для себя. Они так чувствуют, так понимают только собственный порыв отдать тебе то лучшее, что кажется им лучшим для тебя. Но то, что есть в тебе самом, порой не совпадает с чьим-то настоящим, особенно, когда ты жаждешь БЫТЬ по жизни, вкушая опыт разных ситуаций и событий, которые ты создаёшь своей рукой. Конечно, участвуя пассивно в чьих-то жизнях, всё это становится не важным. Но! Беря контроль над жизнью в собственные руки, ты хочешь каждый раз примерить новый Образ, и подбираешь для него то имя, которое ты чувствуешь в себе… Вот, например, вчера, когда я первый раз тебя увидел – да, я влюбился, это – не секрет – мне захотелось, чтобы ты была со мною рядом, и я представился Эльмаром. И это – не обман, наоборот! Я этим именем назвал те искренние чувства, что взорвались во мне благодаря тебе! И только потому, что эти чувства зазвучали в унисон Эльмару, ты обратила на меня внимание своё. Скажи теперь, случилось бы всё это, что случилось, если б я представился… ну, скажем, Алекс?», – и это было «настоящим» именем моим.

«Алекс?» – поморщилась она, – «Тебе это имя не подходит!».

«И это верно! Оно не совпадает с чувствами, что я к тебе питаю. В несоответствии букета чувств и слов и заключается обман! Неверно подбирая чувствам имена, мы и обманываем, как самих себя, так и всех тех, кому их адресуем. Быть честным и правдивым до конца – значит, уметь синхронизировать все чувства и слова от самого начала БЫТЬ-и-я. Имя Эльмар правдиво отражает мои чувства, а значит – настоящее с начала до конца! Имя Эльмар – это моё послание к тебе, в котором зашифровано моё желание отдать все эти сказочные чувства лишь тебе! Тебе одной! И ты услышала меня и приняла. И в этом подтверждение того, что люди меж собой общаются в невидимом пространстве чистых чувств. А слово… Оно не для общения совсем! Оно возникло для иных задач и целей человека – для диалога с грубыми стихиями проявленных пространств (Воздух, Огонь, Вода, Земля), чьи звуки, формы и цвета, а также запахи и вкусы, и ощущения касаний подчинены всецело Слову и продолжаются в Эфире – пятом, то есть первом, изначальном, грубом элементе… Но… Эта тема долгая, не для сегодняшнего дня. Вернёмся к нам. Теперь ты понимаешь, что имя настоящее (!) моё, Эльмар, звучит лишь для тебя одной!».

«Но, как же быть самим собой?» – теперь она действительно не понимала.

«Пойми, ты говоришь сейчас о том одном из образов “как быть самим собой” в контексте чьих-то ожиданий, представлений о тебе. И чтобы соответствовать им в полной мере, тебе приходится всё время отрицать саму себя. Ты хочешь БЫТЬ с оглядкой на кого-то? Ты это можешь, без проблем! Но что при этом происходит в твоём Сердце? Там ураган кривых противоречий и миллион навязанных тебе ограничений. В итоге, ты не можешь просто БЫТЬ, ибо вся Суть твоя нацелена на поиск компромиссов. Но эти компромиссы тебе вовсе не нужны! Они нужны для оправданий перед кем-то, кто хочет то, чего не хочешь ты. Всё это – правила чужие. Отбрось их, выкинь и забудь! Ведь БЫТЬ всегда самой собой намного лучше. Здесь главное не упустить момент – тот самый миг, что существует только в настоящем – в тотальном эпицентре жизни – здесь и сейчас! Просто прислушайся к своим же чувствам – в них настоящее! Иного нет! Теперь ты понимаешь?».

«В теории… – красиво, хоть и необычно…», – она полила соусом и поперчила устрицу во льду.

«Скорее, непривычно, но не суть. Давай простой эксперимент с тобою проведём – теорию на практику сведём – простая, но полезная игра».

«Давай!» – с азартом улыбнулась мне она.

«Сначала дам тебе задание не из приятных, но это будет важно для тебя…».

«Да, я готова! Задавай…».

«О-кей. Закрой глаза и воссоздай в глубинах своих чувств всё то, что ты переживала рядом с Мирко», – напомнил я о том, с кем рядом мучилась она ещё вчера, – «Увидь свой Образ в ярких красках и дай ему любое имя, чтоб подходило в самый раз к тем чувствам, что в тебе кипели…».

«Да, я придумала, нашла то имя…», – ответила она спустя минуту.

«Не говори мне! Просто запиши – я угадаю, а потом мы сверим», – я протянул ей карандаш с салфеткой.

Глаза её наполнились святой печалью, но всё же она что-то записала на салфетке и вопросительно взглянула на меня.

«Мария…», – сразу же ответил я, не отрывая взгляд от тут же удивлённых её глаз.

Мученица Мария – прямо в точку!

«Ты что! Читаешь мои мысли?» – воскликнула она.

«Нет, я просто знаю настоящую тебя и вижу мир, который есть внутри тебя…», – я улыбнулся и продолжил, – «Теперь задание второе. Ты готова?».

«Готова! Начинай!».

«О-кей. Теперь же сконцентрируйся на настоящем. Пока глаза не закрывай. И просто следуй за моею речью. Итак, сейчас ты здесь, на этой белой яхте среди лазурной яркой глади большого солнечного моря. Смотри, вон там ещё две яхты по течению дрейфуют так же, как и мы, а там, смотри, чуть-чуть левее, какой-то парусник уходит в горизонт. А справа, там, за белой пеной всяких лодок, берег Монте-Карло – линии фасадов разных зданий утопают в бликах Солнца – одно из самых тёплых и волшебных мест Планеты. Перед тобой сидит Эльмар, которого ты знаешь так, как знаешь. Перед тобою целый мир, а в ожидании – прекрасный вечер… Теперь закрой глаза и отыщи в себе тот Образ, в котором ты желаешь БЫТЬ. Увидь свой Образ в самых чистых чувствах и дай ему красивейшее имя, вложив в него всё сокровенное своё…».

Теперь глаза её блестели жизнью. Я дал ей чистую салфетку, и Лаура вписала имя.

«Давай, отгадывай!», – она покусывала губы в сдержанной улыбке, глаза её горели нетерпеньем.

«Бонжур, мадмуазель Элизабет!» – с улыбкой, нараспев ответил я, продлив акцент изящным жестом.

«Ай!» – вскрикнула она, – «Не может быть! Но как ты это делаешь? Скажи мне!»

«Давай, показывай салфетку!» – хотел по-честному закончить я игру.

Она смеялась и шутила, никак не веря в то, что происходит. Я ей подыгрывал, и мы смеялись вместе, неспешно продолжая дегустировать изысканные яства и прохладное вино. Теперь я называл её Элизабет – ей это нравилось, а мне вдвойне. Я видел в ней ту радость и азарт, которых мне давно недоставало.

«Мне нравится, Эльмар, всё то, что с нами происходит», – призналась мне она с сомнением в глазах, – «Но… Все эти ролевые игры… Они, ведь, ненадолго…».

«С чего же ты взяла, что ненадолго? И что тогда, по-твоему, надолго?».

«Не знаю… Всё хорошее… не вечно!».

«О, милая моя! Ничто не вечно, это факт, но если будешь ты об этом думать, то потеряешь связь со всем, что есть сейчас! А ролевые игры… Вся жизнь – игра на сцене театра, и мы – актёры в ней, и это неизбежно. Просто подумай, сколько у тебя ролей по жизни, которые играешь ты по чьей-то воле, но не по своей… Роль милой девушки, роль дочери, подруги, матери, жены… Этих ролей безумно много! Которые из них тебе близки, которые из них тебе противны – решать тебе, в каких из них вершить свою судьбу. Но помни, время не стоит на месте – оно уйдёт, останется лишь опыт, который может быть печальным, а может быть красивым до безумства! Здесь всё зависит только от тебя! Если ты хочешь эту роль, которую нашла себе сегодня в образе своём “Элизабет” – бери её, играй и оставайся настоящей до последней капли чувства, что горит в твоей душе неистовым естественным огнём! Не бойся быть спонтанной. Просто БУДЬ! И БУДЬ честна перед самой собой! Тогда и я тебя любить не перестану. Ведь наши души не обманешь – они не терпят фальши! А настоящее – его бездумно осуждают люди – оно и есть Суть БЫТЬ-и-я. Оно не поддаётся писаным законам человека, оно всегда «преступник» в этом мире, поэтому бывает страшно иногда. Но страх уйдёт, когда ты влюбишься всецело в неизвестность, отождествляя себя с чувствами души, объединяя их в единый Образ – не останавливайся в жизни никогда! Пространство иллюзорно – всё есть не то, чем кажется – познай!..».

Я продолжал ей объяснять всё то, чего ей не хватало для решительности БЫТЬ, описывая ей привычный мир совсем другими взглядами на жизнь, показывая безграничность мыслей, которыми определяются границы жизни… Она мгновенно проникала в суть, хоть и вопросов становилось больше…

Закончив трапезу глоточком «Limoncello», я ей провёл экскурсию по яхте, открыв все помещения, включая Мостик Капитана, дав подержаться за штурвал – Роберто (капитан) прибавил ходу – она зигзагом отрулила к нити горизонта. Весь Монте-Карло, Сен-Жан-Кап-Ферра и далее, почти до самой Ниццы – всё превратилось в контуры скалистых берегов, еле видневшихся сквозь дымку жарких испарений от воды. Затем Роберто выключил моторы и… тишина на много миль вокруг. Лишь плеск воды о борт и вскрики редких чаек. Весь купол неба был пречисто голубым, а Солнце высоко сияло бело-золотым. Жара достигла апогея, и мы ушли ко мне в прохладную каюту немного отдохнуть и подремать.

Все интерьеры яхты были сделаны по эксклюзивному дизайн-проекту – со всех сторон сплошной Ампир. Элизабет, хоть и была уже не Лаурой совсем, всё время находила повод для восторженного «Ах! Какая прелесть!». Я обожал её непринуждённость, лёгкость и естественность изысканных, но сдержанных манер в прямой и гордой как скала осанке. В ней было что-то от аристократки и что-то от девчонки с городских трущоб. И в этом синтезе полярностей далёких рождалось что-то новое, чего я в женщинах ещё не знал.

Элизабет ходила по каюте и всматривалась в яркие сюжеты многочисленных картин. Она была удивлена такому изобилию пиратских элементов во всём убранстве моей яхты. Ей нравилось всё больше погружаться в атмосферу бороздящих океаны пиратских кораблей эпохи восемнадцатого века.

Стянув с настенной декорации отреставрированный мастером мушкет, она играючи направила его в меня, почти в упор, изобразив стремительное па:

«Сдавайся! Последний пират Средиземного моря!», – с торжественностью в звонком голосе, Элизабет свела в суровом взгляде брови и сразу улыбнулась.

В ответ я сделал шаг навстречу, упёрся грудью в дуло пистолета и улыбнувшись заявил:

«Сдаваться просто так, не отыграв войны? Совсем не по-пиратски! Я сдамся только в руки Смерти! О, если бы Её глаза были похожи на твои…».

«Ну и в какие войны ты играешь? Какие корабли захватываешь-грабишь?».

«О-о-о!..», – воскликнул я протяжно, – «Это моя любимая игра! Я ухожу в моря Сардинии – обычно на закате мая, буквально накануне карнавала в Castelsardo – дрейфую где-нибудь поблизости Alghero, ищу суда добытчиков кораллов и забираю их улов, обыгрывая в покер. Уже к разгару карнавала мои трюмы доверху набиты вот такой вот красочной добычей», – я показал ей ветку красного коралла, лежавшую на круглом столике из бука под шапкой алых роз над белой вазой, – «И всю эту добычу я распродаю каким-нибудь японским перекупщикам-туристам, которыми кишит весь Castelsardo, и только за наличку…».

«О, мой Эльмар!» – она завороженно слушала меня, – «Я тоже бы хотела поучаствовать в такой игре…».

«Легко, моя Элизабет… Возьму тебя с собою в следующем году».

Я развалился на своём трёхместном «сексодроме», подбив под спину несколько подушек. Она, не думая, залезла рядом, прильнула головой ко мне на грудь, поёрзав плечиком, мол, обними меня, прижми к себе скорей… Всё так легко, без всяких слов, само собой – я ощутил её такой уютной и родной…