Читать книгу Изгнание торжествующего зверя - Джордано Бруно - Страница 6

Первая часть первого диалога

София. Так что если б в телах, материи и сущем не было изменения, разнообразия и чередования, то не было б ничего приятного, ничего хорошего, никакого наслаждения.

Саулин. Ты, София, доказала это очень хорошо.

София. Всякое наслаждение, как мы видим, состоит ни в чем ином, как в известном переходе, пути и движении. В самом деле, отвратительно и печально состояние голода, неприятно и тяжело состояние сытости; но что дает нам наслаждение, так это движение от одного состояния к другому. Состояние любовного пыла мучит нас, состояние удовлетворенной страсти угнетает, но что дарит нам удовольствие, так это переход из одного состояния в другое. Ни в каком настоящем положении нельзя было бы найти наслаждения, если б нам прошлое не стало в тягость. Если работа и приятна нам, то только вначале – после отдыха; и в отдыхе есть наслаждение только сначала, после работы.

Саулин. Если это так, то нет радости без примеси горя; не в движении ли одинаково соприкасаешься и с тем, что нас радует, и с тем, что нас печалит?

София. Правильно говоришь. К сказанному добавлю только, что иной раз сам Юпитер, когда ему надоедает быть Юпитером, устраняется от дел и становится то земледельцем, то охотником, то солдатом – вот он вместе с богами, вот с людьми, вот со зверьми. Горожане устраивают для себя праздники и развлечения в деревнях, а поселяне отдыхают, празднуют и проводят свободные от работы часы в городах. Кто только что сидел или лежал, тот с удовольствием и радостью ходит, напротив, находит себе отдых в сидении, кому пришлось много бегать. Нравится на воздухе тому, кто слишком долго пробыл дома; влечет к себе комната того, кто пресытился полями. Часто есть какое бы ни было приятное кушание значит, в конце концов, получить к нему отвращение. Только перемена одной крайности на другую, благодаря своему соучастию и в той, и в другой крайности, только движение от одной противоположности к другой, благодаря своим серединам, может удовлетворить. И, наконец, насколько велико родство между крайностями, мы можем видеть из того, что они скорее сходятся меж собою, нежели подобное с подобным себе.

Саулин. По-моему, это все так, ибо правосудию нечего делать там, где нет преступлений, согласие установляется только там, где были споры; круглое не ложится на круглое, потому что они касаются только в одной точке, но выпуклое покоится на вогнутом; и в нравственном мире – гордый не может ужиться с гордым, бедняк с бедняком, скупой со скупым, но гордый находит себе удовлетворение в униженном, богатый – в бедном, скупой – в расточителе. Значит, если судить с физической, математической и нравственной точек зрения, то ясно, что не малого доискался тот философ[4], который проник в смысл совпадения противоположностей, и вовсе не глупый практик тот маг, который ищет, в чем состоит оно, это совпадение. Стало быть, все, что вы сказали, – сущая правда. Но я хотел бы знать, о София, ради чего, с какой целью вы это говорите?

София. Отсюда я хочу вывести вот что. Начало, средина и конец – рождение, рост и совершенствование всего, что мы видим, идут от противоположностей, через противоположности, в противоположностях, к противоположностям: там, где есть противоположности, есть действие и противодействие, есть движение, есть разнообразие, есть множество, есть порядок, есть степени, есть последовательность, есть череда. Поэтому каждый, кто хорошенько поразмыслит над этим, никогда не станет отчаиваться или возноситься духом от того, что у него есть и что – он сам в настоящем, как бы это настоящее ни казалось ему, по сравнению с другими жизненными обстановками и долею, хорошим или дурным, худшим или лучшим. Так я со своим божественным предметом – Истиною, которую так давно гонят, скрывают, преследуют и угнетают, считаю этот мой предел, волею судьбы, за начало моего возвращения, появления, возвышения, прославления тем большего, чем больше были противоположные крайности.

4

О Николае Кузанском, учение которого о совпадении противоположностей послужило для Джордано Бруно исходною точкою в утверждении учения о единстве вселенной.