Читать книгу Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - Джордж Манро - Страница 8

Если большинство старых русских городов могло похвастаться стенами, которые более или менее четко отделяли город от окраин, то Санкт-Петербург не имел таких определенных границ. Центр здесь перетекал в предместья постепенно, без резкого перехода. Зато между центром и пригородами имелась явная разница в способах использовании земли, и самые дальние окраины Петербурга были неотличимы от многих других городов доиндустриального периода.

Отдалённые предместья городов XVIII в. служили местом для такой деятельности, которая по разным причинам не приветствовалась в их центральных районах. Например, из-за высоких цен на землю из центра на окраины вытеснялись те виды хозяйства, для ведения которых требовались обширные земельные участки. Так, для пастбищ больше подходили пригородные районы, чем центральные. Кроме того, некоторые производственные процессы к тому времени были сочтены слишком вредными или по другим причинам неуместными в городских центрах. Поэтому заводы и мануфактуры, загрязнявшие воздух или воду, чаще всего размещались подальше от центра. Далее, богатые и видные горожане предпочитали селиться в самом сердце городов, а жилища бедняков вытеснялись оттуда в окрестности. Так происходило во многих городах (что, кстати, прямо противоположно направлению демографических процессов в современных американских городах). В Санкт-Петербурге появление тенденции к выталкиванию неимущего элемента из центра на окраины можно отнести уже к 1730-м гг.[76].

Пригороды Петербурга росли как грибы; казалось, что они возникали буквально за ночь, заселённые крестьянами, только что пришедшими из деревни. Жилищами им служили беспорядочные сооружения, сделанные из того материала, какой людям удавалось раздобыть. Здесь царили преступность и повсеместная антисанитария. Однако не все эти посёлки навсегда оставались трущобами. Со временем они начинали постепенно приобретать более приличный вид. Лачуги и хибарки превращались в избы, на месте части построек прокладывали нормальные постоянные улицы; мужчины находили работу, благодаря чему повышался уровень жизни их семей. Этот процесс неоднократно отмечался в доиндустриальных городах. В Петербурге кольцо трущоб неуклонно расходилось всё дальше от центральных районов, по мере того как в столицу мигрировали всё новые и новые переселенцы[77].

Что касается географических границ, то в предместья Петербурга входили те административные районы города, которые не были описаны выше в числе центральных: Московская часть, Выборгская сторона, северная половина Санкт-Петербургской стороны и западная часть Васильевского острова (на карте стр. 43 показаны линии, проложенные на острове поперёк уходящего вдаль Большого проспекта, но домов на них нет). По существу, частью городских окраин могли считаться и другие районы, пусть и не принадлежавшие к городу административно. Например, на Охте, в слободе, основанной Петром I выше Петербурга по течению Невы на месте старой шведской крепости Ниеншанц (Nyenskans), жили судостроители и плотники. Тут было свыше 800 дворов, и главы большинства семейств работали в Петербурге. Хозяйственная жизнь Охтинской слободы была теснейшим образом связана с экономикой Петербурга, так что уже можно было считать её частью города. Другой пример представлял собой островной Кронштадт. Он служил морским портом столицы на её подступах, был крупной военно-морской базой и являлся для Петербурга тем же, чем Пирей для Афин или Остия Антика для Рима.

Кроме того, прямо за застроенными городскими территориями столицы находились дачи и летние дома богатых людей. Они занимали почти всю землю на островах по Малой Неве и оба берега Большой Невы выше Смольного монастыря, расположенного внутри крутого изгиба реки, до того как она разветвляется на рукава и убегает на запад, к морю. Дачи тянулись и вдоль дорог на Петергоф и Царское Село, к западу и к югу от города. Наряду с дачами вдоль рек и дорог размещались промышленные предприятия[78].

Карты, относящиеся к 1750-м – началу 1760-х гг., подтверждают, что в окрестностях Петербурга земля использовалась ещё менее интенсивно, чем в центре. Она активно шла в дело лишь там, где находились рынки, мастерские, лавки, фабрики. Но почти все пригодные земли окраин занимали жилые кварталы, разбросанные здесь и там одинокие крестьянские избы, казармы разных полков, да ещё огороды и пастбища[79].

Конечно, утверждения о том, что, с одной стороны, земли в окрестностях города использовались плохо, а с другой – что в этих местах существовала определенная нехватка земли, противоречат друг другу, но оба они верны. Земли требовалось больше как для всесторонней основательной эксплуатации, так и для менее интенсивного применения. Тому было несколько причин. По мере того как рос город, всё новые площади отходили под дома и другие постройки. Но в то же время город нуждался в землях для устройства огородов, пастбищ для скота, который держали жители, для кладбищ и иного неинтенсивного использования. Общее количество земли, годной к применению, было ограничено некоторыми очевидными факторами. Реки и болота можно было направить в каналы, но не уничтожить совсем, как бы этого ни хотелось. Не существовало правового механизма, посредством которого город мог бы претендовать на обширные пустующие земли двух монастырей в его окрестностях. Нельзя было также забрать землю, на которой стояли дачи и летние дома, и приспособить её под другие нужды. И, разумеется, тогдашний уровень развития средств передвижения ограничивал величину города тем пространством, которое можно было легко и сравнительно быстро преодолеть на лодке или на лошади. В 1762 г. эти проблемы масштабов и интенсивности землепользования были уже вполне очевидны. В царствование Екатерины II власти пытались их решить различными способами[80].

Изучая дошедшие до нас карты и описания предместий Петербурга тех времен, когда Екатерина стала императрицей, мы видим, что лишь немногие из дальних окраин были хорошо развиты или имели в своей основе какие-то планы. Карта города, относящаяся к 1753 г., показывает, что на Выборгской стороне постройки были в основном мелкие. В сетке улиц просматриваются признаки планировки, но всё же этот район по преимуществу рос стихийно. Охта, напротив, выглядит тщательно спроектированной полосой застройки шириной в квартал, тянущейся вдоль правого берега Невы[81]. Также аккуратно была разбита слобода Канцелярии от строений и кварталы казарм Преображенского и Измайловского полков[82]. Окраинные районы Васильевского острова, Санкт-Петербургской стороны, почти вся Московская часть (вместе с Ямской слободой) – словом, все окраины города, кроме названных исключений, развивались без всякого плана. Многие из них были ещё фактически не заселены. Московскую часть в значительной степени занимали пастбища и пашни; западную половину Васильевского острова (кроме Галерной гавани возле Финского залива) и дальние участки Санкт-Петербургской стороны покрывали лишь чахлые кусты и деревья[83].

Некоторые участки на окраинах города раньше использовались в тех или иных целях, но потом пришли в запустение. Странное название Слонового двора носил один из них – место между Литейной частью и Смольным, где императрица Елизавета некогда держала своих слонов, пока их не убил северный климат. На юго-западе города находился Екатерингоф, построенный Петром I для Екатерины I (1725–1727 гг.) в низине, которую часто заливало водой, так что заброшенный дворец медленно разрушался.

К уже названным функциям предместий нужно прибавить ещё хотя бы три. На окраинах размещалось больше промышленных предприятий, чем в центре. Выборгская сторона тогда, как и теперь, была по большей части отведена под тяжёлую промышленность. Здесь находились мельницы, кирпичные заводы, небольшая верфь, кожевенные производства, пороховое предприятие, восковая фабрика, пивоваренные и винокуренные заводы. Подобные же предприятия работали на Петербургской стороне и на Васильевском острове. Куда меньше промышленных производств можно было в 1762 г. найти в Московской части. Во-вторых, в распоряжении религиозных и благотворительных организаций тоже находилось больше земли на окраинах, чем в центре. Два крупнейших петербургских монастыря, Смольный женский и Александро-Невский мужской, размещались на окраинах[84]