Читать книгу Блеф - Джордж Мартин, Роджер Желязны, Уолтер Уильямс - Страница 14

Этим вечером он ощущал город внутри себя и себя внутри города. Ощущал сталь, кирпич, цемент. Мрамор и стекло. Будто его органы прикасались к домам и улицам Джокертауна каждый раз, как атомы тела собирались и разлетались в разных планах реальности. Его молекулы черными клубящимися облаками перетекали сквозь город, будто волны, смешиваясь с воздухом, влажным в предчувствии дождя, колеблясь от раскатов грома вдали. Сегодня он с особенной силой ощущал свою неумолимую связь с прошлым и будущим Джокертауна. Грядущая гроза будет точно такой же, как предыдущая, и следующая тоже не будет от нее отличаться. Сталь и цемент неизменны, кирпич и камень вечны, стекло и мрамор бессмертны. Пока есть этот город, то есть и он сам, пусть и в этом разреженном состоянии.

Его называли Квазичеловеком. Когда-то у него было иное имя, но все, что он помнил о своей личности до того, как подвергся воздействию вируса, так только то, что был специалистом-подрывником. А теперь стал смотрителем храма Богородицы Всех Скорбящих Утешения. Это о нем Отец Кальмар говорил снова и снова: «Потеря в рати подрывников стала обретением в Рати Господней».

Обычно Квазичеловеку не удавалось вспомнить ничего, кроме этих голых фактов, поскольку атомы его мозга, как и все остальные атомы его тела, периодически выпадали из реальности и возвращались обратно случайным образом, побывав в других измерениях и временах. Это создавало двойной эффект. Квазичеловек был гениальнее гения и глупее идиота одновременно. Обычно он считал настоящей победой каждый день, в который ему удавалось сохранить себя, так сказать, в целости.

Но этим вечером даже такая скромная задача, похоже, оказалась сложнее, чем обычно. В воздухе висело предчувствие грома и крови. А Квазичеловек тем временем двигался к Грани.

Добравшись до двери квартиры на верхнем этаже дешевого многоквартирного дома, часть его мозга, более-менее собранная, заглянула в ближайшее будущее. Он уже ощутил холодный вечерний воздух, увидел вспышки молний вдали, почувствовал хруст гравия, которым была засыпана плоская крыша, под подошвами теннисных туфель. Увидел пожилую бомжичку, джокера, спящую у теплого вентиляционного короба. Рядом с ней в тележке лежали ее пожитки, которые она втащила сюда по пожарной лестнице.

Разрыв между настоящим и будущим стал больше и очевиднее, когда он коснулся ручки двери. Еще сильнее, когда повернул ее. Квазичеловек давно привык с этому своему простенькому, по мелочам, предвидению. В его сознании явления из разных моментов времени звучали одновременно, будто расстроенный оркестр из цимбал. Уже давно он принял единственное возможное в ситуации этой жизни внутри сознания решение. Реальность является всего лишь осколками сна, разбившегося до начала времен.

Будущее и настоящее сливались перед его глазами, и он переступил порог двери. Вспышки молний и скрип гравия стали настоящим, как и спящая женщина. Он знал это заранее. Не предвидел он лишь скрипа ржавых дверных петель, пронзительного, будто визг бензопилы, напоровшейся на гвозди. Этот звук прорвался сквозь обычный гул города и напугал женщину. Она пробудилась ото сна, чуткого и неглубокого. Ее кожа была коричневой и шелушащейся, лицо было похоже на морду крысы, лишившейся шерсти. Губы раздвинулись, обнажив острые белые клыки.

– Ты чо за хрен? – с напускной храбростью спросила она.

Он не обратил внимания. Сутулый, с негнущейся левой ногой, доковылял до ограждения крыши с грацией танцора, навсегда изувеченного чьей-то злой шуткой.

И без малейшего раздумья перешагнул через ограждение.

Женщина завопила, предположив ошибочно, что он кончает жизнь самоубийством. Квазичеловеку до этого дела не было.

Он уже был слишком занят, занят тем, что обычно приходилось делать после того, как он выходил из дома. Сосредоточился на том месте, куда хотел попасть. Время и пространство свернулись в комок. В следующее мгновение стремительно угасающее сознание из последних сил боролось за то, чтобы не потерять образ самого себя. Долгую наносекунду он ощущал себя потерянным в круговороте частиц мироздания. Но сохранил самоосознание, и, когда мгновение минуло, оказался в переулке у Грани. На одну секунду ближе к грому, ближе к крови, на одно событие ближе к окончательному небытию.