Читать книгу Невинный обман - Джорджетт Хейер - Страница 5

В тот же вечер, около семи часов, как раз тогда, когда мисс Чаринг входила в гостиную, чтобы по очереди отклонить два предложения руки и сердца, наемный почтовый экипаж, запряженный парой лошадей, остановился у «Голубого кабана», небольшой, но добротной гостиницы, расположенной в миле с лишним от Арнсайд-хаус, на перекрестке четырех дорог. В молодом джентльмене, который вышел из почтовой кареты, безошибочно можно было признать представителя высшего общества. Его правила, очень строгие во всем, что касалось моды, не дозволяли ему путешествовать по сельской местности в длиннополом сюртуке из тончайшего сукна синего цвета, светло-желтых бриджах и высоких сапогах с кисточками, которые в столице являлись неизменным атрибутом «тюльпана» или кавалера с Бонд-стрит[2]. Однако никто, кроме заправского франта, пользующегося услугами самых лучших столичных портных, не мог бы так элегантно выглядеть в дорожном плаще, великолепных бриджах и сверкающих высоких сапогах с отворотами. Эти белые отвороты выдавали в нем истинного денди. Впрочем, их скрывали полы длинного, весьма просторного плаща-крылатки, отороченного шелком, с пелериной и с двумя рядами больших перламутровых пуговиц на груди. Каштановые волосы щеголя, смазанные конопляным маслом и подстриженные «а ля Тит»[3], венчала бобровая шапка с высокой тульей, лихо заломленная набекрень. На руках были надеты светло-коричневые кожаные перчатки. Образ дополняла тросточка из ротанга.

Войдя в гостиницу, джентльмен сбросил с себя широкий дорожный плащ. Под ним скрывалась стройная фигура человека среднего роста, с хорошей осанкой. Лицо его, хотя и не отличалось особой красотой, было приятным, а в манере общения сквозила легкая рассеянность. Вручив плащ, шапку, трость и перчатки хозяину гостиницы, джентльмен беглым взглядом окинул свое отражение в зеркале. Кончики накрахмаленного воротничка не обвисли. Складки галстука были в идеальном порядке. Молодой человек, успокоившись, перешел к другим делам.

Хозяин встретил гостя со смешанным чувством почтительности по отношению к богатому уважаемому человеку и легкой радости, вызванной встречей с тем, кого он знал, еще когда этот джентльмен щеголял в нанковых штанишках и детских сорочках с оборочками, и хорошо помнил все те оказии, в которые мальчик в свое время попадал.

– Сэр! Какой приятный сюрприз! – уже во второй раз повторил хозяин гостиницы одну и ту же фразу. – Давненько вы не наведывались в наши края. Полагаю, вы проездом в Арнсайд-хаус?

– Да, мистер Плакли, – подтвердил правильность догадки хозяина гость. – У моего двоюродного дедушки имеют обыкновение ужинать чертовски рано, а до его дома еще добрая миля, вот я и решил сойти, чтобы поужинать здесь.

«Голубому кабану» нечасто приходилось принимать под своим кровом джентльменов из высшего света, но кухарка в заведении мистера Плакли, крестьянка с севера, обладала множеством талантов. Новость о появлении столичного гостя она восприняла с завидной невозмутимостью.

– Сэр, я не скажу, будто вы допустили роковую оплошность, – подмигнув почетному гостю, пошутил хозяин. – Мистер Пениквик, несомненно, достойный джентльмен, но, говорят, трапезы в его доме не отличаются изысканностью и обилием. Мистер Стобхил жаловался мне, что в доме его хозяина не заведено пускать бутылку по кругу, как это принято в приличных домах. Если вы сейчас пройдете в кофейную комнату, то обнаружите там жарко натопленный очаг. Никто вас не потревожит. Я осмелюсь вам предложить стаканчик хереса. Лучшего, более утонченного напитка так далеко от столицы вы не найдете. Пока будете подкреплять свои силы хересом, моя кухарка приготовит вам жареные грибки. К сожалению, у нас здесь не готовят всякие французские деликатесы, к которым вы привыкли в столице, но я могу предложить вам большой кусок баранины, пирог с начинкой из мяса индюка и гуся – надеюсь, вы не забыли вкус моих пирогов, – жареную треску и, если пожелаете, творожную запеканку.

Когда незамысловатое меню было одобрено, мистер Плакли удалился. Вскоре в кофейной комнате был накрыт стол и гость принялся вкушать обильный ужин, дополненный, благодаря стараниям хозяина, запеченными в тесте устрицами, супом по-фламандски, жарким из телятины и на закуску – отварным говяжьим языком с репой. Гость запил мясо отличным бургундским, а трапезу завершил коньяком, в ужасе отказавшись от предложенного хозяином портвейна.

Пока джентльмен, не торопясь, смаковал коньяк, хозяин гостиницы, задержавшийся в кофейной комнате, потчевал гостя местными сплетнями. Скрип открывающейся двери отвлек его внимание. Уверив гостя, что никто его здесь не потревожит, мистер Плакли поспешил встретить вновь пришедшего.

До слуха джентльмена долетели приглушенные стенами голоса, а затем перед ним предстал озадаченный мистер Плакли, который сообщил:

– Ну и оказия, сэр! Я даже не представлял себе, кто бы это мог быть в столь поздний час… А тут еще снег пошел, а она пешком и без слуги… Это мисс Чаринг, сэр!

– Кто? – переспросил изящный джентльмен, слегка растерявшись.

Хозяин распахнул дверь, и мисс Чаринг, укутанная если не в красивый, то, по крайней мере, добротный длинный плащ, висевший на ней мешком, появилась на пороге, да так и замерла на месте. Шнурки ее капюшона были туго завязаны под подбородком. Край тускло-коричневого шерстяного сукна обрамлял ее личико с покрасневшим от холода носом. Во внешности мисс Чаринг сейчас не было ничего романтического, но своим появлением на сцене она дала бы фору самой Сиддонс[4].

– Вы? – с явной неприязнью в голосе произнесла девушка. – Мне следовало бы догадаться.

Достопочтенный Фредерик Станден был слегка озадачен. Видно было, что мисс Чаринг неприятно удивлена тем, что застала его в этом месте. Он, решив объясниться, заметил:

– Но меня ведь пригласили вы, Китти.

– Я была о вас лучшего мнения, – трагическим тоном заявила мисс Чаринг.

– Неужели? – удивился мистер Станден, ежась от порыва ворвавшегося в комнату холодного ветра. Его взгляд, подобно настороженному зайцу, скользнул по столу, словно джентльмен надеялся найти там хоть какое-то объяснение. – Вы же знаете моего двоюродного деда. Он ужинает в пять вечера, по крайней мере ужинал, когда я здесь был в прошлый раз. Я решил зайти сюда перекусить.

– Вот, значит, как, – состроив презрительную гримаску, произнесла мисс Чаринг. – Мне нет никакого дела, где вы ужинаете, Фредди, но то обстоятельство, что вы приняли приглашение приехать в Арнсайд-хаус, не делает вам чести. Не то чтобы я когда-либо питала иллюзии на ваш счет. Вы, пожалуй, не лучше, а даже хуже нашего Долфи.

Пытаясь разобраться в происходящем, мистер Станден еще раз попробовал внести хоть какую-то ясность.

– Вы слишком ко мне строги, Китти, – сказал он. – У бедолаги явно не все дома.

Тут до него дошло, что присутствие при их разговоре излишне любознательного мистера Плакли представляется нежелательным, поэтому джентльмен без обиняков попросил хозяина покинуть комнату, что тот и сделал скрепя сердце.

Мисс Чаринг, разделявшая страсть своей гувернантки к романтической литературе, хотела было застыть на пороге, приняв позу уязвленной добродетели, но, соблазненная исходящими от очага волнами тепла, уселась подле камина на деревянную скамью с высокой спинкой, развязала шнурки плаща, откинула капюшон со спутанных волос и протянула озябшие руки к языкам пламени.

– Я понял, – сказал мистер Станден. – Вы просто замерзли. Бросьте на меня дуться и выпейте немного бренди.

Мисс Чаринг с презрением отвергла его предложение.

– Не стоило утруждать себя и ехать сюда из самого Лондона. Это пустая трата времени, уверяю вас, – заявила она.

– Мне тоже так кажется, – сказал Фредди. – Очередная причуда старика. Надеюсь, он здоров?

– Нет. Доктор Фенвик говорил, что его желудок можно вылечить с помощью магнетизма и теплого эля, но пока что опекуну становится хуже с каждым днем. По крайней мере он ежедневно нам это твердит и считает, что мы все сговорились его уморить.

– А как подагра? Хуже? – озабоченно спросил мистер Станден.

– Хуже.

– Пожалуй, вы правы. Я допустил ошибку. Мне не следовало приезжать. Думаю, одну ночку я как-нибудь перетерплю, а затем уж, рано утром, отправлюсь в Лондон. Как ни прискорбно, старый джентльмен недолюбливает меня. Если у него разыграется подагра, боюсь, мое присутствие рядом с ним лишь усилит его ипохондрию. К тому же он не позволил мне взять с собой слугу. Это весьма неудобно. И дело не только в моих шейных платках и галстуках, уверяю вас. Иклсхем мне их просто подает. Я больше беспокоюсь о моих сапогах. В прошлый мой визит слуга, который чистил их, был нерадив и оставил на отвороте одного из них здоровенный отпечаток большого пальца. Право слово, Китти, это произвело на меня ужаснейшее впечатление.

– Вы можете хоть сейчас возвращаться обратно в Лондон, – сказала девушка. – Вы и впрямь допустили оплошность, приехав сюда. Зная все сопутствующие обстоятельства, я весьма удивлена вашим приездом.

– Полноте, – отмахнулся мистер Станден. – Я не люблю отправляться в путь ночью. К тому же это не почтовая станция. Здесь никто не согласится поменять мне лошадей… Я должен подумать… Что вы имели в виду, говоря о сопутствующих обстоятельствах?

– Вы ведь богаты, будто… Никак не могу запомнить имя, – сердито сказала Китти.

– Будто золотой раджа, – подсказал молодой человек. – Вот только до его богатств мне далеко.

– Нет. Это историческая личность. Кажется, был такой правитель. Когда люди хотят дать понять, что кто-то безмерно богат, они говорят: богат, как… Не помню…

– И я не помню, – сказал Фредди, – вернее, никогда не слышал. Великолепно бы я выглядел, решись болтать всякую ерунду о каких-то исторических личностях. Китти, глядя на вас, можно заподозрить, что вы перегрелись на солнце.

– На солнце? На дворе снег идет! – воскликнула мисс Чаринг.

– Я тоже не перегрелся, поэтому сегодня в Лондон не поеду. Не то чтобы я не хотел… впрочем, неважно. Все же должен заметить, я не столь богат, как думают некоторые.

– Хотите сказать, вы недостаточно состоятельны и не прочь сделать предложение богатой невесте? – бросив на Фредди слегка пренебрежительный взгляд, поинтересовалась мисс Чаринг.

– Я не собираюсь делать предложение в меркантильных целях, – сохраняя хладнокровие, ответил молодой человек. А потом ему в голову пришла одна мысль и он резко сменил тему разговора: – Китти! А вы, случайно, не подцепили ту хворь? Знаете, о чем я говорю? Сейчас это какая-то напасть. Моя сестра Мэгги целую неделю пролежала в постели, не вставая…

– Фредди! – воскликнула мисс Чаринг, пристально глядя на мистера Стандена. – Разве вы не знаете, зачем вас сюда пригласили?

– По-моему, сообщить нечто важное, но я уверен, что это очередная его блажь.

– Тогда почему вы не приехали вчера, как было оговорено? – наседала на джентльмена Китти.

– Меня в нужный момент не оказалось в городе, – объяснил он.

– Ох, Фредди! Я была к вам несправедлива! – воскликнула Китти, искренне раскаиваясь в своей несдержанности. – Но Джордж, Хью, даже Долфи знали, вот я и решила, будто и вы знаете тоже.

– Что? Неужели все они приехали в Арнсайд-хаус? – изумленно воскликнул мистер Станден.

– Да, они там со вчерашнего дня. Это мерзко, Фредди!

– Господи! Мне следовало об этом догадаться раньше, – впадая в еще большее замешательство, произнес джентльмен. – Если бы мы не встретились, я бы, ни о чем не подозревая, нарвался прямо на них. Знаете, Китти, либо старик валяет дурака, либо у него очередная блажь. С какой стати, спрашивается, собирать всех нас в Арнсайд-хаус? Я не спорю, Хью – умный малый, но от его педантизма и занудства всем становится тоскливо на душе.

– Так оно и есть, – с жаром поддержала его Китти. – К тому же он ханжа, Фредди.

– Ужасный ханжа! Знаете, о чем он сказал мне, когда встретил в прошлый раз в деревне? Он, видите ли, увидел, как я выхожу из «Грейт-Гоу», и начал читать мне нравоучительные проповеди о греховности азартных игр. Можно подумать, я оттуда не вылезаю. Во-первых, это не так, а во-вторых, только исключительный пройдоха или везунчик может себе такое позволить… С какой целью он приехал в Арнсайд-хаус?

– Опекун составляет завещание, – сказала Китти.

– Дедушка и впрямь при смерти?

– Да нет же, но сам-то он вбил себе в голову эту мысль.

– Зачем превращать себя в шута? Не понимаю… – без тени злости в голосе произнес Фредди. – За последние десять лет дедушка только тем и занимается, что умирает. Кому он собрался завещать свои кошельки?

– Мне… но при одном условии.

– А Джеку ничего? – повысив голос, удивился молодой человек. – Это просто неслыханно! Уму непостижимо! Впрочем, я очень рад за вас, Китти! Поздравляю!

– Да, – ответила мисс Чаринг, – но при условии, что я выйду замуж за кого-то из его внучатых племянников. Вот почему, Фредди, вас пригласили в Арнсайд-хаус! Вы должны сделать мне предложение.

Его потрясение превзошло все ее ожидания. Мистер Станден, дотоле изящно восседавший на стуле по другую сторону камина, мигом вскочил на ноги. Дружелюбие сменилось на его лице неподдельным ужасом. Молодой человек застыл, выпучив на собеседницу глаза.

– Что?! – голос его сорвался на крик.

Мисс Чаринг захихикала… совсем неромантично.

Во взгляде мистера Стандена мелькнуло подозрение.

– Послушайте, Китти, – сердито начал он, – если вы собрались меня разыграть… Боже! Мне следовало об этом подумать. Коль он считает, что сможет со мной позабавиться…

– Кто считает?

– Джек, – ответил мистер Станден. – Я с самого начала подозревал, что все это дурно пахнет. Сначала я пораскинул мозгами и решил, что никуда не поеду. Ну… Хочу сказать, не такой я наивный, чтобы попасться впросак, когда в деле замешан Джек. Знаете, Китти, это не случайно. Если бы мы не встретились, я бы угодил в лапы зверя. Вам следовало меня раньше предупредить, дорогая.

Мисс Чаринг пропустила мимо ушей последнее замечание, но, бросив весьма сосредоточенный взгляд на Фредди, спросила:

– Это Джек сказал вам, что надо ехать в Арнсайд-хаус?

– Вот именно! Мы встретились вчера на званом вечере у Лиммеров. Он был одет в сюртук просто ужасного фасона. Джек сказал, что заказывал его у Скотта. Какая досада! В этом сюртуке он – вылитый солдафон.

– Забудьте о сюртуке, – перебила его Китти. – О чем Джек говорил?

– Ну… Он сказал мне, что несколько пресытился покроем Вестона. Его одежда больше не кажется ему стильной. Я тогда решил, будто Джек подшучивает надо мной. Посудите сами, Китти, что еще можно подумать, если человек в здравом уме несет подобные глупости?

– А обо мне он что-то говорил? – спросила Китти.

– Нет, ничего. Джек поинтересовался, получал ли я приглашение от старого джентльмена. Я сказал, что получал, тогда он посоветовал мне не пренебрегать приглашением. После этого у меня и вовсе пропало всякое желание ехать сюда. Вид, скажу я вам, у Джека был самым что ни на есть серьезным, вот только глаза у него при этом, как всегда, смеялись.

Воспоминание о том, как мистер Веструтер умеет смеяться глазами, вызвало у мисс Чаринг глубокий вздох.

– Да уж, – задумчиво произнесла она себе под нос. Секунду казалось, будто девушка готова впасть в мечтательное расположение духа, но волна меланхолии отступила так же быстро, как до того накатила. Теперь ее взгляд вновь испытующе взирал на мистера Стандена. – А Джек знает, зачем его пригласили? – поинтересовалась она.

– Ставлю Чарльстонский дворец[5] против ночлежки, что знает, – сказал Фредди. – Думаю, именно из-за этого он сюда и не сунулся.

Мисс Чаринг напряглась.

– Вы так полагаете? – небрежным тоном спросила она.

– Не сомневаюсь, – ответил Фредди. – Тут и думать нечего. Вы его не хуже меня знаете. Джек всегда держит нос по ветру.

Мисс Чаринг выслушала это не особо лестное мнение с ледяным спокойствием, а затем, слегка приподняв подбородок, заявила:

– Признаться, я даже рада, что он не приехал. Я бы плохо о нем подумала, если бы он пошел на поводу у моего опекуна.

– Кажется, Джек и не думал ехать, – сказал Фредди.

– Похоже на то, – немного смягчившись, продолжала Китти. – Он ведь очень гордый, Фредди.

– Ну, гордецом я бы его не назвал, – словно размышляя вслух, произнес мистер Станден. – Временами он, конечно, любит поважничать, однако совсем не похож на тех заносчивых типов, которые иногда встречаются…

Мисс Чаринг, поразмыслив некоторое время, сказала:

– Я не хотела, чтобы он приезжал… Опекун ужасно рассердился, когда Джек не приехал. Может быть, мои слова прозвучат нелепо, но я уверена в том, что дедушка Мэтью думал именно о нем, затевая всю эту канитель с женитьбой. Он чуть с ума не сошел от злости, когда в Арнсайд-хаус прибыли только Долфинтон и Ретреи.

– Это вполне простительно. Не пойму, что заставило старика приглашать их, – сказал Фредди и добавил: – А я ему зачем понадобился?

– Он вбил себе в голову абсурдную мысль, будто не имеет морального права никому оказывать предпочтения. И вы ведь его хорошо знаете, Фредди! Коль он что-то решил, то это уже навсегда. Не удивлюсь, если ему и в голову не пришло, что Джек ослушается его воли и не приедет в Арнсайд-хаус. Вот бы старик разозлился, ежели бы я сказала, что выйду за Долфинтона.

– Он что, сделал вам предложение? – изумленно воскликнул Фредди.

– Да… Если бы я не была столь сердита на опекуна, то, без сомнения, расплакалась бы. Бедолага! У него был такой несчастный и жалкий вид. Уверена, он поступил так только потому, что его принудила эта мерзкая женщина.

– Теперь понятно, – сокрушенно качая головой, сказал молодой человек. – Так, значит, предполагалось. Я ведь уже говорил, что сперва думал не ехать, но потом матушка Долфинтона заставила меня переменить решение. Если бы я не встретился с ней сегодня утром, меня бы здесь сейчас не было.

– С какой стати леди Долфинтон решила уговаривать вас приехать? – изумилась девушка. – Это не в ее интересах.

– Ну да, она и не хотела. Я, знаете ли, как раз прогуливался по Бонд-стрит, когда она вышла из библиотеки Хукхэма и мы едва не столкнулись с ней нос к носу. Мне пришлось раскланяться. А что еще прикажете делать? На мне как раз был новый жилет, и я сомневался, не выглядит ли он излишне крикливо, – подумав, молодой человек добавил: – Впрочем, нет. Жилет вполне комильфо[6]. Он сразу мне понравился, когда Вестон показывал его мне, но, стоило мне надеть его и выйти на прогулку…

– Фредди! Перестаньте все время думать о покрое ваших сюртуков и жилетов! – теряя терпение, взмолилась Китти. – Что сказала вам леди Долфинтон?

– «Так, значит, вы не поехали в Арнсайд-хаус?» – вот ее слова… Глупая фраза, учитывая, что в это время я стоял перед ней посреди Бонд-стрит. Ну я, значит, говорю, что нет, не поехал, а она: «Собираетесь ехать?» Ну а я ей: «Нет, не собираюсь». А потом до меня дошло, что леди Долфинтон ведет со мной игру в кошки-мышки. Она так хитро улыбалась, а затем начала уверять меня, будто всячески поддерживает это мое решение. Ехать по стариковской прихоти – себя не уважать и все такое прочее. Ее очень интересовало, поехал ли Джек или нет. Когда я сказал, что не поехал, у леди Долфинтон был такой вид, какой бывает у кошки, когда она добралась до горшочка со сливками. «Нечестно играют», – подумал я тогда. Ладно, не будем об этом, Китти. Возможно, я и не из умников, которые умеют красиво говорить об исторических деятелях, но достаточно пожил в столице, чтобы сразу же чувствовать, когда меня пытаются надуть. Вот я и решил поехать сюда и самому разобраться, откуда ветер дует. Ошибочка вышла, но ничего страшного. Никакого вреда все равно от этого не случилось. Все же Джек повел себя со мной не совсем честно. Когда я его увижу, обязательно все выскажу. Глупо бы я выглядел, если бы не встретил вас.

– И ничего страшного не случилось бы, – сказала Китти. – Опекун не может заставить вас сделать мне предложение.

Мистер Станден, судя по всему, имел иное мнение.

– Ну я не был бы уж так уверен, – сказал он. – Во всяком случае, старикашка всегда меня пугал… чертовски сильно пугал. Не скажу, что я не попытался бы выкрутиться, но все равно мне было бы очень неприятно и неуютно на душе. Нет… Я все в большей мере убеждаюсь, что мне несказанно повезло встретиться с вами, Китти. Когда вы так ворвались сюда, ваше поведение несколько смутило меня, но теперь я очень рад. – Тут какая-то мысль, которая доселе витала на задворках его сознания, неожиданно вынырнула на яркий свет и окончательно выкристаллизовалась. – Китти! – воскликнул он. – Почему вы здесь очутились? Не хочу вас обидеть, но ваше поведение… скажем так, кажется мне немного странным.

Губы ее дрогнули, однако девушка, совладав с собой, ответила:

– Я убегаю из дому!

– Убегаете, – удовлетворившись ответом, сказал мистер Станден.

– Больше там ни минуты не могу находиться, – крепко сжимая руки, лежащие у нее на коленях, заявила Китти.

– Я вас прекрасно понимаю, – с сочувствием в голосе произнес Фредди. – Это самый неуютный дом из всех, в которых мне доводилось останавливаться. И кухарка оставляет желать лучшего. Неудивительно, что у старого джентльмена больной желудок. Я бы тоже на вашем месте сбежал.

– Дело не в этом! Опекун поставил меня в ужасно неудобное положение… А потом мне по очереди сделали предложение Долфинтон и Хью… Я пожалела, что родилась на свет.

Теперь мистеру Стандену были понятны мотивы поступков девушки.

– Ничего удивительного в этом нет! Клянусь Юпитером! – воскликнул он. – Я бы на вашем месте тоже не захотел иметь с Хью ничего общего. Он ужасный зануда. Вы и сами это знаете. Симпатичный мужчина, с этим я согласен, однако невероятно нескладный. Хуже его, по-моему, никто не умеет кланяться. Однажды я предложил поучить его этому искусству, но Хью только посмотрел на меня сверху вниз и изрек, что это с моей стороны весьма любезно, однако он не смеет меня беспокоить подобными пустяками. Я бы и не стал ему помогать, но он все же мне кузен… как-никак…

– Скучнейший и нуднейший человек на свете! – изрекла Китти. – Ладно, не будем о нем. На меня сразу тоска находит, только лишь вспомню, как Хью сказал, что делает мне предложение, потому что не хочет, чтобы я осталась одна, без средств к существованию, это, видите ли, не по-рыцарски. И поступает так отнюдь не потому, что любит меня или хочет заполучить наследство дедушки Мэтью.

Мистер Станден, завидев влажный блеск в уголках глаз девушки, сделал достойную похвалы попытку предотвратить сцену, грозившую вылиться в такое, о чем и подумать страшно.

– Не стоит из-за этого плакать. В жизни не слышал подобной ерунды. Прямо-таки мешок с фантазиями, а не речь взрослого человека. Господи, никогда не думал, что Хью поведет себя словно капитан Шарп![7]

– Джордж тоже несказанно удивился. А еще Хью собирается заниматься моим образованием и решительно уверен, что я не смогу самостоятельно выжить в этом мире. Да они все убедили себя в том, что я буду просто счастлива выйти за любого из них. Тогда я выбежала из комнаты, а мисс Фишгард… надо же такое… сказала, что все это весьма романтично. Романтично! Вы можете себе представить? Это было уже слишком, Фредди! Я решила, что покажу им всем, взяла деньги на хозяйственные расходы и пришла сюда. Я знаю, что здесь останавливается дилижанс, идущий в Эшфорд, а из Эшфорда можно доехать до Лондона.

– Это все, конечно, весьма прелестно, – сказал джентльмен, – но что вы, позволю у вас спросить, собираетесь делать в столице?

– В том-то и беда, – промолвила Китти. Лицо ее раскраснелось, а по щекам потекли крупные слезы. – Я так сильно рассердилась, что сперва об этом не подумала. Уже по дороге сюда я поняла, что совершенно не знаю, чем мне заняться и у кого остановиться. У меня нет ни единой подруги. Каждое слово, сказанное Хью, – суровая правда жизни.

– Не преувеличивайте, – слабо возразил ее собеседник.

После безуспешных попыток найти носовой платок мисс Чаринг принялась утирать слезинки уголком своего плаща. При виде такого нарушения правил этикета мистер Станден пришел в крайнее возбуждение.

– Нет, Китти! – воскликнул он. – Возьмите мой платок!

Мисс Чаринг, громко всхлипывая, взяла протянутый ей элегантный платочек и шумно высморкалась в него. Мистер Станден, вспомнив, что у него в несессере лежит еще несколько носовых платков, решил не выказывать сожалений о своем благородном жесте, а заняться утешением Китти.

– Не надо предаваться слезам, – сказал он. – Подумайте, чем бы вы смогли там заняться.

Взвешенные и вполне благоразумные слова собеседника вызвали еще более отчаянные рыдания.

– Я долго думала, но ни к чему не пришла, – сквозь слезы промолвила Китти. – Скорее уж я согласна умереть, чем вернуться в Арнсайд-хаус.

На этой фразе их разговор прервали. Хозяин гостиницы, побуждаемый естественным любопытством, нашел благовидный предлог, чтобы вернуться в кофейную комнату. Войдя, он поставил на стол исходящую паром чашу с пуншем и сказал:

– Ваш пунш, сэр. Вы говорили в девять часов, а сейчас ровно девять, сэр.

Мистер Станден не помнил, чтобы он говорил подобное. Джентльмен уже хотел попросить унести пунш прочь, когда ему пришло в голову, что сейчас самое время подкрепить силы. Он также был рад тому обстоятельству, что Китти перестала плакать. Мистер Станден решился предложить ей бокал миндального ликера. Девушка отрицательно покачала головой.

– Быть может, мисс пожелает пригубить немножко пунша, чтобы согреться, – ставя подле чаши с пуншем два стакана, предложил хозяин гостиницы. – Снегопад все усиливается, вот только снег тотчас же тает, сэр. Надеюсь, с мистером Пениквиком все в порядке?

Фредди, который как раз сочинял правдоподобную историю, чтобы оправдать необычное и несколько скандальное появление здесь мисс Чаринг, решил воспользоваться подходящим случаем.

– Слава богу, с мистером Пениквиком все хорошо, – небрежным тоном заявил мистер Станден. – Все дело в кучере. Болван должен был заехать за мисс Чаринг еще час назад, да, видать, позабыл. Она была в гостях. Кучер не приехал. Ну, вот ей и пришлось возвращаться пешком в Арнсайд-хаус. А потом повалил снег, и мисс Чаринг решила искать прибежища под кровом вашей гостиницы.

Хозяину не показалась убедительной история, в которой молодую, ни с кем не помолвленную девицу отпустили из дома одну в непогоду, пешком, да еще с большим дорожным саквояжем, стоящим теперь у входа в кофейную комнату, однако мистер Плакли решил, что лучше будет ничем не выдавать своего скептицизма.

Когда он вышел за дверь, Китти, взглянув на Фредди с восхищением, искренне поблагодарила его:

– Я и не думала, что вы такой хитрый.

Мистер Станден, смутившись, покраснел.

– Это получилось как-то само собой, – ответил он. – Вам следовало бы вести себя несколько предусмотрительнее. Вы ведь не подумали об этом, а наш хозяин наверняка примется судачить о вас со своими постояльцами. Не стоило вам приходить сюда одной, без мисс Фишгард.

– Но, Фредди! Как же я могла бежать в Лондон с гувернанткой? Мисс Фишгард ни за что бы на это не пошла!

– Однако бежать в Лондон как раз и не следовало. Подумайте сами, и вы убедитесь, что ваша затея весьма легкомысленна. Мне жаль вас огорчать, однако так оно и есть.

– Вы полагаете, я не смогу самостоятельно обеспечить себя? – теряя надежду, спросила Китти. – Конечно, я не хочу голодать… Фредди! Вы думаете, у меня ничего не получится?

Не желая делиться с девушкой своими соображениями, мистер Станден солгал:

– Конечно, не получится.

– А если я поступлю горничной? – вновь воспрянув духом, спросила Китти. – Хью говорит, что я слишком молода для экономки, но как насчет горничной?

Мистер Станден твердо решил вернуть ее с небес на грешную землю:

– В этом нет ни малейшего смысла. Можно с таким же успехом возвратиться в Арнсайд-хаус. Там вам будет даже лучше.

– Согласна, – уныло промямлила девушка. – Но знали бы вы, как я мечтаю сбежать из Арнсайд-хаус. Я не хочу показаться неблагодарной девчонкой, однако если бы вы только понимали, что значит вести в этом доме домашнее хозяйство, читать старику вслух книги, подавать лекарства и не иметь возможности ни с кем поговорить, за исключением его и мисс Фишгард. Лучше бы он меня вообще не брал под свое крыло.

– Да уж… Сочувствую вам, – наполняя стакан пуншем, хмыкнул мистер Станден. – Никак не могу понять, почему старик стал вашим опекуном. Я часто об этом думал и не находил ответа.

– Я тоже задумывалась об этом. Мисс Фишгард считает, что он испытывал сильную страсть к моей покойной маменьке.

– От вашей гувернантки ничего иного я и не ожидал, – хмыкнул Фредди. – Если вы спросите мое мнение, то я скажу: никого, помимо себя, дедушка Мэтью любить не может. Одного взгляда на него достаточно, чтобы все о нем понять.

– А мне кажется, мисс Фишгард недалека от истины, – возразила Китти. – Опекун редко вспоминает о моей маме, иногда, правда, говорит, что я не такая красавица, какой была она, хотя и похожа на нее. У него есть миниатюра с портретом моей матушки. Старик держит ее в столе под замком и однажды показывал мне, когда я была еще маленькой.

– Трудно поверить, – с сомнением сказал Фредди.

– Уверяю вас. Вы знаете, Джордж убежден, что я – дочь его двоюродного дедушки. Хью говорит, будто сам так не думает, но я в этом весьма сомневаюсь…

– Недостойные мысли, – сказал мистер Станден. – Джордж может так думать, однако он человек неискушенный… простоватый… От Долфинтона тоже всего можно ожидать, но не от остальных… Впрочем, и Долфи я исключаю. Он не из тех, кто способен задумываться. Если бы вы были дочерью моего двоюродного деда, старик не вел бы себя столь странным образом и не стал бы оставлять свои деньги кому-то из внучатых племянников.

– Он хочет, чтобы я вышла замуж за одного из вас, а если я откажусь… может оставить меня без средств к существованию.

– Как такое возможно? – изумленно воскликнул Фредди.

Девушка вновь принялась увлажнять слезами носовой платок.

– В том-то и беда, – всхлипнула она. – Ежели он оставит меня без пенни за душой, на хорошего жениха рассчитывать мне не придется. Это так унизительно…

– Вам надо взбодриться, – решительно заявил джентльмен. – Если не желаете миндального ликера, в чем я вас не осуждаю, то глоток горячего пунша пойдет вам лишь на пользу. Он, конечно, не верх совершенства, но хуже в любом случае не будет.

Мисс Чаринг взяла у него наполненный до половины стакан и сделала осторожный глоток. От крепости алкоголя у нее перехватило дыхание, но сладость и приятный привкус лимонного сока уняли сомнения девушки.

– Неплохо на вкус, – сказала она.

– Хорошо, но ни в коем случае не рассказывайте дяде или гувернантке, что пили со мной пунш, – предупредил ее мистер Станден.

Китти заверила джентльмена, что не проговорится. Девушка согрелась, а сидеть на скамье было жестковато, поэтому она подсела к мистеру Стандену за стол. Там, погрузившись в тяжелые думы, принялась пить пунш маленькими глотками и жаловаться на свою судьбу. Молодой человек, занятый собственными мыслями, рассеянно наполнял стаканы.

Наконец на его чело легли складки и мистер Станден нарушил молчание:

– А кому достанется имущество, если вы ни за кого не выйдете замуж?

– Опекун сказал, что оставит все приюту для подкидышей.

– А старик и впрямь может оставить. Пожалуй, не у одного только Долфинтона в нашем семействе кое-чего не хватает в голове, – задумчиво любуясь игрой света в стакане с золотистой жидкостью, добавил мистер Станден. – Интересно, Джек об этом знает?

– Вероятно, да. Старик никогда не говорит Джорджу и Хью больше, чем Джеку. Я рада, что это все равно не повлияло на его решение.

– Не играет ли он в тонкую, непонятную для нас игру? – задумчиво произнес Фредди. – Никто точно не знает, что у него на уме. Джек – весьма эксцентричный малый. Не думаю, впрочем, что он из тех, кто готов пустить плывущие ему в руки денежки по ветру. Не удивлюсь, если окажется, что он просто водит старика за нос, преследуя свои цели. Наш Джек любит рисковать. Он из тех, кто готов играть со своей судьбой в орлянку.

Когда на лице мисс Чаринг мелькнуло живейшее любопытство, Станден вкратце пояснил:

– Джек у нас игрок и частый гость на ипподроме. Пока ему все сходит с рук, но мой отец уверен, что рано или поздно малый окажется за решеткой долговой тюрьмы. Мой папаша многое повидал в жизни. – С минуту Фредди раздумывал о проницательности своего отца, лорда Леджервуда, не замечая неприязненных искорок во взгляде своей собеседницы. – Не исключено, впрочем, что Джек просто прикидывается, – отпив пунша, продолжил молодой человек, – думает, что и так все у него получится… не хочет, чтобы его к чему-либо принуждали. Джек знает, что вы не примете предложение ни Хью, ни тем более Долфинтона. Ему известно, что я не охочусь за богатой женой. Возможно, Джек просто надеется поставить старика в безвыходное положение.

Осушив стакан, мистер Станден поставил его на столешницу. Лоб молодого человека избороздили еще более глубокие морщины, свидетельствующие о колоссальной работе его разума.

– А может, он просто не хочет терять независимость, предпочитает оставаться самим собой. Быть может, Джеку вообще не нужны ни деньги, ни жена. Если он передумает, то обронит платок, как говорят, а до этого времени нам придется ждать его решения.

– Обро-нит пла-ток… – запинаясь, произнесла Китти. – Вы считаете, Джек уверен, что я никуда от него не денусь?

Смутившись из-за допущенной им бестактности, мистер Станден постарался смягчить возникшую неловкость.

– Это я просто перебирал в голове возможности, – сказал он.

Но Китти явно была задета за живое.

– Вы так считаете? – спросила она.

– Нет… И даже если предположить такой поворот вещей, кто вправе его осуждать? Он дьявольски красивый малый, Китти! Светский человек. Прожигатель жизни. Любитель спортивных состязаний. Отчаянный храбрец. Вы понятия не имеете, как на него вешаются женщины. Среди них попадаются птички высокого полета. Женщин не поймешь, – Фредди сокрушенно покачал головой. – Джеку иногда приходится гнать их от себя метлой, а они вокруг него все увиваются. Глупо все это… Ладно, пустяки.

– Спасибо, Фредди, а то я понятия не имела, что Джек волочится за каждой юбкой, – не совсем искренне поблагодарила собеседника Китти. – Я и прежде не сомневалась, что он флиртует со всеми столичными красавицами. Опекун допустил несусветную глупость, предположив, будто Джек захочет сделать мне предложение. Не понимаю, как вообще можно было на это надеяться. Не удивлюсь, что Джек до сих пор считает меня все той же неряшливой девчонкой, какой я была когда-то.

– Не исключено, – буркнул утешитель, сидевший за столом напротив.

Мисс Чаринг отпила еще немного пунша. Приятное тепло разливалось по всему ее телу, разгоняя насевшую на девушку меланхолию. Нельзя сказать, что алкоголь вернул ей благодушное расположение, но отчаяние, во всяком случае, отступило. Китти ощутила приятное волнение. Несчастья, еще минуту назад казавшиеся неотвратимыми, вдруг стали вполне разрешимыми временными трудностями. Девушка выпрямилась, опершись спиной о спинку стула, и устремила взгляд прямо перед собой. Пальцы ее крепче сжали стакан. Мистер Станден, довольный тем обстоятельством, что ему не докучают, задумчиво подносил свой сверкающий на свету стакан к губам и, отпив, опускал его.

– Фредди! – вдруг воскликнула Китти, уставившись на джентльмена выразительным взглядом.

Молодой человек вздрогнул. Стакан вновь опустился.

– Задумался… – извиняющимся тоном произнес он.

– Фредди, а вы уверены, что не хотите жениться на мне?

Эти слова несколько встревожили его. Особенно взволновал джентльмена решительный тон Китти.

– Уверен, – виновато произнес мистер Станден. – Вы мне нравитесь, Китти, и всегда нравились, но по природе я далек от всего, связанного с браком.

– В таком случае не могли бы вы со мной просто обручиться? – чуть слышно спросила мисс Чаринг.