Читать книгу Опасности путешествий во времени - Джойс Кэрол Оутс - Страница 10

– Мэри-Эллен? – раздалось над ухом.

Одна из этих подкралась ко мне со спины, напугав до дрожи в коленях. Доносчики вроде моего брата Родди были повсюду, в этом я не сомневалась. Только не могла понять, веду ли себя как преступница или, наоборот, оправдываю ожидания в качестве обладателя статуса СкИнда.

Ко мне обращалась некая Хильда Макинтош. С круглым, как луна, лицом и приветливой улыбкой. Каштановые волосы стрижены под пажа. Я боялась поднять голову, боялась посмотреть ей в глаза из страха наткнуться на пустой взгляд, крохотный, размером с зернышко, зрачок.

Неужели очередная доносчица? Знает ли она, кто скрывается под именем Мэри-Эллен? Следит ли за мной?

В Зоне 9 меня постоянно преследовали, но делали это весьма искусно – попробуй угадай, специально или непреднамеренно они шастают за тобой по пятам.

Пришлось бежать из аудитории. Я задыхалась в толпе сокурсников (на расположенных амфитеатром ступенчатых рядах восседало порядка шестидесяти шести студенческих особей), пока профессор на кафедре разглагольствовал про основы логики. Y равен Х. Х эквивалентен М. Как соотносится М к Y?

Я не осмелилась пересечь лужайку – открытое, уязвимое пространство – и, словно раненый зверь, петляла по задворкам и узким аллеям, стараясь не привлекать к себе внимания.

Боялась лишний раз поднять голову и обнаружить чей-то пристальный взгляд.

В период изгнания СИнд находится под выборочным и непрерывным контролем.

Нарушение любого из вышеперечисленных правил карается немедленной Ликвидацией.

Путь длиной в милю лежал через холмы вниз, к Экради-Коттедж, где можно укрыться на третьем этаже в комнате, отведенной Мэри-Эллен Энрайт.

Именно там находился эпицентр зоны отчуждения 9. Моя личная тюрьма. Однако там я чувствовала себя в безопасности.

Юркнув в боковую дверь, я крадучись поднялась по лестнице с тихой надеждой, что не нарвусь на кого-нибудь из девушек. Прошмыгнула мимо офиса комендантши на первом этаже, где створки всегда нараспашку в приветственном «Добро пожаловать» – подозреваю, это очередная уловка информаторов.

Предательство Родди жгло меня адским огнем. Из памяти почти полностью стерлись чудовищные допросы в застенках Дисциплинарного отдела, однако я отчетливо помню то потрясение, шок и вместе с тем ранодушное: «Родди ненавидел меня с детства. Он всегда желал мне Изгнания или чего похуже».

Надеюсь, в один прекрасный день я снова встречу брата – и прощу его. Вот только… Слезы наворачивались от мысли, что он не нуждается в моем прощении.

Но если я встречу Родди, значит встречу и родителей. Как бы мне хотелось в это верить!

Близился полдень – время, когда Экради обычно пустует.

Я мечтала стать невидимой и задыхалась, если меня замечали.

На первых порах мне и в голову не приходило искать других изгнанников в Зоне 9, хотя они были наверняка. Словно заключенный в тесной камере, который не подозревает о существовании товарищей по несчастью, не сочувствует им, я думала и пеклась только о себе.

Взбежала по ступенькам и с трудом перевела дыхание, пот лил градом. На дворе стоял душный, жаркий сентябрь, а кондиционеры в Экради отсутствовали.

В Зоне 9 кондиционеры вообще попадались редко. Очевидно, система охлаждения воздуха пока не вошла в моду. А еще, к моему величайшему отвращению и ужасу, в помещениях было не продохнуть от сигаретного дыма.

Поразительно, но все соседки дымили напропалую! Все до единой. Как будто не знали об угрозе рака – или не придавали значения. Хуже того, всякий раз, принимаясь кашлять, я ловила их недовольные гримасы, но ничего не могла с собой поделать. Сколько себя помню, в САШ-23 курение воспрещалось категорически. (А табакозависимым предлагалось вводить никотин внутривенно.)

Я невольно задумывалась: может, это и есть наказание? Пассивное курение. Необходимость гадать, кем в действительности являются мои соседки. Почему меня поселили в комнате 3С именно с этими индивидами. Девиз САШ-23 – «Никаких случайностей, только алгоритмы». Я не верила что карательная машина госбезопасности может дать сбой, однако вполне допускала, что кто-то (если не все) из соседок мог оказаться информатором, приставленным к Мэри-Эллен Энрайт.

А вдруг среди них притаился андроид? Но кто?

* * *

Какое облегчение очутиться одной в своей комнате.

(Одной ли – вот вопрос.)

От вездесущего сигаретного дыма, как и от запаха тел, щипало нос.

Зато появился шанс досконально изучить диковинку, принадлежащую моей соседке, – громоздкий агрегат с клавиатурой, именуемый печатной машинкой.

Разумеется, я слышала о таких, натыкалась на фотографии. Если не ошибаюсь, печатная машинка была у родителей (а может, у бабушки с дедушкой). Однако мне не случалось видеть во плоти этот пережиток докомпьютерной эры.

В трансе я уставилась на странный аппарат. Почему-то от одного его вида становилось не по себе.

Как сильно, буквально до тошноты, мне не хватало любимого ноутбука. А еще сотового, светящегося прямоугольничка – удобного, компактного, легко умещавшегося в ладони.

Никак не могла взять в толк предназначение машинки. Неужели это настолько примитивный агрегат, способный лишь печатать?

Ни интернета? Ни электронной почты? Ни СМС-сообщений? Просто аппарат для печати?

Даже разглядывать нечего! Экран и тот отсутствовал.

С другой стороны, это нелепое устройство не выходило за рамки собственной эпохи. Обычная машина, не более.

За печатной машинкой ты обречен томиться наедине с самим собой. Никакой надежды сбежать в киберпространство. В Зоне 9 о киберпространстве мне приходилось только мечтать.

Сложно поверить, но в 1959-м киберпространства не существовало в принципе.

Однако меня продолжал грызть червячок сомнения. Ведь нам тысячу раз объясняли: киберпространство – величайшее достижение двадцать первого века, поскольку оно автономно, обособленно и (теоретически) независимо от людей, а значит, не подчиняется законам пространства и времени.

Впрочем, я не специалист. Для понимания всех тонкостей необходимо хорошо разбираться в математике, астрофизике и передовых компьютерных технологиях, а все научные данные, между прочим, хранятся в САШ-23 под грифом «совершенно секретно»…

– Мэри-Эллен? – раздалось над ухом.

Абсолютно бесшумно ко мне приблизилась улыбающаяся соседка по имени Хильда. От страха сердце раненой птицей забилось в груди.

Хильда, ясное дело, держалась очень приветливо. Как и остальные. Их глаза пожирали меня, точно полчища голодных муравьев. Запоминая, оценивая. Составляя свежий донос для отдела госбезопасности.

Бесцветным среднезападным голосом (пытка для моих ушей!) девица с гордостью поведала, что ее машинка – «почти новенький ремингтон».

– Пользуйся, если хочешь, – предложила она. – Бумага вот!

Хильда заправила в машинку чистый лист, подкрутила его в нужное положение, а после продемонстрировала, как именно печатать: ее ловкие пальцы в случайном порядке замелькали по клавиатуре.

Я не пошевелилась, ноги словно приросли к полу.

Пыталась заговорить, но язык вдруг превратился в разбухший комок ваты.

– Видишь? – напутствовала Хильда. – Надо только запомнить расположение клавиш, и можно печатать не глядя. Я выучилась еще в средней школе – ничего сложного.

Я коснулась первой попавшейся буквы – безрезультатно.

– Не работает.

Девушка расхохоталась. Не зловеще, а по-доброму – так старшая сестра потешается над младшей.

– Конечно, работает, Мэри-Эллен! Смотри.

Мэри-Эллен. Она произнесла мое имя с издевкой или дружелюбно? Хотелось бы верить, что эта особь женского пола ничем не отличается от меня – обычная девица, и вдобавок искренне ко мне расположена. И совсем не хочется предполагать, будто под маской милой девчушки скрывается агент госбезопасности или, как вариант, голограмма студентки, управляемая дистанционно агентом, который задумал поиздеваться надо мной.

Смущала и близость Хильды. Она стояла почти вплотную, чем, собственно, грешили и другие особи, вынуждая меня опасливо пятиться. В САШ-23 преобладала иная модель поведения: по неписаному правилу, мы всегда держались на расстоянии. После ареста и душераздирающей сцены казни я вздрагивала, если ко мне подходили слишком близко. Кожа моментально покрывалась мурашками.

Хильда была такой приветливой, милой и совершенно не замечала моей настороженности. Про таких обычно говорят «симпатичная», а про таких, как я, – «мышь». Ниже меня минимум на два дюйма, но значительно полнее, с развитыми формами – не чета моим выпирающим костям, – она носила жесткий бюстгальтер (лифчик) из плотной, прошитой канителью ткани. Надо сказать, под одеждой лифчик смотрелся нелепым придатком. Я непроизвольно отпрянула, боясь, как бы Хильда ненароком не задела меня своими остроконечными грудями.

Она уселась за стол в слегка вычурной, картинной позе фотомодели с плаката и в доказательство простоты процесса принялась быстро, безукоризненно печатать:

ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА

ЭКРАДИ-КОТТЕДЖ

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ВАЙНСКОТИИ

ВАЙНСКОТИЯ-ФОЛЗ, ВИСКОНСИН

США

ВСЕЛЕННАЯ

– Поняла? Теперь пробуй.

Двадцать третье сентября 1959 года! Уму непостижимо – или все-таки?..

Нет, все верно. Я нахожусь в Зоне 9, в Изгнании. Надо смириться, приспособиться. Вот только…

Внезапно меня охватил панический страх: перенестись на восемьдесят лет в прошлое, когда еще ни я, ни мои родители не появились на свет. Никто в целом мире не знал меня, не любил, не окликнул бы в толпе. Нет никого, лишь кромешное, беспросветное одиночество.

– Мэри-Эллен? С тобой все хорошо?

С выражением искренней, сестринской заботы Хильда потянулась ко мне, хотя я испуганно шарахнулась в сторону.

– Не прикасайся. Не…

От приступа паники закружилась голова. У ног разверзлась черная бездна и поглотила меня.