Читать книгу Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - Джозеф Брэдли - Страница 7

Эволюция тактики пехоты XIX века хорошо иллюстрирует взаимосвязь между оружием и армией. Тактика первой половины века предусматривала максимальное использование возможностей гладкоствольного мушкета. Пехота двигалась колоннами и выстраивалась к бою в замкнутый строй, подходящий для залпового огня, или близким к квадрату строем для защиты от штыковой или кавалерийской атаки. Со временем подразделения застрельщиков (солдат передового охранения, действовавших в рассыпном строю) стали вооружать быстро заряжающимися игольчатыми ружьями или дальнобойными винтовками Минье. Однако тактическая роль застрельщиков ограничивалась лишь подготовкой к атаке пехотными колоннами и вступлению в штыковой бой [Beaver 1975: 79–80; Luvaas 1959: 2–4].

Постепенное улучшение огневой мощи стрелкового оружия, связанное с появлением игольчатого ружья, винтовки Минье и казнозарядных устройств, усложнило тактический баланс между стрелковым боем и штыковой атакой, между пехотой, кавалерией и артиллерией и между атакой и обороной. Быстрое развертывание массового производства оружия еще больше усложнило тактические правила и требования к подготовке пехоты [Wintringham 1943:136; McNeil 1982:236]. Взять, например, преимущества и недостатки казнозарядных винтовок. Изначально такие ружья давали преимущество обороне, которая получила возможность активно обстреливать передовую линию наступающих. В 1866 году прусские солдаты, использовавшие казнозарядное оружие, могли делать почти в шесть раз больше выстрелов, чем их противники австрийцы, вооруженные дульнозарядными ружьями. Позицию, защищаемую воинами с современными ружьями, не могли атаковать в лоб ни пехота, ни кавалерия. Но для того, чтобы пользоваться преимуществами нового оружия при наступлении, требовались определенные изменения в тактике. В условиях скорострельного огня обороняющихся, вооруженных казнозарядными ружьями, пришлось отказаться от сомкнутого строя и заменить его подвижными подразделениями в рассредоточенном порядке. Кроме того, поскольку лобовые атаки на пехоту были очень опасны (хотя их все еще практиковали, например, во время Гражданской войны в США), повысилось значение маневров и фланговых атак. Внедрение винтовки было особенно ценно для передового охранения и легкой пехоты, и сторонники казнозарядного оружия, скажем Вильгельм фон Плоеннис и Цезарь Рюстов в Германии, утверждали, что падение боевого духа врага, вызванное скорострельным огнем, сделает новое оружие высокоэффективным в руках хорошо обученных войск. Иными словами, усиление огневой мощи должно было оказать на противника большее воздействие, чем самые смелые штыковые атаки. Передовые застрельщики, чьи функции прежде ограничивались в основном подготовкой атаки, все больше и больше превращались в основные боевые силы, что продемонстрировала Франко-прусская война. Это, в свою очередь, повышало роль командиров низшего звена, индивидуальной инициативы, интеллекта, скорости и ловкости. Поскольку пехота получила возможность противостоять кавалерии и отражать атаку на больших расстояниях с высокой меткостью стрельбы, кавалерийские операции сделались менее масштабными, конники же стали все чаще и эффективнее действовать в пешем строю, используя огнестрельное оружие[36]. Кроме того, снизилась даже эффективность артиллерийской обороны от стрелков с новыми винтовками, поскольку снайперы могли прицельно стрелять в артиллеристов. Некий британский офицер говорил:

По правде говоря, в пределах дальности действительного огня казнозарядные винтовки несравненно более разрушительны, чем артиллерия. <…> Теперь артиллеристы даже на расстоянии 1000 ярдов подвергаются точному и быстрому огню вражеской пехоты, на который могут ответить только снарядом [The Military Power 1878: 209].

Хотя подобное устройство оружия обещало более быструю и легкую перезарядку, сочетание технических и тактических соображений задержало его военное использование. Командиры не признавали его преимущество в качестве стрельбы. Довольно долго не удавалось добиться плотного закрытия затвора, из-за чего происходила утечка пороховых газов, снижавшая скорость и уменьшавшая потенциальную дальность и меткость. Ранние затворы делали стрельбу неэффективной на расстояниях более 700 ярдов. Черный порох образовывал нагар, затрудняющий извлечение патрона и снижающий скорострельность. Более того, считалось, что казнозарядные ружья слишком сложны для любой армии, рядовой состав которой был неграмотным, и поэтому доверять их можно лишь самым опытным бойцам, из которых формировали отряды застрельщиков. И наконец, командиры опасались излишнего расхода боеприпасов пехотинцами: ведь в ходе боя невозможно заново снарядить стреляные гильзы [Showalter 1975: 83–85, 93–94, 107][37].

Несмотря на то что Соединенные Штаты лидировали в разработке казнозарядных винтовок, в их армии новое оружие подвергалось строгой критике. Начальник артиллерийско-технической службы беспокоился, «не приведет ли возможность такой стрельбы к расточительным использованию и растрате боеприпасов», а Совет по боеприпасам, рассматривавший в 1836 году казнозарядную винтовку Джона Холла, решил, что «оружие сложно по устройству и при неисправностях вызовет у солдат трудности и растерянность»[38]