Читать книгу Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй - Страница 12

Из Энди Гранту удалось вытянуть не много – и не потому, что тот ничего не знал, – ведь именно он, по всей вероятности, всего два дня назад переправлял Ламонта по горной дороге; дело в том, что по странному совпадению желание Энди узнать побольше о самом Гранте оказалось столь же сильным, сколь желание Гранта выведать у него про Ламонта. На все наводящие вопросы Гранта он отвечал односложно и тут же задавал свои собственные. Эта игра наскучила Гранту задолго до того, как прекратил свои расспросы Энди. Что до хозяина гостиницы, с которым Грант завязал беседу во дворике после завтрака, то и эта попытка не имела успеха – на сей раз действительно потому, что тот ничего не знал. Если все интересы водителя микроавтобуса были сосредоточены на его родной деревне Карнинниш, куда он и отправился по приезде, то хозяина гостиницы интересовало исключительно то, что происходило в Гарни, поскольку от этого зависели его дела.

– Прибыли рыбку половить, сэр? – спросил хозяин.

Грант подтвердил, что очень хотел бы, если это возможно, немного порыбачить в Финлее.

– Конечно возможно. Это всего в четырех милях отсюда, там, за горой. Вам знакомы эти места?

Грант почел за лучшее ответить отрицательно.

– Так вот, там за горой, на самом берегу озера Финлей, есть маленькая деревушка, но вам будет удобнее жить здесь. У них, правда, есть своя захудалая гостиница, но грязная, тесная, да и кормят там одной бараниной.

– Баранина – это не так уж плохо, – заметил Грант.

– Это в первый день вам так покажется, ну, может, еще во второй, но к концу недели от одного только вида овцы на лугу вас уже мутить станет. Если не любите пеших прогулок, то мы можем отвозить вас туда на «форде» каждый день. Лицензией на ловлю запаслись?

– Нет, – ответил Грант; он полагал, что за гостиницей закреплено право на рыбную ловлю для постояльцев.

– Тут вы промахнулись. Собственник всех вод – хозяин поместья Карнинниш-хаус. Акционер из Глазго. Сейчас он как раз здесь. Во всяком случае, был здесь еще неделю назад. Хотя мог опять уехать.

– Что ж, если дадите «форд», я съезжу к нему прямо сейчас, – отозвался Грант. Рыбная ловля была единственным предлогом, который позволил бы ему разгуливать где вздумается, не вызывая подозрений. – Как, вы сказали, зовут хозяина поместья? – переспросил он, усаживаясь в «форд» возле косматого джинна с пылающим взором.

– Его зовут Дрисдейл. Он не очень-то щедр на разрешения, но, может, вам удастся его уговорить.

С этим довольно прохладным напутствием Грант отправился в более чем прохладную поездку по горной дороге в долину Финлей.

– Где это поместье? – спросил Грант у волосатика, которого, как выяснилось, звали Родди.

– В Карниннише, – ответил тот.

– В самой деревне? – осторожно спросил Грант: у него не было желания до времени афишировать свое появление в этих местах.

– Нет, напротив, на другом берегу.

– Значит, мы через деревню не проедем?

– Никак нет. Мост как раз перед ней, на него мы и свернем.

Они въехали на перешеек, отделяющий две деревни, и вся долина развернулась перед зачарованным взором Гранта, словно карта. Ни лугов, ни полей – никакой зелени, кроме как по берегам реки, серебряной лентой убегающей к морю сквозь редкие березовые рощицы. Это был край коричневых тонов, и в сочетании с ослепительной голубизной моря он производил какое-то неземное впечатление. «Унылая, волшебная земля», – вспомнились Гранту чьи-то строки.

Когда они неслись вниз по направлению к морю, он заметил здания двух церквей и не замедлил воспользоваться случаем:

– Для такой небольшой деревни двух церквей, пожалуй, многовато.

– Это как посмотреть! Ведь ортодоксы в Новую церковь не пойдут, и наоборот. Вон там, – и он указал через дорогу, где у реки рядом с церквушкой без купола стоял солидный пасторский дом, полускрытый зеленью, – приход мистера Логана. А Новая церковь – на другой стороне деревни, у самого моря.

Незаметно, стараясь не привлекать его внимания, Грант с интересом поглядел на особнячок, где нашел убежище тот, за кем он гнался.

– Красивое место, – заметил он. – Там комнаты не сдаются?

Как полагал Родди, сейчас не сдают. Летом – другое дело. Тогда на месяц сдают. Сам пастор не женат; хозяйство ведет его вдовая сестра, миссис Динмонт. Сейчас в отпуск приехала его племянница, дочка миссис Динмонт. Она работает медсестрой в Лондоне.

О возможном постояльце – ни полслова, и Грант не осмелился продолжать прямые расспросы: жители здешних мест известны своим неуемным любопытством и тотчас же почуют неладное.

– В здешней гостинице много народу? – вместо этого спросил он.

– Трое, – немедленно ответил Родди. Как лицо, непосредственно заинтересованное в процветании собственного картеля, он полностью владел информацией о конкурирующем заведении в Карниннише.

Все трое были мужчины, и Родди знал о них всю подноготную – всё до мельчайших подробностей. Ни один из них не мог быть Ламонтом.

Карнинниш-хаус, расположенный напротив деревни, стоял в непосредственной близости к морю. Позади дома, дальше на север, шла проезжая дорога.

– Подождите в машине, – сказал Грант водителю и с остатком внушительности, которая у него уцелела после оригинальной манеры Родди жать на тормоза, поднялся на крыльцо.

В холле его встретил высокий худой мужчина с угрюмым лицом, одетый в прекрасный твидовый костюм. Грант решил, что это кто-нибудь из гостей. Сам того не сознавая, он почему-то представлял себе господина акционера кругленьким, розовощеким джентльменом в тесных брюках. Поэтому он был несколько обескуражен, когда высокий худощавый человек, шагнув навстречу, спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Я хотел бы видеть мистера Дрисдейла.

– Входите, пожалуйста, – сказал незнакомец и провел его в комнату, заваленную различными рыболовными снастями.

У брокера, созданного его воображением, Грант приготовился просто-напросто выудить разрешение на рыбную ловлю, разжалобив его байкой про испорченный отпуск; однако, глядя сейчас на хозяина дома, он изменил свой план. Грант протянул ему свое служебное удостоверение и был вознагражден изумленным выражением его лица. Это значило, что его старый рыбацкий костюм выглядит вполне натурально и как камуфляж вполне пригоден.

– Так что я могу для вас сделать, инспектор?

– Я очень просил бы, чтобы вы разрешили мне немного заняться рыбной ловлей на Финлее. Ненадолго, всего дня на два. По моим предположениям, в этой местности скрывается нужный мне человек, а единственный способ ходить куда захочу, не вызывая пересудов, – рыбалка. Я рассчитывал, что гостиница в Гарни имеет собственное право на воду, однако ошибся. Я не собираюсь вылавливать вашу рыбу, но практика у меня в этом деле большая, так что можете быть спокойны: рыбу я не распугаю.

К его удивлению, хмурое лицо господина Дрисдейла осветилось улыбкой.

– Инспектор, – произнес он, – вы даже представить себе не можете, насколько необычен для этих мест случай, который привел вас сюда, и насколько уникально само ваше присутствие. Даже в памятном послевоенном сорок пятом – и то здесь никого не разыскивали, а уж с тех пор – и подавно. Преступник в Карниннише! Инспектор из Скотленд-Ярда, который его разыскивает?! Невероятно! Господи, пьянство да тунеядство – вот самые тяжкие преступления в этих краях со времен большого наводнения.

– Возможно, мой беглец как раз на это и рассчитывал, – ответил Грант. – Во всяком случае, обещаю больше не беспокоить вас, если вы мне разрешите поудить.

– Разумеется, разрешу. Где пожелаете. Я сейчас как раз собираюсь прогуляться вверх по реке. Хотите, пойдемте со мной и я вам покажу самые рыбные места? Если уж вы собираетесь заняться рыбной ловлей, так почему бы и взаправду не поудить? Отправьте этого чудика обратно в Гарни, – (в это самое время Родди под окном на пронзительном кельтском наречии рассказывал что-то горничной, и они, ничуть не смущаясь близостью «господ», громко хохотали), – и скажите, чтобы за вами не приезжал. К вечеру я распоряжусь, и вас отвезут обратно.

Обрадованный неожиданным проявлением великодушия со стороны этого здесь весьма непопулярного и явно скупого на милости господина к своей особе, Грант отпустил Родди; тот выслушал распоряжение Гранта почтительно – как адъютант при генерале, но, отъезжая, не преминул со смехом крикнуть что-то служанке на том же непонятном Гранту наречии. Звучало это как квохтанье перелетевшей через заборчик вспугнутой наседки. Когда гвалт затих, Дрисдейл принялся молча собирать снасть. Он не стал задавать лишних вопросов, и Грант был ему за это признателен.

Со своей стороны, чтобы прервать затянувшееся молчание, Грант стал расспрашивать Дрисдейла о реке, и вскоре они уже увлеченно беседовали, как и полагается рыболовам-любителям. Они направились по правому берегу, противоположному тому, где находились деревня и особняк пастора, и Дрисдейл указывал Гранту наиболее рыбные места, объясняя особенности каждого в отдельности. Протяженность всей этой узкой, утыканной валунами речки с буроватого цвета водой составляла не более шести миль.

Низвергаясь из горного озера, она беспорядочно сбегала вниз, образуя несколько тихих заводей, и возле Карнинниша впадала в море.

– Думаю, вы предпочитаете расположиться поближе к деревне, – заметил Дрисдейл и предложил Гранту остаться в равнинной части реки; сам же он решил податься в горы, где, вероятно, будет удить до самого вечера. Грант с благодарностью принял такой план.

– Это дом пастора? – как бы невзначай спросил Грант, когда они поравнялись с особняком напротив. – Видно, духовные лица здесь живут с удобствами.

– Что да, то да! – живо откликнулся Дрисдейл, но не стал развивать эту тему.

Грант одобрительно отозвался о размерах дома и осведомился, не сдаются ли там комнаты. Неплохо бы там расположиться. «Насколько мне известно, сейчас не сдают», – ответил Дрисдейл и повторил то, что Гранту уже довелось услышать от Родди насчет аренды в летнее время. После чего Дрисдейл с поспешностью, нередко присущей замкнутым людям, попрощался и исчез. От встречи с ним у Гранта осталось впечатление, что на этого человека в случае нужды он может положиться вполне. Грант решил начать удить ярдах в двухстах выше особняка и постепенно продвигаться в его направлении, наблюдая за тем, кто входит и выходит из дома. С его стороны мимо дома шла довольно широкая дорога, с противоположной стороны, насколько он мог судить, была лишь тропинка, по которой ходили рыбаки с мальчиками-помощниками, – так что любой, направляющийся вверх по течению, будет вынужден использовать дорогу, которая была ему видна. Особняк был окружен каменной оградой, а сам дом развернут фасадом к шоссе. Позади ограды виднелись негустые ели, которые, однако, с успехом скрывали строение от посторонних глаз. О наличии за ними дома можно было догадаться лишь по восьми трубам да видным сквозь просветы в зелени кускам беленой стены. Позади дома ограда спускалась к самому берегу; посредине нее виднелась маленькая чугунная калитка – как принято во всей Шотландии, используемая обитателями дома в качестве парадного входа.

С того места, где он находился, Гранту не было видно шоссе, зато обе другие дороги он видел прекрасно. Никто не мог выйти из дома незамеченным. Он мог оставаться на своем посту хоть весь день без всякой опаски. Просто идеальная ситуация. Грант забросил свистнувшую леску в искрящуюся темную реку и почувствовал, что жизнь прекрасна.

Для хорошей рыбалки солнце светило слишком ярко, и надежды что-нибудь поймать практически были равны нулю, однако под самым его носом была гораздо более крупная рыба. Пока никто не обмолвился о пребывании в доме чужого человека, но, как тогда, на лестничной площадке в Брикстоне, он предчувствовал, что комнаты окажутся пустыми, так и сейчас нутром чуял: этот человек здесь, в доме.

Грант начал удить около одиннадцати, и в течение часа ничье появление не нарушало утренней тишины. Из двух каминных труб особнячка в ясное небо лениво поднимался дымок; у ног его река пела свою вечную убаюкивающую песенку, и вода с завораживающей скоростью бежала перед глазами. Направо от него у далекого моста, чуть видные за уходящей вверх пустошью, стояли у самого берега беленые домики; тихие, освещенные солнцем, они напоминали павильонную декорацию для киносъемок. Потом Гранту начало казаться, будто это иллюстрация из учебника французского языка, который он учил в юности, а его самого просто поместили у реки для полноты картины. И он уже никакой не Грант – инспектор Скотленд-Ярда; вот-вот в него ткнут деревянной указкой, от которой станет щекотно, и поучительно произнесут по-французски: «А это рыболов».

Наваждение прогнал почтальон на велосипеде: он ехал со стороны деревни, тяжело нажимая на педали. Это все еще была картинка, но он, Грант, перестал быть ее частью. Теперь она выглядела скорее как игрушечный макет, а он ощущал себя неким джинном, который намеревается все это порушить. Не успел он так подумать, как калитка в ограде дома распахнулась и появилась девушка, а за ней – мужчина. Не без труда они со смехом заперли ее за собой и гуськом направились по тропинке, ведущей к мосту.

Грант в это время находился ярдах в ста от дома, выше по течению, и они его не заметили.

Мужчина был одет в шерстяные брюки, полупальто и кепку; на таком расстоянии ничто в его внешности – за исключением легкой походки и худобы – не напоминало человека, скрывавшегося от него в толпе там, на Стренде. Грант испытал легкое недоумение.

В течение своего долгого пути размышляя о беглеце, он решил, что тот будет ощущать неловкость в здешних краях. Лондонский букмекер, неожиданно для себя оказавшийся на пустынном западном побережье, не мог чувствовать себя здесь как дома. Может, это вовсе и не он? Надо надеяться, они направляются не к деревне, а к мосту и пройдут мимо него. Иначе, вероятно, они выбрали бы шоссе.

Он весь напрягся, пока не убедился, что они действительно идут к мосту. Правда, они еще могли выбрать другой путь – прямо мимо поместья Карнинниш-хаус. Но девушка, а за нею и незнакомец свернули на тропинку вдоль реки, и он облегченно вздохнул. Они направлялись в его сторону и должны были пройти всего в нескольких ярдах за его спиной. Он сосредоточенно закинул сверкающую леску подальше: теперь оборачиваться ни в коем случае нельзя. Через минуту-другую они уже с ним поравняются. Грант с признательностью подумал о своей старенькой шляпе, которая совсем сползла ему на нос, об обвисших брюках и поношенной куртке. Ботинки тоже были вне подозрения. На сей раз в переодевании не было никакой преднамеренности – его костюм вполне соответствовал тому, чем он сейчас, собственно, и занимался. И слава богу, что это так: наметанный взгляд мисс Динмонт – а Грант полагал, что это именно она, – сразу отметил бы любую фальшивую деталь. В его одежде ничто не выдавало горожанина и, следовательно, не должно было вызвать соответствующего замечания у девушки и тем самым привлечь к нему внимание ее спутника.

Внезапно сквозь говор воды до него долетели их голоса: они говорили громко, стараясь перекричать шум реки. Тон разговора был веселый и оживленный – явно очень товарищеский. Грант не обернулся, когда они проходили мимо, и потом выждал еще немного – иначе мужчина невзначай мог бы увидеть его лицо. Однако, когда они чуть-чуть отдалились, он пристально посмотрел им вслед. Ламонт? Походку почти невозможно изменить, разве что притвориться хромым. Он попытался вспомнить, как двигался Ламонт там, на Стренде.

Нет, Грант не мог определить наверняка. И тут вдруг мужчина оглянулся. Он находился слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть, но одного движения для Гранта оказалось достаточно. Оно было настолько выразительным, что, не успев даже того осознать, Грант снова как бы перенесся на угол Бедфорд-стрит. У него не осталось сомнений: это был Ламонт. Грант готов был запеть от радости. Узнал ли его Ламонт? Навряд ли. Он обернулся по чистой случайности. Если он спросит мисс Динмонт, та скажет, что, кроме гостей мистера Дрисдейла, никому из посторонних не разрешается удить в этом месте. Это его успокоит.

Что же теперь? Явиться в пасторский дом и арестовать его сразу, как вернется? Ордер на арест у него в кармане. И тут Грант понял, что прежде хочет быть вполне уверен, убежден на все сто процентов, что именно он, Ламонт – и никто другой, – убил Соррела. Пока им лишь известно, что Соррел ссорился с Ламонтом непосредственно перед смертью. Связующее звено между Ламонтом и кинжалом по-прежнему отсутствовало. Прежде чем воспользоваться правом на арест, следует убедиться, действительно ли на левой руке Ламонта имеется шрам от пореза. Если шрама нет, тогда всем его умозаключениям грош цена. Какой бы твердой ни была его уверенность в собственной правоте, доказательства, представленные на следствии, должны быть исчерпывающими, и, пока в них недостает хоть малого звена, производить арест рискованно. Надо сделать так, чтобы его пригласили к пастору. Это будет нетрудно устроить. В крайнем случае он всегда может свалиться в реку и попроситься к ним, чтобы обогреться.

Сидя на полуразрушенном валуне, он достал сэндвичи, которыми его снабдили в гостинице Гарни, и тут увидел, что парочка возвращается. Они прошагали мимо него, перешли через мост, двинулись к деревне и через некоторое время уже по шоссе направились обратно к дому пастора. Наступило время ланча. Значит, по меньшей мере в течение часа они не выйдут из дому и останутся под его наблюдением.

Грант бережно заворачивал остатки еды до того времени, когда опять проголодается, и тут заметил местного полицейского: тот двигался со стороны гор на велосипеде со спущенными шинами. При виде Гранта он чуть затормозил – если уместно употребить здесь это слово, притом что он и без того двигался черепашьим шагом, – а когда Грант поднял голову, то и вовсе остановился.

– Ну как? Чего-нибудь поймали, сэр? – спросил полицейский. Лицо у него было розовое, крепкое, словно восковое, и Гранту оказалось достаточно одного взгляда, чтобы еще раз поблагодарить судьбу за знакомство с Дрисдейлом. У паренька были светло-синие глаза с пушистыми, как у куклы, темными ресницами и едва пробивающиеся черные шелковистые усики. Его полное, рыхлое тело не было пригодно для того, чтобы быстро передвигаться или хорошо прятаться, и в критический момент вряд ли такой тугодум мог принести какую-нибудь пользу. Грант признался, что пока не поймал ничего, да не очень-то и надеялся – слишком много солнца. – Оно конечно. Только недолго оно продержится, это солнце. Тут дня не проходит, чтобы не задождило. До вечера чего-нибудь да выловите.

«Истинный горец, – подумал Грант. – Они всегда стараются сказать именно то, что человеку хотелось бы услышать».

– Я вижу, вам и самому не больно-то повезло, – произнес он вслух, кивая на пропоротые шины.

– Что да, то да. Эти дороги – чистый бич для покрышек. Хоть бы дополнительно деньги на это отпускали! Да где там! И не мне одному – другим тоже не легче. Вон, мистер Логан. – И он ткнул пальцем в сторону особнячка. – Он на днях как раз сказал – мол, пастору, как и полиции, тоже хорошо бы прибавку дать к жалованью на шины: за неделю у него сразу три покрышки полетели. Это кого хочешь, даже пастора выведет из себя.

– В Карниннише много машин?

– Ну как сказать – много? У господина Дрисдейла две – это вы, наверное, сами знаете, – да вот еще у пастора Логана – и все. У другого пастора – мотоцикл.

– А если кто-то хочет нанять машину?

На такой случай в гостинице есть «форд». Они сдают его внаем, когда самим не нужно. «Форд», судя по всему, в глазах констебля машиной считаться не мог.

– А вон и мистер Логан. Видно, держит путь к Арклессу, там двойняшки родились, – проговорил полицейский, и Грант увидел на шоссе возле особняка довольно грузную фигуру человека, быстрым шагом направлявшегося вверх по реке.

– Я думал, что это шоссе идет через горы в Гарни, – заметил он.

– Точно так оно и есть. Обратно же, в том месте, где главная дорога пошла в горы, от нее отходит тропка и тянется вдоль реки, вон к тому селению, что отсюда видно. Туда он и направляется. Потому и пешком идет: их преподобие пешком ходить не любят, а тут иначе не доберешься.

Констебль стоял еще долго, преспокойно наблюдая, как Грант удит, явно довольный, что неожиданно нашел для себя развлечение в обычно безлюдном месте; Грант же размышлял, как ему поступить, если вдруг сейчас на шоссе выедет машина и поедет по направлению к нему, в Гарни. Кто даст ему гарантию, что в машине рядом с девицей не окажется и Ламонт? Отсюда ему не суметь заранее разглядеть пассажира. Надо разработать план действий, потому что времени для выбора у него уже не останется – либо нужно будет срочно звонить, либо начать преследование самому. Придется взять гостиничный «форд». Может, попросить у Дрисдейла? Но время шло, солнечный свет сделался холодным и неласковым, как бывает во второй половине дня, констебль укатил на сплющенных шинах по направлению к деревне раздобывать нашлепки для своих покрышек, про что он явно почти забыл, – а из особняка так никто и не появился. В пять Грант доел остатки сэндвичей и стал думать, какие возможности у него еще остались – возможности для появления в доме пастора. Дело шло к вечеру, и перспектива окунания в реку, хотя бы ненадолго, казалась все менее привлекательной. Его мысли были прерваны и все проблемы чудесным образом решены, когда он услышал позади себя тяжелые шаги и, оглянувшись, обнаружил пастора Логана.

Пастор громогласно пожелал ему доброго вечера, при этом его полное, багровое лицо с крючковатым носом озарилось благодушной улыбкой.

– Похоже, не очень-то у вас удачный денек выдался! – воскликнул он.

Грант признался, что просидел весь день, но пока ничего не поймал. Похоже, в Гарни над ним все будут потешаться.

– Так вы не в Карнинниш-хаусе остановились?

– Нет, – сказал Грант. Он живет в Гарни, но мистер Дрисдейл был настолько любезен, что разрешил ему пару деньков поудить.

– За вами пришлют машину?

Грант ответил, что, когда надоест удить, он намеревается вернуться в Гарни пешком. Тут не более четырех миль, а улов, тот, что будет, он, разумеется, передаст мистеру Дрисдейлу.

– Нудное это занятие, да и неблагодарное, особенно когда ничего не ловится, – заметил пастор. – Небось замерзли? Пойдемте-ка к нам, отогреетесь, чайку попьете. Меня зовут Логан. Чай у нас пьют между половиной шестого и шестью. Как раз и поспеем.

Грант сердечно поблагодарил его, постаравшись скрыть неприличную радость по случаю приглашения. Удача явно ему сопутствовала. Уж когда он попадет в дом, то будет знать, что делать. Грант с трудом удержался, чтобы не схватить свои пожитки в охапку и не потащить Логана к его собственному дому. На самом же деле он с нарочитой медлительностью собрал вещи и неторопливо пошел рядом со священником, который теперь двигался далеко не так резво, как поутру. Они перешли мост и подошли к особнячку со стороны шоссе. Когда они с пастором уже свернули на широкую тропку, пробитую среди травы и ведущую к дверям, Грант почувствовал, как у него участился пульс, но на этот раз не посмеялся над собою по поводу испытываемого волнения. Десять дней тому назад Баркер поручил вести ему это дело. Тогда в его распоряжении были только носовой платок, револьвер и окровавленный стилет. Теперь, на другом конце страны, он должен был наконец-то встретиться лицом к лицу с человеком, за которым гнался.

Пока в холле они освобождались от верхней одежды, до Гранта доносились через дверь звяканье чашек и голоса. Затем мистер Логан переступил порог и прошел впереди него в комнату.