Читать книгу Вечность - Джуд Деверо - Страница 3

До этой минуты Кэрри ни разу не приходилось ничего скрывать ни от семьи, ни от друзей. А вот сейчас приходилось действовать втайне от всех.

Легче всего оказалось заставить молчать подруг. С самого детства, когда они образовали кружок семерых, Кэрри была главной в их компании, а остальным оставалось только следовать за ней во всех затеваемых предприятиях. Иногда они возмущались или пугались, когда очередная затея Кэрри грозила навлечь на них беду, но всегда подчинялись ее желаниям. Старший брат Кэрри утверждал, что именно поэтому она и дружит с ними. Потому что могла заставить их делать все, что пожелает.

И вот теперь появилось то, чего Кэрри хотела больше всего на свете. Хотела так, как никогда в жизни.

С того дня, когда приехал Джейми, когда Кэрри увидела снимок Грина, она превратилась в одержимую. Оказалось, что совсем несложно одолеть Хелен и «отнять» у нее Джошуа Грина. Конечно, ей было совестно так обижать подругу, но Хелен пришлось понять, что Джош – как Кэрри уже его называла – принадлежит ей, и только ей.

В тот день, покинув старый дом Джонсона с фотографией и письмом в одной руке и собачкой в другой, она направилась в лодочный док Монтгомери, который теперь почти не использовался по прямому назначению. Ей хотелось посидеть, подумать и хорошенько рассмотреть Джоша и его детей.

Все-таки некие остатки здравого смысла у нее еще имелись: недаром она упорно твердила себе, что делает глупость и что этот человек ничем не отличается от многих других, присылавших им свои фотографии. Почему же, разглядывая их, она абсолютно ничего не чувствовала? Совсем ничего. Ей в голову не приходило оставить дом и семью, отправиться на Запад и выйти замуж за одного из тех, кто был изображен на снимках. Но этот человек другой. И семья его другая. Это семья Кэрри. Семья, которая в ней нуждается.

Она пробыла в доке до вечера. Забиралась в каноэ и сидела на пыльном коврике, временами бродила или просто смотрела на фото. Прикрепив его к стене, она не сводила глаз с лица Джоша и пыталась понять, что так нравится ей в этом человеке и его детях. Она всеми силами старалась сохранить ясность мышления, но ответов так и не нашла.

Дважды она убеждала себя, что следует забыть о Грине, что выражение его глаз, возможно, просто игра света. Может, есть и еще одна причина его грусти: а вдруг тем утром погибла любимая собачка детей, и поэтому все кажутся такими одинокими и потерянными.

Часов около четырех, когда Чу-Чу стал маяться от безделья, а Кэрри ощутила зверский голод, в док вошел старик, работавший на свечном складе.

– Прошу прощения, мисс… о, это вы, мисс Кэрри!

Девушка приветливо кивнула и знаком подозвала старика.

– Взгляните на этот снимок, – попросила она, ткнув пальцем в стену. – Что вы на нем видите?

Старик прищурился, внимательно изучая снимок. Тогда Кэрри сняла фото со стены, чтобы он смог поднести его к окну и рассмотреть при свете. Судя по всему, он вполне серьезно отнесся к ее просьбе.

– Красивая семья.

– Что-то еще? – настаивала она.

Старик задумчиво почесал в затылке.

– Да вроде нет. Видно, что небогаты. Должно быть, для них настали трудные времена.

Кэрри нахмурилась.

– Они не кажутся вам… печальными?

– Печальными? – удивился он. – Но все улыбаются!

Настала очередь Кэрри удивляться. Взяв у старика фото, она повертела его в руках. Странно… можно было подумать, что после многочасового бдения в доке она не увидит ничего интересного. Но теперь неожиданно узрела снимок в новом свете. Все трое действительно улыбались. Но почему же она посчитала их грустными? Брат обнимал сестричку, а отец положил руки на плечи детей. Разве эти трое могут быть одинокими, если они есть друг у друга?

– Значит, не печальны и не одиноки? – уточнила Кэрри.

– Ну… на мой взгляд, особо счастливыми они не кажутся, но что я могу знать? – Старик улыбнулся. – Если вы, мисс Кэрри, считаете, что они выглядят грустными, полагаю, такое вполне может быть.

Кэрри улыбнулась в ответ. Старик почтительно коснулся козырька кепки и отошел.

Значит, не печальны и не одиноки. Остальные люди видят дружную, улыбающуюся семью. Почему же одна только Кэрри вообразила, что эти люди несчастны? И почему ее так тянет к ним? Почему кажется, что они взывают о помощи?

Она постояла еще немного, прежде чем взять Чу-Чу и направиться домой. Вечером устраивался ужин в честь возвращения Джейми, на котором будут все Монтгомери и Таггерты. А это означало, что в доме так много народа, что никто не заметит необычайно притихшей Кэрри.

Следующие три дня Кэрри была все так же молчалива. Правда, жила как обычно, каждый день ходила в дом Джонсона, изучала снимки, присланные мужчинами, разговаривала с женщинами, которые хотели выйти замуж, и пыталась сделать вид, будто интересуется чем-то, помимо семьи Грин.

Но в свободное время смотрела на снимок и читала письмо Джоша, пока бумага не протерлась. Знала каждое предложение наизусть и могла отличить почерк Джоша от сотни других.

Вечером третьего дня она поняла, что нужно делать. Именно то, что задумала ранее: выйти замуж за Джошуа Грина. Тот считал, что ему нужна жена, умеющая доить коров и косить сено, но Кэрри была твердо убеждена, что он нуждается именно в ней.

Когда Кэрри объявила подругам о своих планах, они возмутились. Даже Хелен, все еще пылавшая гневом из-за стычки с Кэрри, была расстроена.

– Ты просто спятила! – заявила Юфония. – Могла бы получить любого мужчину, какого только захочешь! С твоей внешностью и деньгами…

Женщины хором ахнули: в их кружке строго запрещалось упоминать о деньгах Кэрри.

– Кто-то должен высказать ей правду в глаза! – фыркнула Юфония. – А этот человек желает иметь жену-фермершу. Кэрри, ты даже шить не умеешь, не говоря уже о посадке кукурузы! И не знаешь, что «кукурузный шелк»[1] вовсе не настоящий шелк, верно?

Кэрри разумеется, представления не имела, о чем толкует Юфония, но какое это имеет значение?

– Я учитывала возможность того, что, если придется написать мистеру Грину, он вряд ли посчитает меня подходящей женой. И поскольку он, очевидно, уверен, что нуждается не в жене, а в работнице, я и решила выйти за него, прежде чем отправлюсь в городок Этернити[2], штат Колорадо, где и обитает вышеупомянутый мистер Грин.

Это заявление вызвало новый взрыв уговоров и увещеваний, но с таким же успехом можно было обращаться к стене. Подруги объясняли, что ей придется сказать мистеру Грину неправду, что одно из их незыблемых правил – никогда не лгать мужчинам, которым и без того приходится жениться по доверенности. Они никогда не присылают мужчине, желающему получить сговорчивую жену с милым характером, настоящую фурию и злобную ведьму, предварительно убедив беднягу, что именно она и есть его идеал. Мистеру Грину требуется работящая жена, и ему следовало бы получить именно такую.

– Он не разочаруется во мне, – твердила Кэрри с уверенной улыбкой.

Женщины как по команде уставились на Кэрри. Она была такой хорошенькой, что мужчины шли на все ради ее взгляда и улыбки, а любая женщина с радостью продала бы свою душу, чтобы хоть немного походить на эту девушку. Но мужчины… мужчины любили Кэрри. Обожали. Может, она, живя с братьями и отцом, сумела проникнуть в суть мужской природы? Но какова бы ни была причина, факт оставался фактом: Кэрри могла заполучить любого мужчину. Ей оставалось только выбирать.

После двух дней яростных попыток урезонить Кэрри женщины сдались. У них уже языки болели от разговоров, а Кэрри не уступала ни на дюйм. И твердила, что если они действительно настоящие подруги, то помогут ей придумать, как выйти замуж за мистера Грина таким образом, чтобы он не смог аннулировать брак, узнав, что она абсолютно невежественна во всем, что касается жизни на ферме.

– Он может… э-э… немного… расстроиться, когда поймет, что мне пришлось преувеличить мои скромные возможности. Может, даже поддастся соблазну потребовать, чтобы я вернулась домой. Трудно сказать, что взбредет в голову этим мужчинам. Когда они считают себя обманутыми, сразу приходят в бешенство и лишаются остатков здравого смысла. Но я хочу доказать, что смогу стать ему идеальной женой. И сделаю все, чтобы он дал мне такой шанс.

У женщин имелось свое мнение насчет того, как поступит мистер Грин, обнаружив, что Кэрри лгала, лукавила, интриговала и строила тайные планы только для того, чтобы заманить его в сети нежеланного брака. Но Кэрри так упорно стояла на своем, что постепенно они поддавались на уговоры. И даже согласились помочь ей одурачить Джошуа Грина. Что ни говори, а каждая в душе была романтиком. Первым делом они попытались что-то выяснить о работе на ферме. Дело в том, что все женщины выросли у моря и были достаточно состоятельны, чтобы иметь слуг. Еду приносили с кухни, и никто не задавался вопросом, как она в эту кухню попадает. Правда, Сара утверждала, что какой-то человек подъезжает к черному ходу на тележке и выгружает съестные припасы.

Итак, задавшись новой целью, женщины принялись изучать принципы управления фермой с таким усердием, словно выполняли школьное задание. Но уже через несколько дней они поняли, что сам предмет ужасно скучен, и поэтому попросили женщину, явившуюся к ним в поисках мужа, составить образец письма. Потом уж Кэрри переписала его своим почерком. И отослала с курьером, разумеется, на деньги отца, попросив отвезти послание из Мэна в крохотный городок Этернити, штат Колорадо.

При этом Кэрри с подругами умудрились сочинить весьма затейливую историю для ничего не подозревающего мистера Грина. Историю о том, что женщина, идеально ему подходившая, должна выйти замуж по доверенности, прежде чем ехать в Этернити. Если мистер Грин согласится на эти условия, ему остается только подписать приложенные к письму бумаги, и брак будет заключен в Уорбруке. В этом случае Кэрри приедет на встречу с мистером Грином уже в качестве его супруги.

– Твой отец никогда не подпишет бумаги, – твердила Юфония.

Кэрри отчетливо понимала, что подруга права. Отец ни за что не позволит младшей и любимой дочери выйти за совершенно незнакомого человека. Человека, с которым никогда не встречались ни он, ни она. Отец просто высмеет ее, узнав, что она влюбилась в мужчину с двумя детьми, запечатленными на снимке, присланном из какого-то забытого богом городишка.

– Я найду способ, – заявила Кэрри с уверенностью, которой на самом деле вовсе не чувствовала.

Отослав письмо Джошу, она приготовилась к долгому ожиданию, которое могло растянуться на несколько месяцев. Даже отправленное с курьером письмо должно было проделать долгий путь. Но перед этим Кэрри скопировала письмо и каждый день перечитывала, нещадно критикуя каждое предложение. Может, ей вообще не стоило писать это, может, эту фразу следовало бы вычеркнуть, а может, вот эту вообще не стоило включать.

Но, несмотря на все сомнения, девушка ни разу не поколебалась в правоте задуманного. Ее убеждение было настолько твердым, что каждый вечер она посылала воздушные поцелуи будущей семье. Каждый вечер думала о детях и Джоше. Покупала ткани на платья малышке, которая станет ее дочерью. Приобрела игрушечный кораблик мальчику и, кроме всего этого, еще множество вещей: книги, свистки, коробки с леденцами для детей и восемь рубашек для Джоша.

Наконец, после полугода невыносимого ожидания, как-то утром Кэрри вошла в старый дом Джонсона и обнаружила, что подруги выстроились в ряд и явно ее поджидают. На их лицах было написано такое восторженное предвкушение, что Кэрри не нужно было гадать о причине. Пришел ответ от Джоша!

Кэрри молча протянула руку, и Юфония вложила в нее письмо. Девушка вскрыла конверт дрожащими пальцами, наскоро пробежала глазами и развернула документы. И осела на стул, словно из нее вышел весь воздух.

– Он все подписал, – пораженно пробормотала она, не веря собственным глазам.

В первую минуту женщины не могли понять, смеяться им или плакать. Но Кэрри расплылась в широкой улыбке.

– Поздравьте меня! Я почти замужняя женщина.

Подруги и на этот раз не стали спорить. Но, поздравляя Кэрри, они даже не скрывали, что считают ее затею безумием, и не устояли от соблазна в тысячный раз повторить, что мистер Грин очень рассердится, когда обнаружит обман.

Но хмельная от счастья Кэрри проигнорировала их. Теперь оставалось только уговорить отца подписать бумаги. Сама Кэрри еще несовершеннолетняя и не может выйти замуж без разрешения родителя. Да… и еще требовалось найти священника, который проведет брачную церемонию по доверенности.

Кэрри осуществила все эти планы тем же способом, как и получила согласие Джошуа Грина. Она солгала.

Отправившись в контору «Уорбрук шиппинг», фирмы по судовым перевозкам, которой владела ее семья, Кэрри небрежно вызвалась отнести целую кучу бумаг на подпись отцу. Сунуть брачный договор в стопку деловых бумаг было совсем нетрудно, отец подписал их все, не читая. Деньги помогли отыскать сговорчивого священника.

Итак, одним летним утром, год спустя после окончания Гражданской войны, Кэрри Монтгомери стала законной женой мистера Джошуа Грина. Вместо жениха рядом с невестой стояла Юфония.

После окончания церемонии Кэрри по очереди обняла подруг и заверила, что будет скучать, хотя ожидает от семейной жизни одного лишь счастья. Женщины дружно рыдали, увлажнив своими слезами лиф платья Кэрри.

– А если он будет тебя бить?

– А если он пьет?

– А если он грабитель банков, или картежник, или сидел в тюрьме? А вдруг он убийца?!

– Вы не волновались за сотни других женщин, которых отсылали к совершенно незнакомым мужчинам. Почему же вдруг так встревожились за меня? – спросила Кэрри, раздраженная странными опасениями подруг. И это вместо того, чтобы радоваться за нее!

Но подруги дружно уткнулись в платочки и заплакали с новой силой.

А Кэрри предстоял самый трудный пункт ее плана. Как признаться родителям?

Странно, но мать среагировала вовсе не так, как ожидалось. В отличие от потрясенного отца она презрительно скривила губы и, пронзив мужа брезгливым взглядом, процедила:

– Я говорила, что все вы безобразно ее избаловали! Теперь расхлебывайте последствия!

Кэрри показалось, что на глазах отца выступили слезы. Он обожал свое последнее дитя, и ему в голову не приходило, что дочь может вырасти и тем более выйти замуж и уехать за сотни миль. Мать Кэрри предположила, что брак незаконен и можно его аннулировать. Но Кэрри спокойно и с безграничной убежденностью заявила, что в таком случае сбежит к человеку, которого уже считала своим мужем.

Всмотревшись в серьезное лицо дочери, мать кивнула. Об упрямстве и упертости Монтгомери слагались легенды, и если ее дочь решилась на брак с человеком, которого никогда не встречала, значит, так тому и быть.

– Какая жалость, что Ринга нет дома! – вздохнул отец, имея в виду своего первенца. Кэрри содрогнулась. Будь ее старший брат дома, пришлось бы подождать, пока он уедет, прежде чем ставить мягкосердечных родителей перед свершившимся фактом. Его никак нельзя было назвать мягкосердечным. Кроме того, затеи и выходки сестры не вызывали в нем ни сочувствия, ни снисходительности. Мало того, Кэрри вряд ли затеяла бы с родителями подобный разговор, будь дома любой из братьев.

– Не вижу, что тут можно поделать, – печально пробормотал отец, уже не скрывая слез. – Когда ты едешь?

– Как только соберусь, – решительно ответила Кэрри.

Мать иронически прищурилась:

– Что же ты собираешься взять с собой в эту глушь?

– Все, – отрезала Кэрри, удивляясь столь странному вопросу. – Все, что у меня есть.

У родителей вытянулись лица, но грусть тут же сменилась неудержимым весельем. Переглянувшись, они засмеялись, и Кэрри насторожилась. Почему ей вдруг захотелось что-то объяснять и оправдываться?

Не дождутся! Кэрри встала и гордо выпрямилась.

– Прошу простить, мне нужно идти к себе и начинать сборы. Впереди долгое путешествие. Я хочу поскорее встретиться с мужем.

Сухо поджав губы, она выплыла из комнаты.