Читать книгу Времени в обрез. Ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман - Страница 6

Все эти темы по очереди рассматриваются в нашей книге, структурированной следующим образом. В первой главе будет показано, в какой степени социальные теоретики связывают современное общество с процессами ускорения. Здесь мы увидим, что регулярно поднимающейся темой является сжатие пространства-времени, причем главный импульс к ее рассмотрению задают информационные и коммуникационные технологии. Существует даже мнение, что дигитализация порождает новые разновидности вневременного времени или мгновенного времени, не подчиняющегося линейной логике времени, отображаемого часами[9]. В этом отношении символична феноменальная скорость финансового трейдинга.

Но что означает ускорение и является ли оно определяющей чертой нашей эпохи? Я утверждаю, что отсутствие ясности по поводу этого понятия поддерживает веру в то, что более быстрые машины втягивают нас в более быструю жизнь.

Соответственно, я провожу различие между теми или иными видами ускорения, что делает возможным изучение связей между ними. Особый интерес у меня вызывает вопрос, как техника влияет на темп повседневной жизни, причем я ставлю под сомнение определяющую роль, приписываемую ей теориями сверхскоростного, сетевого общества. Вопреки решительным восторженным заявлениям различных кибергуру я полагаю, что изучение техники с социальной точки зрения позволит провести более глубокий анализ взаимоотношений между временем и машинами.

Разговоры об ускорении жизни имеют смысл лишь на подразумеваемом фоне медленного прошлого. Соответственно, в главе 2 дается необходимый исторический обзор. Согласно объяснению большинства социологов, присущее современным людям чувство времени сложилось в ходе коммодификации времени в эпоху индустриального капитализма. Применительно к эксплуатации рабочей силы экономия времени становится эквивалентом получения прибыли, что нашло выражение в знаменитом изречении Бенджамина Франклина «время – деньги». Эти аргументы имеют экономическую природу, заостряя внимание на том, каким образом часовое время становится временем как таковым и усваивается в качестве темпоральной дисциплины.

Однако так обстоит дело в городе, где скорость становится общим условием современной жизни, имея антитезой низкий темп сельской жизни. Примерно на рубеже XVIII–XIX вв. скорость начинает тесно отождествляться с понятием прогресса. В этот период появились такие важные технические новшества, как паровая машина, железные дороги, телеграф и телефон, диктовавшие людям новое понимание времени, пространства и своего окружения.

Эта глава во многом опирается на проведенный Георгом Зиммелем дальновидный анализ неоднозначных последствий ускорения темпа жизни в крупных городах. Мы покажем, что символическое значение и привлекательность скорости, характеризующие наш современный образ жизни, имеют давнюю родословную. Более того, читатель увидит, что идея о дефиците времени складывается под влиянием культурных ценностей, производства и потребления.

До сих пор я рассматривала феномен ускорения как характерный для общества в целом. Однако, как уже было указано, не все воспринимают время одним и тем же образом. В главе 3 мы углубимся в эмпирические данные с целью выявить различия между тем, как используют время разные социальные группы (которые отличаются друг от друга также и в плане их взаимоотношений с техникой, о чем пойдет речь в следующих главах). Например, очевидно, что нехватка времени намного острее воспринимается родителями-одиночками, чем бездетными парами, и что женщины, как правило, находятся в более сильной зависимости от времени, чем мужчины. Опираясь на опросы, посвященные использованию времени, – самый надежный из имеющихся у нас источников информации о распределении времени, я покажу, как на стресс, связанный со временем, влияют модели работы, организация семейной жизни и выполнение родительских обязанностей. При этом будет выделен такой важный фактор, как сложность организации совместного времяпрепровождения с семьей и друзьями в рассинхронизированном обществе. Наконец, предыдущая глава приводит нас к идее престижности, окружающей напряженный образ жизни, откуда и возникает рефрен бесконечной спешки в некоторых слоях общества.

Далее мы перейдем непосредственно к той роли, которую играют цифровые технологии при формировании нашего восприятия времени. Какие темпоральные ритмы люди создают одновременно с новыми технологиями? И какое значение имеет то, что для наших повседневных социальных ситуаций и контактов во все большей степени характерны повсеместные всевозможные режимы подключенности? Этой теме посвящена остальная часть книги, причем особое внимание будет уделено «новым медиа», информационным и коммуникационным технологиям.

Темой главы 4 служит рабочее время. Мы изучим не только продолжительность рабочего дня, но и темп, интенсивность или то, что можно назвать темпоральной плотностью работы. Будут рассмотрены факты, свидетельствующие об интенсификации труда, и влияние информационных технологий, постоянно ощущаемое в различных профессиях и отраслях. Ключевыми причинами стресса на рабочем месте традиционно считаются объем электронной переписки и постоянная подключенность, обеспечиваемая сотовыми телефонами. Офисная жизнь в наши дни отождествляется с информационной перегрузкой, постоянными помехами, многозадачностью и повышенными ожиданиями в отношении скорости ответа. Я ставлю под сомнение этот стереотипный образ работника, попавшего в плен к технике и неспособного контролировать свое время. Напротив, будет показано, что использование информационных и коммуникационных технологий (ИКТ) в работе и для решения вопросов личного характера имеет как положительные, так и отрицательные последствия для работающих мужчин и женщин. Согласно моей трактовке, современный офис становится частью вездесущего техноландшафта, что видоизменяет саму природу рабочего времени.

В главе 5 будет рассмотрено, каким образом семьи распределяют время для неоплачиваемого домашнего труда. Опросы, посвященные использованию времени, в целом демонстрируют наличие серьезных гендерных различий в плане объемов потраченного времени и видов выполняемой работы. Хотя отцы выполняют больше, а матери – меньше дел, чем прежде, более двух третей общего времени, выделяемого на неоплачиваемую работу, все равно приходится на женский труд. Способна ли техника решить эту проблему? Смогут ли цифровые дома будущего наконец избавить нас от утомительных и отнимающих массу времени семейных обязанностей?

В этой же главе мы покажем, почему использование таких бытовых устройств, предназначенных для «экономии времени», как стиральные машины и микроволновые печи, дало столь поразительно ничтожные результаты в плане избавления людей от бремени домашнего труда. Выясняется, что влияние техники оказалось малосущественным в результате изменения ожиданий, связанных с заботой о детях, возникновения новых стандартов и задач, а также устойчивой связи домашнего труда с мужской и женской идентичностью. Наконец, мы изучим культурные фантазии в отношении умных домов и роботов-нянек и увидим, что они отражают в себе этос своих создателей.

Семейная сфера, будучи средоточием домашнего труда, связана с личными и интимными взаимоотношениями. Влияние коммуникационных технологий на эти процессы служит темой главы 6. Мы начнем ее с того, что опишем насыщение повседневной жизни медийными технологиями, включая одновременное использование всевозможных устройств. Далее я представлю некоторые итоги моих исследований, посвященных роли сотовых телефонов в сдвиге границ между домом и работой. Выясняется, что использование сотовой связи в первую очередь выполняет социальную функцию, причем большое значение при этом придается расширенным возможностям для микрокоординации времени выполнения сложных семейных дел. Как будет указано, в этом качестве сотовые телефоны превратились в новый инструмент сближения людей.

В более широком плане я рассматриваю последствия использования технических устройств как посредников в социальных взаимоотношениях. Значение перехода от таких средств массовой коммуникации, как телевидение и радио, к индивидуализированным, частным контактам, обеспечиваемым при помощи персональных цифровых устройств, является спорным вопросом. В то время как одни авторы делают упор на новых свободах и расширении личной независимости, ставших возможными благодаря этим технологиям, другие предвещают в будущем мир постоянной подключенности при снижении ее осмысленности. В литературе сложилась ложная дихотомия прямых и опосредованных связей, противопоставляемых друг другу в качестве взаимных альтернатив. Я же, напротив, утверждаю, что нам надо задуматься над тем, каким образом связи и чувства находят воплощение в материальных объектах.

В последней главе рассматриваются некоторые возможные пути избавления от дефицита времени, например сокращение рабочего дня. Однако такие стратегии нуждаются в пересмотре по мере того, как портативные технические устройства размывают прежние четкие границы между «личным временем» и «рабочим временем». Мы снова видим, что те же самые устройства, которые вызывают у нас чувство измотанности, вместе с тем дают нам больше свободного времени. Более того, я полагаю, что дигитализация провоцирует радикальное переосмысление традиционных дебатов о соотношении работы и личной жизни и их взаимоисключающем характере. Далее мы рассмотрим мнение о том, что ИКТ приводят к интенсификации потребления и досуга, то есть к явлениям, которые нередко описываются как культура мгновенности или немедленности. Я снова покажу, что в реальности дело обстоит намного сложнее: ускорение одних временных рамок компенсируется возникновением других, непредвиденных и более медленных. Взаимоотношения между техническими изменениями и темпоральностью носят диалектический, а не телеологический характер.

Культ скорости породил ряд движений за медленную жизнь, стремящихся изменить темп повседневной жизни. Образцом может служить «Медленное питание» – я разбираю как его привлекательные стороны, так и недостатки. В частности, я критически отношусь к идее о том, что отрицание высоких технологий может служить выходом. Напротив, по моему мнению, ИКТ делают возможными новые разнообразные темпоральности. Но появятся ли в нашем распоряжении такие технологии, которые наилучшим образом отвечают этому начинанию? Мы изучим, в какой степени люди, в частности инженеры из Кремниевой долины, путают инновации с эффективностью в узком смысле слова. От этого зависит, каким образом формулируются социальные проблемы, какие типы устройств создаются, и даже то, как мы воспринимаем самих себя. Пожалуй, наиболее прискорбным является тот факт, что наши представления о будущем во многом определяются идеей его непрестанного ускорения.