Читать книгу Глобальный хаос. Возвращение России и кризис Запада. Прощай, Россия! - Джульетто Кьеза - Страница 4

Должен сказать, что эти рассуждения проистекли из моего первого ощущения. Это было ощущение, что официальная версия о девятнадцати арабах-угонщиках, руководимых Усамой бен Ладеном, сразу же проникшая во все СМИ мирового мейнстрима, не выдерживает критики – именно потому, что весь этот «спектакль» не мог быть плодом «другого века», другой цивилизации, другой культуры. Здесь явно был виден «фабричный знак» западной цивилизации, общеизвестной и яркой особенностью которой стало пристрастие к зрелищам; которая изобрела все инструменты психологической манипуляции; где все техники общественного обмана с большим успехом применялись уже не одно десятилетие; где производились самые утончённые эксперименты с подделкой образа и звука; где были на вооружении все возможности контроля за коммуникациями, какие дают цифровые технологии. Всё это, конечно, наше. И, если хорошо подумать, поразительно, что такой проницательный аналитик системы манипуляции массами, как Ноам Хомски, мог не заметить этого «фабричного знака» на образах, в которых нам предстаёт 11-е сентября.

Используя терминологию, которая властно входит в геополитический обиход с начала «рокового» 2017-го (почему я использую определение «роковой» – объясню позже), я сказал бы, что «гибридная война» началась именно 11-го сентября 2001 года. Её окрестили «борьбой с международным терроризмом». С тех пор мы ежедневно подвергаемся «радиоактивному излучению» этого спектакля, который, по словам самих его авторов или, может быть, статистов, должен продлиться «целое поколение» (слова Джорджа Буша-младшего, президента Соединённых Штатов, или, как определённо сказал Дональд Рамсфельд, тогдашний министр обороны, пятьдесят лет). Спектакля, который рискует перейти в настоящую войну, мировую, ядерную, решающую для судьбы экосистемы, в которой мы живём и которой составляем часть.

Дерзость этой группы личностей, называемых неоконами, и решительность, с которой они действовали, объясняется тем, что они сделали (думаю, с трудом и с большим беспокойством) тот же анализ, которым занимался я, когда размышлял над судьбой России. Я прошёл этот путь, основываясь на очень неполных данных, дополненных интуицией, случайными сопоставлениями, анализом психологии победителей, который можно было сделать, наблюдая за их поведением. Я основывался на своём политическом и журналистском опыте, накопленном как раз тогда, когда я работал внутри империи-противника, хотя и побеждённой, но остававшейся мировой наблюдательной площадкой, на тот момент не имевшей себе равных. Я ясно слышал сигналы тревоги, которые исходили именно изнутри самого Запада. Сигналы необъяснимые, если думать, что Соединённые Штаты, ведущая страна Запада, не имеют противников, с которыми они не могли бы справиться.

Но тогда возникал вопрос: отчего эта тревога? У «хозяев мира» (этот термин, Masters of the Universe, принадлежит Полу Кругману)4 было гораздо больше данных, чем могла собрать немногочисленная компания, к которой я отношу и себя, – компания тех, кто терпеливо измеряет политическую температуру планеты. «Хозяева мира» или, лучше сказать, интеллектуалы-неоконы, которые понимают и интерпретируют их желания, не только собирали данные: они произвели проницательный, реалистический анализ, готовясь к тому, что им придётся иметь дело с чем-то, что не поддаётся их контролю или скоро выйдет из-под него. К концу 90-х годов, – именно тогда, когда Россия сдалась и они наслаждались своим триумфом, – они отдали себе отчёт, что как раз сейчас очень быстро набирает силу один – или даже не один – их потенциальный противник. Соединённые Штаты сами немало помогли становлению своих потенциальных врагов и даже сыграли в нём решающую роль. Это их глобализация вдохнула огромную энергию в искусственные механизмы, которые движут мировой экономикой: долг, потребление, рекламу. Перечисленные факторы привели к ясному и недвусмысленному результату. Учитывая его демографическое, индустриальное, технологическое, коммуникационное, военное развитие, Китай, по этим расчётам, должен был стать к 2017-му году не только антагонистом, но и главной опасностью, угрожающей господству Империи, или, иначе говоря, серьёзной глобальной угрозой национальным интересам Соединённых Штатов Америки.

Документ, в котором были резюмированы эти идеи, стал плодом долгой и сложной подготовки и в 1998-м году лёг на письменный стол тогдашнего президента Билла Клинтона. Клинтон его отверг, может быть, потому что не понял, будучи занят решением более насущных задач, например, – как открыть американским банкам ещё более широкие возможности для экспансии по всему миру. Полное понимание хода мировых дел и опасности, которой подвергалась Империя, ещё не было возможно. Неоконы опередили время больше чем на десятилетие. Но они не могли терять времени. Они хорошо понимали, что им необходимо действовать как можно скорее. Они не могли допустить, чтобы долгие раздумья их мажордомов помешали им достигнуть намеченных целей. Поэтому они убрали с дороги препятствие и привели к власти более удобную марионетку (причём, не заботясь о соблюдении формальностей, прибегли к помощи Верховного Суда)5. Этот документ, конгломерат их идей и страхов, назывался «Проект нового американского века» – «Project for the New American Century» (PNAC). Достоянием общественности он стал только после 11-го сентября 2001 года, то есть уже после того, как самая зрелищная часть этого проекта воплотилась в действительность, и когда президентом был Джордж Буш-младший.

Важное место в умах его авторов занимала победа над Россией – когда они совместно составляли свой проект, для них это уже был совершившийся факт, и эта победа стала важным элементом их общего взгляда на состояние мира. Конец Советского Союза был для них главной отправной точкой, аксиомой, на которой основывались все их последующий расчёты. Следующим препятствием, которое уже вырисовывалось на горизонте, был Китай. Они понимали – не соглашаясь с предсказанием, сделанным в 1987 году Бжезинским, – что «втянуть» Китай в западную систему власти будет очень трудно, если не невозможно. В любом случае для этого не было времени, потому что подошли сроки, когда должны были исполниться слишком оптимистические предсказания западных и в частности американских аналитиков. Согласно этим предсказаниям, в политическую жизнь Китая, ставшего капиталистическим (по упрощённой схеме «капитализм = американская демократия»), должны были войти демократические процессы, а потом Китай потряс бы гигантский социальный кризис, который бы вылился в демократическую революцию, такую же, как та, которая разрушила Советский Союз, и это позволило бы Империи покорить противника. Догма о тождестве капитализма и либеральной демократии, на которой с самого начала строили свои рассуждения либеральные экономисты, как оказалось, не работала (во всяком случае, не сработала тогда, когда было нужно) в случае с Китаем. С другой стороны, существовал серьёзный риск, что Китай, расширяя своё присутствие на мировом товарном и финансовом рынке с головокружительной быстротой, станет живым доказательством конца Империи, т. к. Империя – только до тех пор Империя, пока не станет очевидным, что кто-нибудь может не подчиняться её приказам.

Поэтому лаборатория Империи поспешила изобрести эликсир долголетия, который сохранил бы спокойствие хозяев мира. Важным химическим компонентом этого эликсира была стратегия превентивного применения силы. Сразу после крушения Советского Союза, как раз в 1990 году, правые радикалы начали составлять список приготовлений. Этот список получил название «Руководство по планированию обороны» – «Defense Planning Guidance» (DPG). Его авторы носили имена, которые мы неоднократно слышали с 1990-го до 2001-го года и позже: это Пол Д. Вулфовиц, И. Льюис Либби и Эрик С. Эдельман. Первый стал человеком номер два в Пентагоне, то есть заместителем Дональда Рамсфельда; второй станет главой администрации вице-президента Дика Чейни; третий – советником Джорджа У. Буша по внешнеполитическим делам. Новая философия Империи, которую усвоил Капитолий после гибели «красного врага», была создана именно этими тремя мыслителями. И она выражала сущность тех изменений, которые мы наблюдали в это первое десятилетие ХХI века. Эта философия кратко изложена в виде трёх тезисов, предельно ясно сформулированных: а) не допускать доминирования каких бы то ни было враждебных сил в тех регионах планеты, ресурсы которых существенны для Соединённых Штатов тем, что могут помочь им нарастить свою силу; в) подавлять любую попытку индустриально развитых стран поставить под сомнение лидерство Америки; с) пресекать возникновение какого бы то ни было глобального конкурента в будущем.

Не допускать, подавлять, пресекать: Никколо Макиавелли в краткой и прагматичной англосаксонской версии. В более грубых выражениях: все ресурсы – наши; всё, что нам нужно, мы возьмём себе; нет союзников, а есть подчинённые – это касается и наших индустриально развитых партнёров (то есть других западных стран). Тех, кто осмелится хотя бы усомниться во власти Империи, нужно «подавлять». Любыми средствами. Мы никому не позволим выделиться из общей массы.

Заявление, конечно, революционное. Его авторы, разумеется, сознавали силу Америки, понимали её позицию абсолютного лидера, но помнили также и о формальных обязательствах, которые Империя должна соблюдать, находясь в условиях официального мира со всеми. И о необходимости уважать церемониал либеральной демократии и международной законности. Другими словами, нужно было помнить – в то же время применяя грубую силу против любого, кто осмелится подвергнуть сомнению власть Империи, – что от объявления войны всему миру до того исторического момента, когда на земле воцарится мир (потому что она превратится в пустыню, где не с кем будет воевать), всё-таки ещё нужно пройти определённый путь. Только человечество, состоящее из одних рабов, могло бы согласиться с таким заявлением без возражений. Тот же Бжезинский, один из самых авторитетных членов команды неоконов, поспешил напомнить, что человек с улицы, даже если его превратить в быка, будет сопротивляться, если его поведут к мяснику, во всяком случае, если какая-нибудь информация об этом достигнет его зрения и обоняния.

Тем временем – учитывая, что времени на подготовку не оставалось, – можно было разыграть карту страха. Можно было добиться согласия общества на свои действия, если удастся создать «чудовищную непосредственную угрозу для масс». Эта идея была предложена вниманию экспертов в знаменитой книге, озаглавленной «Великая шахматная доска» («The Grand Chessboard»). В 1997 году, то есть на год раньше финансового кризиса 1998-го, когда существующий порядок начал зловеще поскрипывать, и четырьмя годами раньше 11-го сентября 2001 года. Совет Бжезинского был принят во внимание. В частности, составителями документа «PNAC», в котором было сказано, что было бы нужно «катастрофическое событие-катализатор, похожее на новый Пёрл-Харбор6». Такая тактическая хитрость позволила бы склонить на свою сторону не только общественное мнение американцев и других западных народов, которые тогда можно будет запугать, но и всех властных кругов стран-союзниц, у которых тогда тоже можно будет «подавить» всякое желание действовать по собственному разумению. 11-е сентября 2001 года стало моментом, когда возник великий западный союз, сплотившийся против нового общего врага – терроризма. «Красный» коммунистический враг сменился «зелёным» исламским.

Перед этим, после принятия «Руководства по планированию обороны», процесс подготовки продвинулся вперёд. Было принято «Генеральное руководство по планированию обороны на 1994—1999 годы»7, где основные идеи «Руководства по планированию обороны» были разработаны детально: «Наша первая цель – воспрепятствовать возникновению нового соперника, как на территории бывшего Советского Союза, так и на какой-либо другой. Соперника, который представлял бы угрозу для существующего порядка, какую [раньше] представлял СССР. Что касается индустриально развитых стран, мы должны поддерживать на достаточном уровне [нашу] способность подавить всякую попытку поставить под сомнение наше лидерство или нарушить установившийся политический и экономический порядок […]. Мы должны придерживаться тактики сдерживания в отношении потенциальных соперников, как только они начнут стремиться к главенствующему положению в регионе или в мире».

Чтобы воплотить такую стратегию в жизнь, требовалась соответствующая программа укрепления военной мощи, которая позволила бы не только сохранить, но и увеличить разрыв, уже и так непреодолимый, между США и остальным миром. Поэтому был подготовлен «Пересмотр позиции [США] по ядерному вооружению» (NPR)8. Этот документ, подготовленный, очевидно, в предшествующие годы, был представлен Конгрессу 31 декабря 2001 года. Он нарушал все правила, которых Соединённые Штаты придерживались в годы холодной войны. Никаких признаков принятых на себя раньше обязательств по сокращению ядерных вооружений. Содержание документа сводилось к трём новым задачам: укрепление систем ядерных и не ядерных вооружений; обновление систем обороны, активной и пассивной; модификация всех систем инфраструктуры с целью увеличить скорость ответа в случае нападения.

Наконец 20-го сентября 2002 года вниманию Конгресса был предложен исторический документ, в котором коротко излагалась новая стратегия на долгий период и который подразумевал, что третье тысячелетие начинается под знаком «Нового Американского Века». Это была Стратегия национальной безопасности – the National Security Strategy (NSS). Она была представлена Конгрессу в паре с заявлением Америки об одностороннем разрыве Договора по противоракетной обороне (Anti Ballistic Missile Treaty – ABM), который позволял нарушить «равновесие страха», державшееся на взаимном отказе расширять противоракетную систему. Это был указ о новом однополярном мировом порядке. Он до сих пор в силе, несмотря на то, что действительность не всегда ему подчиняется. Я хотел рассказать историю его происхождения, потому что она совершенно никому не известна и широкая мировая общественность лишена доступа к этим фактам при молчаливом и усердном соучастии всего западного мейнстрима. И только совсем не зная этих фактов или забыв о них, можно верить в обвинения, которые сейчас, когда я пишу эти строки, Америка и Запад обращают против России и Путина, описывая их нам как агрессоров, как угрозу и для их соседей, и для всего Запада в целом. Я думаю, не трудно будет доказать, что мы имеем дело с классическим примером приписывания врагу наших собственных намерений.