Читать книгу Мозаика жизни - Джули Чхартишвили - Страница 4

Я очень люблю Тбилиси. Очень. Почему? На мой взгляд, странный вопрос. И когда я об этом задумываюсь, всегда вспоминаю одно и то же. Я прилетаю в Тбилиси и выхожу из самолёта на верхнюю площадку трапа и вдыхаю тбилисский воздух. И всё. Я тбилисская девушка, женщина, бабушка.

Я жительница Тбилиси. Здесь, наверное, много недостатков. Но это всё моё. И такой я умру. Многие ругают своих детей. И такие, и сякие, и этакие. Я молчу. Да, мои хорошие, но сделали всё, чтобы лишить меня главного – Тбилиси, моего Тбилиси, нехорошего, с недостатками, но моего. Когда в молодости я поступила в аспирантуру и начала учёбу в Москве, то почти каждый вечер выходила из общежития и от Донского проезда (ныне ул. Стасовой) шла в сторону полукружья зданий академика Щусева. Сейчас там стоит Гагарин. Мне казалось: ещё миг и я увижу Тбилиси. Но его не было, и я шла и тихо плакала. Как я скучала без него! Как я сейчас скучаю!

Я почти задыхалась в Москве, особенно в первый год учёбы. Знаю, что значит «ностальгия». И ещё я вспоминала. Утро. Я бегу в институт, в ГПИ – Грузинский политехнический институт. Дисциплина в те годы железная. Если я ночевала дома, то в институт иду пешком, а если у бабушки с дедушкой, то бегу к остановке троллейбуса в самом центре города, пробегая маленькие улочки Сололаки. Везде, как цветы, меня встречают немолодые курдианки в своих национальных одеждах. Тогда в Тбилиси была своеобразная традиция: дворничиха – курдианка. В Москве в это время «холодные» сапожники и чистильщики обуви – татары и айсоры. А какие наряды у этих курдианок! Я один раз имела возможность наблюдать как одевалась одна из них, так как одна очень приятная пара курдов поселилась в подвале нашего дома. Он – истопник, она – дворничиха. Тогда каждый дом отапливался отдельно. В наш многоквартирный дом каждый год в конце лета привозили уголь для зимнего отопления. Жильцы выходили и проверяли: хорош ли уголь, сухой ли, достаточно ли его и помогали загрузить в подвал. Подвал был огромен. Тянулся на 5 подъездов.

Упомянутая выше пара быстро обзавелась большим количеством детей и вскоре под всеми подъездами жили семьи курдов, отпочковавшиеся от родителей. Итак, я один раз наблюдала как одевалась прародительница, живущая в нашем подвале. Она ждала ребёнка, хотя вокруг уже бегали её внуки. На ней была холщёвая юбка, на которую курдианка одевала, укреплённую на верёвочке или тесьме, плиссированные прямоугольные кусочки тканей, шириной 0,5—0,7 метров и длиной до пят. Таких фрагментов юбки – с десяток. Каждый кусок – одноцветный. Цвета все яркие – жёлтые, красные, синие, фиолетовые, зелёные. Слегка накладываясь друг на друга, они создавали ощущение буйства красок на фоне ясного, солнечного тбилисского неба. Тесёмки поочерёдно завязывались на талии, и обладательница этих восхитительных юбок наводила порядок на улицах Тбилиси, поливая улицы из огромных леек, объёмом в 2—3 крупных ведра. Ткани для фрагментов юбок были в основном атласные. Из одного из них шилась кофточка с оборками и в обтяжку. А на груди струились бусы и экзотические монисто, маленький образец которого лежит передо мной. Даже не помню, откуда он приблудился.

Этот кусочек состоит из двух серебряных монет. На них написано «10 коп. 1916». На другой стороне – двуглавый орёл. На гурте каждой монеты приварены 4 кружочка. Монеты соединены друг с другом посредством двух других маленьких кружочков.

Иногда в таких монистах сверкали и звенели по 50 и более монет, а также бусы из янтаря и других камней, натуральных и искусственных. Возможно, этот набор составлялся по каким-то правилам, об этом я вряд ли уже узнаю, а тогда не спросила.

Теперь все курдианки, даже немолодые, одеты обычно, по-европейски и их с виду не очень отличишь от грузинок.

Этот процесс начался в 60-е годы и уже завершён, а мне немного грустно, потому что исчезли эти милые дамы, которые как цветы на асфальте украшали улицы Тбилиси и иногда ворчали на нерасторопных прохожих, которые не очень ловко увёртывались от их огромной метлы или от брызг леек.

Когда я писала всё это, Дато мне прислал смску. Сандрик приехал в Ленинград, в командировку (не хочу и не могу написать – в Санкт-Петербург) и вчера вечером они в кафе «Авлабар» ели хинкали и аджарские хачапури. Дато был очень доволен. Когда-нибудь он поймёт, что он потерял! Авлабар. Хозяин этого заведения, несомненно, тбилисский армянин. В Авлабаре и сейчас компактно живут тбилисские армяне. Догадываются ли об этом русские, которые в Ленинграде недалеко от Исаакиевского собора заглядывают в кафе «Авлабар», знают ли, что это кусочек Тбилиси с его особенностями?