Читать книгу Игра на грани фола - Джули Дейс - Страница 2

Вики

Когда отец приглашает к себе и предлагает присесть, я знаю, чего ожидать.

Он хочет снова ввязать меня в авантюру.

Он хочет победить.

Он не играет по-честному.

Он играет ва-банк.

Нет, я вовсе не пешка в отцовских руках. Я иду на это добровольно и не захожу дальше, чем могла бы. Я делаю это, потому что театральный кружок требует отточенного мастерства, и поиграть с каким-то парнем, внушив ему, что он любовь всей моей жизни, одно из таких опытов. Это вроде ложки в тарелку с уверенностью. Доказательство самой себе, что могу, если захочу. Они вовсе не страдают, когда «всё кончено». Обычно это развязывает руки для «уйти в отрыв» и «на всю катушку», ведь для затягивания сердечных ран, требуется дюжина легкомысленных девчонок и алкоголя. Они получают желанный отрыв. Мы получаем победу. И ни с одним из них я так и не дошла до стадии третьего свидания, которое подразумевает секс. По статистике, именно третье становится тем самым роковым.

Три.

Всего три свидания, которые завершаются бурным сальто в кровати. Мне хватает двух, чтобы третьего никогда не было.

Я расправляю плечи и позволяю отцу выложить план.

– У Гилмортов новый капитан.

Удивительно, и как я не догадалась?

Гилморты – это старшая школа, находящаяся на другом конце города, из-за чего наши пересечения между собой далеки от частых, вероятность происхождения двойного торнадо намного больше, хотя в Кливленде стихийное бедствие не редкое явление. Ученики наших школ встречаются лишь на поле и то, если обе команды выходят в полуфинал. К слову, мы обе всегда входим. Папа называет их школу фамилией тренера Гилморта, потому что – по его мнению – остальных не существует. Последнего капитана звали Логан Вуд, но засранцу пришлось выпуститься из школы. Жаль, Логан был лёгкой мишенью, он разболтает всё, что только возможно. У этого парня слишком длинный и болтливый язык.

– Как зовут нового?

– Коди Максвелл.

– Почему мне кажется это знакомым?

– У них защитник с такой же фамилией. Капитан новенький в школе.

Я скептически поднимаю бровь.

– И уже капитан?

– За парня ручались в предыдущей школе. Сказали, что он чуть ли не будущая звёздочка на аллее славы.

Отец коротко улыбается и смотрит на меня тёплыми карими глазами, радужка которых представляет собой чистое золото.

– Они не пробовали смотреть на всё с другой стороны. Женское обаяние остановит танк на полном ходу.

Я улыбаюсь, но в голове поселяется сомнение.

Впервые в жизни чувствую себя неуверенной и совершенной сбитой. Эти ощущения достигают цели и медленно колупают стену, если продолжу копаться в мыслях – позволю создать дыру, а из этой дыры тут же просочится то, что годами выкладывалось кирпичик за кирпичиком.

– Виктория?

Конечно, Виктория, отец всегда называется меня полным именем, когда дело касается делового подхода. Ну кто в здравом уме и твёрдой памяти на переговорах будет обращаться к собеседнику вроде «черкани подпись и дело в шляпе»? Отец любит создавать важность там, где отсутствует необходимость.

Смотрю на него из-под ресниц и киваю, как будто моё слово имеет значение. Это то же самое, что предоставить только что родившемуся королевскому наследнику право выбора. Стоит только ножницам перерезать пуповину, как он тут же несёт груз ответственности за продолжение деятельности его родителей. Родился и тут же садится за стол с золотой вилкой и ложкой, и не факт, что в руках, чаще всего, столовые предметы в заднице. Такие засранцы, выбравшиеся из золотых пелёнок, садятся на точно такой же золотой трон и думают, что весь мир у их ног. Туше. Это выстроенный в их же головах миф. Если весь мир у них ног – я сегодня же иду за единорогом, который опорожняется радугой.

По тяжелому взгляду, лежащему на мне, понимаю, что отец всё-таки ждёт ответ.

– Что-то ещё? – наконец спрашиваю я, ведь минуту назад согласно кивнула.

– Будь осторожна.

А вот это уже что-то новенькое. Может быть, мои волны с сомнением достигают его и тоже заставляют усомниться.

Он подходит ко мне и, нежно погладив по макушке, многообещающе улыбается. Мне нравится, что он продолжает держать себя в форме. Мой отец может и играет нечестно, но комплектация его тела говорит, что в душе он так и остался футболистом.

– Ты у нас невероятная красавица.

Я знаю, отец любит меня несмотря на то, что использует в своих же целях. Он всегда стоял горой за моей спиной и оберегал. Он хочет, чтобы я получала информацию, но при этом, желает, чтобы ни один язык не проник в мою глотку. Он ждёт честной игры от меня в то время как сам о понятии честности вряд ли когда-либо задумывался. И вся эта дикая затея была моей идеей. В один из самых провальных сезонов, я видела, как сильно отец убивался по этому поводу и случайно ляпнула, что могу вытянуть всё из капитана. Тогда он понял, какой козырь в его рукаве. Это я. Сейчас всё едва ли не перетекло в обязанность. Иногда кажется, что за одержимостью победить, он совершенно забыл, что я всё ещё его дочь. Я не марионетка. Всё закончится, когда уеду в колледж.

Он называет мои волосы сладкой карамелью, и на этот раз правда на его стороне. Они имеют оттенок сливочных карамельных конфет Вертерс и точно также пахнут. Не знаю, работает ли в данном случае самовнушение или факт действительно на лицо. Благодаря этому, в детстве родители всегда называли меня карамелькой.

Поднимаюсь на ноги и натянуто улыбаюсь.

– Как я должна узнать его?

– Капитан всегда выделяется из основной массы.

Да, точно.

Я снова связана по рукам и ногам. Парни одновременно любят и не любят игру. В этом нужно найти тонкую грань, которую если переступить, потерпишь крах. Они любят игру, где ты вроде в их власти, но видя, что заглядываются другие – остро нуждаются показать всем, что принадлежишь только им. В переводе: они топнут ножкой и ты уже тут как тут. Ревностью имеет тонкие и слабые ниточки, за которые нужно научиться дёргать.

– После уроков, часть команды предпочитает посидеть в Старбаксе, – сообщает отец, и я не тороплюсь спрашивать, откуда у него такая информация.

– У школы?

– Да, в кофейне за поворотом.

Я снова киваю, но выдаю факт, с которым мы оба знакомы.

– Команда меня знает. Чем я должна прикрыться, когда столкнусь с ними?

Отец улыбается так, словно знал, что данный вопрос повиснет в воздухе.

– В соседнем помещении типография, я заказал брошюры. Ты, конечно, выручаешь меня. Можешь взять машину.

– Как добродушно с твоей стороны, – улыбаюсь на этот раз искренне. – Я была бы зла, если бы ты предложил тащиться с ними пешком.

Он возвращает улыбку мне.

– Я же не тиран.

Время от времени, наши лёгкие перепалки напоминают, что мы продолжаем быть родственниками, а не партнёрами.

– Я выделил вам время на поле завтра в три. У вас парочка часов на тренировку.

Сейчас, когда начинается футбольный сезон, два часа равны двадцати. Газон смягчает падение и вся команда поддержки радуется, что не слышит мерзкие визги обуви по лаковому паркету. Плюсом является свежий воздух и тёплые солнечные лучи, ласкающие открытые участки кожи.

Моя улыбка наполняется благодарностью.

– Спасибо, пап.

Я расправляю плечи и покидаю кабинет, зная, куда лежит путь, предварительно забрав ключи от машины. Я не готова терять время, завтрашний день занимает тренировка, следовательно, этот парень познакомится со мной уже сегодня. Отцовский взгляд наполняется гордостью.