Читать книгу Железный король - Джули Кагава - Страница 5

Дорога домой была тихой. По крайней мере, мы с Робби ехали молча. Отчасти оттого, что я не хотела привлекать к себе внимание, но больше потому, что в голове роилось множество мыслей. Мы сели в дальнем углу автобуса, где я прильнула к окну, глядя на проносящиеся мимо деревья. Я достала телефон, включила музыку в наушниках погромче, что было лишь предлогом ни с кем не разговаривать.

В ушах до сих пор стоял поросячий визг Энджи. Это, наверное, был самый ужасный звук, что я когда-либо слышала, но, хоть она и была настоящей стервой, чувствовала я себя немного виноватой. Я не сомневалась, что это дело рук Робби, хоть мне и не доказать этого. Мне правда было страшно поднимать эту тему. Робби теперь казался другим человеком: тихий, задумчивый, он наблюдал за детьми в автобусе с хищной проницательностью. Он вел себя странно – и даже жутко, – и я задумалась, что с ним не так.

Мне снился необычный сон, который, как мне стало казаться, вовсе не был сном. Чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что знакомый голос собеседника медсестры принадлежал Робби.

Вокруг происходило что-то странное, плохое и ужасное, и самым страшным было то, что опасность, казалось, скрывалась за привычными лицами. Я украдкой взглянула на Робби. Как хорошо я знала его? Он был моим другом дольше, чем я себя помню, и все же я никогда не бывала у него дома и не встречала его родителей. Я предлагала несколько раз встретиться у него, но он всегда находил отговорки: родителей не было в городе или они ремонтировали кухню, которую я тоже никогда не видела. Это было странно, но еще более странным казалось то, что я никогда не задумывалась об этом, не ставила под сомнение. Робби просто существовал в моей жизни, словно появился из ниоткуда, без прошлого, без дома, без истории. Какую музыку он любил? Были ли у него цели в жизни? Влюблялся ли он когда-нибудь?

«Совсем ничего, – тревожно шептал мой разум. – Ты ничегошеньки о нем не знаешь!»

Вздрогнув, я повернулась к окну. Автобус остановился у знака «Стоп», и я заметила, что мы выехали за город и едем в наше болотистое захолустье. Мой район. Дождь заливал окна, отчего болота за окном казались размытыми, деревья – нечеткими темными очертаниями.

Я сморгнула и откинулась на спинку сиденья. Далеко на болоте под ветвями огромного дуба стояли лошадь и всадник, такие же неподвижные, как и деревья вокруг. Лошадь была крупная, черная, с гривой и мокрым хвостом, колыхающимся на ветру. Всадник был высоким и худым, одет в серое и черное. На его плечах развевался черный плащ. Сквозь дождь я мельком разглядела его лицо: молодое, бледное, поразительно красивое… и смотрело прямо на меня. В животе все перевернулось, дыхание перехватило.

– Роб, – пробормотала я, вытаскивая наушники, – посмотри на…

Лицо Робби была буквально в сантиметре от моего, он таращился в окно, прищурившись и злобно нахмурившись. Живот скрутило, я отстранилась, но он и не заметил. Губы его зашевелились, он прошептал всего лишь слово, так тихо, что я едва расслышала.

– Эш.

– Эш? – повторила я. – Кто такой Эш?

Выпустив струю выхлопного газа, автобус снова тронулся. Робби откинулся назад с совершенно каменным лицом. Сглотнув, я посмотрела в окно, но под дубом уже никого не было. Лошадь и всадник исчезли, словно их никогда и не было.

Странностей становилось все больше.

– Кто такой Эш? – повторила я свой вопрос, поворачиваясь к Робби, который, казалось, обитал в каком-то своем мирке. – Робби, эй! – Я толкнула его в плечо. Он дернулся и наконец посмотрел на меня. – Кто такой Эш?

– Эш? – На мгновение глаза его налились яростью, а выражение лица было как у дикой собаки. Затем он моргнул и снова стал нормальным. – О, да так, старый приятель. Не волнуйся, принцесса.

Его слова как-то странно на меня повлияли, словно я должна была забыть все только потому, что он так сказал. Меня раздражало, что он что-то скрывал, но это чувство быстро улетучилось, и я уже и не помнила, о чем мы только что говорили.

Когда мы подъехали к нашей остановке, Робби вскочил как ошпаренный и выбежал из автобуса. Наблюдая за его побегом, я не спеша убрала телефон в сумку и вышла следом. Меньше всего мне хотелось, чтобы эта дорогая вещица промокла.

– Мне нужно идти, – заявил Робби, когда я подошла к нему на тротуаре. Его зеленые глаза скользили по деревьям, будто ожидая, что из леса что-то вылетит. Я огляделась, но кругом было тихо и спокойно, лишь птичья трель над головой. – Я… эм-м-м… забыл кое-что дома. – Он посмотрел на меня извиняющимся взглядом. – Увидимся вечером, принцесса, ладно? Я принесу шампанское.

– О! – Я и забыла об этом. – Конечно.

– Иди сразу домой, хорошо? – Напряженный, Робби прищурил глаза. – Не останавливайся и ни с кем по дороге не разговаривай, поняла?

Я нервно засмеялась.

– Ты что, мамочка? Скажи еще, чтобы я не играла с ножницами и смотрела по сторонам, переходя через улицу! Кроме того, – продолжила я, когда Робби ухмыльнулся, снова став похожим на себя, – кого я встречу в этом глухом захолустье? – Внезапно мне вспомнился тот юноша на лошади, и снова как-то странно засосало под ложечкой. Кто это был? Почему я не могу перестать думать о нем? Если он вообще был. Все так странно. Если бы не реакция Робби в автобусе, я бы подумала, что этот человек мне померещился.

– Отлично. – Робби помахал мне, сверкнув озорной ухмылкой. – Увидимся позже, принцесса. Не дай Кожаному лицу поймать тебя по дороге.

Я пнула его. Рассмеявшись, он отскочил и побежал по дороге. Закинув рюкзак на плечо, я поплелась по подъездной дорожке к дому.

– Мам? – позвала я, открывая дверь. – Мам, я дома!

Меня встретила тишина, эхом отражаясь от стен и тяжело повиснув в воздухе; она будто ожила, села в центре комнаты и смотрела на меня холодными глазами. Сердце начало громко и быстро стучать в груди. Что-то не так.

– Мам? – снова позвала я, осмеливаясь зайти. – Люк? Есть кто дома? – Дверь скрипнула, пока я медленно прокрадывалась дальше. Телевизор громко ревел и мерцал, показывали какое-то старое черно-белое комедийное шоу, но на диване напротив было пусто. Я выключила телек и пошла дальше по коридору, на кухню.

На мгновение все показалось нормальным, кроме открытой скрипящей дверцы холодильника. Внимание привлек небольшой предмет на полу. Сначала я подумала, что это грязная тряпка, но, присмотревшись, поняла, что это был Ушастик – игрушечный кролик Итана. Голова его была оторвана, из отверстия осыпалась вата.

Выпрямившись, я услышала слабый шум по ту сторону обеденного стола. Я обошла кругом, желудок так сильно скрутило, что к горлу подступила тошнота.

На кафельном полу в клетку лежала мама, раскинув руки и ноги, лицо ее наполовину было измазано чем-то багровым. В безвольной левой руке она держала свою сумку, содержимое которой рассыпалось по всему полу. В дверном проеме, склонившись над с ней с любопытством, стоял Итан.

Он улыбался.

– Мама! – закричала я и бросилась к ней. – Мам, ты в порядке?! – Я схватила ее за плечо и трясла, но было равносильно что трясти мертвую рыбу. Кожа была еще теплой, а значит, мама жива. Ведь так?

«Где, черт возьми, Люк?!»

Я снова ее встряхнула, наблюдая, как голова безвольно покачивается. Желудок перевернулся вверх дном.

– Мама, очнись! Слышишь меня? Это Меган! – Я отчаянно оглядывалась по сторонам, схватила с раковины тряпку и приложила к ее лицу. Я осознала, что Итан стоит в дверях, с широко раскрытыми голубыми глазами и в слезах.

– Мама поскользнулась, – промычал он, и тогда я заметила прозрачную лужицу перед холодильником. Дрожащей рукой я окунула в нее палец и принюхалась – растительное масло? Что за черт? Я вытерла кровь с ее лица и заметила маленькую ранку на виске, едва заметную у самой кромки волос.

– Она умрет? – спросил Итан, и я бросила на него строгий взгляд. Напуганный и в слезах, он смотрел скорее с любопытством, чем с ужасом.

Я отвела глаза. Мне нужна помощь. Люка не было, оставалось вызвать скорую. Но стоило мне встать за телефоном, как мама застонала, зашевелилась и открыла глаза.

Сердце мое подпрыгнуло.

– Мама? – позвала я, пока она, потрясенная, пыталась сесть. – Не двигайся, я вызову скорую.

– Меган? – Мама огляделась, моргая. Она коснулась рукой лица и уставилась на измазанные в крови пальцы. – Что случилось? Я… что, упала?..

– Ты ударилась головой, – ответила я, вставая и пытаясь отыскать глазами телефон. – У тебя может быть сотрясение мозга. Потерпи, я вызову скорую.

– Скорую? Нет-нет. – Мама встала, взгляд ее прояснился. – Не надо, милая, я в порядке. Умоюсь и наложу пластырь. Не переживай.

– Но, мам…

– Я в порядке, Мег. – Мама схватила валявшуюся тряпку и стала вытирать кровь с лица. – Прости, что напугала, все будет хорошо. Это просто кровь, ничего серьезного. Да мы и не можем себе позволить еще один вызов врача. – Она уверенно выпрямилась и оглядела кухню. – Где твой брат?

Опешив, я снова посмотрела на дверь, но Итана уже не было.

Когда Люк вернулся домой, он и слышать не хотел мамины возражения. При одном только взгляде на ее бледное лицо с повязкой он закатил истерику и стал настаивать на том, чтобы ехать в больницу. Люк умел быть настойчивым, когда хотел, и под его давлением мама в конце концов сдалась. Пока Люк запихивал ее в видавший лучшие времена «Форд» и мчался прочь, она на ходу выкрикивала мне указания: приглядеть за Итаном, не дать ему уснуть слишком поздно, в холодильнике есть замороженная пицца.

Когда фургон завернул за угол и исчез из виду, в доме снова воцарилась мертвая тишина. Я вздрогнула, потирая руки, чувствуя, как она крадется и дышит мне в затылок. Дом, в котором я прожила большую часть жизни, сейчас казался мне незнакомым и пугающим, словно в углах и шкафах кто-то прятался, выжидая, чтобы наброситься, как только пройду мимо. Мой взгляд упал на скомканные ошметки Ушастика, разбросанные по полу, и мне вдруг стало тоскливо и страшно. Никто в этом доме не стал бы рвать на части любимую игрушку Итана. Что-то было не так.

Послышались чьи-то шаги. Повернувшись, я увидела в дверях Итана – он смотрел на меня. Без кролика в руках он выглядел необычно, и я задумалась, почему он даже не расстроен.

– Хочу кушать, – заявил он, удивив меня. – Приготовь мне что-нибудь, Мегги.

Я нахмурилась, услышав такой требовательный тон.

– Еще рано для ужина, пацан, – ответила я ему, скрестив руки на груди. – Подождешь пару часиков.

Он прищурился, губы скривились, обнажая зубы. На мгновение мне показалось, что они у него заострённые, как клыки.

– Хочу кушать! – прорычал он, делая шаг вперед. Я в ужасе отпрянула. Почти мгновенно выражение его лица изменилось, огромные глаза смотрели на меня умоляюще: – Пожалуйста, Мегги, – заскулил он. – Пожалуйста. Я очень голоден. – Он надулся и продолжил сердито: – Мама тоже ничего мне не приготовила.

– Ладно, хорошо! Только замолчи! – Эти резкие слова были вызваны страхом и полным смятением, потому что я боялась. Боялась Итана. Моего глупого четырехлетнего братца. Я не понимала, откуда взялись в нем эти демонические перепады настроения, но надеялась, что это временно. Может, несчастный случай с мамой его так расстроил? Может, если я покормлю паршивца, он уснет и оставит меня в покое. Я поплелась к холодильнику, достала пиццу и запихнула ее в духовку.

Пока пицца готовилась, я пыталась отмыть пол от масла. Все думала, как масло оказалось на полу, тем более что пустая бутылка валялась в мусорном ведре. Когда я закончила, от меня разило жиром, пол стал еще более скользким, но я сделала все, что могла.

Из раздумий меня вывел скрип дверцы духовки. Повернувшись, я увидела, что Итан открыл ее и заглядывал внутрь.

– Итан! – Схватив за запястье, я отдернула его назад, не обращая внимания на протестующий вопль. – Что ты творишь?! Хочешь обжечься?

– Кушать!

– Сядь! – рявкнула я, усаживая его на обеденный стул. Он реально пытался ударить меня, мелочь неблагодарная. Я едва сдержалась, чтобы не стукнуть его. – Господи, какой ты сегодня вредный. Сиди молча. Сейчас принесу тебе поесть.

Когда я достала пиццу, он набросился на нее, как дикарь, не дожидаясь, пока она остынет. Застыв в шоке, я наблюдала, как он рвал пиццу на куски, словно голодный пес, глотая, едва прожевав. Очень быстро он весь измазался в соусе и сыре, пицца исчезала на глазах. Не прошло и двух минут, как он съел все до последней крошки.

Итан облизал руки, поднял на меня глаза и сказал:

– Хочу еще.

– Не может быть, – ответила я, выходя из оцепенения. – Если съешь еще что-то, тебя вырвет. Иди поиграй у себя в комнате.

Он смотрел на меня зловеще, казалось, лицо его потемнело, сморщилось и скукожилось под детскими щечками. Без единого слова он спрыгнул со стула, бросился на меня и вонзился зубами мне в ногу.

– Ай! – Боль пронзила мою икроножную мышцу, словно удар током. Схватив его за волосы, я пыталась вырвать его зубы из своей плоти, но он вцепился в меня, как пиявка, и усилил хватку. Будто осколки стекла вонзались в ногу. Слезы затуманили мне глаза, колени чуть не подкосились от боли.

– Меган!

У входа стоял Робби, с рюкзаком на спине, в ужасе от представшей перед ним картины.

Итан отпустил меня и обернулся на крик; его губы были испачканы кровью. Увидев Робби, он зашипел и – иначе и не скажешь – удрал от нас вверх по лестнице и исчез из виду.

Меня трясло так сильно, что пришлось сесть на диван. Боль в ноге пульсировала, я неровно и прерывисто дышала. Ярко-красная кровь сочилась сквозь джинсы, напоминая распустившийся цветок. Я в шоке уставилась на кровавое пятно, нога онемела, я застыла в ужасе.

Робби пересек комнату буквально тремя шагами и опустился на колени рядом. В спешке, словно не впервой, он начал закатывать штанину.

– Робби, – прошептала я, когда он склонился над моей ногой; его длинные пальцы были на удивление нежными. – Что происходит? Мир сошел с ума! Итан набросился на меня… как дикий пес!

– Это не твой брат, – пробормотал Робби, поднимая штанину, открывая кровавое месиво чуть ниже колена. Овальной формы рана от укуса сочилась кровью, кожа вокруг приобрела фиолетовый оттенок. Роб тихо присвистнул. – Неприятно. Жди здесь, скоро вернусь.

– Куда я денусь! – не задумываясь съязвила я, и только сейчас до меня дошел смысл его слов, сказанных ранее. – Стой, в каком смысле это не Итан? А кто еще это мог быть?

Робби не ответил. Подойдя к рюкзаку, он открыл его и достал длинную зеленую бутылку и крошечную хрустальную чашу. Я нахмурилась. Зачем ему шампанское сейчас? Я изнемогала от боли, а мой младший брат превратился в монстра – определенно не время праздновать.

С особой осторожностью Робби налил шампанское в чашу и пошел обратно, стараясь не расплескать.

– Вот, – сказал он, протягивая мне напиток. Чаша сверкала в его руках. – Выпей это. Где вы храните полотенца?

Я с подозрением приняла чашу.

– В ванной. Только не бери мамины белые хорошие. – Когда Роб ушел, я заглянула в крошечную чашу. Едва хватило бы на глоток, и на шампанское не похоже. Я надеялась увидеть шипучий белый или розовый игристый напиток. Жидкость в чаше была темно-красной – цвета крови. На поверхности клубился легкий пар.

– Что это?

Вернувшись из ванной с белым полотенцем, Робби закатил глаза.

– Обязательно обо всем спрашивать? Это поможет тебе забыть о боли. Просто выпей уже.

Сначала я принюхалась, ожидая услышать нотки роз, или ягод, или еще чего-то сладкого вперемешку с алкоголем.

Но она не пахла, вообще ничем.

Ох, ладно. Я подняла чашу в молчаливом тосте:

– С днем рождения меня!

Вино вызвало бурю ощущений. На вкус оно было ни о чем и обо всем. Вкус сумерек и тумана, лунного света и холода, пустоты и тоски. Комната закружилась, я откинулась на диван; крепкий напиток. Реальность расплывалась, окутывая меня мутной дымкой. Меня одурманило, захотелось спать.

Когда я пришла в чувство, Робби уже накладывал на рану повязку. Не помню, чтобы он обрабатывал или перевязывал мне ногу. Ощущение было заторможенное и растерянное, словно мысли накрыло одеялом, и сосредоточиться было трудно.

– Вот, – сказал Робби, вставая, – готово. Нога не должна отвалиться. – Он оценивающе оглядел меня с тревогой в глазах. – Как чувствуешь себя, принцесса?

– Э-э-э… – пробормотала я, пытаясь вытащить мозг из паутины дурмана. Я должна была вспомнить что-то важное. Почему Робби перевязал мне ногу? Я поранилась?

Я вскочила.

– Меня укусил Итан! – воскликнула я негодующе, разъяренная, и повернулась к Робби: – А ты… ты сказал, что это был не Итан! О чем ты говорил? Что происходит?

– Расслабься, принцесса. – Робби бросил окровавленное полотенце на пол и плюхнулся на пуф для ног. Он вздохнул: – Надеялся, до этого не дойдет. Полагаю, это моя вина. Нельзя было оставлять тебя сегодня одну.

– О чем ты?

– Ты не должна была увидеть все это, – продолжил Робби, к моему полному замешательству. Казалось, он сам с собой разговаривает, явно не со мной. – Зрение у тебя всегда было ясное, разумеется. Все равно не ожидал, что решатся напасть на твою семью. Это все меняет.

– Роб, если не скажешь мне, что тут происходит…

Робби посмотрел на меня. В его глазах плясали озорные и дикие огоньки.

– Сказать? Уверена? – Голос его стал тихим и угрожающим, и у меня по спине пробежали мурашки. – Как только начнешь видеть, перестать уже не сможешь. Когда слишком много знаешь, можно и с ума сойти, такое уже бывало. – Он вздохнул и смягчился. – Не хочу, чтобы так было и с тобой, принцесса. Я могу заставить тебя все это забыть.

– Забыть?

Робби кивнул и поднял бутылку с вином.

– Это дурманящее вино, ты только что пила его. Одна чаша, и все станет как раньше. – Он держал бутылку на двух пальцах, балансируя ею и наблюдая, как она раскачивалась взад и вперед. – Одна чаша, и снова станешь нормальной. Забудешь про странное поведение брата, ничего необычного или ужасного не вспомнишь. Говорят, неведение – благо, так?

Тревога в груди сменялась гневом.

– Хочешь, чтобы я выпила эту… дрянь и просто забыла об Итане? Моем единственном брате? Ты это хочешь сказать?

Он приподнял брось.

– Ну, если так выразиться…

Ярость охватывала меня, отгоняя страх. Сжав кулаки, я ответила:

– Не стану я забывать Итана! Я же его сестра и должна заботиться о нем. Я не могу просто закрыть глаза и делать вид, что ничего не происходит, тем более если он в опасности. – Робби продолжал смотреть на меня пустым взглядом, и я нахмурилась. – Я знаю, что у тебя нет семьи, Роб, но неужели ты настолько бесчеловечный?

К моему удивлению, он расплылся в улыбке. Он уронил бутылку, поймал ее в воздухе и поставил на пол.

– Да, – сказал он очень мягко.

Это меня ошарашило.

– Что?

– Бесчеловечный, да, я такой. – Он продолжал ухмыляться, да так широко, что зубы блестели при тусклом свете. – Я предупреждал тебя, принцесса. Я не такой, как ты. Теперь и твой брат другой.

Не обращая внимания на страх, сковавший все мои внутренности, я наклонилась вперед.

– Итан? Что это значит? Что с ним не так?

– Это был не Итан. – Робби откинулся назад, скрестив руки на груди. – То, что на тебя сегодня напало, – это подменыш.