Читать книгу Тайга - Джули ТИ - Страница 2

Макарий.

Эта ночь была особенно темна. Небо заволокло тяжелыми тучами. Непроглядная тьма накрыла тёплым одеялом непроходимый лес. Но я со своим другом, будто не замечая преград, мчался вперед. Ловко огибая широкие стволы многовековых деревьев, мы привычно бежали по сугробам, не замечая, как глубоко утопаем в белых снегах.

Эта ночь особенна не потому, что невидно луны и звёзд и при этом необычно тихо. Не потому, что дикие животные непривычно затаились в своих убежищах. И не потому, что грядёт великая буря, которая не повторялась вот уже несколько зим. Нет. Эта ночь отличалась от предыдущих тем, что духи показали мне её. Потому, что только я способен спасти её. Выжить в разгар буйства стихии в лесу не подвластно никому, даже моему роду. Ну и, конечно, я намерен ещё разок взглянуть в эти удивительные зелёные глаза.

– Макарий, куда мчишься? – прокричал Тихомир из-за спины.

– Не отставай, Тихомир, я видел её! – ответил другу.

– Кого ты видел? – резко затормозил Тихомир.

Голос друга был раздражённым. И это не удивительно. Мало кому понравится выбираться из теплой постельки холодной зимой и мчаться в лес. Но мне нужна его помощь. Я оглянулся, поняв, что друг отстал, и, улыбнувшись, прокричал.

– У неё глаза зелёные, как у кошки. Я таких ещё не видел.

Друг нахмурился.

– О ком ты баешь1?

– Баешь, баешь, – заворчал я, – так говорили наши деды, а ты не похож на седовласого старца.

– Это язык предков! – возмутился Тихомир, подходя ближе и отряхивая с одёжи налипший снег.

– Это древность. Побежали, ей помощь нужна, – рванул с места.

– Погоди, Макарий! – воскликнул Тихомир и рванул следом за мной.

Мы бежали, не зная усталости. Бег привычен нам. Если знаешь маленькие секретики, бег даже по самым глубоким сугробам будет лёгкой забавой. А наша жизнь устроена таким образом, что без бега не выжить. С детства нас учили стойкости и выносливости. Без знаний и физической силы сложно в тайге. Поэтому хлюпики вроде Всемира никогда не станут шамахами. Мы же с Тихомиром относились к другой группе. Мы элита. Одни из самых сильных парней в роду. Старейшины нам пророчат великое будущее. Особенно мне. И я не разочарую. Придёт день, и я буду во главе селения. Или, как отец, стану хранителем рода.

– Так, постой, – я резко затормозил, что Тихомир чуть не влетел мне в спину. Оглянулся по сторонам. – Кажется, нам туда.

Осторожно ступая, стараясь не издавать лишнего шума, мы направились к огромной ели. Необъятный ствол, покрытый снегом, раскидистые лапы многовекового дерева скрывали от глаз самое интересное. Ночной лес может быть коварен. А это место и подавно. Деревья растут слишком близко друг к другу. Внизу кустарник. Взору предстаёт слишком мало, чтобы оценить опасность, поэтому нужно быть осторожным и не торопиться бросаться сломя голову в неизвестность. Соблюдая дистанцию, мы обошли кругом дерево, и тут я увидел припорошенный снегом тёмный сугробик.

– Смотри! – воскликнул я, сразу поняв, что это.

Тихомир посмотрел в указанную сторону и под большой берёзой увидел холмик. Он был грязно-коричневого цвета, что непривычно для этого времени года.

– Пошли, Макарий, это, похоже, медведь, – запаниковал друг.

– Какой медведь, балда, – хохотнул я от души, – они спят глубоко под снегом.

– А вдруг это шальной медведь?

– Не говори глупостей. Это она, – задорно улыбнулся и смело шагнул к холмику.

Бесшумно подкравшись, я увидел припорошенную снегом фигуру. Скрючившись пополам, фигура лежала бездвижно и казалась бездыханной. Присев на корточки, я лёгким движением стряхнул снежинки с пушистого меха. Фигура так и не шелохнулась. Тогда я аккуратно перекатил её на спину, и сразу стало понятно: никакой это не медведь, это была девушка. Бледная, как высохшая кость, бездыханная и неподвижная. И, хотя черт лица в темноте леса было не разглядеть, я сразу понял, что увидел именно ту девушку, которую показали духи. Причём она была не обычной девушкой с белыми волосами, шёлковой волной рассыпавшимися по темному меху её шубки. Посиневшие губы сигнализировали: она замерзает. Оставалось совсем мало времени, чтобы спасти её. Не раздумывая, я просунул руки под хрупкое тело и поднял.

– Что ты делаешь? – спросил Тихомир.

– Её нужно отнести в селение, иначе замерзнет насмерть, – пояснил другу и аккуратной, но твердой походкой направился в сторону дома.

– Мы не можем отнести её в селение. Она же обычный человек, – крутился вокруг меня друг.

– А ты у нас не обычный? – ухмыльнулся.

– Ты понял, о чём я! – возмутился Тихомир и уже шёпотом добавил: – она не умеет общаться…

– Тише, – перебил я друга, – они слышат.

– Точно, – протянул Тихомир, – и поэтому мы не можем отнести её в селение.

– Нет, друг мой, мы не можем оставить её тут умирать, – подытожил я и прибавил шаг.

– Ты говорил, у неё глаза зелёные.

– Да, – восторженно подтвердил, – я таких никогда не видел.

– Мой дед говорил, что девушек с зелёными глазами сжигали на костре, потому что они были ведьмами.

– Ну, может, во времена твоего деда так и было, – пожал плечами.

– Макарий, у неё и волосы белые! – догнал меня Тихомир. Он слегка отстал, потому как я уже со всех ног мчался к нашей общине.

– И что, – лишь хмыкнул в ответ.

– А то, что она точно ведьма! – не унимался парень.

– То, что она не похожа на наших девушек, ещё не делает её ведьмой, – фыркнул в лицо друга.

– Старейшины не позволят ей остаться, – настаивал на своём Тихомир.

– Поспеши, – проигнорировал замечание Тихомира. – Ей нужно в тепло.

Я мчался к селению сквозь снега, прижимая замерзающую девушку к груди. «Нужно торопиться», – одна мысль в голове. Румянец отлил от щёк, на реснички налип иней. Ещё немного и будет поздно. Тихомир еле поспевал за мной, негодуя.

– Макарий, ты не понимаешь. Приводить чужаков запрещено, – кричал он вслед.

Его настойчивость начинала раздражать, поэтому я резко затормозил, так что друг снова чуть не врезался в меня. Я обернулся и сделал два быстрых шага к нему.

– И что ты предлагаешь?! – возмутился. – Оставить её в лесу?

– Да, именно это я и предлагаю!

– Духи накажут тебя за эти мысли. Они учат нас помогать нуждающимся.

– Она ведьма!

– Ведьма, ведьма, заладил, – фыркнул я, отворачиваясь и продолжая путь. – Она девушка! И она замерзает!

Уже на самом рассвете нам удалось вернуться домой. Всю дорогу я молился, лишь бы не стало поздно. Лишь бы успеть. Я старался отогреть её теплом собственного тела, но этого мало. Ей может помочь только тёплый костёр и уютная хижина. Надеюсь, старейшины поймут и не заставят оставить её в лесу. Не смогу жить, если не увижу эти глаза снова.

Конечно, люди селения были шокированы появлением чужака на их территории. И многие даже осудили мой поступок. Но как я мог оставить её в снегах? Как мог позволить замёрзнуть? Ведь сами духи показали мне её. Это ли не знак, что её нужно спасти.

И пока народ негодовал, решая, что с ней делать, цвет лица девушки становился мёртвенно-бледным. Она серела на глазах.

– Доброгнев, – обратился я к главе рода, – прошу вас, ей нужно в тепло.

Доброгнев лишь молча взглянул на замерзающую фигуру в моих руках. Он был мудр и стар. Проседь в его волосах – результат умудрённости и познания истинного смысла жизни. Он должен понять! Он должен позволить ей остаться.

– Макарий, мальчик мой, – размеренно начал старик, – ей не место среди нас, – подытожил глава и, развернувшись, собрался уйти.

– Её мне духи показали! – воскликнул я.

– Духи, говоришь? – обернулся Доброгнев.

– Да! Как, по-вашему, я бы смог отыскать в лесу маленького человека.

Доброгнев нахмурился, обдумывая решение, которое могло спасти жизнь девушке, а я во все глаза уставился на него. Он не может бросить беззащитную, хрупкую девицу в лесу. Он не такой. Он герой, великий шамах и охотник в прошлом, а сегодня – старейшина и глава рода. Он спасает, а не губит.

– Бабушка Ефания! – крикнул он, а на моём лице появилась довольная улыбка.

– Что столпились? – послышался хриплый старый голос бабушки Ефании.

– Здесь помощь нужна, – ответил ей старейшина. – А вы все расходитесь по своим делам. Нечего тут больше глазеть.

И шаркающей походкой старик побрел в свою хижину, а бабушка, напротив, возникла передо мной.

– Бабушка Ефания, – начал было я, когда женщина подошла ближе.

– Тише, внучек, – властно проговорила старушка. – Кто это у тебя?

Бабушка Ефания была самой пожилой и мудрой женщиной общины. Её все уважали и даже остерегались. Обладая добрым взглядом и притягательной улыбкой, старушка производила впечатление милейшего создания. Невысокая ростом, сутулая, обветшалая кожа морщинистыми складками покрывала лицо. Но в то же время женщина была сестрой главы рода и обладала суровым нравом. Ей мало кто перечил и к её мнению всегда прислушивались.

Старушка приподнялась на носочки, чтобы разглядеть девушку, которую я держал на руках. Стянула меховую рукавичку и теплой ладонью дотронулась до лба юной девы. Нахмурив брови, бабушка Ефания скользнула ладонью под ворот шубы.

– Быстро в моё жилище, – проговорила она и, повернувшись, направилась прочь.

Я поспешил следом. Драгоценные секунды таяли, утекали, словно талая вода. Медлить было нельзя. Бабушка размеренным шагом шла до своего шатра, а мне казалось это слишком медленно. Но поторопить я её не решался только лишь из уважения. Она прожила долгую жизнь и знала, что делала. Надеюсь, знала. Она не просто так считается лучшей целительницей всей общины. Но ведь она стара и может забыть многое. Хотя моя сестренка говорит, что бабушка в полном здравии и ещё всех нас переживет. Бабушка Ефания учит Забаву премудростям врачевания. В будущем сестра займёт место бабушки.

Преодолев мучительно долгий путь от центральной поляны с кострищем до хижины бабушки Ефании, мы оказались внутри. Быт у нас не замысловат: только всё самое необходимое. Жилища представляют собой шатры из кожи убитых охотниками животных. Отличный материал. Не продувается ветрами тайги, сохраняет тепло. Как правило, в шатре стоит лишь кровать, состоящая из деревянного настила, застеленная мехами и пуховыми одеялами. На полу, чтобы сохранить тепло, раскиданы шкуры. В центре тлеет очаг. Металлическая чаша с высокими бортами и глиняным основанием, чтобы хранить тепло. В неё подкидывают горячие угли от кострища, которые медленно отдают тепло. Сколоченный местными умельцами из досок стол и табурет. Освещением служит лучина, дарящая тусклый свет. В двадцать первом веке мой род не принимает блага цивилизации в виде электричества и газа, чему я искренне негодую. Ведь можно следовать традициям и принимать новшества. Но каждый раз, когда я приношу очередную штуковину из города, старейшины сильно бранятся и выкидывают находку, к великому разочарованию. Но что плохого в фонарике или газовой горелке?

Я уложил девушку на кровать и отступил на шаг. Бабушка Ефания принялась колдовать над травяным сбором, заваривая согревающий чай.

– Мне нужна хмельная вода, – обратилась она ко мне, пока я, как завороженный, разглядывал гостью.

Эта девушка очень отличалась от привычных девиц моего селения. Люди больших городов, так называли их сельчане. И встречались они на моем пути не часто. Да и тех, что приходилось видеть, были мало похожи на хрупких красавиц. Чаще это были браконьеры или охотники. Мужланы с ружьями наперевес. А тут через чур худая, маленькая и хрупкая девушка с белыми волосами. Таких я не видел никогда и поэтому было особенно сложно оторвать любопытный взгляд.

– Что застыл? – послышался возмущенный возглас бабушки. – Я говорю, нужна хмельная вода, и позови сестру. Скажи, что нужна теплая одёжа. Пусть заглянет в свой сундук. А то девочка никогда не отогреется.

– Забава, конечно, поможет, но как ты предлагаешь взять у неё одёжу? – вытаращил глаза. – Она меня покусает.

– Не рассуждай, Макарий. Действуй!

– Хорошо, – вздохнул и пригнувшись вышел на улицу.

С хмельной водой проблем не было. Этого добра навалом у дедушки Ярополка. А вот с одёжей пришлось повозиться. Сестра, конечно, сразу согласилась помочь бабушке Ефании, но любимый меховой кафтан, который сшила сама, пуховые штанишки, вязанные долгими тёмными вечерами под свет лучины, и, конечно же, унты из оленьего меха, отдавала с боем. И только вспомнив долг будущего врачевателя, скрепя зубами, согласилась поделиться ценными вещами. В конце концов, ради спасения жизни можно пожертвовать столь дорогими сердцу одёжами. Несмотря даже на то, что сапожки подарил любимый папа.

Я вернулся в жилище Ефании с охапкой тёплых вещей, бутылкой хмельной воды и сестрой, которая без слов кинулась помогать. А я замер на месте.

Бабушка уже вовсю колдовала над почти бездыханным телом девушки, напивая на местном наречии песни духов и медленно раздевая незнакомку. Затем зажгла лечебные травы, которые тлели у кровати. На очаге подогревался чай, который должен помочь согреться. Зрелище, что престало перед моим неискушенным взглядом, поразило своей красотой: под меховой шубкой, которая наверняка особо не грела, оказалось ещё более хрупкое тело, чем я мог представить. Подобного платья я ещё никогда не видел на изящной женской фигурке. Оно обтянуло стройное тело, не скрывая совсем ничего. Это был шок! Словно она обнажена, хотя тело закрыто слоями одежды. Волнующие изгибы предстали во всей красе. И пользуясь тем, что бабушка была увлечена своим занятием, я впервые в жизни с любопытством рассматривал манящие женские формы. В моём селении девушки носили удобную и свободную одежду. Под ней мало что разглядишь. Хотя в особенно жаркие летние дни, девушки оголяли руки и ноги до щиколотки. И тогда так загадочно улыбались, замечая любопытные взгляды парней. И лишь после обряда сочетания браком, мужчина мог воочию увидеть и оценить всю красоту своей жены. А здесь буквально не было простору для фантазии. И, конечно, я смущался, но не переставал с интересом разглядывать незнакомку. В моих кругах так внаглую пялиться на девушку зазорно. Неправильно. Но что я мог поделать, когда взгляд сам собой стремился познать каждый изгиб стройной талии и округлой груди.

Это был самый эротический момент в моей жизни. Возбуждение не заставило себя ждать: в лицо ударил жар, а по позвоночнику стекла тонкая струйка холодного пота. И где-то в глубине души я стыдился того, что происходило с моим организмом, но ничего… абсолютно ничего не мог с этим поделать.

– Что замер-то? – отрезвил голос бабушки Ефании. Я смог оторвать глаза от манящих форм и перевести растерянный взгляд на неё. – Всё принёс? А теперь брысь отсюда!

И я вышел прочь. Что ещё оставалось. Но чувства, что бушевали в душе, не хотели униматься. Чтобы успокоить себя, я принялся короткими быстрыми выдохами выпускать воздух из грудной клетки. Голова слегка закружилась, и стало невыносимо жарко. Резким движением руки стянул с себя меховую шапку, позволяя ветру раскидать волосы, как ему вздумается. Но ничего не спасало. Нарастала нервозность. Я превратился в сжатый комок, который мог в любую секунду взорваться. И катализатором послужил мой лучший друг.

– Ты в порядке, Макарий? – заботливо спросил он.

– В полном! – разъяренно буркнул. – Заняться нечем? Иди потренируйся отпускать сознание, может хоть в этот раз получится!

И швырнув шапку в снег, я рванул в лес. Жарко было настолько, что внутри всё буквально кипело. Нужно остудиться. Я мчался в глубь заснеженной тайги и, оказавшись на знакомой поляне, вдали от селения, рухнул лицом в сугроб. Уняв сердцебиение, перекатился на спину, устремляя взгляд на верхушки деревьев. Тихо. Так тихо не бывало уже много ночей. Пушистый снег мягкими снежинками слетает с веток деревьев, падая на лицо. Я погружаюсь в транс, убаюкивая сознание. Всё наладится, душа успокоится. И через какое-то время эмоции отпускают. Умиротворение, баланс, спокойствие… и вдруг стыд. Обидел друга. Ведь знаю, как он старается. В его возрасте почти каждый уже имеет тотемного зверя. А ему всё не удается побороть внутренние барьеры. И ведь знаю, как он переживает из-за этого, но надавил на самую больную мозоль. Не похоже на меня. А, может, Тихомир прав и эта девка ведьма? Она околдовала меня, не иначе. Откуда тогда такая реакция? А ведь с ней осталась Забава и бабушка Ефания. А что, если и их она околдует? Я принес беду в родное селение. Не подумав, уничтожил самое дорогое!

Сломя голову я кинулся обратно к общине. Пока не поздно я должен исправить то, что натворил. Только бы успеть. Только бы сестра была в порядке.

Запыхавшийся я подбежал к жилищу бабушки и замер на месте от внутренней тревоги и страха за близких. Глубоко дыша, ошарашенный собственными мыслями, я боялся сделать шаг через порог. А что, если я опоздал? Процесс запущен, и она уже одурманила их? Но в следующую секунду вышла Забава. На вид обычная, только слегка уставшая.

– Чего всполошился-то? – удивленно спросила сестра. – Всё с ней будет хорошо. Мы сделали всё, что могли, а сейчас ей просто нужно поспать.

Я не смог вымолвить ни слова от ужаса роящихся мыслей. А Забава лишь мило улыбнулась.

– Не переживай, братик. Ты сделал всё правильно.

– Вы в порядке? – только смог вымолвить.

– А нам-то что будет? – задорно хохотнула сестра. – Но с тебя новая шкура на кафтан.

– Хорошо.

– Иди отдыхай, братик, – она заботливо коснулась моего плеча и пошла по своим делам, а я, немного придя в себя, отправился к Тихомиру. Обидел-то его выходит зря.

Жуткое и не знакомое до этого момента чувство стыда накрыло меня, пока я шёл к шатру Тихомира.

– Что я наделал? – вслух произношу и сильно бью себя по бедру. Никудышный из меня друг выходит. Тихомир всегда был рядом. Искренне радовался моим успехам. Ни капли завести. А я… взял и ткнул носом в перегной. Но я не со зла. Никак не хотел обидеть его.

Щёки пылают, руки безвольно висят вдоль тела. Отрицательно мотаю головой, на секунду застыв у входа в жилище. Тяжело вздыхаю и всё же шагаю внутрь. Сожалею, что наговорил лишнего. Надо бы извиниться.

Друг, взывая к духам, в трансе сидит на полу, поджав под себя ноги, с раскрытыми ладонями, лежащими на коленях для концентрации силы. Глаза закрыты, мышцы лица напряжены. Он изо всех сил пытается выпустить сознание для связи с миром духов. Он старательный. И почему процесс переселения мне дается куда проще?

Не стал отвлекать Тихомира и присел напротив. Приняв ту же позу, я пытался отыскать связь с другом. И хоть ещё ни одному шамаху ранее не удавалось проникнуть в разум человека, я всё-таки старался прочитать мысли Тихомира. Напрягая всё своё естество, я гнал мысли прочь к духам, молясь, чтобы они направили поток в нужное русло. Но тщетно. Разум человека закрыт намертво. Живое существо должно само захотеть впустить в сознание. А кто захочет, чтобы в его голове капались?

– Остыл? – услышал голос Тихомира и открыл глаза.

– Прости, друг. Не знаю, что нашло на меня, – виновато проговорил я.

– Ты всё правильно сказал, – поднялся Тихомир на ноги и уселся на кровать. – Похоже, не быть мне шамахом. Пора смериться и освоить профессию плотника.

– С ума сошёл? – подскочил на ноги. – Ещё есть время раскрыть сущность. Тебе нет и двадцати пяти.

– Доброгнев говорит, это возможно лишь до двадцати. А я уже прошёл этот порог.

– Глупости! – отмахнулся от друга. – У тебя полно ещё времени.

– Хорошо тебе говорить, – отвел взгляд. – Сам-то в четырнадцать получил благословение, а годом позже и тотемного волка.

Тихомир прав. Мне всегда легко давалось всё, что связано с шаманством. Не знаю почему. Но отец говорит, что мы потомки великого Дарена. Может, поэтому?

– Слушай, друг, – присел рядом с Тихомиром и закинул руку на его плечо, – не время отчаиваться. Нужно верить. Это главное. Вера – сильнейшее оружие. Были случаи, что паробъком2 удавалось обрести тотемного зверя ближе к тридцати. Мне отец рассказывал.

– Но Доброгнев говорит… – начал Тихомир, удивленно взглянув на меня.

– Доброгнев, Доброгнев, – перебил друга, слегка встряхнув, – он старый Леший. Ему уже пора на покой. И потом, когда мы его слушали?

– Ха, – хохотнул Тихомир, – точно! Особенно прошлой весной, когда ты, несмотря на его запрет, пошёл к восточной горе. Ох, и жутко было встретить на пути разгневанного медведя, – весело продолжил друг.

– Верно! Визжали мы с тобой не хуже девиц. Но если вспомнить, именно ты смог остановить зверя тогда.

– Да, – блаженно улыбнулся Тихомир, вспоминая, как сумел вразумить медведя одним только взглядом. – Зато ты в тот день смог приручить беркута, – нахмурился друг.

– Не обо мне речь! – приободряюще шлепнул ладонью по плечу. – Ты остановил медведя, а значит, не все потеряно! Просто верь в себя.

– Может, ты и прав.

– Вот вы где! – в шатер вошла маменька Тихомира.

Светлая женщина. Всегда с широкой улыбкой и добрым взглядом. Иногда я завидую Тихомиру, что он может жить рядом с родителями. Хотя зависть плохое чувство. Оно разрушает и пагубно влияет на связь с духами. Но я ничего не могу с собой поделать.

Вот и сейчас, когда женщина мило улыбнулась и заботливо прильнула губами к щеке сына, мне резко стало не по себе. А Тихомир недовольно сморщился.

– Мам, ну зачем это? – возмутился друг.

Женщина лишь задорно хихикнула и обняла сидячего на кровати сына, приложив его голову к груди.

– Это замечательно, что я вас нашла, – сказала маменька. – Женщинам на кухне нужна мужская сила и выносливость.

Мы с Тихомиром в панике переглянулись. Самое нелюбимое занятие всех мужчин – помощь на кухне. Да я уж лучше натаскаю тонну воды или пойду помогать плотникам, чем окажусь там, среди толпы неугомонных женщин.

– Ох, как же я забыл, – встрепенулся друг, – я обещал Ярополку помочь с дровами.

Я не успел и возмутиться, как Тихомир шмелём вылетел из шатра.

– Эээ, – не хотя подал я голос, запуская ладонь в волосы и скользя по шее, – я тогда, наверное, на кухню.

– Вот и отличненько, – обрадовалась Ямира.

И я пошёл к единственному в нашем селении деревянному дому, где располагалась кухня, огромный зал, предназначенный для приема пищи, и местный госпиталь. Не могу сказать, что был в восторге провести полдня в компании кухарок, но и худшим занятием в сложившейся ситуации это назвать сложно. Ведь как только я остался один, голову начали заполнять образы загадочной незнакомки. Её силуэт стоял перед глазами, словно дух, призрак. Я никак не мог отделаться от ощущения, что медленно схожу с ума. Как одной девушке удалось проникнуть в моё сознание даже не сказав ни слова? И, чтобы не думать об этом, я решительно вошёл в помещение, где кипела работа. Накормить наше селение – та ещё задача. Я перечистил тонну картошки, натаскал литры воды, спустил в подпол десятки закруток. И это лишь половина из того, чем я смог пригодиться женщинам. А мысли о спасённый блондинке всё равно заполняли всю голову. Я думал о том, выживет ли она? А если и выживет, то что я ей скажу? Как смогу подойти? Я ждал момента её пробуждения и одновременно боялся. Я не знаю, кто она, что забыла зимой в лесу и почему её преследовали собаки, которым теперь всё равно. Стая волков отправила их к праотцам. Только это я знал наверняка.