Читать книгу Черный дракон - Джулиан Седжвик - Страница 3

По чистой случайности, когда прогремел взрыв, в центральном коридоре школы никого не было, так что обошлось без жертв. Кому-то достались синяки и царапины, кто-то пребывал в состоянии шока. Пострадавшие сидят на школьном дворе – ошеломленные, завернутые в одеяла. Полицейские протягивают желтую ленту через двор, и в воздухе слышится потрескивание раций.

Врач «Скорой помощи» склонилась над Дэнни. Спросила, сильно ли он ударился головой. Поводила рукой вправо и влево, попросив проследить за пальцем, потом посветила в глаза фонариком.

– Реакция зрачков нормальная. Красивые у тебя глаза, – добавляет она с улыбкой. – В кого такие? В маму с папой? Один от мамы, другой от папы?

Дэнни старается выдавить улыбку.

Пока врач накладывает пластырь на ссадину на щеке, она замечает, что взгляд у него отстраненный и на лице застыло безразличное выражение.

– Точно все в порядке?

– Да, все хорошо. Спасибо.

– Ну ладно, береги себя. Смотри, не появятся ли признаки шока.

– А это как?

– Как будто ты скован по рукам и ногам и не можешь ничего делать.

Он кивает. Но ведь именно так он себя и чувствует последние полтора года.

Занятия отменены на неопределенный срок, и Дэнни возвращается к себе в комнату, где, по счастью, больше никого нет. Он ложится на кровать и смотрит на трещины на потолке. Минутой раньше – и… Нет, лучше об этом не думать. Тряхнул головой, надеясь избавиться от неприятных мыслей.

И дело не только в том, что случилось сегодня. Едкий запах взрыва, морозный воздух, несколько «скорых» – все это напоминает о том самом страшном дне двадцать долгих месяцев назад: снежинки, кружившие над Берлином, ужас, разрывавший его изнутри, когда полицейский оттаскивал его от обгоревших обломков трейлера. Санитары, достающие из «скорой» носилки для папы и мамы – для того, что от них осталось.

Он содрогнулся. Попытался привычно загнать воспоминания поглубже, убрать их подальше. Но что-то изменилось.

Запрятать воспоминания не удается. Он смутно чувствует, что этот взрыв что-то расшатал в его оцепеневшей душе. Его охватывает возбуждение. Он словно проснулся от долгого беспокойного сна. И это чувство нарастает, хочется двигаться, действовать. Дэнни уже не может спокойно лежать, вскакивает, ходит по комнате туда-сюда, как делал отец, когда спешил довести до совершенства очередной эскапологический* номер и торопливо проглатывал обед, чтобы скорее вернуться к репетиции.

– Ву! – В комнату влетает Джейми и плюхается в кресло. Самодовольная улыбка на время исчезла с его физиономии. – Слыхал? Говорят, это газ взорвался, так что мы теперь без отопления. Старина Керчер объявил каникулы раньше времени. И то польза, верно?

– Чего пришел? Что тебе надо?

Джейми как будто не слышит:

– Если бы я не раскидал твои дебильные карты… – он делает многозначительную паузу. – Я спас тебе жизнь, Ву! Так что скажи спасибо!

– Ага, спасибо.

– Испугался?

– Не очень.

«А ведь правда, – думает Дэнни. – Как ни странно».

– А я чуть в штаны не наложил!

Джейми обводит глазами комнату, и на его лице снова появляется ухмылка. Его взгляд останавливается на фотографии в рамочке у Дэнни на столе. На ней огромная пушка, а рядом стоит карлик в скафандре. Он пострижен под ежик, совсем коротко, а под серебристой тканью костюма прорисовываются мощные мускулы. Под мышкой он держит шлем с большой красной буквой «З».

Дэнни видит, на что смотрит Джейми. На том снимке есть и он сам. Ему там одиннадцать лет, он стоит рядом с карликом и улыбается счастливой улыбкой. Всего полтора года назад, а кажется, будто прошло сто лет. Даже хохолок у него на макушке тогда смотрелся задорнее.

– Что это за урод-недомерок рядом с тобой?

– Майор Замора. Наш силач, – отвечает Дэнни, подавив ярость. – У него был номер «Капитан Солярис» – им выстреливали из пушки.

– Ну ясно, он теперь в пролете, – говорит Джейми и смеется собственной шутке.

Очень оригинально. Но разве объяснишь такому идиоту, как Джейми Ганн? Разве расскажешь, кем для него был Замора: настоящий друг, надежный товарищ, крестный отец… все в одном. Дэнни скучал по нему почти так же, как по родителям. И он так давно его не видел. Однажды у него был шанс встретиться с Заморой – пойти на выступление «Микроцирка», в котором теперь работал карлик, но он не пошел: снова оказаться в цирке было бы еще слишком больно.

– Он что, коротышка? – спрашивает Джейми.

– Карлик. Говорить «коротышка» невежливо.

– Так ваш цирк – шоу уродов, где издеваются над животными и все такое?

– Нет! Никогда не слышал об «Архаосе»?* Цирке дю Солей?*

– Не-а.

– Это «новый цирк»*, понимаешь? Наш был такой же. С опасными, леденящими душу, но очень красивыми номерами. И никаких животных…

– Цирк – для детей, – фыркнул Джейми. – А твои предки что там делали?

– Потрясающие штуки…

Дэнни все не может оторвать взгляд от фотографии. На заднем плане видна часть трейлера, который был его домом. Воспоминания захватывают его: хорошие и плохие. Как описать необычную красоту «Мистериума» и тех, кто там работал: изгоев, отщепенцев, мечтателей? Джейми Ганн все равно не поймет – бесполезно даже пытаться ему объяснить. Чтобы понять, надо было это видеть.

– Ладно, урод, я пошел, – говорит Ганн и встает. – Что будешь делать на каникулах?

– Поеду к тете Лоре, наверно.

– Ну удачи тебе.

Джейми ведет себя по-человечески? Что это с ним? Еще одна странность этого странного дня.

* * *

Родителям учеников позвонили и сообщили о преждевременном начале каникул. Дэнни ждет тетю Лору в вестибюле. Смотрит на окна, забранные решетками. Зачем они тут? Чтобы никто не проник внутрь или не выбрался наружу? Сквозь стекло он видит спортивные площадки с раскисшей землей, за ними – высокую стену, окружающую территорию школу, а дальше все теряется в тумане.

Возбуждение не покидает его, он решает подождать тетю снаружи, выходит и останавливается на ступеньках. Наверно, прилив адреналина после взрыва еще не прошел. Может быть. Но он чувствует, что есть что-то еще, что куда-то его гонит, требует действий.

Скорее, Лора. Приезжай уже!

Наконец она влетает на дорожку к школе на своем стареньком «Ситроене» – колеса шуршат по гравию. Лора резко тормозит, втиснувшись впритирку между «скорой» и дорогущим «Ягуаром». Выскакивает из машины, бросает взгляд на дым, поднимающийся из-за школы, и, чуть приоткрыв рот от волнения, спешит к нему, перешагивая через пожарные шланги. Не думая о том, что вокруг люди и Дэнни может быть неловко, тетя кидается его обнимать. К своей роли опекуна Лора относится очень серьезно и изо всех сил стискивает племянника:

– Боже мой! Дэнни! Ты как?

– Цел и невредим, – отвечает он, высвобождаясь из тетиных объятий.

– Зачем тогда пластырь?

Она отстраняется, берет его за плечи и оценивающе оглядывает. Лора – мастер журналистских расследований, успешный, бесстрашный, всегда готовый взяться за самое трудное дело, но сейчас она выглядит непривычно растерянной. А ведь даже короткое тюремное заключение не выбило ее из колеи.

– Господи, минутой раньше – и…

– Ну все же хорошо, – говорит Дэнни. – Поедем скорее.

– Сейчас. Только скажу пару ласковых вашему безмозглому директору. Как его зовут?

– Мистер Керчер.

– Керчер? Отлично. Ты пока собери вещи.

– Тетя Лора! – кричит ей вслед Дэнни, но ее уже не остановить. Она настроилась задать жару директору и стремительно влетает в двери школы:

– Керчер, можно вас на минутку? Нет, я не могу подождать. Скажите спасибо, если мы не подадим на вас в суд за преступную халатность. Да во всех утренних газетах вы о себе такое прочитаете, что подавитесь своими кукурузными хлопьями!

Полная победа.

Керчер невольно делает шаг назад, а тетя Лора уже развернулась и идет к выходу. Вот теперь она снова похожа на себя – коробка с петардами, готовая взорваться при первой же возможности. Дэнни бредет собирать вещи и по пути размышляет: «Когда вернусь, наверно, достану из-под кровати афиши с мамой и папой. Но тогда всякие Джейми будут над ними насмехаться. А я еще к этому не готов. Нет, пусть лучше остаются на месте – свернутые, надежно спрятанные в картонных тубусах: мама стоит на натянутой проволоке* под самым куполом темно-синего шатра «Мистериума» и бросает вниз фейерверки. Под картинкой надпись: «Лили Ву в «Комнате чудес». И отличный, красивый плакат с отцом, исполняющим номер с горящей веревкой. Он в смирительной рубашке, пламя уже лижет его щиколотки, а отец, будто не замечая опасности, улыбается публике. «Великий Гарри Уайт, – гласит надпись, – спасется в любой ситуации».

Только это, как оказалось, неправда.

Дэнни складывает карты, книжки о фокусах и одежду в старый цирковой чемодан. Он такой же темно-синий, как шатер, и с такой же надписью «Мистериум». А под ней их логотип – глядящий из темноты белоснежный череп с порхающими вокруг него голубыми и красными бабочками. Отец как-то объяснил Дэнни, что это ванитас[2] – изображение предметов, напоминающих одновременно о смерти и о хрупкости жизни. Оно означает, что все меняется, все проходит. И однажды исчезнет совсем.

– Мы в шаге от небытия, Дэнни.

– Зачем тогда его сделали нашим логотипом?

– Потому что в этом-то и суть. Жить по-настоящему. Помнить, что каждая минута жизни – это счастье.

И сейчас Дэнни проводит пальцем по золотым буквам. Все непрерывно меняется. Может, было бы лучше, если бы у него были такие родители, которые ходят каждый день на работу, ругают за несделанные уроки, занимаются самыми обыкновенными вещами и того же ждут от тебя. Дэнни вздыхает. Может быть.

Он достает из нижнего ящика письменного стола толстый отцовский блокнот и кладет его в чемодан поверх одежды. Блокнот чуть меньше, чем лист A4, и набит рабочими записями, рисунками, газетными вырезками, фотографиями, схемами и списками. На обложке крупными печатными буквами написано: «Мистериум. Тайная книга освобождения».

Дэнни закрывает крышку и защелкивает замки. Бока чемодана пестрят наклейками из тех городов, где он побывал: Рим, Афины, Будапешт, Бордо, Лиссабон, Париж, Буэнос-Айрес, Сантьяго, Мюнхен и многие-многие другие – свидетели их бесконечного турне. И наконец последний, который он приклеил: Берлин. И после него пустота.

– Ну что, малыш Дэнни, ты готов? – весело спрашивает Лора, заглядывая в комнату. – Идем. У меня есть для тебя сюрприз.