Читать книгу Принцессу драконом не испортишь! Сказка для взрослых - Джулианна В. Шарп - Страница 10

Триста семьдесят одна гостья, и еще ни одна не выбралась из цепких лап гнома – учителя изобразительных искусств. Глоб Рукотворник, потомственный пещерный ювелир, был слеп, как крот, на свету и тратил свой талант художника на обучение бездарных светских дебютанток основам живописи и скульптуры.

Какие только причины не выдумывали гостьи Дракона, чтобы сбежать с его уроков! Чаще всего звучало, что в потемках они не могли найти свой собственный нос, не то что холст. Одна даже разрисовала спину своей товарки, приняв ее за мольберт. Сомнительный комплимент, который повлек драку на веерах и выдергивание плюмажа из торжественной шляпки.

Но Клодилия Зирландская превзошла всех, заявив, что ему пришло письмо от его брата, поэтому он срочно должен бежать к кухаркам.

Почему к кухаркам и где письмо, Клодилия уточнять не собиралась. Только опустила глаза.

– Возможно, они решили прочитать его без вас. Знаете, чтобы подтвердить или развеять слухи…

– Слухи?

Ученица снова опустила глаза.

– О вашем брате.

– Какие слухи о моем брате? – Бакенбарды Глоба воинственно поднялись.

– О его женитьбе.

– Женитьбе?! – Узенькие от яркого (на ладан дышащего) света свечи глаза гнома расширились до размера глазищ какой-нибудь смазливой большеглазой феи. У него было тридцать пять братьев, и все они были закоренелыми холостяками. Вообще свадьбы среди гномов были событием исключительным, редким, как встреча с лепреконом, который только снял штаны, чтобы присесть на горшок. Но уж когда браки заключались, гномы компенсировали эту недостачу многочисленным потомством.

– Женитьбе на…

– На?..

– Его стоматологе.

– Полутролле из Авиранских конюшен?!

– Ну, если это его стоматолог…

Глубокоуважаемый Глоб Рукотворник засеменил своими крошечными ножками в сторону кухни.

Правда, на кухне не слышали ни о каком письме, как и о женитьбе брата на полутролле. Глоб пожалел, что не уточнил имя брата, но в семье был только один дуралей (основоположник гномьего абстракцио-авангардизма и непонятного гномьего кубизма). Допросив всех, от главного повара и до последней сопливой девки-посудомойки, которые прятались от него на ярком солнечном свету, он не узнал ничего. Затем кто-то подсказал, что в Хижине Дракона тоже есть повара, и Глоб устремился туда, как гордый пеликан, хлопая крыльями-бакенбардами.

Повар у Дракона был всего один, приходящий, но и он не слышал ничего о брате Глоба.

Тут-то досточтимый Рукотворник и заподозрил неладное. Но когда он вернулся в Логово, решительно все, от лакея и до домоправительницы, уже не сомневались в том, что брат Глоба женился на полутролле из Конюшен, пусть и выполняющего почетную должность зуболома.

***

Дракон не желал принимать своего учителя изобразительного искусства. Вернее, о нем даже не собирался докладывать его скучный тощий камердинер, о котором доброго слова не мог сказать никто в окрестностях Логова.

Глоб даже мысленно пожелал ему жениться на тролле-зуболоме, но вслух он ограничился рычанием и тычком своего когтистого пальца. Рост и ярость были преимуществами Глоба, которые сроднили его с пущенным пушечным ядром. Он влетел в кабинет Дракона и громко потребовал избавиться от принцессы Клодилии.

– Пятым будете. – Флегматичная дородная дама, которая преподавала изысканную словесность и была пра-пра-правнучкой одного из великих менестрелей прошлого, сегодня говорила с чувством в голосе. Что-то надломило ее привычку монотонного безэмоционального речитатива, который сегодня считался самым модным стилем исполнения поэтических произведений.

Глоб огляделся. Здесь также были его коллеги: преподаватель древних языков, у которого уши были синими («Я не знал, что там была книга проклятий, и принцесса сносно читает на архиите» бормотал он), учительница вышивки, перебирающая комок сваленных ниток в форме куклы вуду, и учитель мифологии – призрак, который мерцал как праздничная гирлянда – верный признак крайнего раздражения у эктоплазмоидов.

Дракон нервно расхаживал по кабинету и, кажется, тонкие струйки дыма вырывались из его ноздрей.

– В сотый раз говорю, что это невозможно.

– Это еще почему? – взвизгнула «изысканная словесность».

– Пару часов назад стало известно, что принцессу все-таки сватает принц Честер.

«Изысканная словесность» выругалась. Надо сказать, словами, которые стыдно произносить в изысканной словесности. Глоб топнул ногой.

– Какая разница, кто ее сватает! Гнать негодницу ссаными тряпками!

– Тут же дама! – возмутился синеухий филолог.

– Ссаными тряпками! – поддержала Глоба единственная дама.

Дракон усмирил их взглядом. Прекрасная черта, которая была дарована всем летающим змиям.

– Разрешите вам напомнить, господа, что принц Честер Лаэдрийский – будущий король самой значимой части известного нам мира. О его решении жениться на Клодилии глашатаи уже разнесли во все, даже самые укромные, точки мира. Мы не можем так оскандалиться, чтобы выгнать принцессу Клодилию!

– Да ладно, Дракон! Вы переживете и принцессу, и принца, и все их могущественное королевство! Зачем вам терпеть все это?

– Потому что уже пару тысячелетий мы худо-бедно обходимся без войн. Человеческая память короткая, но мой отец мне рассказывал о темных временах. Нет. Мир существует, пока мы все идем на компромиссы. Я терплю принцессу и принца Честера. Вы терпите ее. Они терпят присутствие на своих землях существ, которые по мощи равняются всей их армии. Священники терпят ведьм, которые врачуют людей. Ведьмы терпят священников, которые не дают обществу впасть в аморальность. Рыцари терпят начальников и тренировки. Начальники терпят королей. Короли терпят то, что смертны и не пытаются добыть секрет вечной жизни у колдуний с сомнительными моральными устоями.

– Но этой девчонке не может все просто так сойти с рук!

– И не сойдет, – пообещал Дракон. Его глаза цвета темного янтаря полыхали.

***

Клодилия ни капельки не удивилась, когда лакей пригласил ее в кабинет милорда. Ее больше озадачило, что этого ей пришлось ждать так долго.

Верная Бернис, которая кажется, открыла свойство своего рта к продолжительной улыбке, испереживалась.

– Поверь, Берни, это для его же блага! Каждому бедному мальчику нужно раз в пятьсот лет развлекаться! Ну что может мне сделать Дракон? Съесть меня? Больше ничего он сделать не посмеет!

Но Дракон посмел. Дракон посмел очень многое.

Дракон посмел ее выпороть самым постыдным образом, какой только можно придумать. И возразить ему было нечего. Потирая изрядно размягченное место, Клодилия думала о том, что они с ее радушным хозяином и на этот раз квиты.

– И чем вы объясните целый день сорванных уроков? – поинтересовался Дракон.

– Там скука смертная! Вы же знаете, как тянется время для многовекового существа, когда он слушает об аксантах в склонениях архиитансих глаголов? А теперь представьте, что у меня нет этих веков в запасе. Я чувствую, как жизнь покидает меня, пока я слушаю основы изысканной поэзии…

– Поте́рпите. – Дракон был холоден и сдержан. Его безупречный черный костюм с черными бархатными перчатками разительно отличался от скомканного розового платья Клодилии, в котором она ползала в траве в саду.

Он протянул ей пергамент.

– Это задания от ваших учителей. Вы должны наверстать пропущенный материал до завтрашнего утра.

– Но…

– Никаких но. Иначе…

– Иначе что, милорд? Выгоните меня? Ну слава богам! Пойду собирать чемоданы.

– И думать не смейте! Такого одолжения я вам не сделаю.

– А что тогда? Воспользуетесь преимуществом магического существа над бедной не-магической принцессой? Заставите вашу знакомую заколдовать меня, чтобы я пела, а не говорила? Или она способна привязать меня к стулу?

– Нет, – сказал он, – но эти идеи я запомню на будущее. Я думал о том, что мне придется написать вашему батюшке и вашей матушке. Думаю, я мог бы позволить королеве Ксандре в порядке исключения пожить в Логове и проконтролировать вас.

Клодилия живо представила реакцию своей любезной родительницы и ее передернуло. От Дракона это не укрылось. Он лениво откинулся на спинку кресла. Змий, готовый к броску.

– Она бы приходила с вами на уроки, спускалась бы к завтраку, любезничала с другими девочками…

– Ох, прекратите!

Принцесса встала.

– Не пожмете мне руку? – осведомился Дракон.

– Знаете, нет! – возмущенно сказала принцесса. – Обращаться к родителям – это не честно. Мы с Лааем называли таких крысами и ябедами.

– Сочувствую. Но детство закончилось и во взрослом возрасте это называется «здравый смысл», – сказал Дракон, вежливо подымаясь. Он бегло поправил пресс-папье, которое принцесса едва заметно сдвинула.

– Как можно быть таким сухарем? Неужели вы не делали ничего такого, чего не одобрила ваша матушка или ваш батюшка?

При упоминании отца передернуло уже Дракона. Клодилия была не менее наблюдательной. Она дала себе зарок написать матери и расспросить ее о старом драконе.

– Могу вас уверить, – холодно сказал Дракон, – что не делал ничего такого, что могло бы огорчить моего дорогого родителя.

– Тогда вы не знаете, как вкусны сладкие пирожки до обеда, как интересна книга, которую читаешь вместо уроков, и как светит солнце, когда удается отвертеться от светских обязанностей. Мне даже вас немного жаль!

Она уже взялась за дверную ручку, когда посмотрела на Дракона. Его глаза пылали огненным янтарем.