Читать книгу Демоны да Винчи - Джулия Бьянки - Страница 3

Размером новое обиталище было не больше кладовой в доме со скромным достатком, здесь царил мрак – крошечное оконце было забито голубиным пометом. От этого воздух здесь спертый, хоть ножом режь, а стены покрылись слизью и плесенью. За долгие годы влага победила даже камень, вода собиралась в капли, которые звонко падали в выбоины на полу.

Леонардо устало опустился на омерзительную груду гнилой соломы, прикрыл глаза и принялся считать капли, чтобы отвлечься от голода и боли. Счет перевалил за третью тысячу, когда спасительный сон накрыл его своими крылами.

Он проснулся от металлического скрежета:

– Эй, бузотер, подымайся! – Тюремный сторож зашел внутрь и грубо тряхнул его за плечо. – Встречай адвоката…

Действительно, в прямоугольнике двери обозначился силуэт человека в плаще с низко надвинутым капюшоном. Край дорогостоящего одеяния он брезгливо приподнял и передерживал над грязными полами, свободная же ладонь нырнула в кошель, несколько монет быстро перекочевали оттуда в карман тюремного сторожа:

– Вот. Прими за хлопоты и спроворь чего-нибудь пожрать этому синьору! Да, и винца прихвати. Шевелись!

Гнусавый голос визитера показался Леонардо знакомым, его обладатель шагнул в камеру, как в дом родной, и заметил, указав на заплывшее от удара лицо арестанта:

– Вижу, вы здесь успели обжиться, синьор Да Винчи… – Визитер сдвинул край капюшона, так что стал виден раздвоенный кончик носа, снискавший ему прозвище «Лис», которым пользовались куда чаще крестильного имени «Антоний» или «Везарио» – прозванием почтенного семейства, к которому он принадлежал. Формально синьор Антоний Везарио входил в гильдию аптекарей, но был хорошо известен каждому, кто мается в поисках живого серебра, красной глины и рога африканского чудища для варения философского камня, принужден расплачиваться за сладострастие поисками сабины[6], способной заново взрастить пальму девственности, или напротив, имеет в сердце достаточно благодати, чтобы заплатить за щепочку от Гроба Господня. Художники также ценили Лиса за готовность обходить торговые пошлины, продавать тинктуры для красок ниже цены, принятой аптекарской гильдией, задешево раздобыть зеркала, стеклянные линзы, пружинную сталь или, не гнушаясь греха, подкопать свежую могилу ради расчленения трупа; именно тяга к практическому изучению анатомии и медицины сделала Лиса добрым приятелем Леонардо. Естественно, что при таком образе заработка синьор Везарио гостил в городском застенке не один раз.

– Какая вонища! Гляжу, в чертовой тюряге ничего не меняется. – Он вытянул шею, убедился, что тюремные сторожа достаточно далеко, продолжил, протягивая приятелю горстку серебра. – Вот держи, Лео. Все, что нашел в твоей мастерской. Здесь недолго протянуть ноги с голодухи, если никто не позаботится принести деньжат. Единственно, мне пришлось напялить плащ, гундосить и горбиться, чтобы эти твари меня не признали – я назвался твоим адвокатом…

Леонардо порывисто вскочил с соломенного тюфяка:

– Хочешь сказать, что другого адвокат у меня не будет?

– Как повезет. Ваша старая рухлядь, мастер Верроккьо ухватился за шляпу, как только тебя увели, и помчался убеждать твоего папашу быть защитником на процессе. Только не похоже, что родитель предложит тебе скидку на оплату услуг. Правду говоря, он мечет громы и молнии!

– Святая Дева! Да я сам не понимаю, что за чертовщина вообще происходит!

– Какая-то сволота настрочила на тебя донос и сунула в «Уста правды»[7], вот и все.

– Все!?! Меня из-за этого доноса на костре спалят!

– Лео, ну погоди огорчаться по всякой ерунде. На твоей памяти хоть одного человека сожгли за мужеложство? Нет.

– Значит, мне повезет! Меня вздернут.

– Ладно тебе. Посидишь малость в каталажке, потом присудят тебе штраф… Допустим, даже большой штраф… Найдешь у кого занять?

– Да почему я должен платить штраф за то, чего и близко не делал?

– Да потому, что тебя угораздило жить во Флоренции. Содом и Гоморра – монастырь селестинок по сравнению с нашим богоспасаемым городом. Здесь если взяться, придется пожечь половину народа и легатов его Святейшества за компанию!

Упоминание легатов заставило Леонардо отвлечься от собственного несчастья – охлаждение отношений между вольной Флоренцией и Ватиканом дошло до стадии льда, каждый новый день грозил обернуться интердиктом[8] и настоящей большой войной. Это значит, Флоренции потребуются не только кондотьеры, отвага и верность которых зависят от щедрости оплаты, но и собственное оружие. Военные машины, равных которым нет ни в Италии, ни во Франции, ни даже в Испании. В тайниках души Леонардо теплилась надежда представить собственные эскизы механизмов, полезных для военных нужд, советникам Синьории, он верил, что именно этим стяжает великое признание. Славу, которая много превзойдет всех живописцев, музыкантов и ваятелей города, взятых вместе. Но сейчас все его эскизы находились в состоянии зачатков, подобных свежему куриному яйцу. Как и хорошей наседке, ему нужно было время, чтобы закончить работу. Впрочем, в этом он мало отличался от остальной Флоренции. Республике времени на изыскание средств и подготовку к обороне требовалось ничуть не меньше, и Лоренцо Медичи, которого сограждане прозвали «Великолепным», вручив в его руки настоящее и будущее Флоренции, всячески пытался выторговать драгоценную передышку, затевая долгие переговоры с представителями Святого Престола.

Леонардо уточнил:

– Значит, ко двору его Великолепия прибыла депутация из Рима?

– Полагаю, еще нет, но прибудет со дня на день, хотя этот факт держат в большом секрете. Управляющий из дома Медичи наведал нашего мастера лично, сказал, что желает приобрести до сотни мискалей[9] шафрана, корицы, еще всякой всячины, а также закажет приготовить сладкие шарики из патоки, орехи в меду, фигурный марципан, фиалковые пастилки[10]…

Арестант сглотнул голодную слюну:

– Ты мне собрался пересказать весь заказ?

– Нет, что ты! Он весьма обширный. Мастер, ясное дело, кликнул меня. – Леонардо неприметно ухмыльнулся: парень со сноровкой Лиса запросто способен дирхам корицы превратить в добрую мерку, основательно пересыпав истолченной в пыль золой, так, что даже умелый повар не заметит. – Я говорю – ваша милость, для таких гостей наверняка потребуется нарядить мясной галантин во всяких фазанов и павлинов, устроить какое-никакое представление с музыкой, запустить винный фонтан, наладить фейерверки и все прочее. Без Леонардо с праздником придется туго, – говорю. Управляющий аж загрустил и обещал похлопотать перед самим Великолепием, чтобы тебя не вздернули… как минимум до торжества… Глядишь, за это время твой родитель успокоится и убедит высокий суд наплевать на показания мальчишки, который сдает свой зад в аренду любому, кто готов заплатить.

– Что? Ты видел этот донос и знаешь, кто его написал?

– Если я представился твоим адвокатом, это не значит, что меня допускают копаться в судебных бумагах. Однако я успел перекинуться парой слов с писцами, они говорят, в суд намерены вызвать свидетелем Урбино Палландини. Вроде ты его совратил.

– Совратил? Зачем мне совращать ублюдка, который похож со своим братом-близнецом Джованни как пара новых чулок, а красавчик Джованни подрабатывает моделью в мастерской мастера Верроккьо. Зачем искать далеко то, что имеется рядом, буде на то мое желание? – Леонардо запустил пальцы в волосы, немного подумал и встряхнул головой. – Послушай, у этого мальчишки никаких причин желать мне зла, значит, кто-то его надоумил…

– Скорее подкупил!

– Действительно. Надо бы расспросить его братца Джованни, вдруг он что-нибудь слышал об этой гнусной затее?

– Эк ты набрался прошлой ночью, дружище. Не слышал новостей?

– Нет. Ты о чем?

Везарио перекрестился и поцеловал большой палец:

– Да минует нас горькая участь предстать перед святым Петром в бабском платье, вот о чем я. В таком виде бедолагу Джованни нашли вчера мертвым у Старого моста.

Леонардо горько вздохнул, пробормотал:

– Значит, это был он… бедняга… Кто осматривал его тело?

– Да никто – кому он нужен?

– Ты знаешь, где оно сейчас?

– Платье что ли?

– Тьфу, нет, конечно! Труп Джованни.

– Полагаю, лежит себе в подвале госпиталя Святой Марии[11], ожидает, когда найдутся охочие сброситься на его похороны. Что ему сделается?

Леонардо нервно прошелся взад-вперед по камере:

– Странное дело… Странное! Значит, я вчера оказался на месте смерти Джованни… такое не может быть случайностью. Мне надо осмотреть тело лично!

– Знаешь, Лео, у меня недостаточно близкие отношения с князем тьмы, чтобы перемещать трупы по воздуху, – пожал плечами Лис, извлек из-под плаща несколько листков бумаги, и протянул приятелю. – Не мучай себя попусту, лучше напиши отцу, умоляй, чтобы вытащил тебя из этой передряги. На свободе оно быстрее и проще выяснить, кто и почему на тебя взъелся и желает отправить на костер…

Везарио резко оборвал фразу – шаркая поношенными башмаками, к ним приближался тюремный сторож с плошкой чечевичного варева в руках. Следом за ним гордо вышагивала вчерашняя девочка. Она была умыта, опрятно расчесана, а поверх платьица был повязан простой, но чистенький передник. Девочка несла кувшинчик с вином, накрытый пресной лепешкой.

– Сделайте милость, сержант, – Везарио льстиво повысил сторожа в звании, а сам тем временем натянул капюшон чуть не до подбородка, сгорбился и продолжил противно гнусавить. – Принесите этому синьору перо и чернильницу, когда он окончит трапезу. Ему требуется написать и отправить прошение. И еще – смените эту треклятую солому, в ней расплодились клопы такого размера, что кусают, как крысы. Увы, мне пришло время оставить эти скорбные стены. Дела. Всего наилучшего! – Он крепко хлопнул Леонардо по плечу и, не дожидаясь сторожа, удалился в сумрак коридоров.