Читать книгу Великолепие чести - Джулия Гарвуд - Страница 7

Барон Векстон был явно не из тех, кто подстерегает врага в засаде и нападает неожиданно. Его яростный боевой клич, разносимый эхом, пронесся над всей долиной. Этот дикий рев да грохот сотен лошадиных копыт предупредили воинов Луддона о приближении Дункана и его воинов.

Зажатый с обеих сторон конями Дункана и его брата, Силен стал спускаться вниз. Всадников со всех сторон окружали воины Векстона, державшие наготове щиты и мечи. Братья держали свои щиты так, что склонявшиеся вниз ветви деревьев не задевали лица Мадлен.

Когда они достигли вершины невысокой горы, возвышающейся как раз над тем местом, которое Дункан выбрал полем боя, барон схватил поводья Силена, дернул их и что-то прокричал своему скакуну. Тот немедленно остановился и замер как вкопанный. Свободной рукой Векстон приподнял подбородок девушки и повернул ее лицо к себе.

Серые глаза бросали вызов голубым.

– Не смей трогаться отсюда! – приказал Векстон, затем пришпорил своего коня и двинулся было прочь, но девушка схватила его за рукав.

– Если тебя убьют, я не заплачу, – прошептала она.

– Сомневаюсь. – В голосе Векстона звучали и нежность, и надменность, а лицо осветилось скупой улыбкой.

Не успела Мадлен и рта раскрыть, как барон умчался вниз, к подножию горы, где уже разгоралась битва. Девушка осталась совсем одна, наблюдая, как последние воины Векстона спускались вниз.

Шум битвы оглушал. Раздавалось клацанье металла, вопли ужаса мешались с победными криками. Мадлен не могла различить лиц воинов и видела лишь спину барона. Векстон размеренно махал мечом, и каждый его взмах попадал в цель, унося жизнь врага. Казалось, сам Господь благословил его на эту битву: воины Луддона даже не смогли окружить барона.

Мадлен на мгновение зажмурила глаза, а когда открыла их, то обнаружила, что серый конь исчез. Мадлен в ужасе озиралась вокруг, но не видела ни Дункана, ни Джиларда. Битва уже приближалась к ней.

Она не искала взглядом своего брата, зная, что тот и не подумает лезть в самую гущу дерущихся. В противоположность Дункану Луддон последним вынет свой меч из ножен. Сейчас было слишком рискованно вступать в бой. Да, ее братец ценил свою жизнь, не то что Векстон, который, казалось, вообще не думал о себе. Луддон предпочитал, чтобы дрались его воины. Если чаша весов потянет в сторону Векстона, он первым унесет отсюда ноги.

– Я совсем не собираюсь участвовать в этом сражении! – вскричала девушка. Она изо всех сил дернула поводья, намереваясь как можно быстрее убраться восвояси. Да, она оставит здесь всех дерущихся! – Но-о! Давай же, Силен, пошел! – понукала она коня, подражая барону.

Но Силен не двинулся с места. Девушка еще раз дернула поводья – опять напрасно. Надо было спешить: воины уже поднимались на гору, служившую ей убежищем.

Дункан был в ярости. Он так и не нашел Луддона, хотя искал его повсюду. Победа над врагом не принесет ему удовлетворения, если Луддону удастся сбежать. Обернувшись назад, Векстон в ужасе увидел, что дерущиеся воины подступили уже совсем близко к месту, где находилась Мадлен. Он проклинал себя за то, что, отдавшись мыслям о Луддоне, не подумал о безопасности своей пленницы. Черт возьми, он должен был оставить для ее охраны воинов! Он не выполнил своего долга по отношению к пленнице.

Бросив щит на землю, Векстон свистнул, моля Бога, чтобы конь услышал. Сердце барона гулко стучало в груди, когда он бросился вверх, на гору, громко выкрикивая проклятия собственной непредусмотрительности.

Силен услышал свист и двинулся вперед. Сейчас он бы послушался Мадлен, но та с перепугу выронила из рук поводья.

Перескочив через двух воинов, взбиравшихся на горный кряж, где только что стоял конь, Силен ударил их по головам задними ногами. Закричав от боли, воины скатились вниз.

Мадлен оказалась в самой гуще битвы. Разъяренные всадники вокруг нее размахивали мечами направо и налево. Скакун Дункана застыл на месте, зажатый со всех сторон дерущимися. Мадлен прильнула к его шее, моля Господа о быстром конце.

И вдруг она заметила Джиларда, пробивавшегося к ней. Молодой человек был пешим; в левой руке он держал щит, в правой – окровавленный меч, которым то и дело наносил удары по воинам Луддона.

Тут один из вражеских воинов занес свой меч над Мадлен. У него был совсем обезумевший взгляд; похоже, он вообще не понимал, где находится и что делает.

В ужасе девушка выкрикнула имя Векстона, хотя понимала, что спасение сейчас зависит от нее самой. Бежать было некуда, единственным выходом было спрыгнуть на землю, что она и сделала. Однако двигалась она недостаточно проворно, и меч врага полоснул ее по бедру. Мадлен закричала от боли и упала, но крик быстро перешел в хрип и затих – она задохнулась от страха.

Плащ свалился с Силена следом за ней и накрыл Мадлен с головой. Двигаясь как во сне, она принялась подтыкать ткань под себя; боль в ноге все усиливалась, а потом благословенное оцепенение охватило и ногу, и разум, и это придало Мадлен сил. Она поднялась, закуталась в плащ и, покачиваясь, стала наблюдать за битвой.

Вдруг скакун Дункана подтолкнул ее в спину. Девушка пошатнулась. Конь снова толкнул ее, заставляя упасть на землю. Но Мадлен удержалась на ногах и прислонилась к теплому боку Силена, который прикрыл собой ее спину.

Слезы внезапно брызнули из глаз Мадлен – это был первый неосознанный отклик на происходящее. Джилард что-то прокричал ей, но девушка не поняла его. Она могла лишь беспомощно наблюдать, как он продолжает пробиваться к ней. Джилард еще раз что-то громко крикнул, но слова потонули в клацанье оружия и в воинственных воплях.

Мадлен не могла больше смотреть на сражение. Собрав остатки сил, она побрела навстречу Джиларду, рассчитывая, что именно этого он хотел от нее. Несколько раз она спотыкалась о тела убитых, валявшихся на земле.

Мадлен была уже в нескольких футах от Джиларда, когда на того напали сзади. Он повернулся к нападавшему, оставив незащищенной спину, и этим тут же воспользовался другой воин Луддона. Он занес потемневший от крови меч над головой юноши, издав торжествующий вопль.

Девушка хотела закричать, но из ее груди вырвался лишь слабый стон.

Сейчас она была единственным человеком, который мог спасти Джиларда! Не долго думая Мадлен наклонилась над мертвым воином и вытащила из его застывших пальцев тяжелую булаву. Ухватив ее обеими руками, она подошла к Джиларду, почти касаясь того спиной, и подняла глаза на его противника.

Воин не обратил на женщину никакого внимания, не видя в ней опасности для себя. Он бросился вперед, к Джиларду, держа оружие наперевес.

Тогда девушка взмахнула булавой, описав ею в воздухе широкую дугу. Страх придал ей силы. Мадлен хотела лишь остановить нападавшего, но острые шипы проникли сквозь кольца кольчуги и вонзились в тело воина.

В это мгновение Джиларду удалось наконец отбить атаку другого воина. Он повернулся, чтобы продолжить путь к Мадлен, и едва не сбил девушку с ног. Он видел, как удар, нанесенный пленницей его брата, сбил с ног сильного мужчину. Остолбенев от изумления, Джилард на мгновение лишился дара речи, потом нежно дотронулся до плеча девушки, но она, казалось, настолько оцепенела от ужаса, что и не почувствовала его прикосновения. Битвы для нее больше не существовало.

Дункан тоже видел, как Мадлен уложила вражеского воина. Он одним махом вскочил на своего скакуна и направил его в сторону Мадлен. Джилард едва успел отскочить в сторону, чтобы дать дорогу брату, который быстро подхватил девушку и усадил в седло перед собой. К счастью, он не задел при этом ее раненое бедро.

Бой почти закончился. Воины Дункана преследовали вдоль долины улепетывающих от противника воинов Луддона.

– Покончи вот с этим, – коротко бросил барон брату, направляя своего скакуна в горы. Сильное животное с необычайной скоростью помчалось прочь с поля боя.

В пылу битвы Дункан потерял плащ и щит, так что теперь ему пришлось руками придерживать ветви, которые могли задеть лицо Мадлен.

Но ей не нужна была его забота, она хотела бы убежать от Векстона, потому что ради братьев ей пришлось убить человека.

Сам Дункан думал сейчас только о безопасности Мадлен, то и дело пришпоривая коня, чтобы поскорее удалиться от поля боя. Векстон решился сделать остановку, лишь когда они оказались в небольшой рощице.

Он не переставал проклинать себя за то, что, по существу, бросил Мадлен на произвол судьбы. Лишь сейчас он увидел, что лицо девушки залито слезами, и громко застонал.

– Не надо плакать, Мадлен, – попытался успокоить свою пленницу Векстон. – Твоего брата нет среди мертвых. Не плачь!

Мадлен, даже не замечавшая, что плачет, пришла в ярость, когда до нее дошел смысл слов барона. Как мог этот невыносимый человек столь превратно истолковать ее горе?!

Утерев слезы и набрав полную грудь воздуха, она вскричала:

– До этого дня я и не знала, как сильно ненавижу вас, барон! Теперь-то я поняла, что значит ненавидеть! Бог свидетель, я буду испытывать это чувство к вам до самой смерти!.. Из-за вас я обречена на вечные мучения! – так тихо договорила она, что Дункану пришлось наклониться к девушке, чтобы разобрать ее слова.

– Ты разве не слушала меня? – ласково спросил Векстон. – Я же только что сказал тебе, что твой брат жив, Мадлен. Пока жив, – честно добавил он.

– Нет, это ты не слушаешь меня, – возразила девушка. Из ее глаз опять покатились слезы, она нетерпеливо смахнула их. – Из-за тебя я лишила жизни человека. Это смертный грех, но ты виновен не меньше меня. Если бы ты не потащил меня с собой, этого бы не случилось.

– Так ты расстроилась из-за смерти воина? – недоуменно спросил Векстон. Впрочем, он поспешил напомнить себе, что его пленница – всего лишь слабая женщина, а женщин, как известно, огорчают самые непонятные вещи. К тому же Мадлен немало пережила за последние два дня. – Я отправил на тот свет сотни людей, – попытался утешить ее барон.

Почему-то такое утешение не помогло.

– Да мне все равно, скольких несчастных ты убил! Хоть легион! – взорвалась Мадлен. – У тебя нет души, поэтому тебе наплевать, скольких людей ты лишил жизни!

Дункан не был готов ответить на это обвинение, он лишь понял, что спорить с Мадлен бесполезно. Она была слишком возбуждена и расстроена, чтобы мыслить логически.

Вместо дальнейших уговоров Векстон обнял девушку и обнимал все крепче, пока она не перестала сопротивляться.

– Что же мне с тобой делать? – устало пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Мадлен.

– Мне все равно, что ты со мной сделаешь! – выпалила та. Откинув голову назад, она взглянула в глаза барону. Правая бровь его была рассечена, и Мадлен рукавом утерла стекавшую струйкой кровь, не переставая, однако, сердито говорить: – Можешь бросить меня здесь, можешь убить – как хочешь. Мне уже все равно. Ты не должен был брать меня с собой, Дункан.

– Но ведь это твой брат бросился за нами в погоню. Он хотел вернуть тебя, – напомнил ей Векстон.

– Совсем нет, – возразила Мадлен. – Он стал преследовать тебя, потому что ты разрушил его дом. Ему наплевать на меня. Я ничуть не преувеличиваю. И если бы ты только захотел, то понял бы это. Но ты так упрям! И убеждать тебя в чем-либо бесполезно! Да, бесполезно! Я вообще не стану больше говорить с тобой. – Эта взволнованная тирада отняла у девушки последние силы, и она молча откинулась на грудь барона.

Леди Мадлен не переставала удивлять Векстона. Дункан был поражен тем, как осторожно она вытирала кровь с его раны, – впрочем, возможно, она делала это машинально. Потом Векстон вспомнил, как спокойно смотрела Мадлен на Джиларда еще там, в крепости Луддона. Джилард исступленно орал на нее, а девушка лишь теснее прижималась к Дункану.

На сей раз Мадлен была вне себя от гнева, но, и возмущаясь, не оставила без внимания рассеченную бровь барона. Дункан снова привычно вздохнул. Уткнув подбородок в макушку Мадлен, барон уж в который раз задался вопросом: как же могло так случиться, что милая и нежная женщина имела своим близким родственником самого сатану?

Оцепенение постепенно проходило. Теперь, когда она излила свой гнев, Мадлен начала чувствовать, как дергается от боли рана на бедре. Плащ скрывал рану от глаз Дункана. Девушка полагала, что он не знает о случившемся, и находила в этом какое-то странное удовлетворение. Она вдруг почувствовала себя такой измученной, усталой, голодной, рана болела так сильно, что мысли путались у нее в голове.

Вскоре к ним присоединились воины барона, и через несколько минут кавалькада уже скакала к крепости Векстона.

Прошло около часа. Вдруг Дункан случайно задел рану на бедре Мадлен. Ей с трудом удалось сдержать стон. Она оттолкнула руку барона – боль, причиненная его прикосновением, была невыносимой.

Мадлен почувствовала, что ее тошнит.

– Нам нужно остановиться на минутку, – обратилась к барону Мадлен. Ей хотелось кричать и плакать от боли, но она сдерживалась.

Векстон кивнул, но не остановился, видимо, решив не обращать внимания на ее просьбу.

Что за скотина! Хоть это было ей не по нраву, девушка принялась вспоминать самые страшные из знакомых ругательств, награждая ими про себя своего похитителя. Это принесло ей некоторое удовлетворение, но Мадлен была недовольна тем, что опускается до уровня Векстона. А она ведь воспитанная женщина!

Ее желудок никак не успокаивался. Мадлен не собиралась больше говорить с Векстоном, но обстоятельства были сильнее ее решения.

– Если ты немедленно не остановишься, меня вырвет здесь же.

Угроза возымела действие. Дункан подал воинам знак остановиться. Соскочив на землю, он быстро снял девушку с коня.

– Почему мы остановились? – раздался взволнованный голос Джиларда, который тоже спешился и встревоженно смотрел на брата. – Мы же почти дома!

– Из-за леди Мадлен! – коротко бросил барон, не желая вдаваться в более подробные объяснения.

Мадлен уже было побрела к деревьям, но, услышав вопрос Джиларда, на миг остановилась, промолвив:

– Я не задержу вас, подождите меня, Джилард.

Джилард удивленно приподнял брови и перевел взгляд на брата, который, не сводя глаз с Мадлен, хмурился все сильнее.

– Она много пережила, – поспешил успокоить Дункана Джилард, опасаясь, что барон сейчас обрушит на Мадлен свой гнев.

Но Векстон лишь покачал головой. Он следил за девушкой, пока она не исчезла за деревьями.

– Что-то здесь не так, – пробормотал он, пытаясь понять, что тревожит его.

– Может, она заболела? – предположил Джилард.

– Но… но она грозилась… – Не договорив, барон поспешил вслед за пленницей.

Джилард попытался остановить брата:

– Оставь ее, Дункан. Пусть побудет минутку одна, а потом все равно вернется к нам, – проговорил он. – Здесь же все равно негде как следует спрятаться.

Дункан лишь отмахнулся от Джиларда. Он успел заметить боль в глазах Мадлен, видел, что она едва передвигает ноги. Дело, вероятно, не в желудке. Если бы ее просто тошнило, она не держалась бы с таким страдальческим видом за бедро. И если бы Мадлен боялась, что ее вырвет, она побежала бы в лес – подальше от глаз его воинов, а не брела бы туда еле-еле. Нет, что-то здесь было не так, и Векстон намеревался выяснить, в чем дело.

Он нашел пленницу у кривого дуба. Прислонившись к толстому стволу, она, опустив голову, плакала. Барон помедлил, не желая пугать девушку и выжидая. Она медленно сняла с себя плащ и бросила его на землю. И тут Векстон понял, что случилось. Платье Мадлен с левой стороны было порвано, и весь подол пропитался кровью.

Дункан даже не отдавал себе отчет, что с его уст сорвался громкий крик, он лишь увидел, что Мадлен испуганно смотрит на него. У нее не было сил убежать от Векстона или хотя бы оттолкнуть его, когда он опустился перед ней на колени, поднял платье и отвел ее руки от раны.

Увидев, насколько серьезно ранена Мадлен, Дункан затрясся от волнения, стал стягивать с нее белье, стараясь не причинить девушке еще больше боли.

Рана была глубокая и длинная – почти с локоть – и очень загрязненная. Ее необходимо было промыть и зашить.

– Ох, Мадлен, – выдохнул барон. – Кто это сделал?

В его голосе слышались такая нежность и забота, что девушка испугалась, что не совладает с собой и расплачется еще сильнее. Она боялась доброты Векстона, боялась потерять над собой контроль и не желала допустить этого.

– Нечего заигрывать со мной, Дункан. – Приосанившись, она попыталась наградить его презрительным взглядом. – Не трогай мою ногу! Это неприлично!

Дункан был так удивлен ее странным сейчас властным тоном, что едва сдержал улыбку, но тут же понял, что гордость являлась единственной защитой его пленницы. Он уже знал, как она ценила сдержанность.

Внимательно осмотрев рану, Векстон решил, что сейчас сделать ничего нельзя и нужно продолжить путь.

– Я не собираюсь с тобой заигрывать, – нарочито грубо ответил он. – Я ведь волк, как думают все. Мне неведомы человеческие чувства.

Мадлен ничего не возразила, лишь глаза ее широко распахнулись от удивления. Улыбнувшись, Дункан опять опустился на колени.

– Оставь меня, – прошептала девушка.

– Нет, – тихо ответил барон. Вытащив из ножен кинжал, он стал отрезать полоску от чистой части подола.

– Ты же испортишь мое платье, – пробормотала девушка.

– Господи, Мадлен, да ты только взгляни! Твое платье и так вконец испорчено! – воскликнул Векстон.

Очень осторожно, избегая резких движений, барон перевязал ей бедро. Он уже затягивал узел, когда девушка изо всех сил вцепилась ему в плечо.

– Ты делаешь мне больно, – прошептала она, презирая себя за слабость. Господи, она, кажется, опять расплачется!

– Ничего. Потерпи.

Мадлен судорожно вздохнула, забыв о слезах, до того ее разозлили слова Дункана. Ведь это она страдает от боли!

– Нужны иголка и нитки, – заметил барон.

Мадлен с силой ударила его по плечу.

– Я не позволю вонзить мне в кожу иголку!

– Ладно, ладно, помолчи, – промолвил Дункан, наклоняясь за плащом Мадлен. Закутав девушку, он бережно взял ее на руки, стараясь не касаться раны.

Мадлен инстинктивно обвила его шею руками, раздумывая о том, не следует ли ей выцарапать барону глаза за столь непочтительное обращение с ней.

– Посмотри ты на себя, Дункан! Ты пытаешься погубить меня, тихую и покорную девушку, и непременно сделаешь это при первой возможности. И клянусь Господом, я говорю с тобой в последний раз!

– Ну да, ты такая честная, что никогда не нарушишь своего слова. Не так ли, леди Мадлен? – поддразнил ее Векстон, возвращаясь к своим воинам.

– Да, – заявила девушка.

Закрыв глаза, она прислонилась к груди барона.

– А тебе известно о том, что, раз ты волк, у тебя и мозги волчьи? – спросила она после короткого молчания. – А у волков они, кстати, о-очень маленькие, как у курицы.

Мадлен слишком утомилась, чтобы открыть глаза и поглядеть, как действуют на Дункана ее оскорбления. Несколько остыв, она поняла, что ей, в сущности, следует быть благодарной Дункану за его грубость и насмешки. Ведь он разозлил Мадлен до такой степени, что она почти забыла о боли. Больше того, его явная бесчувственность помогла ей справиться с собой и не разрыдаться у него на глазах. Вот это было бы действительно недопустимо: ведь она давно привыкла скрываться за своими гордостью и достоинством, как за непроницаемой пеленой. И, потеряв то или другое, она почувствовала бы себя по-настоящему униженной. Теперь, когда Мадлен знала, что барон не видит ее, она позволила себе улыбнуться. Глупец, сам того не зная, он спас ее гордость!

Дункан не мог сдержать усмешки: разговаривая с ним, Мадлен опять нарушила собственный обет молчания. Ну, это пустяки. Главное, Векстону необходимо было узнать, как и кто ранил Мадлен. Он не верил, что кто-то из его людей мог поднять на нее руку, но ведь и воины Луддона, по логике вещей, должны были защищать его сестру, не так ли? Это ставило барона в тупик.

Впрочем, с выяснением этих вопросов можно было и подождать. Для начала Векстону надо было смирить свой гнев и позаботиться об отдыхе и лечении Мадлен, которая, судя по всему, близка к нервному срыву.

Когда Векстон с воинами снова пустился в путь, Мадлен крепко прижалась к барону – ей казалось, что так боль меньше мучает ее.

Она вновь почувствовала себя в безопасности, и это смущало ее. Сердцем она понимала, что Дункан совсем не похож на Луддона, но готова была скорее умереть, чем признаться в этом вслух. В конце концов она всего лишь пленница, приманка для ее братца. Но она не испытывала ненависти к Векстону, желавшему отомстить Луддону за свою сестру, и впуталась в это дело по чистой случайности.

– Ты же знаешь, что мне не убежать, – промолвила она, не понимая, что говорит достаточно громко и барон слышит ее.

– И не думай об этом, – усмехнулся Дункан.

– Наконец-то мы дома! – вдруг вскричал Джилард, глядя на Мадлен и видя, что девушка совершенно спокойна. «Может, она спит или задумалась?» – подумал Джилард. Признаться, он не знал, как ему в дальнейшем вести себя с леди Мадлен. Ведь он поставил себя в идиотское положение, так как прежде был с ней груб, всячески выказывая свое презрение. Как она будет теперь относиться к нему? Она, которая, в сущности, спасла ему жизнь! Джилард никак не мог понять, почему Мадлен пришла ему на помощь, а спросить он не решался, опасаясь не очень лестного для него ответа.

Увидев высокие стены замка Векстонов, Джилард пришпорил своего коня, чтобы первым въехать в ворота. По установившемуся обычаю Дункан всегда замыкал строй своих воинов, чтобы последние раньше его оказались под надежной защитой толстых крепостных стен. Его люди ценили эту традицию, понимая, что их предводитель ставит их жизни выше своей собственной. Все они были беззаветно преданы барону и готовы положить за него жизнь, но и Векстон, в свою очередь, в случае нужды горой вставал на их защиту.

Люди Дункана были лучшими воинами во всей Англии. Считалось, что барон отбирает лучших из лучших, хотя количество людей, служивших ему, было не так уж велико – всего около шести сотен человек. Но об их силе и мощи ходили легенды, которые, в общем, соответствовали действительности.

Глядя на воинов, всегда можно многое сказать об их предводителе. Дункан виртуозно владел мечом, немногие могли сравниться с ним в искусстве рукопашного боя. Барон Векстон был из числа тех людей, которых стоит бояться и в натуре которых трудно отыскать уязвимое место. Казалось, его совсем не интересует то, на что падки другие. К примеру, Дункан никогда не относился к золоту с тем трепетом, который свойственен многим и многим. Никто не был способен обнаружить его ахиллесовой пяты. Похоже, Векстон был отлит из стали – именно так думали те, кто хотел бы причинить ему вред. У Векстона, казалось, не было слабостей, не было сердца.

Но Мадлен ничего не знала о репутации барона. В его объятиях она чувствовала себя надежно защищенной и с любопытством наблюдала за тем, как воины въезжают в крепость. Она только никак не могла понять, почему Дункан не въехал первым, точно выжидая чего-то.

Затем девушка перевела взгляд на замок. Серая громадина тяжело осела на самой верхушке высокой горы, крутые склоны которой не оживлялись ни единым деревцем.

Замок был окружен толстыми каменными стенами. Мадлен подумала, что в жизни не видела более чудовищного сооружения. Казалось, верхушки стен упираются в небесную твердь и вот-вот подцепят на свои выступы яркую луну, или, может, это было лишь игрой ее воображения?.. Но она была абсолютно уверена, что верхушка одной из башен вообще терялась в скоплении тяжелых туч.

Дорога, ведущая к подъемному мосту, извивалась как змея. Дункан подождал, пока последний из его воинов въедет в ворота, и лишь затем пустил вперед Силена, который, желая побыстрее попасть в теплую конюшню, нетерпеливо пританцовывал на месте, что причиняло Мадлен нестерпимые муки. Девушка кривилась от боли, не замечая, что все крепче сжимает руку Дункана.

Векстон понимал, как ей больно. Сочувственно взглянув на Мадлен, он промолвил:

– Скоро ты отдохнешь, Мадлен. Продержись еще немного.

Кивнув, девушка закрыла глаза.

Как только они въехали во двор, Дункан спрыгнул на землю, снял с коня свою пленницу и, крепко прижав ее к груди, направился к замку. У входа стоял Джилард, беседовавший с какими-то мужчинами. Мадлен с трудом подняла веки и взглянула на брата Дункана, показавшегося ей смущенным.

Она догадалась, чем он смущен, когда поняла, что Джилард смотрит на ее ноги. Плащ соскользнул, и рана Мадлен была открыта посторонним взорам. Разорванное платье волочилось по земле, как знамя поверженного врага. По обнаженной коже струилась кровь.

Джилард поспешно распахнул двери, и волна теплого воздуха обдала лицо Мадлен, когда Векстон внес ее в небольшой холл.

Девушка сразу догадалась, что тут, внизу, жили воины. С одной стороны, судя по всему, расположились казармы, с другой – находилась винтовая лестница с широкими ступенями, ведущими в жилое помещение наверху. Что-то в этой планировке раздражало Мадлен, и она поняла, что именно, когда Дункан стал подниматься по ступенькам.

– Лестница находится не там, где ей положено, – вдруг заявила она.

– Да нет, Мадлен, – возразил барон. – Здесь все так, как должно быть.

– Нет, не так, – заупрямилась она. – Лестница ведь всегда находится с правой стороны, а не с левой. Все это знают, – раздраженно добавила Мадлен.

– Да, обычно делают справа, но здесь ее приказали построить слева, – спокойно, как обычно говорят с капризными детьми, объяснил Векстон.

Мадлен заинтересовалась планировкой замка и сама не смогла бы объяснить, почему вдруг, но тем не менее решила оставить за собой последнее слово.

– Чье-то совершенно нелепое приказание, – заявила девушка, но, подняв глаза, заметила, что Дункан не обращает на нее никакого внимания и равнодушен к ее словам. – Ты такой упрямый, – сердито добавила она.

– Скорее это ты упрямая, – улыбаясь возразил Векстон.

Джилард шел следом за братом и его пленницей и слышал все до единого слова. Хотя их разговор и казался ему совершенно нелепым, он был слишком встревожен, чтобы засмеяться или хотя бы улыбнуться.

Джилард знал, что Эдмонд поджидает их. Да, их средний брат наверняка уже вышел в большой зал. Может, там и Адела. Джилард почувствовал волнение. Ему не хотелось, чтобы из-за присутствия Мадлен в доме возникли неприятности. Он надеялся выбрать время и объяснить Эдмонду, что пленница брата – добрая душа, которая не причинит всем им вреда.

Однако тут Джилард заметил, что, поднявшись на второй этаж, Дункан не направился в большой зал. Он свернул к другой лестнице и стал подниматься в башню. Здесь ступени были уже, и ему пришлось двигаться медленнее.

В овальной комнате, расположенной на самом верху башни, стоял страшный холод. Окно, расположенное возле камина, было широко распахнуто, деревянные ставни хлопали на ветру, ударяясь о каменные стены.

Напротив камина стояла кровать. Дункан осторожно положил на нее Мадлен. Затем он принялся разжигать огонь в камине и коротко бросил Джиларду, не отстававшему от них ни на шаг:

– Пусть Герти принесет Мадлен поесть и позови сюда Эдмонда. Да скажи ему, чтобы прихватил свои лекарства. И иглу – рану придется зашивать.

– Он не захочет, – заметил Джилард.

– Все равно ему придется это сделать.

– Кто такой Эдмонд? – тихо спросила Мадлен.

Братья разом повернулись к ней. От холода и боли девушку лихорадило, зубы ее стучали. Она попыталась приподняться и сесть, но силы оставили ее, и она вновь рухнула на кровать.

– Эдмонд – наш средний брат. Я – младший, Дункан – старший, – объяснил Джилард.

– А сколько же вас всего в семье? – поинтересовалась Мадлен.

– Всего пять, – с готовностью ответил Джилард. – Кроме нас, трех братьев, Катрин – старшая сестра и Адела – младшая, но я моложе ее. Эдмонд займется твоей раной, Мадлен. Он отлично лечит, не успеешь ты и глазом моргнуть, как все будет в порядке.

– Что значит «в порядке»? – недоуменно спросила девушка.

Джилард не знал что и ответить. Он повернулся к брату в надежде, что тот все объяснит девушке, но Дункан был занят камином, а затем, закрыв окно, стал закрывать ставни.

– Джилард, делай то, что я тебе велел, – сказал он не оборачиваясь.

Тон старшего брата не допускал возражений, и Джилард повиновался. Но когда он уже подходил к двери, Мадлен окликнула его:

– Не приводи сюда никакого Эдмонда, – заявила она. – Я и сама смогу заняться своей раной.

– Ступай, Джилард! – рявкнул Дункан.

Дверь за Джилардом захлопнулась.

Векстон повернулся к пленнице:

– До тех пор пока ты находишься здесь, ты не станешь противиться моим приказаниям. Понятно?

Барон медленно направился к кровати.

– Как я могу хоть что-то понять, милорд? – прошептала Мадлен. – Я всего-навсего приманка, разве не так?

Прежде чем Дункан успел ответить, девушка закрыла глаза и съежилась, скрестив на груди руки.

– Дай мне спокойно умереть, – прошептала она скорбно. Она чувствовала себя такой несчастной, такой слабой. А если в качестве лекаря выступит еще брат Дункана, боль, конечно, усилится. – Я не собираюсь пользоваться заботами твоего брата, – заявила Мадлен.

– И все же тебе придется принять их, – возразил Векстон.

Голос его звучал довольно нежно, но твердо.

– Ну почему ты все время противоречишь? – капризно пробормотала девушка. – Ведь мне и так плохо.

Дункан пересек комнату, оперся плечом о каминную полку и устремил сочувственный взор на Мадлен.

В дверь постучали, потом она со скрипом отворилась, и в комнату вошла полная пожилая женщина. В одной руке она держала поднос, в другой – кувшин, а под мышкой зажимала две звериные шкуры. Карие глаза служанки с тревогой остановились на девушке. Затем она отвесила неуклюжий поклон хозяину, которого явно побаивалась. Сгибаясь в поклоне, бедняжка с трудом удерживала в руках поднос и кувшин, стараясь не уронить их.

Со стороны Дункана не последовало ни доброго слова, ни улыбки. Коротко кивнув женщине, он указал ей на Мадлен.

Служанка бросилась исполнять молчаливое приказание барона. Укрыв Мадлен шкурами и поставив поднос на столик, стоявший возле кровати, она протянула девушке кувшин.

– Как тебя звать? – тихо спросила Мадлен.

– Герти, – ответила та.

Девушка ласково улыбнулась, и служанка поспешила подоткнуть шкуру под бедра Мадлен. От боли девушка едва не потеряла сознание, но не проронила ни звука, лишь закрыла глаза и стиснула зубы.

Эта сцена не ускользнула от внимания барона, и он уже хотел было прикрикнуть на Герти, но передумал, увидев, как служанка предлагает Мадлен еду.

– Спасибо за доброту, Герти, – прошептала девушка.

Дункан был поражен. Взглянув на спокойное лицо пленницы, он удивленно покачал головой. Вместо того чтобы выбранить служанку за неловкость, Мадлен поблагодарила ее!

Вдруг дверь с треском распахнулась. Вздрогнув, Мадлен подняла глаза и увидела великана почище своего старшего брата, который стоял, уперев руки в бока, и, казалось, свирепо глядел на нее. Девушка поняла, что это и есть Эдмонд.

Герти засуетилась и поспешно убралась из комнаты. За Эдмондом следовала целая вереница лакеев, несущих котлы с водой и подносы с кувшинами странной формы. Поставив подносы и кувшины на пол у кровати, слуги поклонились своим господам и удалились. Они были похожи на напуганных кроликов. Мадлен вполне понимала их. Находиться рядом с двумя злобными волками было довольно, чтобы испугать кого угодно.

Эдмонд не произнес ни слова приветствия брату, но Дункан не хотел упрекать его в присутствии Мадлен. Эдмонд тут же разозлится, разразится скандал, а это напугает девушку.

– Разве ты не хочешь поздороваться со мной, Эдмонд? – спросил Дункан.

Похоже, его кротость сработала – Эдмонд, кажется, удивился и немного поумерил свой гнев.

– Почему ты не сказал мне, что собираешься привезти с собой сестру Луддона? Я только что узнал от Джиларда, что ему было известно обо всем с самого начала.

– Ага, значит, он уже успел нахвастать, – покачал головой Дункан.

– Он сказал правду.

– Нет. Это не так, Эдмонд. Джилард ничего не знал о моих намерениях.

– Но почему ты решил держать все в секрете от нас, Дункан? – вскричал Эдмонд.

– Ты бы стал спорить со мной и ругаться, – заметил Дункан. Он широко улыбнулся с таким видом, словно перепалка с братом доставляла ему удовольствие.

Мадлен была просто поражена тем, как изменила лицо Дункана улыбка. Оно стало привлекательным. И… человечным.

– С каких это пор ты стал избегать споров? – прорычал Эдмонд.

Мадлен казалось, что стены комнаты вот-вот рухнут от громких голосов братьев. «Может, у них неладно со слухом?» – подумала она.

Теперь, когда Эдмонд подошел к брату поближе, девушка увидела, что ростом он ниже Дункана, но больше, чем Джилард, похож на старшего брата. У них были одинаковые черты лица; они даже хмурились одинаково. Но волосы Эдмонда были не такими темными. По цвету они напоминали свежевспаханную землю и были очень густыми. А когда он повернулся к Мадлен, она увидела мелькнувшую на его лице улыбку, которая, впрочем, тут же сменилась прежним холодным выражением.

– Если ты начнешь кричать на меня, Эдмонд, то лучше не трать зря времени, я все равно не стану слушать, – заявила Мадлен, – просто заткну уши.

Эдмонд ничего не ответил. Скрестив руки на груди, он вперил в девушку долгий взгляд и, наверное, еще долго простоял бы так, не предложи ему Дункан осмотреть рану Мадлен.

Когда Эдмонд подошел к кровати, пленницу опять охватил страх.

– Я не хотела бы, чтобы вы дотрагивались до меня, – тихо промолвила она, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– Меня не волнует, чего бы ты хотела, – заметил Эдмонд таким же тихим, как и пленница, голосом, и ей пришлось повиноваться.

Выражение лица Эдмонда осталось бесстрастным, когда он приподнял покрывало и обнажил рану.

С другой стороны к кровати подошел Дункан. Он нахмурился, увидев, как гримаса боли исказила лицо девушки при первом же прикосновении Эдмонда.

– Ты бы попридержал свою пленницу, – заметил Эдмонд, увидев рану.

– Нет, нет, Дункан! – громко закричала девушка.

– Пока не нужно, – ответил Дункан брату. – Если это действительно будет необходимо, я помогу тебе.

Девушка откинулась на спину и успокоилась.

Барон был уверен, что ему все же придется держать Мадлен, иначе Эдмонду не удастся промыть и зашить рану. Конечно, ей будет больно, но никуда от этого не деться, к тому же женщине простительно и покричать.

Вынув все необходимое, Эдмонд приготовился к процедуре. Он взглянул на Дункана – тот кивнул. Затем Эдмонд перевел взгляд на Мадлен. Ее спокойствие поразило его. Прекрасные голубые глаза светились доверием, в них не было ни капли страха. Эдмонд вынужден был признать, что она очень красива, Джилард не преувеличивал.

– Можешь начинать, Эдмонд, – прошептала девушка, величественно кивнув ему. Он едва не улыбнулся этому жесту. – Может, проще прижечь рану раскаленным ножом? – предложила Мадлен. – Не обижайся, пожалуйста, я не собираюсь учить тебя, но тебе не кажется варварством употреблять иголку и нитку?

– Варварством? – недоуменно переспросил Векстон.

Девушка вздохнула, решив, что она не в состоянии объяснить брату Дункана, что она имеет в виду.