Читать книгу Забыть невозможно - Джулия Поздно - Страница 2

Дежурство выдалось сегодня относительно спокойным. Ночные особенно не любила, так как девочек в такие дни оставляла с няней и часто мы были в разлуке. Долго решалась на этот шаг, все же чужой человек, и передоверять их для меня было очень сложно. Не знаю, как справляются другие мамы со своими эмоциями, у которых дети под постоянным присмотром посторонних. Может, я ненормальная? Умом понимаю, что в этом нет ничего плохого, но детей ведь в магазине не купишь…

Я вспомнила, как, будучи беременной Алисой, скупала журналы о родах, переживала за все анализы и каждый раз нервничала, посещая гинеколога. Сама ведь детский врач, пусть и хирург. В этой профессии видела себя с детства, все красивые куклы нещадно шли под нож, в день у меня происходило по три «операции» по спасению жизни кукол, так и выросла с твердым убеждением, что буду спасать детей.

– Кристина Павловна, там по «скорой» привезли девочку, пройдите в приемное отделение, – торопливо проговорила медсестра и уже развернулась к выходу.

– Спасибо, через минуту подойду.

Я прошла в приемную. Молодая женщина сидела на кушетке с девочкой, у которой была замотана бинтом рука.

– Доброй ночи! – Я посмотрела на мать с заплаканным ребенком. – Света, что у них?

– Некроз и высокая температура. – Медсестра вернулась заполнять карту.

– Доктор, дочка прищемила дубовой дверью в школе руку. В состоянии шока не смогла открыть самостоятельно дверь и выдернула руку из дверной щели. В травмпункте ей поставили открытый перелом фаланги указательного. – Женщина сдерживала подступающие слезы в глазах и никак не могла унять мелкую дрожь в руках.

– Как твое имя? – обратилась к девочке.

– Маруся… – с застывшей болью в глазах посмотрела на меня она.

– Не бойся, я сейчас просто осмотрю твою травму.

Маруся кивнула и нехотя протянула руку.

Я развернула бинт и пришла в ужас! Девочке провели операцию в травмпункте, отрезали сломанную фалангу полностью и, удалив ногтевую пластину, завернули кожу, прошив грубыми нитками и изуродовав указательный палец.

– Какой же мясник взялся за такое? Руку можно было не оперировать… Если бы ее сразу к нам привезли, я бы смогла остановить кровь, удалить ногтевую пластину и наложить обычный гипс. Мы бы обошлись без этого ужаса!

Меня пугало, что у девочки начался некроз кожи, а это могло привести к заражению крови и последующему удалению уже не пальца, а самой кисти руки.

– Ей требуется срочная госпитализация! Для этого нужно ваше согласие. – Я посмотрела на женщину, и та не смогла сдержаться, расплакалась. – Марусе уже одиннадцать лет, здесь она должна находиться одна, расписание посещений я вам сейчас выдам.

– Доктор, ну как же так, как же одна?! Она ведь еще совсем ребенок… – всхлипывая, произнесла мама Маруси.

Пришлось отвести женщину в сторону.

– Вы понимаете, сейчас речь идет о ее жизни! Заражение крови – это не шутки, а некроз кожи это уже подтверждает. Мы сделаем необходимые анализы, результаты я буду уже знать с утра, приходите часам к десяти. Если не будет срочных операций, я вам все подробно расскажу. А сейчас вернитесь домой. Вам нужно выспаться и собрать для дочери вещи. Госпитализация может затянуться на несколько недель.

– Спасибо, доктор…

Женщина устало и отстраненно отошла от меня, и продвинулась в сторону медсестры для оформления карты.

Меня поразила врачебная халатность: как врач решился на подобное без родительского согласия! Если мать захочет судиться с коллегой, то у нее для этого есть веские основания…

***

Утром после дежурства обязательно звоню своим девочкам.

– Алис, доброе утро! Как вы, солнышко? Слушались Нину Федоровну?

– Мам, а что, у нас есть выбор? Она хотя бы лучше, чем та грымза была: не нудит и даже иногда рассказывает интересные истории.

– Так, – я посмотрела на часы, – что-то мы разболтались! Давай помоги Ксюшке собраться и быстрее в школу, а я постараюсь быть ближе к обеду. Еда в холодильнике, разогреете и поешьте обязательно!

– Знаю, не маленькая! – Дочь, как обычно, фыркнула и бросила трубку.

Ох уж этот переходный возраст! Никак не могу перестроиться, что они не малышки. Да и сама частенько в детстве подобным образом разговаривала с родителями… Правда, мне не особо позволяли язвить. И в мыслях не было взять подобное поведение за постоянную основу.

Ну что же, недаром говорят: «Пока сама не станешь матерью, не поймешь». Сейчас многие моменты открылись с абсолютно новой для меня стороны. Я не всегда была согласна со своей мамой и только сейчас поняла, как я ошибалась и не понимала ее волнений.

***

Света положила на край стола результаты анализов Маруси. Ничего утешительного: срочно требовались антибиотики пенициллиновой группы – этого "добра" в достатке, а вот гель для быстрого заживления открытых ран у нас в списках лекарств не значился…

Придется, как обычно, «на ушко» говорить родителям о вынужденных вложениях в лечение, по полису многие медикаменты недоступны. В такие моменты накрывает бессилие, что есть хорошие препараты, которые можно использовать для лечения, но нет возможности их назначить на бесплатной основе.

Вернулась домой уже ближе к обеду. Дочки сидели в комнате, выполняя домашнюю работу. Хорошо хоть, что сегодня не было никаких секций и кружков.

– Алис, Ксюш, вы как? Пообедать успели или, как обычно, поленились разогреть еду?

– Мам, представляешь! Ксюшка так прониклась домашним хозяйством, что даже посуду сама намыла, все хотела тебе помочь!

– Ксюшенька, какая же ты у меня молодец! – Я подошла, приобняла дочку за плечи и поцеловала в щеку. Старшая дочь ревностно сверкнула глазами в нашу сторону.

«Боже, куда деваться! Нашла к кому ревновать – к родной сестре».

Притянула к себе и ее, поцеловав в другую щеку.

– Фу, мам! Обслюнявила всю, – брезгливо начала тереть лицо она.

Ну вот как, что за дети?! Не обнимешь – плохо, проявляешь нежность – опять не так!

После внеочередных обнимашек с дочерьми я проскользнула в свою комнату и решила отдохнуть хоть немного. Только прилегла и прикрыла глаза, как меня накрыл резкий и противный звук перфоратора.

«Да что же это такое!»

Девчонки высунулись на шум, но, поняв, что это наш сосед разносит свою квартиру, снова скрылись в своей комнате. Я решила не обращать внимания.

«Ну подумаешь, ремонт у людей, мы тоже когда-то его делали…»

Хотя сам процесс я совсем не помню. После случившегося многие моменты моей жизни провалились в пустоту, одни лишь частичные обрывки и разрозненные события. Многое мне рассказали родные, только дочерей из моего сердца и памяти не смогла вырезать даже такая страшная авария.

Отдых, видимо, откладывался на неопределенное время. Прошла на кухню и, чтобы отвлечься, решила заняться домашними делами. Когда минул третий час сверления, а к нему присоединился звук сноса стен, меня уже нормально так потряхивало от гнева.

– Все, с меня достаточно! – произнесла я вслух и сняла с себя фартук.

Я резко открыв входную дверь, услышала глухой стук и протяжный мужской стон.

– Да вы что, ополоумели совсем! – Мужчина в бетонной пыли высунулся из-за двери.

– Это я ополоумела?! Да вы третий час сверлите и долбите, у меня уже голова раскалывается, а я, между прочим, с ночного дежурства, и мне необходим сон!

– А мне какое дело до вашего дежурства? Меняйте работу, если вам спать некогда! – Он пожал плечами и развернулся к себе.

– Нет, да что же вы за нахал! Сначала сверлите, потом третесь возле моей двери, а я же потом и виновата!!!

– Да кто трется возле вашей двери! Сдалась она мне триста лет, тут счетчик с фазами находится, перегорела одна, я менять вышел, а тут вы со своей дверью!

– Так правильно, если до одури сверлить, никакая фаза не выдержит, и неудивительно.

– Да что вы понимаете в фазах! У вас на лице написано: ничего не интересует, кроме своей личности.

Я покраснела от накатившего на меня гнева, хотелось этого «горе-соседа» поставить на место, чтобы знал, чье мясо съела собака. Я обогнала его и не позволила захлопнуть передо мной дверь в очередной раз.

Удалось прорваться в его жилище. Ремонт шел полным ходом, и одна из стен была частично снесена.

– А у вас, вообще, есть разрешение на снос этой стены?!

– Вам какое дело? Выметайтесь отсюда, здесь вам делать нечего!

– Как это нечего? – Я театрально раскинула руки в стороны. – А вдруг эта стена несущая и потом все рухнет и обвалится, а между прочим, у меня там квартира и дети.

– Уходите живо! Вы мне не полицейский, чтоб допрос тут устраивать, – раскричался этот неотесанный чурбан.

– Ах, не полицейский! – рассекла воздух указательным пальцем руки. – Ну так я предупредила вас! Не хотите по-хорошему, тогда будет по-плохому!

Не успела я оценить ситуацию, как эта скала грязи и пыли сиганул ко мне, перехватив мою руку и больно сжав запястье.

– А я тебе сказал: выметайся и не смей сюда ходить! – Его глаза зло блеснули, но на мгновение мне почудилось, что сейчас он меня пристально рассматривал, с интересом.

– Отпустите, мне больно и на «ты» я с вами не переходила! – уже сквозь зубы проговорила я.

На мгновение он ослабил захват, и мне удалось высвободить свою руку. Погладила запястье и раскрасневшуюся кожу, развернулась и направилась к выходу, как услышала в спину брань и мерзкое шипение.

– Тебя как зовут, вредная соседка? – Ухмылка тронула уголки его губ.

– Я вас предупредила! Еще одна подобная выходка – проблем не оберетесь.

В ярости хлопнула его же дверью, переведя дыхание.

Когда вернулась к себе и прошла на кухню, шума больше не слышала. Надеюсь, мое выступление в его адрес прошло успешно. Я села за стол и заварила себе кофе. И только поднесла горячий напиток к губам, как мерзкий звук перфоратора отдался эхом во всем теле, кофе коричневой жижей растекся на платье.

– Больной придурок!!! – Хорошо хоть, детей рядом не было и не пришлось ничего объяснять.