Читать книгу Сценарист - Джулия Тот - Страница 2

Матвей Романовский считал себя сценаристом. Рассматривая жизнь Матвея объективно – он им был, так как сценарии действительно – писал, но, в жизни сейчас приняты иные форматы оценки: ты – сценарист, режиссер, уборщица иль поэт только в случае уникального успеха, такого, на который остальная массовка, живущая вокруг, – не способна. Матвей в жизни творческой успеха не трогал никогда, то есть в профессии считался неудачником, что с годами превратило его внешний облик и образ жизни в вполне соответствующие приставке «не» величины. В свои сорок он выглядел неспособным на многое, живущим в небольшой квартире, неуверенным в себе и завтрашнем дне, несемейным, нелепым мужчиной, без конца поправляющим сползающие очки, хотя видеть ему, кроме экрана компьютера, было особенно нечего.

Каждый день Матвея Романовского был похож на предыдущий, с чем он давно смирился и, не ожидая от жизни ничего нового и другого, – просто жил так, как жилось. Матвей жил без утра, ночи и дня: работал над сценарными заказами, создавая истории рекламных роликов, мультфильмов и, если повезет, – музыкальных клипов. Этот день Матвей начал около четырех утра, проснувшись от мучивших и во сне историй мультяшных персонажей. Как обычно, заварив кофе, он принялся за работу: пока сны не развеялись и из них можно было создать неплохое продолжение истории. Бегая с маленькой героиней за потерявшимся щенком, Матвей с трудом понял, что звонит мобильный. Звонили Матвею редко, и – только работодатели, потому этим редким звонкам он радовался настолько, насколько мог еще радоваться. Но – к удивлению Матвея – на экране телефона светилось имя его единственного друга, единственного человека, не считавшего Матвея неудачником и пытающегося его убедить в том, что он просто занял иную нишу в сценарном бизнесе, – Артура. Артур был как раз одним из тех, кто завоевал в массовке титул успешного и известного сценариста. Работал Артур на разные рынки телепродукции, потому в стране присутствовал всегда недолго, но всегда находил время позвонить другу, позвать того на обед в заведение, где самому Артуру, наверняка, было не очень комфортно, но Матвей, как раз, ощущал себя так, словно из дома и не выходил. Матвей улыбнулся, увидев имя на экране и ответил на звонок. Ответом послышался, как всегда, – радостно-счастливый голос Артура:

– Привет Романовским! Как пишется – живется?

Матвей, все еще улыбаясь, как всегда – правдиво, обозначил свое житие:

– Да как всегда все… Ты надолго? Увидимся?

Матвею показалось, что отвечая, Артур закрывает микрофон ладонью, словно не хочет, чтобы кто-то посторонний услышал его:

– Слушай, Романовский… Мне тут сценарий заказали… Но я никак не могу заняться: работы полно, да и формат не мой… Там им о сценаристе нужно, но – чтобы с философией жизни и проблемами: драма с большой буквы. По философии ты у нас всегда был спецом, да и в проблемах, уж извини, больше разбираешься. Может, возьмешься? На бумаге – как соавтор, ну а гонорар – 70-30… 70 – разумеется, – тебе?

От неожиданности предложения Матвей вдруг понял, что означает «потерять дар речи». Откашливаясь в попытке себе тот самый дар вернуть, Матвей шептал в трубку, боясь, что Артур передумает:

– Конечно… Но, Артур…

Матвей уже почти обрел прежние речевые навыки:

– Артур… Ты уверен, что я смогу?

Артур засмеялся, не усиливая этим веру Матвея в себя:

– Романовский… Ты можешь все, если забудешь неудачи первых постинститутских трех лет… Тогда время было не то, ну, не вписался ты. А потом ты и не пробовал… Так что – согласен?

– Да… Конечно… Даже не знаю, как тебя благодарить…

Артур вдруг заторопился:

– Тогда так: я тебе на имайл кину формат и прочее, а на счет – предоплату и начинай… да? номер счета в банке кинь мне на телефон…позвоню через пару дней, детали обыграем…

Матвей, ощущая себя персонажем мультфильма, сценарий которого он еще не написал, только тихо соглашался:

– Предоплата? Конечно, спасибо, сейчас вышлю… Спасибо, Артур…

Артур, торопливо ответил «до связи» и отключился, оставив Матвея Романовского смотреть на экран перед собой, не веря в происходящее.

– Вот ведь… и ущипнуть некому… и позвонить… Приснилось – не приснилось… – бормотал Матвей сам себе, когда вспомнил, что обещал Артуру выслать номер счета в банке. Отправив смс, Матвей подумал, что – вот и лучший способ проверить, – случилось ли с ним первое в его жизни чудо и он получил заказ на серьезный сценарий или – снова мечты и сны слились в одно.

Телефон запищал уведомлением. Послание банка гласило, что на счет Матвея поступила сумма. От увиденной суммы Матвею стало почти плохо, как бизнесмену, когда он понимает, что феррари увели с платной охраняемой стоянки. Матвей хотел тут же перезвонить Артуру, но вспомнил, что тот торопился и решил, что лучше не беспокоить друга. Впервые за последние года четыре Матвею захотелось раздвинуть тяжелые шторы и открыть окно. Подойдя к окну, Матвей вспомнил, что на дворе – лето, – времен года и их смены он тоже не замечал, меняя одежду инстинктивно – видел людей в другой одежде и менял сам.

Раздвинув шторы и открыв окно, Матвей удивился шуму, накрывшему его с улицы.

– Правильно я никогда окно не открываю… Как в таком хаосе работать…

Матвей вдруг почувствовал страх потери единственного в его жизни серьезного заказа: он не может работать в своей квартире-келье над большим и серьезным заказом. Еще раз оглядев порядком запылившееся жилище, больше походившее на берлогу много читающего медведя, Матвей решил, что соверешенно необходимо снять дом. Загородный. Небольшой. Профессионалы работают далеко от всех, в одиночестве. Не то, чтобы Матвей работал в хаосе семейных звуков, но хотелось другого: чтобы птицы за окном, деревья, чтобы ничего не падало у соседа сверху и не пугало, словно взорвали незнакомое химическое соединение.

Оглядев стол, Матвей заметил стопку газет, но при рассмотрении оказалось, что новейшая из них сообщала полугодовые новости. Поправив очки, Матвей открыл поисковик, набрал «снять дом в Подмосковье» и улыбнулся: количество результатов радовало возможностью выбора. Выбора в жизни Матвея было мало, не смотря на то, что он ожидал сорокалетия. Вернее, выбора не было никогда и ни в чем. Именно поэтому Матвей боялся ошибиться: нельзя ошибиться в первом же в своей жизни выборе. Просмотрев несколько предложений, Матвей остановился на одном, привлекшим его простотой: владелец дома не писал о расположении в коттеджном или прочем с привкусом элитности поселке, а просто заявлял, что сдает полностью обновленный дом в деревне, в часе езды от Москвы на электричке. Цены в предложении не было, потому, уже боясь, что кто-то другой, занятый творческой работой – возможно, – художник, которому сделали предложение всей его жизни вчера, – уже занял его, Матвея, дом, где ему предстояло написать великий сценарий. Набрав указанный номер, поправив очки и откашлявшийсь, Матвей слушал гудки, с каждым из них разочаровываясь все больше. Когда он готов был уже отказаться от затеи и отключиться, в трубке послышался приятный глубокий женский голос. Голос был таким спокойным и уверенным, что Матвею подумалось: «Вероятнее всего она – психолог».

Женщину звали Ниной, была ли она психологом, Матвей спрашивать не стал, но узнал стоимость аренды дома, количество комнат, в скольких минутах пешего хода от железнодорожной станции деревня расположена, что, помимо магазина и аптеки, в деревне есть бар с биллиардными столами, да и деревня, по сути, давно – не деревня, а – вполне цивилизованный поселок, большую часть населения которого составляют молодые люди и семьи. Матвею так понравилось описание дома и цивилизованного поселка, что он тут же договорился с Ниной о встрече на следующий день, попросив не сдавать дом никому другому, – впервые в жизни обозначив свою серьезность статусом «известного сценариста, нуждающегося в тихом месте для продолжения работы».

Попрощавшись с Ниной, Матвей долго представлял себе описанный женщиной дом, в котором был даже камин, поселок, в котором был бар с биллиардными столами. Матвей впервые за много лет почувствовал удовольствие от своего земного присутствия: возможно, он перестанет быть отшельником и после целого дня работы над сценарием, будет встречаться с новыми знакомыми, за бокалом вина болтая о том, о сем, – как это принято у писателей, или, – наоборот, – после ночи работы будет отправляться в бар на чашку кофе. Матвей так заблудился в своей новой жизни, что очнулся от мерзкого воя сирены, – сирена всегда была для него оповещением о большом несчастье в чьей-то жизни. Только сейчас он понял, что окно оставил открытым, но шума улицы не слышал: его будущему уже ничего не мешало. Оно уже было рядом. Другое. Успешное, счастливое. Поправив очки, Матвей подошел к окну. Соседние дома, все в огнях чужих жизней, больше его не раздражали своим присутствием так близко от его серых дней. Матвей начал рассматривать движение в квартирах за окнами в доме напротив. Он вдруг вспомнил, что давно, когда был ребенком, они с Артуром любили зимой выходить гулять, когда было темно: часов в шесть-семь. Пока Артур катался с горки, рассказывал какие-то истории, Матвей рассматривал чужие жизни в доме напротив детской площадки. Тогда, в детстве, ему казалось невероятным, что люди живут иначе, чем он: вон в той квартире на пятом люди живут со странной лампой на кухне – такая была у бабушки в гостинной, а вот на втором он мог видеть не только лампы, но и мебель, – как можно жить с такой темной мебелью в квартире, – это невероятно грустно, – люди, жившие с такой мебелью представлялись ему печальными, несчастными и уставшими от жизни. Матвей рос с мамой и сестрой: отец был инженером-испытателем и погиб молодым, испытывая очередной, казавшийся Матвею и сейчас, – непостижимым, – прибор. Мама тоже была печальной и уставшей, но – не дома. Возвращаясь из больницы, – мама была врачем, – она принималась проверять, убрали ли они дом, съели ли обед, сделали ли уроки. Мама смеялась вместе с ними, – тогда, в детстве, Матвей был уверен, – все дело в мебели, люстрах, уюте их дома.