Читать книгу Золушка с приданым - Джулия Джеймс, Джулия Джеймс - Страница 2

Удобно устроившись в кожаном кресле и вытянув длинные ноги, Макс Василикос приготовился выслушать риелтора.

– Выкладывайте, что вы нашли для меня?

– Вас могут заинтересовать несколько английских усадеб, – сказал агент по недвижимости и с надеждой протянул рекламные брошюры одному из самых требовательных клиентов.

Темные глаза Макса пробежали по глянцевым страницам и остановились на фотографии красивого дома. Это был старинный сельский особняк из светлого песчаника с увитым глицинией крыльцом, широкой лужайкой и ухоженным цветником. Дальше за домом темнел лес, и за деревьями блестело озеро. Залитый солнцем живописный ландшафт ласкал взгляд. Максу захотелось как можно скорее увидеть все лично. Он протянул брошюру риелтору.

– Вот этот, – решительно сказал он.

* * *

Элен задержалась в холле, услышав резкий голос мачехи за дверью гостиной.

– Именно на это я рассчитывала! На этот раз не допущу, чтобы несносная девчонка все испортила!

– Надо как можно скорее продать этот дом!

Капризный, недовольный голос принадлежал Хлое, сводной сестре Элен. Причина недовольства была очевидна: когда Паулин вышла замуж за овдовевшего отца Элен, у нее и Хлои не было другой цели, кроме как тратить его деньги на роскошную жизнь. За несколько лет они промотали все. Остался только особняк, который они унаследовали вместе с Элен после смерти ее отца от сердечного приступа в прошлом году. Теперь они торопились продать его. Их ни секунды не волновал тот факт, что дом уже много поколений принадлежал семье Элен и был ее единственным убежищем.

Враждебное отношение не удивляло ее. Вторгшись в жизнь Элен, мать и дочь откровенно презирали ее. Как она, высокая и некрасивая, топающая, по их выражению, «как слон», могла сравниться с тоненькой, хрупкой и хорошенькой Хлоей?

Теперь уже нарочно грузно ступая, чтобы заглушить голоса, Элен спустилась по лестнице вниз. Похоже, мачеха возлагала большие надежды на нового потенциального покупателя усадьбы Хаугтон. Несмотря на то что Паулин знала о предстоящей судебной тяжбе с падчерицей, оспаривающей продажу особняка, она безапелляционно выставляла его на рынок и терроризировала Элен в надежде сломить сопротивление и добиться согласия на сделку.

Однако сердце Элен окаменело после смерти отца в первую зиму, которую Паулин и Хлоя провели на дорогом курорте на Карибах. Она решила максимально осложнить продажу родного дома, где прошло счастливое детство, оборвавшееся после трагической смерти матери в автокатастрофе. Безутешный отец в состоянии крайнего отчаяния пал легкой жертвой Паулин – хищной и амбициозной охотницей за деньгами.

Когда Элен вошла в гостиную, две пары ледяных голубых глаз уставились на нее с откровенной враждебностью.

– Почему ты задержалась?! – возмутилась Паулин. – Хлоя час назад отправила тебе эсэмэску. Нам надо поговорить с тобой.

– Я проводила тренировку по лакроссу[1], – невозмутимо сообщила Элен, плюхаясь в кресло.

– У тебя грязь на лице, – заметила Хлоя с насмешкой.

Ее холодный взгляд выражал крайнее презрение, и Элен знала причину: сводная сестра красовалась в одном из своих дизайнерских туалетов – в элегантных брючках и кашемировом топе, ее ногти были ярко накрашены, макияж безупречен, пепельные волосы модно подстрижены и красиво уложены. Элен привычно тяжело вздохнула. В Хлое было все, чего она лишена! Миниатюрная, с личиком в форме сердечка, она напоминала изящную статуэтку, особенно по контрасту со сводной сестрой. Элен явилась в спортивном костюме после тренировки команды в местной женской школе, где преподавала атлетику и географию. Ее густые неуправляемые волосы были завязаны в конский хвост, она не пользовалась косметикой, а на лице была грязь, о чем злорадно сообщила Хлоя.

– Сегодня днем позвонил риелтор, – начала Паулин, сверля глазами падчерицу. – Появился претендент на дом…

– И мы не хотим, чтобы ты сорвала сделку! – злобно прошипела Хлоя. – Особенно с этим парнем.

Последняя фраза насторожила Элен, а кроме того, ей не понравился злорадный блеск в глазах мачехи.

– Макс Василикос собирается добавить английскую усадьбу к своему портфолио и положил глаз на Хаугтон, – победно сообщила Паулин.

Имя ничего не говорило Элен, а Хлоя фыркнула:

– Ради бога, мама, не рассчитывай, что она знает, кто такой Макс Василикос, – и объяснила: – Это омерзительно богатый владелец недвижимости. У него только что закончился роман с Тайлой Брентли. Надеюсь, про нее ты слышала?

Ученицы школы, где преподавала Элен, с ума сходили по английской актрисе, покорившей Голливуд, сыграв главную роль в романтическом блокбастере. Но что касается Василикоса… Она предположила, что, судя по фамилии, он родом из Греции. Такие, как он, мечтают подороже продать Хаугтон русскому олигарху или арабскому шейху, которые будут приезжать сюда раз или два в году. Ее дом умрет без любви и заботы…

Паулин снова открыла рот:

– Макс Василикос настолько заинтересован, что решил сам приехать и посмотреть усадьбу. В качестве любезности я пригласила его на ланч. – Она не скрывала триумфа.

Элен спросила прямо:

– Он в курсе, что Хаугтон принадлежит нескольким собственникам и я не собираюсь продавать свою долю?

Паулин отмахнулась от неприятного напоминания.

– Мне известно одно: нам очень повезет, если он всерьез заинтересуется. Я не хочу, – сказала она с нажимом, – чтобы ты раскачивала лодку. Более того, если не желаешь слушать меня, то, надеюсь, Макс Василикос сумеет убедить тебя.

Хлоя раздраженно заметила:

– Ох, мамуля, не надо. Он не станет с ней даже разговаривать.

Элен опустила глаза, признавая обидную правду: ни один мужчина, не говоря уж о тех, кто крутит романы с кинозвездами, даже не взглянет на нее – настолько она некрасива. Она знала это и смирилась. По крайней мере, ей не свойственна жестокость, присущая сводной сестре.

Паулин повернулась к Хлое:

– Тем не менее Элен должна присутствовать. Мы выступим единым фронтом.

Единым? Элен вздрогнула. Трудно представить более конфликтующую семью! Ей предстоит тягостное испытание, но зато у нее будет возможность объявить Максу Василикосу о нежелании продать свою часть дома. Она неохотно кивнула и поднялась. Надо принять душ и что-нибудь съесть – Элен ужасно проголодалась. Она направилась в кухню. В той части дома, где раньше обитали слуги, она чувствовала себя лучше всего. Паулин и Хлоя здесь не появлялись – они не любили готовить. Элен перенесла свою спальню в одну из дальних комнат с видом на двор, а соседнюю комнату превратила в гостиную и редко выходила в парадные залы. Однако сейчас, возвращаясь к себе, она печально смотрела на широкий изгиб лестницы, огромный камин, тяжелые дубовые двери, темную деревянную облицовку стен и каменные плиты под ногами. Как нежно и преданно она любила этот дом. Она никогда не предаст его. Никогда!

Макс Василикос сбавил скорость на повороте аллеи, вьющейся между подстриженных кустов. Он заехал в самую глубь сельского Хэмпшира, любуясь залитым весенним солнцем живописным ландшафтом. Ему не терпелось увидеть усадьбу, фотографии которой сразу привлекли внимание не только с точки зрения инвестора. Лес, сад, лужайки, архитектурный стиль и красивые пропорции особняка теплого охристого цвета создавали ощущение домашнего уюта. По правде говоря, он сам мог бы жить в этом доме… К его удивлению, мысль мелькнула прежде, чем он успел остановить ее. Его всегда устраивала бродячая жизнь – он останавливался в гостиницах, готовый в любую минуту ехать дальше. У него никогда не было своего дома. Он с грустью вспомнил мать, стыдившуюся незаконнорожденного сына. Чтобы придать мальчику законный статус, как думал Макс, она поторопилась выйти замуж. Однако отчим не горел желанием принять в семью чужого ребенка. Ему нужна была бесплатная и безответная прислуга для работы в ресторане в маленьком туристическом городке на Эгейском море. Юные годы Макс провел, работая в таверне: пока отчим болтал с посетителями, Макс обслуживал столики, а его мать, не разгибая спины, готовила на кухне. В тот день, когда она умерла от истощения и легочной инфекции, Макс вышел из дома, чтобы никогда больше не возвращаться. Сдерживая слезы горя, но полный амбициозных планов, на пароме он добрался до Афин. Ничто не могло остановить его на пути к успеху.

Пять лет он вкалывал на стройке, пока не накопил денег на покупку первой недвижимости – полуразрушенного фермерского коттеджа, который он отреставрировал своими руками и продал приезжему немцу. На вырученные средства он купил два дома. Так начался его бизнес, превратившийся в глобальную империю Василикоса. Он скривил губы в усмешке. Таверна отчима досталась ему за копейки, потому что ленивый владелец вконец разорился.

Навигатор показал, что Макс прибыл на место. Въезд в усадьбу был отмечен двумя внушительными каменными столбами. Дорога шла через лес сквозь заросли рододендронов, а потом вывела его на широкую, засыпанную галькой круглую площадку перед фасадом дома.

Оглядевшись, Макс с удовлетворением улыбнулся. Фотографии не обманули: от дома открывалась широкая панорама. Солнце сверкало в створчатых окнах, лиана глицинии обвила каменное крыльцо с дубовой дверью. Глициния еще не зацвела, но обещала великолепное зрелище, зато радовали глаз золотистые нарциссы в яркой зелени. Максу все нравилось здесь: особняк был не слишком большим, но и не маленьким. Элегантный и изысканный, он повествовал о долгой истории английских землевладельцев и аристократов.

«Мог бы я жить в этом месте? – спрашивал себя Макс. – Стал бы он моим домом?»

Он нахмурился, удивившись своим мыслям. Неужели он достиг возраста, когда хочется обзавестись семьей и пустить корни? Макс не мог представить рядом ни одну женщину, и уж конечно, не Тайлу. Их многое роднило: как и у него, у нее не было корней – она разъезжала по свету. Сначала Макса это устраивало, но не настолько, чтобы связать с ней жизнь. Ему в конце концов надоело, что она помешана на своей неотразимой внешности. Теперь Тайла крутила любовь с одним из ведущих актеров Голливуда. Макс желал ей удачи.

«Настало время для новых отношений? Мне нужен другой тип женщины…»

Макс одернул себя. Он приехал сюда ради простого дела – решить, стоит ли покупать усадьбу для своего портфолио. Он объехал дом, чтобы взглянуть на хозяйственные постройки. Ему понравился мощенный булыжником двор с кадками цветов и скамейкой на солнышке возле кухни. Макс подошел к кухонной двери, чтобы попросить разрешения оставить машину. В этот момент дверь распахнулась, и, почти сбив с ног, на него налетел человек с корзиной дров и огромным пластиковым пакетом. Макс произнес витиеватое греческое ругательство, прежде чем заметил, что столкнулся с женщиной. Вероятно, ее можно было назвать молодой, но в ней мало что указывало на женский пол: крупная, нескладная, с шапкой густых волос, стянутых сзади в конский хвост. Ее глаза прятались за круглыми очками, щеки горели пунцовым румянцем. В бордовом мешковатом спортивном костюме она выглядела ужасно. Максу она показалась толстой, однако он не забыл хорошие манеры.

– Извините, – мягко сказал он, – можно оставить здесь машину? У меня назначена встреча с миссис Маунтфорд. Я – Макс Василикос.

Щеки женщины покраснели еще больше. Она переводила глаза с него на машину, но молчала, только переминалась, удерживая корзину на бедре.

– Так можно оставить машину? – переспросил Макс.

С видимым усилием она кивнула и пробормотала что-то нечленораздельное. Он вежливо улыбнулся и тут же выкинул ее из головы.

Повернувшись, Макс пошел к парадному крыльцу, оглядывая сад. Летом здесь будет великолепно. Он надеялся, что интерьер дома не уступает его внешнему виду, Макс уже не рассматривал усадьбу с точки зрения вложений и инвестиций.

Темная дубовая дверь открылась перед ним – его ждали. Стоявшая на пороге девушка показалась Максу антиподом той, с которой он столкнулся на пороге кухни. Она была миниатюрной, худощаво-стройной и невероятно ухоженной, начиная с модной стрижки и безупречного макияжа до очень дорогого наряда под цвет голубых глаз. Ее окутывал аромат изысканных духов. Она радостно улыбнулась ему:

– Мистер Василикос, добро пожаловать!

Она отступила, пропуская его в просторный холл с выложенным каменной плиткой полом, с огромным камином и широкой лестницей на второй этаж. Все как нельзя лучше соответствовало стилю дома.

– Я – Хлоя Маунтфорд. Как хорошо, что вы смогли приехать!

Дочь владельца усадьбы, как решил Макс, скользнула к ведущим из холла двойным дверям и распахнула их театральным жестом.

– Мамуля, это мистер Василикос, – объявила она.

Мамуля? Макс вспомнил, что у представителей английского высшего света принято обращаться к родителям уменьшительно-ласкательно, как в детстве. Он вошел в просторную гостиную, тоже с большим, но более нарядным камином. Его удивило обилие мебели. Макс с разочарованием отметил, что изысканная серо-голубая гамма, явно подобранная профессиональным дизайнером, выглядела ненатурально, а весь интерьер напоминал картинку из глянцевого журнала. Интересно, сохранилась ли прежняя обстановка? Ему не терпелось все изменить по собственному вкусу. Макс нахмурился: мысли явно опережали события.

– Я так рада познакомиться с вами, мистер Василикос, – приветствовала его элегантная женщина, сидящая в кресле у горящего камина, и протянула ему руку с бриллиантовым кольцом. Как и дочь, она была прекрасно ухожена и явно тратила на омолаживающие процедуры огромные деньги.

Макс обратил внимание на двойную нить прекрасного жемчуга на шее, явно подновленной пластическим хирургом.

Макс занял указанное ему место на диване подальше от огня, а Хлоя грациозно присела рядом с ним.

– Мне доставляет большое удовольствие приветствовать вас в Хаугтоне, – жеманно пролепетала миссис Маунтфорд, но инициативу тут же перехватила ее дочь:

– Спасибо, что выбрали время в вашем, уверена, очень плотном графике, чтобы посетить нас. Как долго вы пробудете в Англии на этот раз, мистер Василикос?

– У меня нет четкого плана, – ответил Макс, подумав, не заигрывает ли с ним Хлоя Маунтфорд. Он надеялся, что нет. Возможно, излишняя худоба была нынче в моде, но не в его вкусе. Впрочем, полноту он тоже не одобрял. Лишний вес не украшает, тем более если внешность непривлекательна – Макс вспомнил женщину на крыльце кухни и подумал о ней с жалостью.

– Неудивительно слышать это от хозяина международного бизнеса! – рассмеялась Хлоя и повернула голову в сторону скрытой за облицовкой стены двери, которая вдруг распахнулась.

На пороге возникла нескладная фигура женщины с чайным подносом в руках. Макс сразу узнал незнакомку, которую только что мысленно пожалел.

Она сменила мешковатый спортивный костюм на серую юбку, белую блузку и надела туфли на плоской подошве. Волосы по-прежнему были убраны в бесформенный хвост, глаза спрятаны за очками. Чувствуя явное смущение, она тяжелой походкой вошла в комнату.

– А вот и Элен! – воскликнула миссис Маунтфорд, когда та поставила поднос на низкий столик у камина. – Мистер Василикос, познакомьтесь с моей падчерицей Элен.

Женщина, которую Макс принял за служанку, оказалась членом семьи. Ему это и в голову не пришло, однако покупка дома вовсе не предполагала изучения его владельцев.

– Добрый день, – вежливо сказал он, вставая.

Женщина покраснела и плюхнулась на диван рядом с Хлоей. Глядя на сидящих рядом сводных сестер, Макс не мог представить более разных людей: миниатюрную, ухоженную Хлою и простоватую, неопрятную Элен.

Элен едва заметно кивнула и посмотрела на мачеху.

– Хотите, чтобы я разливала, или будете играть роль хозяйки? – насмешливо спросила она, заставив Макса насторожиться.

– Пожалуйста, разливай ты, Элен, дорогая, – промурлыкала миссис Маунтфорд, игнорируя тон падчерицы.

– Кофе, сливки и сахар, мистер Василикос? – Общение явно давалось Элен с трудом, но румянец смущения постепенно сходил. Гладкая светлая кожа лица говорила о хорошем здоровье и привычке проводить много времени на улице. В отличие от нее бледная утонченная Хлоя напоминала тепличное растение.

– Черный кофе, спасибо, – ответил Макс. Он терпеливо ждал окончания ритуального действа, чтобы осмотреть дом – главную цель своего визита. Непринужденно расположившись на диване, он начал светскую беседу в нужном ему направлении. – Итак, – обратился он с заинтересованной улыбкой к Паулин Маунтфорд, – что заставляет вас расстаться с таким красивым домом?

Если ему не нравился декор, не стоило говорить об этом хозяйке. Судя по всему, это был ее собственный выбор. Внутреннее убранство можно легко сменить. Макса интересовал сам особняк. Причем, очень интересовал. Первое благоприятное впечатление усиливалось с каждой минутой. Макс никогда не отличался сентиментальностью, но дом, казалось, притягивал его.

Когда Паулин заговорила, Элен помрачнела. Чашка в руке задрожала.

– Как ни печально, с ним связано слишком много воспоминаний. После смерти мужа мне невыносимо жить здесь. Я знаю, что должна быть сильной и готовой начать новую жизнь. – Она со всхлипом вздохнула. – Мне с трудом далось это решение, но…

– Бедная мамуля. – Хлоя с нежностью потрепала руку матери.

– Не знаю, как я пережила этот год, – призналась Паулин.

– Сожалею о вашей утрате, – пробормотал Макс. – Но вполне понимаю, почему вы продаете усадьбу.

Со стороны падчерицы послышался резкий стук чашки о блюдце. Оглянувшись, Макс заметил ее странное напряженное выражение. Элен снова покраснела и отвернулась, наклонившись над серебряным кофейником. Вдруг она резко встала.

– Мне надо посмотреть, готов ли ланч, – заявила она, скрываясь за служебной дверью.

Паулин доверительно склонилась к Максу и прошептала:

– Бедная Элен очень болезненно перенесла смерть моего мужа. Она была предана ему всей душой. – Морщинка пересекла гладкий, явно ботоксный лоб. – Боюсь, слишком сильно…

Выражение ее лица вдруг просветлело.

– Думаю, вы хотите посмотреть дом до ланча. Хлоя с удовольствием устроит для вас гранд-тур! – весело засмеялась Паулин.

Макс поднялся вслед за Хлоей. Он давно мечтал пройтись по комнатам, вместо того чтобы выслушивать драматические признания членов семьи Маунтфорд. Хлоя казалась ему слишком худой, а Элен – наоборот, но ни та ни другая не привлекали его. Макса интересовал только дом.

К концу осмотра он окончательно влюбился в особняк. Осмотрев спальни, он остановился на широкой лестничной площадке второго этажа. Макс с удовлетворением смотрел в круглое окно-амбразуру на сады, на сверкающую гладь озера в обрамлении камыша, на темнеющий вдалеке лес. Он принял окончательное решение: Хаугтон-Корт будет принадлежать ему.