Читать книгу Духовное господство (Рим в XIX веке) - Джузеппе Гарибальди - Страница 12

Два дня прошло со времени ареста Манлио, и о нем еще не было известий. Обе женщины были в отчаянии.

– И что сделалось с твоим бедным отцом? всхлипывала Сильвия: – никогда он не мешался в политические дела, – что он всегда был либерал, это правда; что он всегда и по заслугам ненавидел патеров, это тоже правда, но ведь он никогда и не перед кем, кроме своих, не высказывал об этом своих мнений. Как же могла это пронюхать полиция?

Клелия не плакала – и её печаль по отце, более сосредоточенная, была, впрочем, от этого не легче. Однако, она находила в себе еще силу утешать мать.

– Не плачьте, мамма, ласкалась она: – слезы ничему не помогут. Надо узнать, куда они свели отца – и, как советует монна[16] Аврелия, попробовать похлопотать у кого следует. Потом и Аттилио его разыскивает, и, конечно, не отстанет, пока не разведает всего, что с ним случилось.

Обе женщины в сотый раз говорили об этом между собой, когда молоток у двери возвестил о приходе посетителей. Клелия пошла отворить, и впустила монну Аврелию, добрую соседку и старую знакомку семейства.

– День добрый, монна Сильвия.

– И вам того же, ответила опечаленная женщина, утирая глаза платочком.

– Вот это, заговорила Аврелия: – наш друг Кассио, которому я говорила о деле, написал для вас просьбу на гербовой бумаге[17], чтобы вручить кардиналу-министру об освобождении Манлио… Он говорит, что нужно, чтобы вы ее подписали – и для пущего спокойствия, снесли бы сами к эминенции.

Сильвии, прикосновенной впервые в подобным делам, не было по душе идти припадать в стопам одного из этих светил, ненавидеть которых ее научили с детства; но что делать? дело шло тут об обожаемом муже – заключонном и может быть уже подвергнутом пытке – и эта мысль пробирала дрожью бедную женщину. Потом Аврелия советовала идти обеим и вызвалась сама проводить их в палаццо Корсини.

– Идем же! решилась, наконец, Сильвия, и через полчаса обе они были готовы и шли к жилищу кардинала.

Было девять часов утра, когда его эминенция, кардинал дон-Прокопио, государственный министр, был уведомлен квестором квиринала о побеге Манлио и о роде насилия, которым его выкрали. Гнев прелата был неописанный. Тотчас же вышел приказ арестовать всех лиц, приставленных в наблюдению за квириналом и его тюрьмами – и надзиратели, ключари, командиры караулов, драгуны и сбиры, были засажены под арест по приказанию не на шутку рассердившагося министра. Потом, тотчас же вслед за этими распоряжениями, он приказал позвать в себе Джиани.

– E come diavolo, крикнул на него грозный начальник: – не засадили вы этого проклятого скульптора в за́мок св. Ангела, где он был бы в целости? Зачем отвели его в квиринал, откуда эта караульная сволочь его прозевала – отвечай?

– Эчеленца! залепетал Джиани: – когда дело такой важности, то для чего же эминенция ваша не изволила поручить его мне, а доверилась этой падали – сбирам? что они такое? и чего они стоют эти негодяи? порешил Джиани в благородном намерении возвысить себя самого в ущерб другим: – ведь это людишки, дозволяющие себя застращивать и задаривать…

– Что ты мне надоедаешь сегодня твоими проповедями, скоморох! заревела эминенция: – словно я нуждаюсь в советах твоих! Твоя обязанность – служить мне безответно. Ищи теперь в твоей морковьей голове, каким способом добыть девушку… Не то, per Dio, подземелье палаццо огласится гнусным твоим фальцетом под петлею веревки или прихватами щипцов…

Джиани хорошо понимал, что это были не напрасные угрозы – и хотя свет думает, что время пыток в наши дни миновало, то он заблуждается. В подземелии святого града пытки еще процветают во всей своей первобытной полноте.

И знал еще Джиани, что подземелья церквей, монастырей, дворцов и катакомбы скрывают столько ужасов, что могут заставить вздрогнуть самых бесстрашных людей.

С опущенною головой, презренный скопец – ибо таковым он был – так-как, подобно туркам, римские патера поручают охрану своих жен кастратам, изуродованным еще в детстве, под предлогом сохранения чистоты их голоса, с опущенной головой и не дыша ждал своего приговора.

– Подними свои плутовские глаза, закричал на него кардинал: – и гляди на меня прямо!

Джиани, трепеща, устремил свои глаза на лицо патрона.

– Неужели же ты все еще не можешь, грабитель, и после того, как повытаскал от меня, то под тем, то под другим предлогом столько денег, доставить мне Клелию?

– Si Signore, ответил Джиани на удалую, так-как ему хотелось только как-нибудь поскорее ускользнуть с глаз кардинала, а там будь, что будет.

В эту минуту, к великому удовольствию Джиани, звонок возвестил посетителей, и лакей в богатой ливрее доложил:

– Эминенца! три женщины, с прошением, просят позволения представиться эминенции вашей!

– Пусть войдут, ответил дон-Прокопио, но Джиани не сказал ни слова.