Читать книгу Один день. Сборник новелл - Дмитрий Александрович Босяченко - Страница 8

Я хочу видеть свет и трогать мороз и есть снег. Хотел. Изредка у нас получается погулять. Очень редко. Мне жалко её и потому на вопрос, который звучит всё реже: «Хочешь, погуляем?» – я отвечаю, из всех сил притворяясь искренним: «Конечно, нет! Чего я там не видел», – всё чаще слыша тишину, согласное молчание, вместо прежних приятных уговоров.

Подошло время обедать. Нет мамы – нет обеда. Логично. Я не голоден. Не страшно. Прислушиваюсь то и дело к дверному замку. Его щелчок – моё спасение. Дверь молчит, молчат стены. Интернет достал. Нашел, что дети.. то есть взрослые, которые стали инвалидами ещё в детстве с похожими травмами и диагнозом редко доживают до тридцати.

Мне 24.

Включаю ТВ, чтобы не думать. В случае чрезмерного напряжения мозга – жмите на кнопку. Превосходно помогает.

Там:

1. Обручальное кольцо. Сериал.

2. Ефросинья. Продолжение. Сериал.

3. Вести

Чуть задерживаюсь на канале, чтобы по бегущей строке узнать стоимость доллара. Зачем? Да, просто так. Знать, что что-то меняется.

4. Обзор. Чрезвычайное происшествие.

5. Виола Тараканова в мире преступных страстей. Сериал.

6. Любовь-морковь. Комедия.

7. «Мой друг зонтик», «Чуня» и т. д. Мультфильмы.

8. Дом 2. Lite.

9. Следаки. Сериал.

10. Я против! (Прямой эфир)

11. Дорожные войны.

12. Биатлон. Чемпионат мира.

13. Хочу ребёнка. Мелодрама.

Тут главное не увлечься.

14. Каникулы в Мексике 2…

И такие передачи не позволяют мне этого сделать. Кстати, после просмотра телевизора не обязательно гипнотизировать стену, чтобы опустошить башку перед дорогой.

«ВЫКЛ».

Мамы нет уже часов шесть. И я собираюсь в новое путешествие:

«Я иду её искать. Я иду возвращать её домой. Ко мне. Собрался спешно. Подбирать фасоны нет времени, что если она в беде? Вдруг ей стало плохо или остановилось сердце, пьяный убогий подросток ударил её или она попала под машину или в руки какого-нибудь психа? Интернет кишит подобными случаями! Я должен спасти её. Это логично.

Я беру немного денег, телефон, паспорт, свинцовую гирьку против гопников – она удвоит силу удара, помню, так говорили мои друзья во дворе.

Нужно действовать быстро, ведь скоро начнёт темнеть, что затруднит поиски. Я бегу по луже, утопая в грязи, плевать на одежды и пусть на меня смотрят, как на психа – ноги для того и нужны, чтобы преодолевать препятствия, а не обходить их!

Чего бы с ней не случилось, вряд ли помощь придёт со стороны. Я мчусь по дорогам, запрыгиваю в трамвай. Он едет слишком медленно! Откуда я знаю куда идти? Не знаю! Просто бегу, доверяясь интуиции, решаю, куда завернуть в последний момент, не зная что ждёт меня за углом.

Я спрыгиваю с трамвая через три остановки – к продуктовому рынку (я пробегаю его насквозь, не думая – по привычным координатам, проверенному нашими ногами пути. Её нет) – за ним галерея (где я был однажды с отцом, вместо последних уроков тайком от матери), и я вокруг, и я за неё (так через двор короче) – супермаркет кишит чужими людьми («вы видели, вы видели? – может с утра, может днём.. здесь… не было моей мамы»? – никто не знает) – длинная ровная, спокойная и монотонная, как древняя почти иссохшая река, узкая улица городского бульвара отнимает не мало сил у пешего, а я бегу! (десятки лавочек, скрепками держащие контуры проспекта, чтобы те не расползлись на дорогу и в грязные дворы, усеяны людьми всех возрастов, дурацкими декоративными собаками, не понимающими, что с ними происходит, бутылками, обёртками, пьяными телами – всем, чем угодно, кроме неё… усталой)

куда она спешит, зачем бежит от меня?

потом – до конца, упираясь в переход, почти стёртый на гудящем потоке (отдышка, нагнувшись, руками в колени) – сквер героя Гуртьева с засахаренными после вчерашней оттепели и утреннего морозца деревьями, снова приманил своей лыжнёй пару спортсменов – городская площадь пуста – её дворы и закоулки – огромный академический театр, избавленный от безвкусных колонн – к бронзовому Бунину, что стоит, скрестив руки, на городском холме – нет, нет, нет! – к музею, но скорее закусочной рядом со старыми добрыми беляшами, через мост, под которым мёрзнут утки вбок.. вниз.. к реке к стеле и вдоль реки (тихое уютное место) до раскидистой ивы, нависшей прямо над водой – перешел мост и на старую Ильинскую улицу с её развилкой и множеством магазинов, танком на постаменте, сквером (когда закончатся силы, я отдохну там, на деревянной скамейке) – обратно по Болховской к любимому театру – в парк, за ним, где в центре какой-то памятный камень, как кусок астероида и дальше – по самой протяженной Комсомольской (заглядывая каждому в глаза, не пропуская прохожих, витрин, отражением в которых вдруг застряла она) до автовокзала – потом на маршрутку и обратно до – железнодорожного, с которого ещё можно будет уехать домой в случае неудачи…

Нет. Нет. Нет!

уезжаю.

Я открываю глаза, которые не желают пускать слёз. Да, они блестят, но потому что устали. Голову снова кто-то колит, как орех. К вечеру, постоянно к вечеру. Стемнело. Похолодало. На часах почти восемь.

Её нет.

Альбом «The Nationаl» 2005-го на репите.

Обычный денёк превратился в рассказ с непонятной развязкой. Но только не для меня. Я всегда угадываю конец! И вот и теперь: я беру ручку, отрываю клочок бумаги от журнала – глянцевый лист не принимает чернил – и тогда я пишу на ладони. На левой ладони, над и вдоль линии судьбы я записываю свой вариант завершения необычного дня моей скучной лежачей жизни. А говорят ещё «под лежачий камень вода…»

Моей жизни.