Читать книгу Ночь - Дмитрий Александрович Давыдов - Страница 4

Небесная синева сгустилась до вязкого и плотного цвета переспелой сливы. Детей вывели на вторую прогулку. Холодный ветер завывал, впечатления у младшей второй группы лучшего дня постепенно угасали. Но радость в нежных личиках загоралась вновь, когда приходили родители. Со сладостным звоном каждое дитя бросалось в объятия долгожданных и близких. И чем меньше становилось малышей из группы, тем сильнее обострялось ожидание. Каждый ребенок, наблюдающий картину воссоединения, мечтал о том же. Кто бы ни приходил: старая бабушка в дряхлой шубенке, усталый отец после работы, молодая мать, озабоченная бытом – у всех лица озарялись улыбкой. У родителей теплело на душе, стоит увидеть раскинутые в сторону руки бегущего к ним ребенка.

– Аня, время уже шесть, – сказала воспитатель, – кто придет за тобой?

Девочка подняла голову и с зубастой улыбкой крикнула единственное слово, которое знала: «Мама!»

– Пойдем, Аня, в группу. Холодно на улице.

В прихожей Настасья Валерьевна посмотрела на девочку, которая всхлипывала носом. Раздевать ли? Вдруг сейчас за ней придут. Со вздохом воспитатель принялась расстегивать разболтанные пуговицы на поношенном пуховике девочки. Аня пока не научилась раздеваться своими неуклюжими ручками. Когда сняли топорные зимние башмаки, девочка взглянула в глаза воспитателю и сказала: «А мама?»

Аню отвели за ручку в игровую комнату, и девочка бросилась к полке с куклами. Сначала воспитатели, а потом и дети, не позволяли ей брать игрушки: по своей неосторожности она их ломала. Но сейчас в группе никого, и девочка всласть тешилась ими, только она. Воспитатель с грустью смотрела, как Аня встает перед куклой и «учит» ее танцевать, а потом берет в руки и, как марионеткой, выполняет танцевальные движения.

Оставив девочку с куклами, воспитатель убежала к заведующей.

– Эльвира Эдуардовна, – сказала она, – у меня Анечка осталась. За ней никто не пришел.

– Родителям звонили? – спросила заведующая.

– Так у нее же только мамочка. И нет у нее ни домашнего телефона, ни мобильного.

– Бумажкина что ли?

– Да.

– Ах, точно, кто-то мне жаловался, – нахмурилась заведующая. – Так вызывайте полицию, пускай ребенка забирают, а вы заканчивайте.

Настасья Валерьевна переменилась в лице. В груди неприятно защемило.

– Нет, я еще подожду, – сказала она.

Но не успела отойти, как в дверях показался неряшливый дворник. Он смущенно переглядывался то с воспитателем, то с заведующей.

– Что такое, Михал Кириллович? – выглядывая, спросила заведующая.

– Там это… – замямлил он, – женщина пришла.

На улице Настасья Валерьевна увидела женщину, которая стояла и раскачивалась на месте. Воспитатель вышла к ней. Лицо женщины перекошено, а волосы растрепаны. По щекам размазана губная помада, а ресницы жирно намалеваны тушью. Несмотря на холод, куртка женщины распахнута, под ней белая полупрозрачная блузка, заляпанная пятнами, а на груди просвечивал пестрый бюстгальтер. Из открытого рта оголены ряды желтых прогнивших зубов. Женщина дыхнула на воспитателя дешевым алкоголем и с хрипотой сказала: «Я за Аней».