Читать книгу Утраченная книга - Дмитрий Александрович Спиридонов - Страница 2

Почему мы боимся темноты? Нет, нет, не рассказывайте мне эти байки о каком-то древнем инстинкте, развившемся еще с пещерных времен и оберегающем нас от хищников. Я говорю не о боязни темноты, а о страхе. Ужасе, просыпающемся в сознании в кромешной тьме.

Что заставляет нас укрываться хотя бы тонким одеялом или простыней даже в теплую ночь? Почему мы оставляем включенными ночники, индикаторы телевизора, мониторы, электронные дисплеи будильников, костры (или хотя бы угли) у палаток? Почему тусклый свет витрин и фонарей за окном не мешает нам спать? Почему нам комфортней слушать ночью шелест вентилятора, тиканье часов, гул мотора одинокой машины? Что такого страшного в тихом полуночном шорохе?..

Это не о вас? Вы спите в полной темноте, с наглухо задвинутыми шторами? Вы – счастливчики. Вы просто забыли о Нем.

Он смотрит на нас оттуда и ждет. Ждет годами, десятилетиями. Ждет, когда мы расслабимся, допустим ошибку, дадим слабину.

Мы любим фантастику, мистику, ужасы. Мы любим, когда нас пугают. Эти придуманные истории и страхи служат лишь одной цели – они откладываются в памяти, вытесняя истинный ужас. Они – выдумка. Яркая, запоминающаяся и потому нереальная. Эти «сказки» помогают нам забыть то, что мы когда-то пережили, что неизбежно, неотвратимо приближается. «Сказки» помогают нам обрести мнимую смелость и немного сдержать Его. Именно сдержать, а не прогнать.

Дети наиболее близки к Его миру, наиболее чувствительны и уязвимы. Каждый из нас хоть раз в детстве столкнулся с Ним. Потом мы забываем момент контакта, как страшный сон, взрослые убеждают нас, что это выдумка. Если мы подавим эти воспоминания, и если контакта больше не возникнет, – мы повзрослеем и забудем детские страхи. Лишь где-то глубоко-глубоко в подсознании будет таиться тревога, слегка шевелящаяся по ночам…

* * *

Самые счастливые мгновения детства мы бережем всю жизнь. Да и какие они еще могут быть в детстве, мгновения, кроме счастливых?

Игра в прятки с младшим братом в небольшой квартире – те еще воспоминания. Ты вроде как старше, умнее, должен его развлекать и воспитывать. Особенно когда родители оставили вас одних почти на весь день.

Я старательно «искал» его повсюду, прекрасно зная, что прячется он преимущественно в бельевом шкафу в родительской спальне. Шкаф казался тогда солидным, массивным, достаточно глубоким. Прятаться там за стопкой белья мог даже я, в свои-то одиннадцать! Чего уж говорить о семилетнем младшем брате, Андрюшке!

Побродив минут пять по квартире, я «вспомнил» о шкафе и решил «проверить» нет ли Андрея там. Не спеша засунул руку в стопку белья и стал шарить у задней стенки. Маленький засранец схватил меня за руку и принялся тащить к себе в шкаф. Я его оттуда – он меня туда. Вот уж не думал тогда сколько силищи в младшем братике! С трудом выволок я наружу его маленькую бледную ручку, вцепившуюся мне в запястье. А упрямец все пытался молча затащить меня к себе! В полной тишине, без единого звука мы играли в перетяжки, как вдруг сзади раздался голос моего младшего брата:

– Чего ты там потерял? Я уж засиделся в ванной.

Я тупо смотрел на бледную кисть, держащую меня, а волосы на затылке предательски стали подниматься от ужаса. Настоящего, животного ужаса! От ощущения, что нечто в шкафу, таком привычном и знакомом, очень голодно и совершенно непостижимо! И оно меня тащит к себе! Конечно, я заорал. Вложил в крик весь свой страх, всю свою силу. Резкий звук разорвал тишину, разрушил наваждение, и рука скользнула в шкаф. К несчастью, младший брат из-за моего плеча тоже увидел «убегающую» в бельевые недра кисть. Его вопль совершенно вывел меня из стопора, я захлопнул дверцу, и мы пулей вылетели из комнаты. Два часа в тот день мы с ногами сидели на диванчике в кухне, я сжимал в руке нож и думал об одном – смогу ли защитить Андрея, если сам боюсь до колик в животе. В конце концов, мы договорились, что ничего такого быть просто не может, нам обоим примерещилось и глупо почти уже взрослым пацанам бояться детских страшилок. Разумеется, родители ни о чем не узнали, но в прятки в доме мы больше не играли никогда.

* * *

Он вернулся спустя семь лет. Я – уже студент второго курса, жил в общежитии и к родителям приезжал на выходные. Благо – родной городок был в ста километрах от Москвы, мотайся хоть каждый день! Но что за студенчество без общаги?! Андрей радовал родителей, успешно заканчивая среднюю школу.

Очередная пятница обещала неплохие выходные в кругу семьи или пикник на даче. Хотя я уже подумывал, что пора «взрослеть» и остаться как-нибудь в Москве с симпатичной девчонкой – потусить от души. Но отец и мать встретили меня мрачными и озабоченными:

– Надо съездить завтра в Москву, показать Андрея одному хорошему психологу.

Вот так раз! Слова мамы оказались полной неожиданностью, поскольку уж с чем, с чем, а с психикой у нас обоих было всегда все нормально.

– Он почти не спит всю неделю и говорит ерунду, – пояснил отец. – Мы уж и на наркотики кровь сдали.

Андрей действительно выглядел уставшим, изможденным, с мешками под глазами. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять – брат чего-то боится. Очень боится. Разумеется, состоялся разговор по душам. Долго он не хотел отвечать, отнекивался и отшучивался, пока я не наорал, что так его чего доброго в психушку упекут.

– Макс, помнишь случай со шкафом в детстве? – сдался наконец Андрей.

Ох, сколько детских усилий мы оба приложили, чтобы забыть тот день, стереть из памяти, «завалить» другими впечатлениями! Но одной этой фразы оказалось достаточно, чтобы по спине побежал холодок – вверх, от поясницы к встающим от ужаса волосам на загривке!

– Ну, – натужно ответил я.

– Он вернулся, – Андрей присмотрелся ко мне, стараясь понять, не считаю ли я его сумасшедшим. Не считал. Только тупо уточнил:

– А почему Он?

– Не знаю, – Андрей пожал плечами. Расслабился, словно эта простая откровенность сняла какой-то груз с души, позволила немного успокоиться. Даже взгляд стал не такой изможденный. – Просто я ощущаю, что по-другому Это никак не назвать. Это именно Он и Он где-то Там.

– Так, – я сбросил первое оцепенение от откровенности брата, – а ну давай рассказывай по порядку.

Рассказывать было особо нечего. Андрей боялся спать потому, что ему казалось, будто ночью под кроватью кто-то есть. Он голоден, он таится, ждет и готов наброситься в любой момент. Наивный детский страх, но настолько яркий, мощный, пробирающий до костей, что избавиться от него не получалось. Почему-то брат был уверен, что это нечто по своей природе сходно с тем странным явлением, которое было в нашем шкафу. Вот боялся он и ничего поделать с собой не мог! На все вопросы проверял ли он, видел ли что-то, ответ был отрицательным. Ну как было не беспокоиться за родного брата?!

Ночью мы спали в одной комнате – нашей общей детской, которую по причине моего почти полного отъезда на учебу занимал сейчас он один. Мою старую кровать давно убрали (обычно, приезжая, я спал в гостиной на диване), так что нынче мне пришлось довольствоваться надувным матрасом. По всей видимости, сегодня брат впервые за всю неделю был спокоен и отрубился, как только коснулся подушки. Я маленько поворочался, но никаких страхов меня не посещало, поэтому сон как-то незаметно накрыл и меня.

Пробуждение произошло внезапно от какого-то негромкого всхлипывания. Андрей сидел на кровати, прижавшись к стене и закутавшись в одеяло. Глаза его смотрели на меня, а губы тихонько шептали «Макс!». На мой вопросительный жест он махнул рукой куда-то под кровать. Там было темно, но я ведь не зря слыл умным старшим братом! Вспыхнул предусмотрительно припасенный фонарик и луч его принялся шарить под кроватью. Никого! Андрей тоже перегнулся и осторожно заглянул. Только пара носок.

– Слышь, братец, а мама тебе ничего не говорила насчет разбросанных вещей?

– Я же младший, – возразил осмелевший брат, – любимчик. Со мной не так строго обходятся. Можно малость и беспорядок устраивать.

– Ага. От твоих носков не то, что все монстры – вообще все живое перемрет.

– Они там почти чистые, – возразил Андрей и снова устроился в кровати. – Давай спать. Успокоил ты меня.

О как! А сам фонариком посветить раньше не мог, чтобы ужасы развеять! Уверенный, что излечил брата от пагубных фобий, я мирно задремал.

Новое пробуждение было таким же резким. Андрей снова сидел у самой стены и дрожал, как осиновый лист. Да чтож за напасть! Я щелкнул фонариком, но спасительный свет не зажегся. Перегорел, сломался, батарейки разрядились? Черт его знает! Но спасать положение было нужно. Я сел на матрасе и в этот момент накатило и на меня! Неожиданно я почувствовал себя не умудренным опытом студентом второго курса, а маленьким беззащитным мальчиком перед лицом чего-то огромного, темного и непостижимого. Непостижимое шевелилось где-то рядом, было со всех сторон, смотрело на меня жадными голодными глазами и тянулось медленно, но верно. Второй раз за жизнь я всем телом ощутил ужас. Именно не испугался, не пережил его, а ощутил. Липкий страх проник в меня, пропитал всего, парализовал. Где-то рядом, за какой-то неуловимой гранью, таился Он. Именно Он! Смотрел на меня, изучал, наслаждался животным страхом, который сотрясал мое тело. Облизывался и улыбался, хотя я абсолютно был уверен, что Его облизываться и улыбаться просто нечем! Часть Его была под кроватью брата. Та самая часть, которая могла действовать в нашем мире и собиралась утащить нас в свой!

Я рывком вскочил и кинулся к выключателю. Нога моя оказалась рядом с кроватью и что-то липкое, мягкое, но сильное обвилось вокруг лодыжки. Щупальце? Рука? Лапа? Щелкнул выключатель, вспыхнул свет, разгоняя ночные страхи и детские ужасы. Хватка исчезла, пропало оцепенение, Андрей шумно и с облегчением вздохнул. Показалось мне или нет, что под кровать скользнула знакомая бледная ладошка? Или это уже расшалившиеся нервы сыграли злую шутку. Как бы то ни было, но про нечто, схватившее меня за ногу, я не рассказал даже брату. А небольшой синяк на лодыжке никто и не заметил…

Днем мне удалось убедить родителей не обращаться к специалисту, а «вылечить» брата простым способом – убрать из комнаты кровать, заменив ее на надувной матрас, а позже – на раскладной диван. За две последующие ночи мы убедились, что отсутствие подкроватного пространства полностью убрало эффект детского страха. С тех пор мы с братом спим только на таких раскладных диванах, под которыми нет свободного пространства. Или на матрасах. Или на полу. Больше Он не приходил долгие годы…

* * *

Если просыпаешься ночью без видимой причины – значит кто-то на тебя уставился.

Что такое сон? Не физиологически, нет. Всем известно, что ночью сознание отдыхает, работают какие-то подкорковые структуры, обрабатывая дневную информацию. А именно сон метафизически – что он такое? Не возникает ли во сне связь с чем-то далеким, неведомым и потусторонним? С чем-то, что наше сознание благоразумно блокирует в период бодрствования? И если так, то не привлекаем ли мы это в свою жизнь, в свою реальность?

Я проснулся резко, неожиданно, словно вынырнул из глубины. Рядом мирно почивала супруга. Электронные часы не работали. Я щелкнул кнопкой ночника – темнота осталась темнотой. Электричества не было. Мимолетно пришла мысль, что у меня и свечек-то дома нет – настолько все мы привыкли, что электроэнергию не отключают. Светящиеся стрелки на механических часах показывали три ночи. Ну и чего мне не спится?

Окружающая темнота показалась какой-то неестественной. Нормальное, в принципе, явление – зная, что нет электричества, человеку всегда ночь кажется темнее, чем есть на самом деле. Но все-таки ощущалась она уж как-то слишком физически – словно давила на грудь. Я встал и вышел на балкон. Теплая весенняя ночь, скоро должно уже светать. Чего же тогда так непроницаемо темно? Хоть глаз выколи! Электричества, похоже, не было во всем районе города и еще в паре соседних. Где-то далеко впереди виднелись огоньки города, но выглядели они так неподвижно и нереально, словно их нарисовали. Даже луна спряталась где-то за тучу и неохотно выстреливала оттуда тусклым светом. Невольно пришла в голову метафора «тьма опустилась на город». Теперь я понимал, что имеется ввиду, – именно опустилась, растеклась по городу и заполнила каждый свободный уголок. Совершенно неожиданно я осознал, в чем именно необычность происходящего – полная тишина. Абсолютная! Не было ни единого звука. Ни птиц, ни машин, ни шелеста листьев. Совершенно ничего…

Под ложечкой нехорошо засосало. Где-то глубоко в душе шевельнулся давно забытый детский страх перед темнотой.

В глубине двора, где темнота особенно густела, зашевелились тени: из какого-то люка на земле не спеша выползла фигура, потом – еще одна, и еще. Они почти сливались с тьмой и все же виднелись где-то на грани зрительного восприятия. «Кабель что ли электросети ремонтируют» – прилетела мысль. И тут же разбилась о критическое восприятие: какие, к чертям электросети! Машины нет, освещения рабочей зоны нет! Да и нет там никакого кабеля! Вообще люка нет! Там детская площадка!

Одна из фигур подняла голову и уставилась на меня! Даже на таком расстоянии я разглядел жуткие красные светящиеся глаза. Или же их нарисовало мое воображение, ибо черная страшная фигура в ночи по всем законам жанра может смотреть на вас исключительно вот такими красными глазами.