Читать книгу Чёрное солнце - Дмитрий Анатольевич Куликов - Страница 1

От автора

«Чёрное солнце» – это выдуманная история, в которой я ни капли не соврал. В «ненастоящих» событиях я, тем не менее, остался абсолютно искренним и не изменил себе. Для меня самым важным в писательстве было и остаётся честность перед своим читателем и потому «Чёрное солнце» – это моя боль и моя любовь. Я долгое время считал, что самым важным для меня сочинением навсегда останется что-то невыдуманное и лишённое лирических описаний, но «Чёрное солнце» стало нечто большим. Я не хочу, чтобы вы воспринимали в моей повести всё буквально, я уверен, что вы мыслите шире, и мы обязательно поймём друг друга. Приятного чтения.

А если кому-то интересно: почему повесть, а не роман… я отвечу: – Так будет лучше.

Глава 1 (о Служителе, чёрной лестнице, диске преломления и о том, с чего всё началось)

На моих часах было ровно двенадцать дня, как на размытом горизонте показалась та самая башня, о которой мне рассказывал Долгожитель города перед тем, как я отправился в путь (так мне представился этот седовласый, о котором я расскажу чуть позже). Долгожитель сказал мне, что я попаду в один из нескольких параллельных миров, где и должен буду выполнить кое-какую работу. Он утверждал, что улицы города, в котором я живу, освещаются не напрямую солнцем, как это привычно, а специально избранным и обученным для этой миссии человеком, которого именуют Служителем. Служитель с помощью специального устройства преломляет солнечные лучи в нужное время нужным образом, задавая им направление и регулируя их мощность, иначе в городе никогда бы не было света.

Найти Служителя можно единственным способом: необходимо идти трое суток строго на север и никуда не сворачивать. Этот путь всегда верен независимо от точки отправления, но Вселенная открывает его далеко не каждому. Останавливаться можно только для ночлега и чтобы немного перекусить, иначе путник собьётся с пути, сам не осознав того.

И я шёл трое суток, строго следуя наставлениям Долгожителя, и теперь, когда я был в паре километров от заветного и таинственного места, я ощутил, что попадаю в какую-то страшную сказку и ещё казалось не поздно развернуться или просто-напросто нарушить данную Долгожителем инструкцию, но любопытство, жажда приключений, бремя потерянных сил, времени, и несомненно жажда денег (что было традиционно наисильнейшим из стимулов) делали мои шаги увереннее и твёрже.

Мои ботинки окрасились в багровый цвет местной каменной пыли, а когда-то белые носки "Найк" уже не отличались от чёрных штанов "Заря" на резинке. Я пожалел о том, что когда-то не постригся под бритву, так как мои короткие волосы скатались от грязи и пота в мелкие тяжёлые косички, которые безумно раздражали.

Я приближался к высоченному, величественному сооружению в готическом стиле, созданному из чёрного острого камня, которое стояло среди воронёных скал, выжженных в пепельный цвет палящим солнцем. Пика башни, казалось, касается небес и если забраться на самую её вершину, то, наверное, в иной день можно было бы прикоснуться к светло-серому облаку.

Я подошёл к входной арке башни, которая была грубо вырублена вразрез всей скалы. И в ширину и в высоту она была не меньше пяти метров. С её стен свисали острые концы камней, а земля под аркой была покрыта тонким слоем пыли. Между мной и потолком неожиданно пролетела кричащая стая чёрных неизвестных мне странных птиц, по виду напоминающих воронов, но это были не они. От неожиданности я вздрогнул и побежал вперёд до самого конца арки.

Сухой воздух, обжигающий горячий ветер и сожженная редкая жёлтая трава создавали атмосферу разрушения, гибели, но никак не места, благодаря которому существуют тысячи людей. После того, как я переступил черту арки монотонный гул ветра начал интенсивно раздражать мои ушные перепонки, я чувствовал как повышается внутричерепное давление, затылок стало давить так, что захотелось снять с себя голову и понести её отдельно в руке. В конце арки я наблюдал грубые металлические, во всю её величину решётчатые ворота с двумя засовами.

Мне показалось, что это чугун, и я попытался представить: сколько же они могут весить, но давящая, угнетающая боль в затылке мешала сосредоточиться и все мои подсчёты закончились ещё до выведения формулы нахождения результата. Приблизившись к воротам, я увидел, что перед ними стоят не охранники из распиаренной «ЧОП», а две огромные чёрные как ночь собаки на толстой цепи с клыками как у саблезубых тигров. Они откровенно удивились, увидев меня, приподнялись на передние лапы и пристально, без эмоционально начали смотреть в мою сторону округлёнными сверкающими глазами. Из их огромных пастей текли слюни, которые пенились на губах, когда они с глухим рыком делали выдох.

– Я к Служителю. – сказал я неуверенно, боясь сделать что-то неправильно. Как не странно, но я не ошибся и представился правильно. Собаки покорно опустили свои головы и, не поднимая их, встали на четыре когтистые лапы, натянув своими шеями цепи так, что они звонко задрожали.

Ворота стали медленно открываться, шаг за шагом делали собаки, из их шей от натяжения цепи начала алыми каплями сочиться кровь, но они упорно выполняли свой долг перед Служителем. Вскоре ворота распахнулись, собаки разошлись по разные стороны и поклонились мне, как слуги кланяются хозяину.

Я аккуратно ступил на выжженный песок, и в этот момент ветер прекратился, наступила абсолютная тишина, словно я оглох. Я не слышал ни звука и мог воспринимать мир только глазами либо на ощупь. Словно это всё было действительно иным миром. Я приближался к главной башне и уже чётко видел её очертания, её парадную высокую, изогнутую каменную лестницу с цельными толстыми мраморными периллами, вырубленные в камне окна, обрешечённые чугуном. На скалистых отвесах башни сидело несчётное количество чёрных птиц. Но главное, что я увидел – это огромный переливающийся диск на верху башни, который преломлял солнечный луч, и тот, отражаясь, проходил сквозь небесную материю и рассеивался на необходимую площадь с необходимой мощностью, как рассчитал Служитель.

Когда я подошёл к лестнице, моё тело охватила неприятная дрожь, а разум осознал, что я стою на пороге тайны существования. Я был в одном шаге от места, которое тайно управляет судьбами людей, и именно здесь я встречусь с человеком, тем самым Служителем, который выполняет свой долг, положивши всего себя на плаху беззаботности других, ничего не подозревающих людей. Я собрался и сделал шаг на первую ступень лестницы.

Тут же ко мне вернулся слух, но вместо гуляющего ветра я уже слышал противный скрип, как если одновременно открыть тысячу несмазанных дверей. Я закрыл ладонями уши и побежал вверх по лестнице к каменным дверям. Справа от дверей было вмонтировано устройство очень напоминающее рупор и, по-видимому, мои крики, произведённые от неожиданности и боли в ушах, были хорошо слышны в башне, так как дверь начала тяжело открываться.

Когда между стеной и дверью появилась щель, я увидел собаку подобную тем, что были на входных воротах. Она тянула своей шеей толстенную цепь, и механизм, с которым цепь взаимодействовала, медленно раскручивая её, открывал весом в несколько тысяч килограмм каменные двери. Наконец дверь открылась и собака, тяжело дыша, с поклоном медленно отошла в сторону. Передо мной метрах в десяти стоял высокий человек в белоснежном просторном плаще из сукна с низом до самого каменного пола. На руках у него были надеты такие же белоснежные суконные перчатки. Лицо его скрывалось во мраке глубокого острого капюшона.

– Я к Служителю. – сказал я уже гораздо более уверенно, чем в первый раз.

Добро пожаловать. – ответил человек и собака ещё сильнее преклонила свою морду, фыркая пенящимися слюнями.

Человек изящным движением сбросил с головы капюшон, и я увидел старое, морщинистое лицо с острыми чертами, которое в самую пору подходило к скалистой башне и по виду, и по нраву. Уголки рта человека слегка улыбнулись. Улыбка была доброй и искренней.

– Я Служитель и я очень долго Вас ждал. Проходите за мной. – сказал человек и приветственно протянул мне руку, не снимая перчатки.

Я подошёл к нему и от волнения поздоровался молча. Я успел немного оглядеться, и внутри башни атмосфера показалась мне гораздо более дружелюбной, чем снаружи, но это впечатление было обманчиво. Присмотревшись, я увидел, что узоры на чёрном камне, которые и произвели на меня изначально впечатление дружелюбности, оказались изображениями многоголовых драконов, извергающих пламя на города, кровожадных огромных собак, птиц, клюющих человеческую плоть, великанов, давящих людей и прочей нечисти приносящей горе.

– Эти росписи – память о прошлом, которое нельзя повторить. Пройдёмте же за мной, нам с Вами есть что обсудить. – пояснил Служитель и указал рукой на вьющуюся лестницу, ведущую вверх.

Боль в ушах к этому времени уже утихла и мы направились по намеченному Служителем пути. Из любопытства я считал ступени, но на счёте двести семнадцать ступень как будто сделала мне подножку. Я споткнулся и больно упал, что пришлось позабыть о своей детской затее.

– Вы, наверное, решили ступени сосчитать? Не стоит пробовать этого вновь. Я полвека ежедневно поднимаюсь и спускаюсь по этой лестнице, и до сих пор мне не удалось узнать их количество, хотя мне это не менее интересно, чем Вам. Прошу Вас оставить попытки и извиняюсь, что не предупредил. Совсем вылетело из головы. В другой раз Вы можете сорваться вниз, и тогда я ничем не смогу Вам помочь. Продолжим путь.

Мы продолжили подниматься, и я старался ни о чём больше не думать: мало ли что ещё может быть наказуемым, но с каждым шагом в голове возникало всё больше вопросов, предполагаемых ответов. Я случайно опять начал считать ступени, но вовремя сам себя сбил, произнеся мысленно несколько раз подряд огромное число, которое мне первым пришло в голову.

– Мы на месте. – сказал Служитель, и я увидел совершенно обыкновенную офисную дверь.

Только сейчас я стал способен расслышать его голос. Голос был груб, и в нём ощущалась неимоверная сила. Пока тихое эхо произнесённых Служителем слов разносилось по башне, мы успели войти.

– Это комната для переговоров. Я уже пару десятков лет никого не принимал здесь. Проходите, Вы можете присесть. – и Служитель указал на самый обычный офисный стул.

Мебели в переговорной комнате было совсем не много. Один овальный стол без ящиков из светлого дерева, стоящий посередине, шесть одинаковых офисных чёрных стульев, один шкаф без дверей, заполненный множеством папок, и один шкаф с двумя дверцами и неизвестным содержимым. Сама переговорная комната была небольшой, и свободного пространства оставалось немного. Я услышал, как загремел колокольный звон.

– Господин, – обратился ко мне Служитель. – Мне нужно удалиться ненадолго по долгу службы. Я очень скоро вернусь, и мы начнём наш разговор.

– А я могу пойти с Вами, Служитель. – я понял, что он собирается скорректировать диск преломления и мне стало очень интересно на это взглянуть собственными глазами.

– Я думаю это невозможно… Создатель строго запретил мне кого-либо допускать в миссионерский зал… – Служитель ненадолго замер, опустив голову вниз. Вероятно, он решал, как со мной поступить. – Впрочем, для Вас, господин, возможно исключение. Я сейчас удалюсь в гардеробную и сменю парадное одеяние на рабочие, кое-что прихвачу для Вас. Ну а в гардеробной Вам делать точно нечего, поэтому подождите меня, пожалуйста, здесь, я скоро вернусь. Чай предложить, к сожалению, не могу потому как пить его Вы вряд ли сможете, он весьма специфичен и не похож на привычный Вам. – сказал Служитель и вышел из переговорной.

Я остался в комнате ждать. До возвращения Служителя я прождал всего несколько минут, но они тянулись очень медленно. Во-первых, потому что меня вскоре ожидало, возможно, интереснейшее в моей жизни зрелище по настройке диска преломления, во-вторых, потому что скоро нам предстояло поговорить о работе, для выполнения которой я сюда и был собственно направлен. Офисная обстановка переговорной комнаты оказалась настолько стереотипной, что я даже на какое-то время забыл, что за её дверьми чёрные каменные стены с острыми углами, мистические лестницы, огромные псы и прочие атрибуты никак не подходящие к интерьеру офисного здания.

– Ну что! Я готов, вот это для безопасности нужно будет надеть Вам. – прервал мои размышления вернувшийся Служитель. – Этих очков, я думаю, будет достаточно, чтобы уберечь Ваши глаза. – и он протянул мне очки, которые были похожи на те, какими пользовались первые мотоциклисты, с толстенными чёрными стёклами и на тряпичной широкой застёжке. – Наденьте их и мы пойдём.

Я натянул очки на лоб, затем на глаза и Служитель помог мне их отрегулировать, после чего указал следовать за ним. Сам же Служитель был одет абсолютно противоположно своему парадному наряду. Чёрные, затасканные, выжженные одежды, толстые из грубой кожи перчатки, на голову был наброшен глубокий капюшон, отчего лицо тяжело было рассмотреть, но предполагаю, что на нём были одеты очки аналогичные предложенным мне. Не трудно догадаться, что мы продолжили путь по той же мистической лестнице, по которой попали в переговорную комнату.

Путь к вершине башни занял около десяти – пятнадцати минут ходьбы. От однообразного закручивания винтовой лестницы у меня начала кружиться голова, и вырезанные в камне рисунки ещё сильнее усложняли задачу, чтобы не сорваться вниз. Мы дошли до нужного места и оказались перед чёрной тяжёлой каменной дверью, верх которой был выполнен полукругом. Дверь была совершенно гладкая, без замков, ручек, глазков и всего прочего.

– Открывай! – громко и неожиданно для меня гаркнул Служитель.

За дверью что-то зарычало и дверь начала медленно открываться под аккомпанемент звона цепей. Оказалось, что и эту дверь охраняет пёс-мутант, которому, конечно, повезло больше чем тем беднягам, что я встречал ранее. Дверь, доверенная этому псу, была в разы легче и открылась гораздо быстрее.

Как только мы пересекли черту, отделяющую лестничный марш от миссионерской комнаты, по нам сразу же ударил яркий обжигающий свет. Если бы не одетые на глаза очки, то мы бы непременно тот час же ослепли. Я почувствовал, как мой кожный покров начинает нагреваться и ещё немного должно пройти времени, как я начну дымиться. В этот момент я осознал, что псу, охраняющему эту дверь, наоборот тяжелее всех.

Впереди метрах в семи я увидел устройство, именуемое солнечным диском преломления. Он блестел, как тысяча драгоценных камней, и его яркое металлическое отражение восхищало своей помпезностью. Дальше диска не было видно абсолютно ничего, так как весь обзор закрывал отражаемый им свет. Сама миссионерская комната представляла собой три каменные неоформленные стены и низкий неоформленный потолок. Напротив диска стена по понятным причинам отсутствовала. Мне же стало уже очень горячо и я не в состоянии был ещё что-то рассматривать. Мне начало казаться, что моё мясо сейчас начнёт гореть.

– Господин, Вы можете отойти вон туда, в сторонку – сказал мне Служитель, указывая в дальний угол комнаты. – Там Вам будет не так горячо, я сейчас быстро справлюсь, и мы вернёмся в переговорную.

Я отошёл в место, которое мне посоветовал Служитель, там действительно не так сильно жгло кожу. Но, несмотря на это моя одежда уже успела местами выгореть, а на ботинках подплавились носы. Служитель медленно, по-хозяйски подошёл к диску, набрал в грудь воздуха и взялся обеими руками за один его край. Перчатки на руках Служителя начали дымиться, но не смотря на это он принялся вращать диск во всех плоскостях. Судя по тому, какие он прилагал усилия, это было очень не просто.

Привыкший к жаре пёс лежал в противоположном от меня углу и, высунув язык, наблюдал за Служителем. Я не видел, но чувствовал, как напрягались вены на его руках и лице. Служитель отпустил диск, и я увидел, как шипит и пузырится кожа его перчаток. Он засунул руку в карман плаща и достал небольшой прибор. Служитель приложил прибор к обратной стороне диска и через несколько секунд убрал обратно в карман.

– Показатели в норме. – сказал он. – Теперь нам можно пойти поговорить.

Мы спустились по лестнице обратно в переговорную комнату, я сел на указанный мне ранее стул, Служитель подошёл к столу и сбросил с головы капюшон. Его лицо было похоже на только что ошпаренное кипятком. Он аккуратно снял со своих рук горячие перчатки. Его кисти были покрыты волдырями, мозолями и имели совершенно неестественный грязно-жёлтый оттенок. На ладонях чёрным цветом были нарисованы руны, и я остановил на них свой взгляд, стараясь разобраться.

– Они помогают мне не сбиться с пути. Иногда это очень тяжело. – пояснил Служитель, разглядев мой интерес.

Служитель подошёл к шкафу, открыл дверку и достал оттуда небольшую склянку из зелёного стекла. В ней находилась какая-то приятно пахнущая деревом мазь, которой он легко смазал свои руки и лицо. Плащ Служитель снимать не стал, а вот тяжёлые толстые хромовые сапоги он сменил на более лёгкие замшевые ботинки.

– Господин, – сказал он, усевшись за стол. – Вы знаете зачем Вы здесь?,

– Я ознакомлен с предстоящим заданием, но мне хотелось бы узнать все подробности.

– Подробностей очень много… всех и не упомнишь. – задумчиво сказал Служитель.

– Мне известно, что я должен закодировать чертежи некоего устройства. И я, естественно, хочу знать что это за устройство, и мне не менее интересно с чем связана такая необходимость. Договор был составлен почти устно, но, тем не менее, я беспокоюсь за свою репутацию.

– Ох! За свою репутацию Вы можете совершенно не беспокоиться – Создатель об этом позаботится.

– Создатель? – переспросил я, думая, что плохо расслышал.

– Да, Создатель. – ответил он так, как будто это само собой разумеющееся. – Ах, да… Вы же не знаете.

– Посвятите меня, если Вам не трудно. – настойчиво попросил я.

– Даже не знаю с чего начать… это сложно объяснить. Создатель – это некто, благодаря которому, собственно, и существует город.

– Это как? Что за некто? – заволновался я.

– Никто и никогда его не видел, за парой редких исключений. Он существует инкогнито, а если он кому и позволяет себя увидеть, то его слуги, которые так же ни разу его не видели, тут же стирают счастливцу память в нужном временном отрезке. Создатель – это тот, кто с помощью собственных усилий и усилий своих слуг позволяет городу существовать. Но сейчас город в опасности…

– Получается, что Долгожитель слуга Создателя? – спросил я, начиная вникать в передрягу, в которую был втянут.

– Да, он слуга. Долгожитель тебя привёл сюда? Он уже больше пятидесяти лет исполняет приказы Создателя. Бедолага.

– Так он не человек? Сколько же ему лет?

– Долгожитель – человек. Самый обыкновенный, но вот умереть он сможет только тогда, когда ему позволит Создатель. А пока ещё не найдено достойной замены на его должность. Некое контролируемое бессмертие. Я, к примеру, уже больше полувека обжигаю свои руки и лицо на этой башне, из которых десять жду замены.

– Никого не могут найти подходящего? – спросил я ужаснувшись. Я не мог себе представить каково это – на протяжении десятков лет изо дня в день настраивать диск преломления, видеть одни и те же фрески, эта нескончаемая лестница, слушать лай собак, грохот цепей и ожидание того, что быть может сегодня ты освободишься от своего бремени… но нет. Ещё день, ещё день, и ещё… А там уже и год, и два, и все десять. А будет ли вообще конец или так и суждено старику умереть в скалах? Будет ли ему это позволено? Я искренне ему сочувствовал, но в то же время это так похоже на обычную жизнь людей. Мечтания, надежды, но круговорот событий повторяется изо дня в день до самой кончины. Мы так же как и этот старик живём надеждами, мы в них верим, но, к сожалению, надежды пока не верят в нас…

– Дело вот в чём. – перебил мои мысли Служитель. – Это же дело прежде всего добровольное. Если человек соглашается, то он доставляется сюда, проходит стажировку и после сдачи зачётов становится Служителем. Если же нет, то слуги ему тут же стирают память во временном отрезке и ищут нового кандидата. Ведь это дело совсем не похоже на то, что одеть человека в робу, дать ему в руки кайло и стоять с кнутом. Я не раб – я Служитель. Только осознавая то, что ты делаешь можно добиться успеха в нашем деле. Я вношу свой вклад в качество жизни и обеспечение существования горожан, я не просто выполняю инструкции – я даю горожанам свет, тепло и защищаю от нечисти, я служу.

– От нечисти? – спросил я уже совсем ничего не понимая.

– Вы же и этого не знаете… – сказал Служитель махнув рукой.

– Может Вы объясните мне?

– Мы с Вами немного заболтались. Мне нужно подняться наверх и настроить диск – сегодня непростой день, а после, как я вернусь, я Вам обязательно объясню. – и захватив с собой сапоги, перчатки и очки он удалился из переговорной.

Пока Служитель выполнял свою миссию, я думал о том, что мы ещё толком не начинали говорить о самой работе, которая мне предстоит, но я уже настолько напичкан информацией, что моё волнение от осознания всей серьёзности происходящего зашкаливает. Я столько лет жил в этом городе, не задумываясь, что это стоит таких усилий, что благополучие города является результатом бесконечной напряжённой борьбы и сейчас от меня, в том числе, зависит будет ли это благополучие продолжаться. Я ещё не знаю всех подробностей происходящего, но то, что моя работа будет играть если не определяющую, то не последнюю роль вполне очевидно.

– В последнее время показатели не всегда соответствуют. Это плохой знак. В прошлый раз было то же самое… – сказал Служитель вернувшись.

– Что было? – спросил я.

– Нечистивый хочет подчинить город себе, взять его под свой контроль…

– А кто такой Нечистивый? – перебил я Служителя.

– Нечистивый – это предводитель тёмных сил. Он борется с Создателем много веков и восемьдесят лет назад у него почти получилось одержать верх, но слуги Создателя выстояли против подчинённой ему нечисти, и смогли вовремя воссоздать диск преломления. Нечисть сильна в темноте, при свете она не так смела. В тёмное время суток слуги Создателя защищают город, а днём у них есть время отдохнуть. Чтобы завладеть городом Нечистивый хочет уничтожить диск преломления и все чертежи к нему, чтобы слуги Создателя не успели его воссоздать, как в прошлый раз. Именно поэтому, господин, Вы и здесь. Создатель доверил Вам миссию закодировать чертежи в пространство на тот случай, если Нечистивому удастся уничтожить диск преломления. Тогда слуги смогут в короткий срок воссоздать его, город продолжит существовать. От Вашей работы немало зависит: победим ли мы в этой войне. Ограничимся ли мы коротким затмением, или же город погрузится во мрак и по всем его углам расползётся нечисть. На Вас возложены большие надежды, оправдайте же их.

– Где материалы? – спросил я сухо, не желая глубже вникать в суть предыстории. – Пожалуй я готов приступать.

– Пожалуйста, господин. – и Служитель достал из шкафа толстую папку, взял её двумя руками и протянул мне.

– У Вас бумажный вариант?! – недоумённо спросил я. – Вы надо мной издеваетесь?!.. хорошо. – и я протянул руку в ответ, понимая, что ничего лучше мне не предложат.

Я открыл папку и начал систематизировать в разброс лежащие документы. Мне предстояло внести систематизированные документы в специальную компьютерную программу и затем с её помощью закодировать их в пространство. Задача для меня привычная, но с таким большим объёмом материала я до этого не встречался.

– Сколько Вам понадобится времени? – спросил Служитель.

– Часов десять – двенадцать. Смотря как пойдут дела. – ответил я, не отрываясь от работы.

Что-то особенное чувствовал я, как будто мной писалась история. Я думал быстро как никогда, понимая, что дорога каждая минута. Моя голова гудела, перебирая множество формул, и, выбирая подходящие. Я кодировал, стирал, кодировал, стирал и снова кодировал… Я не прерывался ни на кофе с коньяком, который взял с собой в термосе, ни на чай с мёдом, я даже не ходил в туалет. Превратившись в живую электронно-вычислительную машину, я думал только о чертежах и цифрах. Мне как будто кто-то помогал, подсказывал новые формулы ранее не известные мне.

Служитель занимался своими делами, настраивал диск и только иногда спрашивал: – «У Вас всё получается?» Но я ничего не отвечал, так как в моей голове были только цифры, формулы и чертежи. Когда я закончил, то почувствовал, что мои колени подкашиваются и я валюсь с ног. На этом мои воспоминания оборвались. Я потерял сознание.

Глава 2 (о кофе, коньяке, виниле и мольберте)

– Просыпайтесь, Вы достаточно отдохнули. – услышал я сквозь сон грубый голос и почувствовал, что меня кто-то тряхнул за плечо.

Тяжело открыв глаза, я увидел Долгожителя. Это был дряхлый, высокий, не широкоплечий мужчина с длинными седыми волосами. Он всегда носил чёрные очки-авиаторы, которые скрывали его разные по размеру голубые глаза. Выбритое морщинистое лицо покрывали множество мелких, сплетённых между собой, шрамов от ожогов, от чего на нём создавался особый рисунок. Одет Долгожитель был в длинный чёрный суконный плащ, из под которого обувь становилась не видна. В правой руке у него была массивная кривая трость с наконечником в виде рычащего бурого медведя. В левой руке он медленно перебирал два блестящих металлических шара, которые скрежетали, когда тёрлись друг о друга. Долгожитель стоял, уставившись на меня очень серьезным и озабоченным взглядом, магия которого ощущалась даже сквозь тёмные линзы очков.

Я поднялся с незнакомой постели и осмотрелся. Окружающая обстановка напоминала обыкновенную среднестатистическую квартиру: без роскоши, но вполне комфортно. Плотные шторы, потолок покрытый плиткой, линолеум под ламинат, светлые однотонные обои и нестарая мебель. Не было только телевизора, но зато около окна, слегка прикрытый шторой, имелся старинный проигрыватель винила. Он один был ценнее всего, что имелось в этой квартире.

– Где я? – спросил я Долгожителя, щурясь от светящей мне в глаза люстры.

– Вы в относительной безопасности, но всё таки, возможно, что в Ваших интересах будет в дальнейшем перебраться в укрытие получше. Противоборство сил началось и ко всеобщему сожалению Вы тот, кого будут непременно рано или поздно искать. Нечистивый знает о Вас, о закодированных чертежах, о планах Создателя. Его птицы-разведчики следили за каждым Вашим шагом и теперь, когда грядёт великая битва, от Вашей безопасности в значительной мере зависит её исход. Вы понимаете меня? – сказал он, вглядываясь мне в глаза.

– Да вы рехнулись! Вы нездоровы? Я вам, что? Раб какой-то?! Решайте сами свои проблемы, я не собираюсь в этом участвовать. Великая битва! Вы что? Ненормальные все?… – закричал я в ответ и соскочил с постели.

– Это в Ваших интересах я повторюсь…

– В моих интересах выполнить работу и получить деньги! Где мои деньги, кстати говоря?! – всерьёз заинтересовался я. – Я привык, что со мной своевременно расчитываются за работу.

– Денежные средства в количестве оговоренной суммы переведены на Ваш банковский счёт. «Сбер», если я не ошибаюсь? Вы можете в этом удостовериться при первой же возможности. – спокойно ответил Долгожитель. – Я объясню теперь всё по-простому. Если Вы не будете меня слушать, то Вас убьют, а перед этим будут страшно пытать, чтобы добраться до закодированных чертежей, это, конечно, в том случае, если Вы всё таки решите хранить нашу тайну, что судя по всему маловероятно, но в живых Вы точно не останетесь. Если Вы думаете, что не боитесь смерти, то ошибаетесь, Вы её боитесь и ещё как, но чтобы это понять порой приходится к ней прикоснуться. Если и это Вас не убеждает, то я напомню, что мёртвому деньги не нужны. – и он снова начал сверлить меня своим взглядом.

Я опустил голову и взялся за неё обеими руками. Мыслей не было, я как будто отстранился от всего. Дневной гул автомобилей сливался с атмосферой кипящей городской жизни, не раздражающей, а напротив, приятной суетой, весёлым смехом и гудком парохода. Я вслушивался в музыку моего города и старался сосредоточиться, но скрежет шаров царапал мои мозги и отвлекал. Я с трудом собрался и попытался всё проанализировать. Долгожитель тем временем положил шары в карман плаща, скрежет прекратился. Он присел на кожаное коричневое кресло и принялся забивать резную трубку ароматным табаком.

– Выходит у меня нет выбора… и это очень хорошо. – сказал я без единой капли расстройства.

– Выбор есть. – ответил Долгожитель. – Что Вы выберете? – спросил он, выпустив к потолку густой клубок дыма, который равномерно растёкся по углам комнаты.

– Я в деле… Хотя я в деле уже давно. – это скорее было похоже не на согласие, а на признание действительности.

Долгожитель протянул мне свою дряхлую, но крепкую руку.

– По рукам! – бодро сказал он.

– По рукам! – уверенно ответил я и пожал ему руку в ответ.

– Ну что ж. Тогда я разъясню порядок Ваших действий на данном этапе. Оставайтесь здесь. Никуда не выходите, максимум на балкон. В квартире продукты, алкоголь, если захотите, в шкафчике на кухне… Вы курите?

– И долго мне быть под домашним арестом? – перебил я Долгожителя.

– Если всё будет по плану, то да. Относительно долго. Если же нет, то придётся Вас перепрятать и подойти к этому вопросу более творчески. И всё же, Вы не ответили на мой вопрос.

– Какой же? – спросил я.

– Вы курите? Если да, то в Вашем распоряжении будут трубка и табак.

– Нет. Я бросил.

– И давно?

– Достаточно, чтобы не начинать.

– Хорошо. До свидания. – резко закончил Долгожитель.

– Всего доброго. – ответил я и помахал рукой.

Долгожитель направился к выходу. Я вышел на балкон, чтобы проводить его, но не успел застать, как он вышел. Приятный влажный ветер аккуратно обдувал меня, донося с собой запах свежих пышек. Внизу стояли молодые и что-то яростно обсуждали, активно жестикулируя при этом. опять раздался гудок парохода и я вернулся в комнату.

Для начала я решил провести два «мероприятия»: выпить кружечку хорошего свежего сваренного кофе и посетить туалет. В качестве «аксессуара» к кофе я использовал коньяк неизвестной мне фирмы из шкафчика. Ощущались как безразличие, так и озабоченность одновременно, невероятно странное сочетание. Обычно такие смешанные чувства бывают, когда выполняешь бесполезную работу, но знаешь, что её итог с тебя спросят. Данная же ситуация была несколько иной. Я налил вторую чашку с крепким аксессуаром, на скорую руку смастерил сэндвич с беконом и вышел обратно на балкон. Мягкий влажный воздух снова встретил меня, нежный и промозглый ветер отлично сочетались с тонким ароматом коньяка, который, как лучший друг, не давал мне повода унывать, а хруст свежего поджаренного на гриле белого хлеба великолепно сочетался с городским утром.

Я вспоминал свою юность. Дворы, посиделки в подъездах, общежитие, первый глоток портвейна, первый неловкий поцелуй, драки, старших товарищей, наш стадион… Моя счастливая и беззаботная юность.

Монотонно и бестолково, в воспоминаниях протекал мой день до самой ночи: я пил кофе и тихо наблюдал за окружающей жизнью. Это оказалось очень увлекательным занятием, как будто смотришь бесконечный сериал в режиме онлайн, я получал искреннее удовольствие.

Вечером, понимая, что мне не уснуть, я открыл бутылку красного вина и тут же почувствовал себя одиноко. Чтобы скорее справиться со скукой, нежели с голодом, я подсушил булку для бургера, зажарил на гриле говяжью котлету, нарезал солёный огурчик и прочие составляющие лучшего фаст-фудовского изобретения. Я обожаю бургеры, и чем бургер больше, тем он лучше, особенно если добавить к нему халапеньо, и побольше, чтобы аж вот-вот потекли слёзы от остроты. Но халапеньо я не нашёл, зато перчика чили в холодильнике лежало до отвала. Там вообще всего было до отвала, кроме халапеньо.

Я поставил виниловую пластинку любимой группы «Би-2» и вполголоса с выражением подпевал их песням. Я обожаю винил: есть в нём какой-то особый магический шарм, а этот волшебный треск можно слушать бесконечно. Вино же у меня ассоциируется со встречей, приятным времяпровождением, и чтобы не усиливать угнетение от одиночества я не наливал его в стакан (я не люблю бокалы), а пил прямо из бутылки, как когда-то в юности пил во дворе портвейн три семёрки, а потом уснул под звук скрипящего пола этажом выше. Так прошла моя первая неделя в «безопасном месте». Каждый новый день был похож на предыдущий и уже не приносил никакого удовлетворения, особенно, когда я в очередной раз заменял халапеньо перчиком чили. А дальше видимо что-то пошло не по плану…

Глава 3 (о падающих человечках)

Когда я не имел сознания, Когда я мыслил через мрак, Когда я видел боль, страдание, Когда горел кровавый флаг, Когда скулили люди в ранах, Когда гранаты рвали плоть, Я спал, я видел без сознания, Во мне боролись страх и злость. Когда я думал, что я умер, Когда считал, что это ад, Что бесконечный крик и ужас, Плач и стоны дни подряд

Мой остаток без пощады – Я думал, что я не живой. Мне мёртвым быть совсем не надо, Мне быть мёртвым не в первой. Нет, так не может. Мне нельзя!

Кричал я мозгом. Я живой! А нет – воскресну. Воскреситься мне не поздно. Мне есть зачем и для кого, Мне нужно жить. Ад безжалостный – прощай. Но вопли, стоны, мясо, кровь

Не прекращались. Я всё спал. И вдруг, рассеяв пепелище, В лазурном небе выплыл лик. И долгожданное затишье

Сменило слёзы, боли, крик. Русы волосы по плечи, Обрита грубо борода, А глаза бездонны, вечны, Я утонул в них, как когда

На шее камень опоясав, Бросаются в морское дно. Я замер, словно по приказу, Смотря в глаза, я видел всё. Я понял, что значит блаженство, Я почувствовал его. Я был как Будда, равноденство, Свет, гармония, покой. И так смотрели мы друг в друга, Мы молчали… лик пропал. И снова мраки ада, крови, И я всем телом прокричал: – Хватит! Не могу! Закончи!

Я медленно сходил с ума. Так тянулись мои ночи. Ночи… ночи… в них нет дня.

Я помню, как когда-то по роду своей профессии мне приходилось наблюдать за тем, как ночью людей забирает Смерть. Я сидел за холодной песчаной насыпью и наблюдал в ночной бинокль, как километрах в четырёх-пяти от меня, а иногда ближе чёрное небо, словно фейерверки в новогоднюю ночь освещали сотни трассеров. Казалось, что вся атмосфера была усыпана летящими пулями. Как будто каждый квадратный сантиметр был заполнен горячим свинцом. Неустанно строчили пулемёты, чуть глуше и реже были слышны автоматы, и весь этот треск иногда разбавляли взрывы гранатомётных выстрелов.

Но это совсем не то, о чём стоит долго рассказывать. Сидя за насыпью, вдалеке, я знал, что мне ничего не угрожает. Я чувствовал себя спокойно и уверенно. В ночной бинокль не было видно лиц воюющих людей, нельзя было различить их пол, национальность, возраст. Они все были одинаковы: светящиеся, белые, бегущие то взад, то вперёд человечки. Иногда человечки падали, и тогда к ним подбегала ещё пара таких же светлячков, которые вскоре падали рядом с ними. Были человечки, которые почти не высовывались из-за укрытий и редко стреляли, а были напротив, особенно отважные, которые рвались в бой, но очень скоро тоже падали, собирая вокруг себя других светлячков.

Я наблюдал за ночными боями, и ловил себя на мысли, что мне никого из их участников не жаль, я даже порой не понимал где свои, где чужие, и мне было безразлично кто сегодня победит. Почему?

Очень часто я наблюдал подобную картину, и чем чаще я её наблюдал, тем безразличнее мне она становилась. Одно дело, когда стреляют по тебе, и совсем другое, когда в кровавой бойне сходятся где-то вдалеке неизвестные тебе светлячки, и ты будучи в безопасности, не стесняешься шутить, что в пору запасаться три дэ очками и попкорном. И самое интересное, что не один ты находишь это забавным, хотя все вокруг понимают, что по ту сторону насыпи гуляет счастливая Смерть и забирает всех без разбора, кто только попадётся ей под руку. Смерть не глядит на возраст, не спрашивает сколько у покойника детей, есть ли у него кошка, собака или попугайчик, о чём он мечтает. Смерти это абсолютно безразлично. Её интересует только: много ли свинца сегодня попало в твоё тело, сколько крови ты потерял через порванную от осколка снаряда артерию, наглухо ли тебя завалило обломками обрушившегося строения, или ты застрелился сам, не выдержав всего этого. Смерть безжалостна. Война – это Смерть. И тот кто её затевает ещё безжалостнее чем я, смотрящий за этим кошмаром в ночной бинокль, и шутящий про попкорн. Что ещё остаётся делать? Только шутить и делать вид, что всё в порядке.