Читать книгу #PortoMyLove - Дмитрий Беркут - Страница 5

Одна моя знакомая, приехав в Порту и увидев на улице Санта-Катарина, стритующих в черных одеяниях школьников, воскликнула:

– Да это же Гэрри Поттер фан‘с!

– Отнюдь, – ответил я, – обычные португальские студенты.

Тем не менее, доля истины в этом есть. Вероятно, Джоан Роулинг, жившая и преподававшая в Порту английский как раз тогда, когда писала первый роман своей Поттерианы, вдохновлялась не только винтажными интерьерами книжных магазинов и старинных традиционных кофеен, но и строгими черными мантиями вездесущих португальских студентов. Одной из моих первых фотожурналистских тем в Порту стала именно история про традицию выпускных португальских университетов – Кейма-даш-фиташ, или праздник Сжигания Ленточек.17 Ежегодный недельный студенческий карнавал, посвященный окончанию учебы. Я как раз поступал на филологический факультет Университета Порту, и эта авантюра, в свою очередь, помогла собрать необходимую для фотоистории информацию. Кроме самих празднований, у студентов существует огромное количество своих тайных ритуалов, которые они ревностно оберегают от посторонних, зачастую запрещая даже фотографировать. Да и само название – Кейма – происходит от традиции по окончании учёбы сжигать ленты-закладки, которые в течении года использовались для книг и тетрадей. Во всём этом ритуальном окружении Университет предстаёт перед нами, словно некий мистический орден студенческого братства, или же… да, именно, Хогвартс. А может быть, так оно и есть?

После окончательного переезда из Польши в Португалию, Порту стал моей основной базой, с которой я периодически вылетал на съемки, и тем местом, в которое неизменно возвращался. Я говорю «базой» потому, что понятие дома на тот момент для меня уже размылось. Однажды приходит понимание того, что как бы глубоко мы ни погружались в новую среду, мы никогда не перестанем быть экспатами. Мне нравится идея нескольких домов. Двух, трёх, пяти. Смены мест жительства, с разными характерами. Будто переключаешь каналы, чтобы отдохнуть от привычного и почувствовать что-то ещё. Я по натуре наблюдатель, исследователь, и не представляю себя прикованным к какой-то одной стране. Культура к которой принадлежат такие люди как я, это не культура географических координат, – они отходят на второй план, а скорее культура времени, – то, что называется «here and now».

Третьего мая Порту захватили студенты. Черные мантии в странном сочетании с костюмами, разноцветными тростями и котелками мелькали повсюду. Они словно стайки галок кучковались кружками на скамейках под платанами, на сверкающей от солнца полированной брусчатке центральных улиц, болтали о чём-то, сидя на каменных ступенях, маршировали, скандируя лозунги, катались на ретро-трамваях, сидели в кафешках за столиками и чинно беседовали с пожилыми туристами, терпеливо объясняя им ту или иную традицию. На площади возле мэрии, в центре у вокзала и просто на улицах. Проходя по Санта-Катарине, я наткнулся на группку девчонок, одетых в старое разноцветное тряпьё с привязанными к рукам, ногам и шее консервными банками и прочим мусором. Их сопровождали две важные особы в черных мантиях, желтых котелках и с желтыми тростями. Медики. Студенты и преподаватели носят особую университетскую форму. Чёрные плащи, украшенные ленточками. Цвета лент означают факультет, а их количество – год обучения. У каждого факультета – свои цвета. Факультет наук – светло-синий. Экономический – красно-белый. Педагоги – оранжевый, архитекторы – белый, а юристы – красный. Во время праздников котелки и трости тоже окрашены в цвета факультета, но только после посвящения в студенты, а до этого – все они бесправные и бесцветные.

Две важные особы, увидев меня, хитро улыбнулись и скомандовали табору подопечных – «песня!». Те шустро обступили меня полукругом и, встав на одно колено, запели что-то португальское-народное, с таким рвением, что я почувствовал себя как-то даже неудобно. Но взяв себя в руки, мгновенно воспользовался ситуацией, достал камеру, и принялся практически вплотную снимать их. Когда этот индивидуальный мини-концерт закончился, я сунул евро в подставленный для этого мешочек, и отойдя от них буквально на двадцать метров, был вновь пойман в кольцо, но теперь уже синими котелками.

Вечером на площади Альядуш, перед зданием мэрии, организовался большой концерт – Серенада. Собралось огромное количество студентов различных университетов. Все они были в черном и создавалось ощущение, что попал в средневековье. Временами группы студентов до сотни человек замыкали в кольца сидящих на брусчатке «новобранцев» и те выкрикивали речёвки факультетов.

Когда, ещё в двенадцатом веке, был основан первый университет страны, обучение было прерогативой духовенства. В общем, студенческой формы как таковой тогда не было, но смесь учащихся из различных религиозных орденов вывела в облачении общий знаменатель – темный, строгий ансамбль, сохранившийся и в последующие столетия. К восемнадцатому веку, в шортах и носках до колена, студент, надевая поверх формы длинный черный плащ, выглядел тем не менее как настоящий духовник-наставник. Но к концу девятнадцатого века прогрессивная мода заставила заменить старомодные шорты практичным костюмом из трех частей: черным сюртуком, жилетом и специально сшитыми брюками. Но студенчество настолько привыкло к строгой серьёзности и значительности, придаваемой «бэтманскими» анахроничными плащами, что продолжало накидывать их и поверх новых костюмов. Девушки же красовались в прямых юбках длиной до колена и жакетах в три пуговицы. Традиционно длинные, ниже плеч, волосы и черные строгие колготы, обтягивающие юные девичьи ножки. Плащ, конечно, тоже. Как же девушкам обойтись без столь шикарного штриха к образу.

В студенческой осаде Порту находился целую неделю, под конец которой случился масштабный карнавал с участием почти сотни декорированных автомобилей, прошедший через весь старый город и закончившийся напротив мэрии приветствием отцов города. Полноценно снять всё, что происходит в эту неделю, за один раз у меня не получилось – слишком разнообразно и масштабно действо. Но в следующем году я доснял то, что не успел в первый раз, а ещё через год добрался и до более скрытой ритуальной части. Я люблю лонг-тайм проекты, в которые необходимо медленно вживаться, чувствовать, осознавать их. Порою мне кажется, что вся моя жизнь в Португалии – это тоже лонг-тайм проект, который я готов реализовывать годами, не думая об окончании. Проект, в котором сам процесс важнее, чем будущий результат.

Моя студенческая жизнь продолжалась не очень долго. Я закончил первый курс и решил оставить обучение до лучших времён. Причиной было то, что это оказалось не совсем тем, что я ожидал. Честно говоря, поступал я только затем, чтобы подтянуть португальский, ну и немного «повариться» в студенческом сообществе. Но по умолчанию меня определили в группу иностранцев, где преподавали на английском языке. Я расстроился: португальский профессор шпарит по-английски, студенты – корейцы и поляки, аудирования никакого. Но, тем не менее, до окончания курса исправно посещал пары. Я давно уже не боюсь ошибаться, и делаю это с завидным постоянством. Говорят, ошибки – главный двигатель эволюции. Наш профессор, сеньор Жоао, был мужчиной не старше сорока, со строгой бородой, выстриженной по последней барберской моде – в форме лопаты.

Как-то я подошел к нему после лекций:

– Скажите, пожалуйста, а что значит по-португальски «Па»? – спросил я по-английски.

– Хм. «Па» – это Лопата.

Непроизвольно у меня вырвался истеричный смешок.

– Понимаете, в конце девяностых я жил в Португалии, в регионе Кова-да-Бейра. Затем уехал. И сейчас, по возвращению в Португалию, многие слова начинают всплывать в моей памяти. Но здесь, в Порту, так не говорят и мне интересно выяснить значение некоторых фраз.

– А в каком контексте это произносилось?

– Как усиление эмоции, например: холодно, па! Долго, па! Скучно, па! Дорого, па! Это значит, что слово лопата усиливает значимость фразы?

Теперь уже гоготнул профессор, но тут же, прикрыв рот рукой, напустил на себя важный вид.

– В Порту лучше так не говорить, это засорение речи. Здесь считается некультурным употреблять слова-паразиты. Но этимология проста: Рапаж – парень, сокращенно – Па. Дуде, чувак.

– Ах вот оно что…

Так приятно, когда через два десятка лет в твоём уме какая-то маленькая шестерёнка вдруг встает в родные пазы.

Так-так-так, у меня ещё много такого, сейчас вопросики как червячки полезут.