Читать книгу Уникум. Книга трех - Дмитрий Билик - Страница 9

– А вы боялись, что не сработает, Игорь Константинович, – улыбнулся сивый сухой мужчина с гербом в виде птицы.

Хотя Куракина-старшего я бы узнал и без отличительного знака – птицы гамаюн. Только вместо брошей он носил перстень с ее изображением. Зато сходство с сыном было поразительное. Такой же надменный взгляд, худое лицо и сивые волосы. В принципе, мне удалось довольно быстро срисовать всех присутствующих. Итак, слева-направо: Терлецкий, Куракин, Аганин, Тинеев и Смолин. Великолепная пятерка, ну и я. Забавно, если учесть, что писем с просьбой рассмотреть возможное «принятие» фамилии, было больше.

– Вот видишь, Максим, до чего ты довел? Почтенным магам приходится прибегать к старым школьным уловкам. Ну, чего смотришь? Выверни карманы.

Я послушно выполнил его «просьбу» и извлек на свет испещренный рытвинами и канавками камень. Терлецкий забрал его, но не убрал, а передал Куракину.

– Юрий Симеонович, это ваше. Поблагодарите сына, ловко все провернул.

Как ни хотелось бы мне плюнуть этим высокородным выскочкам в лицо, любопытство взяло вверх.

– Это что?

– Камень привязки, – отвечал Терлецкий, неторопливо поглаживая себя по обширному животу, – он же метка. Сказать по правде, ведьмачья уловка. Но в любви и на войне все средства хороши.

– Смею надеяться, что вы не питаете ко мне романтических чувств, – я стал потихоньку приходить в себя и как-то машинально перешел на высокий слог.

Нет, а что? Убивать меня вроде никто не собирался. Понятно, что и борзеть в моем положении не имеет смысла. Однако высокородные хотели поговорить – этим я и занимался.

– Даже если ты не слышишь свиста пуль и взрывов заклинаний, это не значит, что наступил мир, – сказал Терлецкий. – За время своего существования я усвоил простую истину: чем более спокойно сегодня, тем громче станет завтра. Но это все лирика. Знаешь, для чего мы тебя пригласили?

– Прям-таки пригласили? – ухмыльнулся я.

– Но ведь сначала приглашали, – искренне удивился моей реакции Светкин папаша. – А если Терлецким что-то нужно, они этого добиваются.

Действительно, как все просто в этом мире. Спасибо, что прояснили, а то бы так и мучился в неведении.

– И я теперь должен стать вашим вассалом? Ну или как у вас принято?

– Смысл ты уловил, – согласился Терлецкий. – Никто не оставит в покое перспективного уникума. Слишком много силы в тебе. Если правильно направить, то и результат будет выше всяких ожиданий. Только мы тут с уважаемыми господами посовещались, вроде как будет честнее, если ты сам выберешь фамилию. Письма мы подготовили, – он вынул стопку конвертов, – почитаешь на досуге, подумаешь. Они зачарованы, кто другой увидит – сгорят дотла.

– А если я не захочу?

– Ты же не красна девица, хочу – не хочу, – фыркнул Терлецкий. – Я с тобой разговариваю как со взрослым человеком. Подумай, какое будущее тебе светит, если ты вдруг решишь поссориться сразу с половиной высокородных семей. Да и с самим Охранителем.

Я не стал говорить, что с математикой у Терлецкого так себе. Пять – это не половина от тринадцати. Но смысл уловил, поэтому письма забрал. Мне же еще отсюда выбраться надо. Не качать же сейчас права.

– Официально приглашение от семьи Терлецких прошу считать сегодняшним днем, – сказал вслух Охранитель, а все остальные друг за другом повторили его слова. – Времени, почитай, согласно закону о вступлении в фамилию, месяц. Начнешь хитрить, попытаешься в другой род уйти – тебе же хуже. И себя подставишь, и семью приютившую.

Как и следовало ожидать, Терлецкий обрубал все пути отхода. Собственно, я бы удивился, если бы мне удалось сходу его перехитрить. С другой стороны, определенный козырь имелся. Спасибо высокоуважаемому господину Уварову. Это вот серьезно, без всякой иронии.

– Что-то ты чересчур спокоен, – нахмурился Терлецкий. – То бегал от нас, нос воротил, а теперь и слова не скажешь.

– А чего тут говорить? – я пожал плечами. – Приперли меня к стене, тут хочешь не хочешь, а придется на уступки идти.

– Это ты правильно понял, – улыбнулся Игорь Константинович. Однако выражение его лица вместо приятного стало еще более надменным. – Я опасался, что дурковать начнешь, характер показывать. А ты вроде парень с головой. Тем лучше. Тогда, раз все всё поняли, будем тебя возвращать.

– Что, прям в Башню?

– Нет, конечно. Есть у нас одно секретное место. Куда кроме нас остальным вход заказан. На территории школы, естественно. Оттуда в Башню и доберешься. Скажешь, что задумался, место другое представил, вот и перенесся.

– И Ментор поверит? – с сомнением спросил я.

– А ему деваться некуда. Если начнет выспрашивать, кто надо объяснит, что так делать не следует. Остальным же – молчок. Понял?

Я кивнул, хотя мысленно поблагодарил Терлецкого, что он не потребовал провести ритуал молчания. Значит, будет возможность посоветоваться с Байковым. Нет, не по поводу к кому именно приткнуться в поисках защиты. К высокородным я не собирался. Надо заняться подсказкой Уварова.

– Ну тогда, господа, я верну мальчишку назад, – обратился к своим спутникам Терлецкий.

– Игорь Константинович, я бы не хотел, чтобы вы оставались с ним наедине, – вмешался Смолин.

– Не доверяете?

– Уж чересчур сильным методом убеждения вы обладаете.

– Я, в свою очередь, не хотел бы отпускать Бориса Павловича, – заметил Куракин, взглянув на Смолина.

Высокородные немного попереговаривались, но в конечном итоге решили отправиться все вместе. С точки зрения расходования силы это было верхом нерациональности. Аппарация тем и плоха, что приходилось затрачивать слишком большие запасы энергии. Однако за недоверие нужно платить. Потому аристократы взяли меня за руки, встав по кругу, и мы переместились.

Вообще, я ожидал, что телепортация мне не понравится. Когда очутился в лесу, то не успел прочувствовать свои ощущения. А теперь прислушивался к организму. И… ничего. Будто за булочкой в столовую сходил. Разве что чуть быстрее.

Я осматривал пустой кабинет без окон, припорошенный пылью. Да, давненько тут не ступала нога человека. Да что там, тут и домовой не пробегал. Что интересно, здесь не было ничего. Ни стула, ни доски, ни даже кусочка мела. И я понял почему. Терлецкий не зря сказал про секретное место. Этот кабинет они использовали для телепортации. Скорее всего, в крайнем случае и редко. Несмотря на то, что законы высокородным не указ, аристократы нечасто нарушали школьные правила. Хотя, может, и нужды не было.

– Ступай, – сказал мне Светкин папаша, указав на дверь. – Скоро мы вновь увидимся, чтобы услышать твой ответ.

Я кивнул и вышел наружу, очутившись в коридоре. Ага, я в Доме Чудес. Только непонятно, на каком этаже. Уроки шли на первых двух, на третьем располагался медпункт. Имелся еще и четвертый, но там, кроме пустых лекционных, ничего и не было. Судя по незнакомым обоям, я оказался на самой верхотуре. Однако вместе с этим не торопился отправиться в Башню. Подождал немного, пока голоса стихли, и вернулся в кабинет. Так и есть, высокородные покинули школу.

Из коридора я захватил небольшой коврик, расстелив его на полу. Прошелся по всему кабинету, найдя расшатавшуюся половицу, и, несколько раз прыгнув, сломал ее. Да, знаю, вандализм в чистом виде. Но хоть как-то я должен усложнить повторный телепорт сюда высокородных. Потом, будет время, еще чего-нибудь натащу. А лучше скажу Потапычу, что есть место, куда никто не забредает. Пусть он тут обустраивается. Тогда аппарация аристократов закончится как минимум переломами.

– Кузнецов! – Ментор встретил меня возле Башни. – Ты живой. С тобой все в порядке? Что случилось?

– Я задумался о местечке одном в лесу, ну и очутился там.

– Хочешь сказать, что произвел аппарацию в незримую часть местности? – недоверчиво спросил Ментор.

– Э… ну вроде того. Тут недалеко.

– И как себя чувствуешь? – напирал Щербатый.

– Ну, устал. Сил нет, – соврал я.

– Эти мне уникумы, троллья краснуха! – вроде как облегченно выругался Ментор. – Еще одна такая выходка – и я доложу о тебе завучу. Сказал же, чтобы представили все, что видите, а не фантазировали. Это вообще могло очень плохо закончиться. Пойдем.

Видимо, все это время Щербатый бегал вокруг и искал мое тело, торчащее из Башни. Потому что одноклассники-волшебники внутри шумели, как и полагается нормальным школьникам.

– О, Кузнецов! – делано обрадовался Куракин, как только мы появились. – Ты где был?

– С папашкой твоим общался, – прошептал я, но так, чтобы Сашка услышал. – Такой же мерзкий тип, как и ты.

Лицо Куракина стало пунцовым, он даже попытался вскочить, но был усажен на место резким окриком Ментора:

– Куракин, куда собрался?! Урок еще не окончен.

Зато мою фразу услышала и Терлецкая. Она почему-то побледнела и как-то странно поглядела на меня. Да-да, я почти поверил, что Светка беспокоится. Хотя в груди заныло протяжнее и острее.

Оставшийся день прошел на удивление спокойно. Помимо спецпредметов, у нас имелись общие – та же ритуалистика или мифология мира. Где я и пытался навести мосты с Зыбуниной. Однако на Кате только таблички не хватало: «Ушла в себя, вернусь не скоро». Поэтому на исходе пятого урока я решил взять быка за рога. Точнее, ведьму за косы.

– Катя, я что-то не так сделал?

Она поглядела странным мутным взглядом. И это не фигура речи. Вместо привычных изумрудов на меня смотрели серые агаты. Под ними залегли глубокие синяки, а лицо стало острее, словно Катя похудела.

– О чем ты?

– Ты сама не своя.

– Да нет, все нормально. Просто небольшие проблемы в ковене. Не до учебы пока.

– Смотри, как бы из школы не отчислили, – пошутил я.

Однако ответ Зыбуниной смутил:

– Я, может, сама скоро уйду.

Как я ни старался разговорить Катю, больше она не сказала ни слова. А я пытался. Даже на стихийке, которая проходила на открытом воздухе, встал поближе. Что неудивительно – и я, и Зыбунина были «земляками». Однако Катя отвечала односложно и на контакт не шла.

– Все вы разделитесь на четыре группы, – вещала Елизавета Карловна. – Водники пойдут ко мне, огневики – к Василию Борисовичу, – она ткнула в сторону незнакомого мне угрюмого учителя, – воздушники – к Викентию Павловичу, а маги земли – к господину Филиппову.

Вот за что мне все это, спрашивается, а? Надо было инициироваться воздушником. Общался бы сейчас исключительно с Козловичем. Хотя и в моем положении были определенные плюсы. Среди магов земли – сплошь разночинцы и лишь несколько благородных. Все высокородные – либо огневики, либо воздушники. Хоть где-то от них можно отдохнуть.

– Шаг вперед, кто еще не инициирован к какой-либо стихии, – сказала завуч.

Таких оказалось немного. Меньше десятка человек, среди которых Мишка. В этом тоже были определенные положительные моменты. К примеру, сейчас Максимов мог выбрать любую стихию. Он склонялся к воде, исходя из логики, что мы сможем дополнить друг друга. Четыре товарища – четыре стихии.

Собственно, нынешняя инициация выглядела совсем по-читерски. В руках каждого преподавателя появились огонь, небольшой вихрь, миниатюрный дождь и какой-то кусок грязи соответственно. Мне казалось, что Якут даже специально так сделал. Мог создать песок, камень или чернозем. Никто не захотел быть связанным с грязью, поэтому инициированных магов возле него и не оказалось.

Все происходило просто. Ученик приближался к стихии, касался ее рукой, и сила внутри него просыпалась. Меняла свой цвет. Я же говорю, читерство. Зато после непродолжительного действа все группы оказались полностью укомплектованы. Среди магов земли – почти все учащиеся Черной Башни и один недалекий уникум. Ладно, посмотрим, что там будет.

– Все за мной. Идем к одному из источников силы, – скомандовал Якут.

И мы отправились. Как всегда в лес, где, казалось, Филиппов и обитал. Нет, я действительно не удивлюсь, если когда-нибудь обнаружу здесь землянку.

Мы добрались до места, где год назад создавали защитного элементаля. Тогда я еще не понимал, что подобное существо питается не только от мага. Его можно привязать и к месту силы. Но множество прочитанных летом книжек немного прибавили ума.

– Поднимите руки, кто уже пользовался магией земли.

Оказалось, что неофитов среди нас нет. Следом все по очереди начали показывать свои земляные фокусы. И, признаться, было чему поучиться. Земляной кулак, Расщепление, Пыльные ловушки, Песчаная река, Каменный доспех. Но на Якута наши заклинания не произвели никакого эффекта.

– Обычные фокусы, – сказал он. – Я вас научу действительно важным заклинаниям, которые пригодятся в жизни. Например, Слух или Дрожь. Но это все потом, сначала базовое и наиболее важное среди них заклинание – Земляная голова. Тимофеев, пойди, встань за тем деревом… А теперь смотрите.

Якут присел, коснулся земли и поднялся. Но вместе с его рукой стала вырастать и черная фигура, покрытая травой и кореньями. На уровне плеч этот то ли голем, то ли элементаль замер. И надо сказать, он действительно был похож на Тимофеева, который стоял в каких-то двадцати метрах от нас.

– Ой, – испуганно сказала голова.

– Ты меня слышишь? – спросил Якут.

– Слышу, – ответил земляной Тимофеев.

– Хорошо. Возвращайся.

Мы дождались оригинала, который пучил глаза и показывал рукой в сторону дерева.

– Голова из-под земли появилась. Ваша, – ткнул он пальцем в Якута.

– Запомните, вся затрата за заклинание ложится на призывателя, – учитель не обратил внимания на высказывание Тимофеева. – В данном случае на меня. Связаться вы можете: раз, – он загнул палец, – только с магом, два – если знакомы лично или знаете, что у собеседника есть соответствующий артефакт для общения, три…

Якут еще долго и нудно говорил, и лишь в конце разрешил немного попрактиковаться с новым заклинанием. И надо сказать, вышло у нас так себе. У меня вместо головы Зыбуниной появился просто круглый ком грязи, который и пытался что-то говорить под оглушительный хохот, однако получалось только чавканье. Да и у самой Кати выходило нечто, лишь отдаленно напоминающее голову. Потому что, как нудил рядом Якут, «заклинание зависит от постоянной практики». Могу поспорить, что следующий месяц на стихийке мы только и будем этим заниматься. Дал же завуч учителя…

Собственно, на эту тему говорили многие, возвращаясь из леса. А я вертел головой, пытаясь рассмотреть, куда делась Катя. И не мог ее найти.

– Тимофеев, Зыбунину не видел?

– Не-а.

– Карим, а ты?

– Так она вроде там еще осталась, – ответил смуглый паренек.

Я развернулся и пошел обратно. Нет, с Катюхой точно происходит что-то непонятное. И мне как можно скорее надо это выяснить.

На месте силы никого не оказалось. Любой другой здравомыслящий человек пошел бы назад. Но не я. Сейчас бы хорошо использовать тот самый Земляной слух – или просто Слух, как называли его земляки, – я читал о нем на каникулах. С помощью него можно уловить любое колебание земли за несколько километров. Ну так было написано. Думаю, меня бы хватило максимум на пару сот метров. Но это все шкура неубитого медведя. К счастью, имелось в моем арсенале обычное заклинание, работающее с силой напрямую, – Волна.

Сила разлилась вокруг, как только я закрыл глаза. Нет, слишком переволновался и вложил много энергии. Вот на кой черт мне зайцы, белки и… нечто вроде домового – только повыше, сутулого и с запутанными волосами? Тот, поняв, что его обнаружили, бросился наутек, а я продолжал сканировать окрестности, чувствуя, что силы начинает тратиться все больше. Зато нашел ее.

Не знаю, зачем так далеко забралась Катя, но я узнал ее по слабым очертаниям фигуры. Зыбунина склонилась над землей, словно что-то искала, и даже не обратила внимания на мою Волну. Ладно, мы люди не гордые, сами подойдем.

Правда, сначала я услышал голоса. Что весьма странно, потому что Волна показывала достаточно уверенно – Зыбунина одна. Стараясь не шуметь, я прибавил ходу, лишь теперь заметив, что лес вокруг изменился.

Почернели деревья, словно кто-то выпил всю их жизненную силу; затихли птицы, боясь нарушить гнетущее молчание; потянуло смрадом и затхлой сыростью, как бывает возле стоячей воды. А на голой поляне с пожелтевшей травой я обнаружил ее. Катю. И перед ней была Земляная голова.

Не тот унылый комок земли, который получался на занятиях, а полноценное лицо взрослой женщины. Чуть за сорок, с непослушными комьями-волосами, травой вместо бровей, круглыми глазами-камнями и ртом из кореньев. Жалко, что поспел я на самый конец разговора.

– Ты понимаешь, что это значит. Ковену объявлена война. И мы нанесем ответный удар. Она должна исчезнуть!

Сказав это, голова превратилась в горку земли. Ага, сеанс связи закончен. Я шагнул на поляну, и только теперь Катя обратила на меня внимание. Она повернула голову, и мне предстала совсем другая Зыбунина. Не приятная рыжая веселушка, с которой приходилось сидеть за одной партой. Глаза Кати были подведены чем-то черным, похожим на тушь. Отчего слезы, катящиеся по щекам, смешивались с этой мутью и становились грязно-серыми, оставляющими после себя след.