Читать книгу Аристократия и традиция свободы - Дмитрий Будюкин - Страница 3

Человеческое общество является сложнейшей системой, эволюционировавшей на протяжении многих тысячелетий. В течение всего этого времени оно постоянно менялось, приобретая новые формы как во времени – в процессе развития, так и в пространстве – в ходе дивергенции на различные локальные типы как результата адаптации к местным условиям. Любому типу человеческого общества необходимо присуща сложная и развитая структура. Зачатки иерархической организации свойственны уже многим видам животных. Восприняв многое из своего природного, дочеловеческого состояния, ставший разумным человек создал общественную структуру, не имеющую аналогов в природе. Иерархия человеческого общества, развитая и динамичная, есть важнейшее основание существования человека, которого еще Аристотель определял как «существо общественное»15; общество же всеобщего равенства, полностью лишенное иерархической структуры, невозможно даже представить.

В любом человеческом обществе обязательно существует элита – социальная группа, включенная в структуру иерархической пирамиды и несущая управленческие и культурообразующие функции. В течение длительного времени существование элит не привлекало особого внимания ученых и воспринималось как очевидная данность. Например, английскому политику второй половины XVII века Джорджу Севилю, маркизу Галифаксу принадлежит высказывание: «Большая часть народа от природы глуха и пассивна, потому и не способна к какому-либо движению. Народ всегда нуждается в управлении»16. Крупнейший политический деятель и мыслитель времен провозглашения независимости США А. Гамильтон утверждал: «Все общества разделяют себя на меньшинство и большинство. Первые – это богатые и знатные, другие – это народные массы. … Народ неустойчив и переменчив, ему редко доступны правильные суждения и решения»17.

Однако в конце XIX – начале XX веков на фоне глубоких изменений в социальной структуре и в общественном сознании возникла необходимость в научном осмыслении данного феномена. Этой цели было посвящено целое направление социологии – теория элит, основателями которого были В. Парето, Г. Моска и Р. Михельс. Изучение социальных элит активно ведется и сейчас, став предметом рассмотрения не только социологии, но также социальной философии и социальной психологии.

Итальянский социолог Вильфредо Парето (1848—1923) стал основателем теории элит. Применив строгий и точный метод для исследования социальных сил и положений экономического равновесия и при этом отклонив теорию исторического материализма, Парето разработал собственную социальную теорию. Согласно этой теории, в обществе существует специфический динамический фактор, движущая сила – элита, которая создает и усовершенствует идеологию и при этом является основным фактором экономической активности. Для Парето характерна теория циклической сменяемости элит, отрицающая полезность их устойчивой преемственности и положительные качества наследственной аристократии.

Парето был совершенно прав в том, что элита не должна превращаться в замкнутую касту, и ее пополнение лучшими представителями низших социальных слоев необходимо для нормального функционирования общества. Однако между сменяемостью и преемственностью необходим определенный баланс. С одной стороны, процесс циклической смены элиты контрэлитой у руля общества есть необходимое условие социального развития; с другой, доведенная до абсолюта социальная мобильность характерна для обществ с деспотическим политическим режимом и нестабильной властью. Такая мобильность дает общество, в котором раб может стать царем, а царевич может быть продан в рабство. В истории есть многочисленные примеры таких событий. А. П. Каждан отмечает, что, например, в Византии корпоративность и вассалитет были очень рыхлыми, что делало человека практически беззащитным перед всевластием государства. Императором мог стать даже конюх, но стабильности империи это не прибавляло. В свою очередь, западноевропейский средневековый мир создал прочную систему горизонтальных и вертикальных связей в виде ремесленных цехов, орденов, вассалитета, патроната и т. п. Эта система практически лишала человека социальной мобильности, но одновременно являлась хорошим буфером между ним и государством18. Существование такой системы стало важнейшим условием возникновения и развития привычной нам либеральной цивилизации европейского типа.

Немецкий политический социолог и историк Роберт Михельс (1876—1936) развивал идеи элитизма применительно к анализу закономерностей формирования и эволюции массовых общественных и политических организаций XIX—XX веков. Важнейшим вкладом Михельса в разработку теории элит является анализ процессов перерождения демократической организации в олигархическую, что объясняется им как проявление закона смены элит Парето. Михельс заметил весьма любопытную закономерность политической жизни нового времени: после того, как властные структуры начали формироваться на основе всеобщего, равного и прямого народного волеизъявления, аристократическое консервативное движение, отстаивающее ушедшие в прошлое формы политической жизни, ищет себе опору в низших социальных слоях и преобразуется в народную партию, в то время как либеральные политики опираются на слои состоятельных и образованных людей, рассматривая массы как неизбежное зло, которое может быть использовано для достижения чуждых либерализму целей. Таким образом, аристократические партии приобретают демократический характер, а демократические – аристократический19.

Для всех представителей теории элит общим является утверждение, что необходимыми элементами любой социальной структуры является высший привилегированный слой, осуществляющий креативные функции управления, развития науки и культуры, и остальная масса населения, выполняющая нетворческие репродуктивные функции. Однако сущность элиты понимается представителями различных направлений научной и философской мысли по-разному. Сторонники статусно-функционального подхода (Р. Миллс, Т. Дай) считают критерием принадлежности к элите социальный статус, предоставляющий его обладателям формальную власть в организациях и институтах и возможность диктовать правила организации жизни в обществе. Согласно нормативно-ценностному подходу (В. Парето, Х. Ортега-и-Гассет, А. Тойнби), главным в элите являются личные качества ее представителей, в первую очередь креативность и ответственность, которые и обеспечивают превосходство элиты над массами. Среди элитистов выделяется позиция американского леворадикального социолога Р. Миллса. В целом находясь на позициях статусно-функционального подхода к характеристике элиты и признавая деление американского общества на элиту и массы, он при этом является противником системы государственно-монополистического капитализма и обличает ограниченность западной демократии; таким образом, его идеал – антиэлитарный.

Различия между приведенными выше подходами к определению элиты не слишком глубоки. Действительно, в современном обществе в подавляющем большинстве случаев представители элиты обязаны своим социальным статусом определенным личным качествам; с другой стороны, интеллектуальные и моральные достоинства, не связанные с местом и ролью человека в обществе, едва ли могут служить основанием для выделения их обладателей в особую социальную группу. Согласно общепринятой классификации, основными типами элит являются политическая, экономическая, административная, военная, научная и культурная. Для каждого типа элиты один из подходов будет предпочтительным, а другой – дополнительным. Так, в основе военной и административной элит лежит статус, формально выраженный в должности, чине или звании; научная и особенно культурная элита формируется на основании неформальных критериев личных заслуг и общественного признания, а политическая элита совмещает формальный критерий должности с неформальным – харизмы и популярности.

Исходя из вышеизложенного, мы можем определить элиту как совокупность людей, которые в силу своего формального либо неформального социального статуса пользуются в обществе значительной известностью и влиянием, выполняют существенную управленческую или культурообразующую функцию.

Следует отметить, что многие исследователи элит пытаются выделить среди формально-статусной элиты истинную, принимая в качестве критерия личные достоинства, которыми должны обладать ее представители. Например, Ж. Т. Тощенко20 предлагает для обозначения высшего правящего слоя нейтральный термин «истеблишмент» и считает необходимыми атрибутами истинной элиты такие качества, как служение интересам общества, гражданственность, нравственность, высокий интеллектуальный уровень, преемственность в течение поколений. По нашему мнению, личные качества в силу их субъективно-психологической природы и значительной зависимости их внешних форм и проявлений от условий и традиций конкретного общества не могут быть положены в основу определения социальной группы и способны характеризовать только идеальный образ, которому согласно нашим пожеланиям должны соответствовать представители данной группы. Людей, отвечающих приведенным требованиям, мы определяем предложенным Ортегой-и-Гассетом термином «аристократия духа»; такие люди встречаются во всех слоях общества и не образуют отдельной социальной группы. Тем не менее в этом перечне упоминается и объективное социальное качество, на которое мы в контексте данной работы обращаем особое внимание, – преемственность в течение поколений.

Действительно, в процессе исторического развития структура общества усложняется. В силу естественных причин, таких как развитие юридического института собственности и ее наследования, а также традиционного наследования социального статуса и властных полномочий, в формировании элит возникает преемственность. Если непрерывная преемственность поддерживается на протяжении нескольких поколений, что возможно только при наличии определенных гарантий неприкосновенности и беспрепятственного наследования частной собственности, то в итоге возникает новая социальная группа, которую мы называем аристократия. Таким образом, в нашем определении аристократия – это общественная группа, образующаяся в результате устойчивой преемственности в формировании элит с высоким социальным статусом.

Принципиально важную роль в формировании и сохранении аристократии играют гарантии права собственности. Это не случайно, поскольку право собственности неразрывно связано с другими личными, политическими и экономическими правами, являясь фактически их основанием. Уважения к личности нет без уважения к собственности, а уважения к собственности – без уважения к личности. Общественное значение права собственности было признано в полной мере идеологами борьбы за независимость США. Так, Джеймс Мэдисон, один из авторов американской конституции и впоследствии четвертый президент США, определяет собственность как все, чему человек придает ценность и на что имеет право, включая в это понятие не только землю, товары или деньги, но также взгляды и убеждения человека, его права и свободы. «Одним словом, если говорят, что кто-то имеет право на свою собственность, с равными основаниями можно сказать – он собственник своих прав»21.

В общепринятом представлении термин «аристократия», как правило, связан с дворянством и сословной организацией общества, но его реальное значение шире. Словарь определяет аристократию как высший, привилегированный слой господствующего класса, богатую или родовитую знать22. Очевидно, что смысл словарного определения в целом совпадает с приведенным выше, а их различие состоит в том, что языковой словарь имеет дело с общим смыслом слов, не давая четких терминологических дефиниций. Социально-философское определение аристократии как особой общественной группы впервые предлагается в данной работе.

В истории философии термин «аристократия» постоянно использовался на протяжении длительного времени в различных значениях. Первичное его значение прямо вытекает из буквального смысла этого греческого слова – «власть лучших». Для Платона аристократия – это именно правление лучших, форма государственной власти, при которой правят не богатые, не бедные, не знаменитые, но первенство принадлежит лучшим людям в государстве23. Аристотель в «Политике» проводит более детальный анализ форм правления и различает безусловное правление лучших, свойственное идеальному государству, и реальную аристократию, которую он определяет как форму правления меньшинства (олигархии), при которой избрание на должности обусловливается не только богатством, но и высокими нравственными качествами24. К аристократиям, по Аристотелю, относятся также типы государственного строя, промежуточные между демократией и олигархией, но более близкие к олигархии, ибо «люди, имеющие больший имущественный достаток, чаще всего бывают и более образованными, и более благородного происхождения»25. Таким образом, с точки зрения древнегреческих философов аристократия – это форма правления меньшинства лучших граждан, которые должны обладать богатством и добродетелью. В политологии данное значение термина является основным и в наши дни.

В дальнейшем произошел перенос значения слова «аристократия» с формы государственной власти на социальную группу, которая в данном случае эту власть осуществляет. Понятно, что в других формах правления аристократия не обязательно является правящим классом; тем не менее ее характеристика как меньшинства лучших безусловно сохраняется. Подчеркнем, что аристократия при этом изначально характеризуется двумя основными атрибутами: богатством и совокупностью личных качеств, определяемых как благородство и подразумеваемых как результат длительной традиционной преемственности. Таким образом, очевидно практически полное совпадение с предлагаемыми Ж. Т. Тощенко требованиями к истинной элите.

В узком смысле аристократия часто определяется как сословие. В определенной мере это верно, так как в сословном обществе она несомненно является сословием (например, в феодальном – высшим слоем дворянства), выделяется четкими юридически закрепленными признаками и, как правило, играет особо важную роль. Значительная и наиболее традиционная часть современной аристократии укоренена в сословном обществе прошлого и является прямым и непосредственным продолжением дворянского сословия; с этой точки зрения мы можем говорить, что аристократия связана с сословным обществом и в определенном смысле является сословием. Однако эта связь не абсолютна, поскольку не все общества, имеющие развитую аристократию, являются либо были в прошлом сословными. Например, в США никогда не было сословного деления, а генетическая связь американского общества с европейским не только не привела к адаптации сословной системы, но, напротив, вызвала решительный отказ от всех ее элементов (в частности, дворянских титулов) уже во время борьбы за независимость. Тем не менее в США существовала и существует развитая аристократия, что подтверждается работами современных американских ученых26.

В течение длительного времени после античной эпохи проблема аристократии практически не рассматривалась в рамках философии. Для средневековых философов иерархическое общественное устройство было самоочевидным, единственно возможным и не требовало никакого дополнительного обоснования. Иерархия земная отражала иерархию небесную, и ее обоснование прямо и необходимо вытекало из теократического общественного идеала средневековой традиции.

В эпоху Возрождения усилился интерес к личности и индивидуальной свободе. Тем не менее в социальном устройстве средневековая традиция полностью сохраняла свою силу как единственный источник легитимации власти. Поэтому аристократия как социальный феномен все еще не была специально подробно изучена. В качестве важного явления общественной мысли Ренессанса, имеющего отношение к разработке проблем аристократии, нужно отметить политический трактат Никколо Макиавелли «Государь». Посвященный рассмотрению достоинств и недостатков различных политических систем, он обращает на себя внимание разрывом с традиционной для средневековья теократической легитимацией политической власти, а также крайним этическим прагматизмом, оценивая правителя исключительно с точки зрения полезности для государства. Описывая типы монархической власти и способы ее сохранения и усиления, Макиавелли, конечно, не может обойти вопрос о месте аристократии в государстве. Рассматривая проблему исключительно с точки зрения монарха, он приходит к выводу о том, что сильная аристократия является важнейшей угрозой его власти. В менее известной работе «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» Макиавелли рассматривает в основном республиканское государственное устройство, уделяя значительно большее внимание нравственной стороне власти. Современные исследователи считают эту работу более соответствующей собственному мировоззрению Макиавелли. Как бы то ни было, и в «Государе», и в «Рассуждениях…» он остается в целом враждебным к аристократии, считая ее «решительным врагом всякой гражданственности»27 и источником смуты и нестабильности при любом государственном устройством. Макиавелли был одним из величайших политических мыслителей, и он был прав в описании недостатков аристократии. Тем не менее этатизм, определявший его мировоззрение, помешал ему представить и оценить губительные последствия ее отсутствия и неразвитости.

Буржуазная идеология Реформации, английской и французской революций окончательно разрывала связь со средневековой политической традиции. Традиционная легитимация монархической власти и социальной иерархии, опирающаяся на божественные установления, была решительно отвергнута. В результате стремление к равенству и справедливому общественному устройству сделало аристократию и ее привилегии мишенью для критики и насмешек. На смену аристократическому либерализму Вольтера и Дидро пришли эгалитарные теории Руссо. Подрыв устаревшей, но единственной на тот момент системы легитимации власти и социального неравенства привел к расцвету теорий, отрицавших неравенство вообще и имевших целью принципиальное изменение всей социальной системы.

Трагические последствия Великой французской революции вызвали к жизни консервативные теории. Наиболее ярким из консервативных мыслителей начала XIX века был Жозеф де Местр, разработавший направленное на возрождение старой традиции учение о теократическом и иерархическом общественном устройстве. Важная роль Местра в истории философской мысли состоит в том, что он внес значительный вклад в разработку учения об объективных законах общественного развития. В рамках своей социальной теории Местр естественно приходит к важному для нас выводу о том, что аристократия является необходимой частью всякого нормального общества.

Английский мыслитель Томас Карлейль привлек внимание к роли героических личностей в истории и культуре, но он был скорее писателем, чем философом, и не создал единой и завершенной концепции. Продолжателем этого направления стал Фридрих Ницше, которому удалось разработать целостную и законченную философскую систему. Этот пламенный пророк, так резко отличавшийся от своих предшественников и современников, создал философию и этику аристократизма. Творчество Ницше воспевает силу, красоту и незаурядность, все, что возвышает героя-сверхчеловека над массами. Он отвергает жалость и милосердие и провозглашает волю к власти основной движущей силой человечества. Христианство ненавистно Ницше своим вниманием к слабым и обездоленным «недочеловекам» и тем, что всегда призывало к смирению страстей и желаний, в которых философ видит главную ценность человеческого бытия. Аристократия Ницше – это реальная и историческая родовая аристократия; аристократия без хорошего происхождения для него немыслима. Превосходство аристократа является прирожденным и биологическим, аристократизм по Ницше есть воля, энергия и мужество. Аристократия – единственный носитель истинной культуры и истинной этики, социальная группа, изначально предназначенная управлять массами.

Теории Ницше вызвали к жизни множество дальнейших спекуляций и искажений. Особенно одиозной выглядит их мнимая близость к идеологии германского нацизма. Иллюзорность этой близости становится очевидной, если попытаться сравнить вождей Третьего Рейха с ницшеанским сверхчеловеком и национал-социалистическую партию с аристократией. Между ними очень мало общего, и созданное нацистами представляет собой грубую пародию на ницшеанский идеал, доходящую до полного его отрицания. Значение творчества Ницше для мировой философской мысли огромно, и в данной работе следует особо отметить его выдающуюся роль в создании философии аристократии и аристократизма.

Среди крупнейших философов XX века проблемам, связанным с аристократией, особое внимание уделили Н. А. Бердяев (1874—1948) и Хосе Ортега-и-Гассет (1883—1955). Особого внимания заслуживает тот факт, что оба много занимались разработкой проблем свободы и рассматривали аристократию в связи со свободой. Бердяев, потомок старинного русского дворянского рода, после юношеского увлечения марксизмом обратился к исследованию проблемы свободы, которое стало основой всего его творчества. С точки зрения философии аристократии важнейшим трудом Бердяева является «Философия неравенства». Эта книга в первую очередь выразила реакцию Бердяева на события Октябрьской революции – гнев и возмущение; но ее философское значение находится над временем и конкретной ситуацией. В этой работе философ открыто и недвусмысленно провозглашает основополагающие принципы своей философии аристократизма. Свобода есть прежде всего право на неравенство, а равенство есть прежде всего посягательство на свободу, ограничение свободы28. Неравенство есть условие развития культуры. И в Царстве Божием будет неравенство. С неравенством связано всякое бытие29. Для Бердяева свобода существует прежде бытия, и при этом свобода аристократична, она обращена к личности и связана с индивидуальным творчеством. Так великому русскому философу удалось охарактеризовать взаимосвязь и взаимообусловленность аристократизма и свободы.

Важно, что вслед за Ницше и в отличие от Ортеги Бердяев утверждает значение и связь со свободой именно исторической, родовой аристократии. Значение этого момента возрастает еще более, поскольку вопросы традиции не занимали важного места в философии Бердяева, а родовая преемственность вызывала у него отталкивание: как он пишет, «род всегда представлялся мне врагом и поработителем личности. Род есть порядок необходимости, а не свободы»30. Пламенному духу Бердяева было тесно и неуютно в материальном мире, к которому он испытывал почти манихейскую неприязнь. Тем более он не мог уважать краеугольные камни земного аристократизма – родовую традицию и собственность; но, оторвавшись от этого фундамента и пытаясь взглянуть на мир с вечных небес, Бердяев видит огромное значение реальной, земной аристократии для утверждения вечной свободы в земном мире.

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в первую очередь известен как автор «Восстания масс». Он написал много других замечательных работ, посвященных проблемам социальной философии, философии науки, культуры и искусства, но именно «Восстание масс» обессмертило его имя. В этой книге Ортега выражает обеспокоенность и возмущение распространяющейся и утверждающейся власти масс – серой и невыразительной посредственности и решительно отстаивает неотъемлемое право личности отличаться от других, без чего не может быть ни свободы, ни творчества. Социальная философия и общественный идеал Ортеги аристократичны по своей природе, и первостепенную роль в них играет элита. Однако, если у Бердяева и у традиционалистов социальная иерархия обосновывается трансцендентными ценностями, то у Ортеги принадлежность к элите определяется одной лишь жизненной позицией индивида, аутентичностью творческого порыва, противопоставленного косности массы31.

Ортега, испанец-католик по рождению, по духу – скорее протестант. Он любит и ценит деятельность, труд, то, что создано человеком, а не даровано ему, и из этого равнодушия к данному вытекает отсутствие интереса к природе и доходящее до враждебности безразличие к традиции32. Традиция для него есть нечто внешнее и мертвое, не имеющее никакого отношения к духу и творчеству. Это пренебрежение к ней приводит Ортегу к резко негативному отношению к исторической аристократии, которую он не только не относит к аристократии духа, но считает не более и не менее как одним из видов недочеловеков, людей-выродков (!), появляющихся из-за чрезмерного изобилия жизненных благ33. Конечно, испанские гранды после многих веков господства мрачного деспотизма власти и изуверского фанатизма инквизиторов действительно представляли собой не слишком воодушевляющее зрелище; однако вряд ли у нас найдутся основания вслед за Ортегой приписывать наследственной аристократии в целом «особый идиотизм, не имеющий подобий» и предсказывать неизбежность ее «безнадежного вырождения»34.

В современной социальной философии различные аспекты проблемы аристократии изучаются в основном элитологами и традиционалистами. Аристократия является также предметом изучения социологии, истории, политологии, культурологии, социальной психологии и других общественных наук.

Важной социальной группой, по многим признакам сходной с аристократией, является интеллигенция, обычно определяемая как работники умственного труда, люди с высшим образованием. Интеллигенция, рассматриваемая с этой точки зрения, существует в любом современном обществе. Тем не менее часто интеллигенцию считают чисто российским явлением, определяя аналогичный социальный слой западного общества как интеллектуалов. Данная точка зрения связана с особым, специфическим положением и социальной ролью российской интеллигенции.

Интеллигенция и аристократия являются пересекающимися множествами: определенная часть интеллигентов является аристократами, и наоборот. Совпадать полностью они не могут, поскольку интеллигенция менее традиционна и требует меньшей преемственности, чем аристократия, а аристократия не может целиком составить интеллигенцию. Степень совпадения этих общностей зависит от условий конкретного общества.

Интеллигенция как особая социальная группа возникла в Европе в Средние века на базе университетской культурной среды и уже с этого времени может характеризоваться как носитель традиции свободы (студенческая вольность, поэзия вагантов и т. п.). Однако, как, в частности, отмечает Жак Ле Гофф, тип средневекового интеллектуала резко отличается от интеллектуала эпохи Возрождения, принадлежащего аристократической традиции35. В лице собственно интеллигенции, не связанной с аристократической традицией, мы имеем дело с традицией свободы другого, самостоятельного типа. Эта традиция базируется не на удовлетворении потребностей, а на их ограничении, и, таким образом, опосредованно связана с монашеством и аскетизмом. Она скорее эгалитарна и анархична, чем либеральна, и содержит в себе зародыш будущей социалистической идеологии.

Российская интеллигенция как социальная группа возникла в первой половине девятнадцатого века и изначально воплощала в себе протест против системы самодержавного государства. Аналогичным протестом, укорененным в аристократической традиции, было подавленное незадолго до того движение декабристов. Таким образом, аристократический либерализм, проявившийся в России в деформированной революционно-насильственной форме, был маргинализирован. Российская интеллигенция сформировалась вне связи с аристократической традицией и с тенденцией к замещению ее социальной функции. Сформировавшийся идеал безличного общественного служения (вместо личного служения аристократии) и устойчивая враждебность к имперскому государству, вне которого интеллигенция российского типа невозможна, прочно связали ее с революционной идеологией, приведшей в итоге к крушению российского самодержавия.

После 1917 года российская аристократия как социальная группа была утрачена, и интеллигенция осталась единственным носителем традиции свободы в СССР. Отсутствие аристократии в советском государстве было в значительной мере восполнено интеллигенцией, образ которой сблизился с аристократическим идеалом36. В определенной мере советская интеллигенция играла роль отсутствующей аристократии. Тем не менее следует иметь в виду, что сходство между интеллигенцией и аристократией является вторичным и имеет причиной специфику российского общества. По своей природе российская интеллигенция и аристократия принадлежат различным традициям и политическим направлениям, и аристократия в принципе не могла существовать в советском государстве.

На Западе степень пересечения аристократии и интеллигенции значительно выше. Начиная с эпохи Возрождения западноевропейская интеллигенция в значительной мере восприняла аристократическую традицию. Немало интеллигентов были дворянского происхождения, и интеллигенция в целом ориентировалась на аристократическую систему ценностей. Только к XX веку в этой тенденции произошли изменения, приведшие к формированию типа «левого интеллектуала»; тем не менее само существование развитой аристократии на Западе препятствовало оформлению интеллигенции, сходной по типу и функциям с российской.

Выводы:

– В любом человеческом обществе обязательно существует элита, которую можно определить как совокупность людей, которые в силу своего формального либо неформального социального статуса пользуются в обществе значительной известностью и влиянием, выполняют существенную управленческую или культурообразующую функцию.

– Аристократия – это общественная группа, образующаяся в результате устойчивой преемственности в формировании элит с высоким социальным статусом.

– Принципиально важную роль в формировании и сохранении аристократии играют гарантии права собственности. Право собственности неразрывно связано с другими личными, политическими и экономическими правами, являясь фактически их основанием.

– С точки зрения древнегреческих философов аристократия – это форма правления меньшинства лучших граждан, которые должны обладать богатством и добродетелью.

– Аристократия часто определяется как сословие. В сословном обществе она действительно является сословием или его частью, однако аристократия может формироваться и без сословной системы, как, например, в США.

– Важной социальной группой, по многим признакам сходной с аристократией, является интеллигенция – работники умственного труда, люди с высшим образованием. По своей природе интеллигенция не тождественна аристократии, однако наряду с ней является носителем традиции свободы. Особая социальная роль российской интеллигенции сформирована специфическими условиями общественного развития.