Читать книгу Археолог - Дмитрий Даль - Страница 4

Столбов верно вычислил главного среди приезжих. Хлюпик поднялся навстречу, протянул руку и представился:

– Меня зовут Виктор Игнатьевич Колюжняк.

Дмитрий пожал ему руку. На удивление, пожатие у хлюпика было крепкое. Не так прост был этот мужик, каким казался на первый взгляд. Столбов его явно недооценил. Вот только запашок от него шел неприятный: пахло кислым потом и чесноком.

– Рад знакомству, – хмуро сказал Столбов, усаживаясь за стол напротив приезжих. – Какими судьбами в нашу глухомань?

– Мы хотим вас нанять для выполнения одного деликатного поручения, – начал Колюжняк, но Столбов его перебил:

– Доктор, будь другом, чайку нам организуй. Чувствую, разговор долгий предстоит.

Рыжов коротко кивнул, поднялся из-за стола и покинул комнату. Ружье он взял с собой.

– Я слушаю вас, Виктор Игнатьевич. Излагайте, – попросил Столбов.

– Я к вам прибыл как представитель Пролетарского района города Углича. Район у нас небольшой. Домов пять. Живем дружной общиной. Все вместе. Один за всех. У нас свое хозяйство. Живность разная. Да и огороды мы оборудовали. Несколько теплиц. В общем, выживаем, как можем. Опять же и медицина у нас своя, пускай и плохая. С медикаментами всегда напряженка. В городе аптеки хоть и работают, понятное дело, купцы из Ярославля и Рыбинска подвозят товар, но цены ломят за таблетки… мама дорогая. Мы столько не зарабатываем. В общем, худо-бедно живем. Никого не трогаем. Есть у нас и отряд самообороны. Но он только для охраны нашей территории. На чужие земли не заримся. Нам это не надо. Свое бы сохранить, да преумножить. Куда уж чужое! Люди у нас разные. Кто при мирной жизни торговлей занимался, кто учительствовал. Есть даже приезжие. Из Москвы, Питера, Тулы. Ярославские были, но они в первые же годы поспешили к себе домой перебраться. Так что община у нас устоялась. Можно сказать, корнями в землю вросла.

– Зачем вы мне это рассказываете? Какое отношение это имеет к вашему предложению? – перебил Колюжняка Столбов.

Похоже, он разгадал скрытую силу этого мужика. Он, кого хочешь, может заговорить до смерти.

– К нашему деликатному поручению это имеет самое непосредственное отношение. Я вам, так сказать, обрисовываю диспозицию. Исходными данными делюсь.

– Продолжайте, – попросил Столбов.

Дверь в комнату открылась, и вошел Рыжов. В одной руке у него был чайник, в другой – три кружки и заварочник. Он поставил свое добро на стол и подвинул поближе к Колюжняку. Но тот, казалось, этого даже не заметил.

– Не знаю в курсе ли вы, какая расстановка сил сейчас в Угличе. Но вкратце обрисую. Город поделен между тремя крупными бандитскими группировками: масловцами, часовщиками и артельщиками. Масловцев возглавляет Иван Сергеевич Костаковский, по прозвищу Костыли. Мужик нравом суровый. Чуть что не так, мигом инвалидность оформит. За это его Костыли и прозвали. Масловцы базируются на территории бывшего сыродельного завода. Там у них и склады с товаром, и лежбище. Крутые норовом. Любят кровь лить. Контролируют несколько прилегающих к нам территорий. До поры до времени мы с ними как-то договаривались. Платили им небольшой оброк, чтобы они к нам не лезли. А они нами и не интересовались особо. Мы с масловцами через Женю Прокурора общались. Он часть товара себе брал. Вторая группа – часовщики. Они на территории бывшего часового завода «Чайка» засели. Завод они переоборудовали под свои нужды. Чем-то военным занимаются. За главного у них Петр Шалимов, по кличке Шаман. Из блатных. Очень жестокий человек. Я бы даже сказал, нелюдь. Ему человека убить, что на толчок сходить. Часовщики свою поляну окучивали, никогда особо в город не лезли. Им хватало – завод большой, есть чем заниматься. Но в последнее время часовщики стали проявлять излишнюю активность. В город полезли. Отжали у масловцев пару районов. Те, понятное дело, им такое не простили. Наехали по полной программе. Пару недель в городе стреляли сильно. Мы из района не высовывались – не хотелось бы под чужую раздачу угодить…

Столбов внимательно слушал Колюжняка. Он ничего нового не сообщил. Приблизительный расклад сил в городе Дмитрий знал. Ему приходилось контактировать и с теми, и с другими, и с третьими. В частности, масловцам они сбывали остатки своей продукции. Что удавалось вырастить на полях да свежую убоину. Масловцы контролировали продуктовый рынок в городе, и все продукты питания шли только через них. Понятное дело, что такой расклад сил не мог нравиться никому. Монополия бандитов многих обижала и ставила в затруднительное положение. Несмотря на то что все это Дмитрию было хорошо известно, он слушал внимательно. Мало ли, вдруг проскочит что-то новое. О войне между часовщиками и масловцами он, к примеру, не знал.

– Третья группировка у нас – это артельщики. Они контролируют несколько групп ремесленников. Те производят разное. От одежды и обуви до предметов первой необходимости. Недавно они наладили выпуск простых лекарств: аспирина там, цитрамона. Но все равно цену винтят, мама не горюй. За старшего у них Алексей Вадимович Тараканов. Раньше он, то есть до войны, служил в прокуратуре. Говорят, самого Шамана на червонец упек. Правда, тот свое не отсидел. Сбежал как раз аккурат перед ударами. Понятное дело, между ними нет дружбы и взаимопонимания. Они враги заклятые. Друг другу глотки готовы разодрать. Но до поры до времени в городе мир сохранялся… – Колюжняк заметил недовольство в глазах Столбова и поспешил его успокоить: – Терпение. Перехожу к самому главному. В последние несколько месяцев все три группировки обратили на наш район пристальное внимание. Не знаю уж, чем им так понравились наши земли. Но они стали засылать к нам своих эмиссаров. То от масловцев человек приедет с наказом, что мы теперь под ними ходим. А стало быть, должны им постоянно платить. Да размер оплаты раза так в два увеличился. Пробовали мы с Прокурором говорить. Да он руками разводит, говорит, что не при делах. Все, что мог, для нас сделал. Ему самому от новых раскладов тошно. Я так понимаю, что его от кормушки отстранили. А он неплохо с нас кормился. Только мы смирились с новым политическим раскладом в городе, к нам артельщики подкатили. Мол, теперь это наша земля, вы нам за проживание платить должны. Мы им говорим, что уже платим масловцам. Но артельщики нас послали куда подальше. Мол, кому вы там платите, нам по барабану. Наша земля, и точка. Так масловцам и передайте. Будут настаивать, мы их на деревьях развесим, как первомайские флаги. Сговорились за цену. Вроде по-божески. Даже меньше получилось, чем у масловцев. И вроде артельщики обещали, что сами масловцев на место поставят. А нам-то что! Мы своих боевых бригад не имеем. Отряд самообороны не в счет. Там двадцать человек, вооружены чем попало. Да в основном народ безобидный. До войны мирными профессиями овладели. Прошла пара недель. Масловцев не видно. Артельщики пару раз приезжали. Проведать, так сказать… Порядок навести. Мы уже немного расслабились. Но тут часовщики появились. И опять та же самая херня. Они нам – платите. Мы им – уже платим. Они – кому? Мы – артельщикам. Они – это наша земля. В общем, песня старая, да на новый манер. Часовщики сказали, что теперь они нас доят. И мы никому чтобы больше не платили, со всеми они сами разберутся. Цену, правда, заломили процентов на двадцать выше, чем масловцы. Но мы люди подневольные. Нам бы только дали работать да семьи кормить. А эти нашествия бандитов нас досуха выдоили. Сначала мы задаток масловцам отдали, потом артельщикам заплатили, затем часовщикам пришлось выложить. В общем, полный у нас беспросвет наметился. Хорошо, что впереди лето. Мы сможем восполнить свои запасы. Может, что и выторгуем полезного. Но тут приехали масловцы одновременно с артельщиками. И начали отношения прямо у нас в Пролетарском выяснять. Слово за слово, и стрельба началась. А тут и часовщики подтянулись. Короче, заруб у них солидный случился. А мы, как водится, крайние оказались. Масловцы сказали, что за измену мы им должны. Часовщики выставили счет за связи с масловцами и артельщиками. А артельщики трех наших из самообороны взяли да к стенке поставили, чтобы другим неповадно было с врагом сотрудничать. И вот получается, что господа дерутся, а у нас, холопов, чубы трещат. Так вроде говорится.

– Почему вы так вцепились в этот район? Чего вам с места не двинуться? Вокруг Углича полно брошенных деревень. Занимай дома. Трудись. Землю возделывай. На охоту ходи. Рыбалка опять же. Чего вам там в этом Пролетарском районе медом намазано, что ли? – спросил Столбов.

– У нас там дома. Семьи. Дети опять же. Новая дорога – новые трудности, да и не так уж спокойно в деревнях. Если не мародёры, то Белый рой – известное своим беспределом бандитское формирование в районе – на порог сунется. Не все к этому готовы. Народ уже пообвыкся. Не готов он опять с нуля все начинать. Кто был на это способен, уже уехали, как только с масловцами начались зарубы. Но таких по факту немного – четыре семьи. Где они и что с ними, я не знаю. Остальные хотят жить в Пролетарском. Всего лишь мирно жить, по справедливости. Бандюкам-то по факту плевать на нас и на наш район. Они между собой отношения выясняют, а наш район спорный оказался. Уступить никто не может. Это сразу расценивается как проявление слабости. А слабых сильные пожирают. Вот так и получилось, что мы крайние оказались.

– Хорошо, Виктор Игнатьевич, а что от нас-то нужно? – спросил Столбов.

– Мы хотим нанять ваш отряд для охраны Пролетарского района от бандитов, – выпалил на одном дыхании Колюжняк.

Вот, значит, за каким делом приехала делегация из Углича, пробившись через бездорожье, да в такую-то непогоду. Достойная причина. Столбов догадался, в чем дело, после упоминания о масловцах, но все же решил дослушать до конца, прежде чем послать подальше. Задача виделась маловыполнимой. В его отряде человек тридцать. Все при оружии и умеют с ним обращаться. Но в город все ехать не могут. Надо кого-то для охраны Юсово оставить. А то поедут чужую землю охранять, а тут их территорию разорят, воспользовавшись беззащитностью. Значит, их будет человек десять. Слишком мало против трех бандитских группировок. Но почему-то Столбов не спешил отказывать отчаявшемуся человеку.

– Скажите, Виктор Игнатьевич, а откуда вы про нас узнали?

– Люди добрые подсказали. Мол, год назад вы в Калязине схожее поручение исполняли. Федор Кузьмич хорошо о вас отзывался. Ребята вы грамотные. Профессионалы, одним словом.

Профессионалы – это слово вызвало у Дмитрия горькую усмешку. Сколько крови они пролили и скольких людей похоронили, прежде чем научились обращаться с оружием да потеряли жалость к врагу… Об этом знали только старожилы. Всего двенадцать человек, что осталось от археологической партии. Остальные люди в его отряде были пришлыми. Прибились к ним за годы жизни в Юсово да укоренились здесь.

Подобное задание для ребят Столбова не в диковинку. Они и раньше за вознаграждение охраняли деревни и поселки от лихих людей, ходили с купеческими караванами. Задания отличались только уровнями сложности. Колюжняк, казалось, просил невозможное – защитить от трех бандитских группировок. Столбов в любое другое время отказался бы, но сейчас задумался.

– Я тебя выслушал. Нам надо время подумать да с людьми посоветоваться. Один я решить не могу. Так что вы пока идите, отдыхайте. Доктор, позаботься о гостях. А я с людьми побеседую, – после недолгих раздумий ответил Столбов.