Читать книгу Отчаянные - Дмитрий Даль - Страница 14

Я очнулся с дикой головной болью. Кто-то сильно тряс меня за плечи, словно пытался вытряхнуть все мозги. Я с трудом разлепил глаза. Электрический свет больно резанул по нервам. Такое чувство, что у меня в голове взорвался еж и иголками истыкал всю внутреннюю сторону черепа.

В моей квартире было полно народу. Они что-то осматривали, ходили из стороны в сторону, переговаривались, что-то записывали, измеряли какими-то приборами, фотографировали. Вспышки фотоаппаратов мелькали то тут, то там. В дальнем углу стоял оператор с видеокамерой и проводил съемку. Похоже на привычную работу нашей службы. Только вот, что делать оперативникам родной конторы у меня в квартире. Я же нигде не накосячил, ни в чем замечен не был. Душа чиста как у младенца.

– Шеф, он очнулся, – резанул по слуху знакомый голос.

Только сейчас я разобрал, что надо мной склонился Барт и усиленно пытался привести меня в чувство.

– Слава Всем Светлым, – прорычал суровый голос начальства, и из тумана, который не спешил рассеиваться, появился Виктор Степанович Петухов, директор Службы безопасности биржи, мой непосредственный начальник.

Высокий, широкоплечий мужчина, больше напоминающий скалу. Массивный череп, покрытый короткими черными волосами с проседью, жесткие густые усы, полностью скрывающие верхнюю губу, острый взгляд зеленых холодных глаз, точеный орлиный нос и лишь одно ухо, правое, от левого остался жалкий огрызок. Потерял на оперативной работе. Таким сразу запоминался Виктор Степанович каждому, кому выпадал шанс с ним общаться.

– Что за мясорубку ты здесь устроил?! – нависнув надо мной, спросил Виктор Степанович.

Разговаривать в позе снизу вверх было очень неудобно, и я постарался встать. Я сразу обнаружил две вещи. Первое, я лежу на своей кровати в подушках, и это удобно. Второе, мир почему-то качается, словно моя квартира находится на борту пиратского корабля, попавшего в легкий шторм. Но я все же нашел в себе силы и занял вертикальное положение на кровати.

– Какую мясорубку? – с трудом укрощая хаотичные мысли, спросил я.

Осмотр комнаты из нового положения показал, что мне есть чему удивляться. Такое ощущение, что по моей квартире прошлись с огромным миксером. Все перевернуто вверх дном, расколошмачено, переломано. Здесь что, два демона в смертном бою сошлись. Кое-где на стенах и на полу я заметил брызги крови, их было немного, и я не придал этому значения.

– Так. Кажется, пациент тяжеловат, – задумался Виктор Степанович. – Семен, ты вообще что-нибудь помнишь?

– Я помню, что я Семен Ардов. Это точно, – я покопался в своих воспоминаниях и извлек кое-что. – Я у себя дома. Вчера завалился домой. Много продуктов. Кажется, виски было. Я встретил кого-то. Кто-то ко мне пришел. Не помню кто.

– Уже лучше, – кивнул Виктор Степанович. – А что-нибудь еще есть?

– Это что? Я так нажрался, что ли? На меня совсем не похоже. Кажется, пора в себе разочаровываться. Самое время, – сокрушенно вздохнул я.

– Если и нажрался, то виски к этому не имеет никакого отношения. Бутылка целая, неоткрытая на кухне стоит.

– Плохо. Виски нормальное, с него я бы себя так хреново не чувствовал. Виктор Степаныч, а чего вы все ко мне таким гуртом завалились, еще и аппаратуры натащили. Неужели меня от похмелья лечить или из запоя вытаскивать? Последнее точно еще рано. Нельзя вытаскивать оттуда, куда я еще не провалился.

– Ну, если пытаешься шутить, хотя и хреново получается, то, Слава Всем Светлым, не все еще потеряно. Ты лучше, Ардов, вспомнить попытайся, кто к тебе пришел? Важно это. Очень важно.

Выражение лица у шефа было донельзя серьезное. С таким лицом на охоту ходят да шпионов допрашивают. Кажется, что-то серьезно хреновое случилось, и, видно, я в этом виноват. Правда, хоть убейте, ничего не помню.

Прежде чем ответить, а для того чтобы ответить, надо знать ответ, я окинул взглядом разгуливающих по моему жилью людей. Столько знакомых лиц, но кое-кого мне все же не хватало.

– А где Балу? – спросил я.

– Хрен его знает. Два дня как пропал, на связь не выходит, в офисе не появляется, – рассеянно ответил Виктор Степанович.

Чувствовалось, что судьба Балу его мало волнует.

– То есть как два дня. Фигня какая-то. Я с ним вчера разговаривал, даже встречался. Он потом в офис поехал, – ковыряясь в памяти, заметил я.

– Серьезно тебя, Ардов, по голове шарахнули. Ты два дня как пропал. В отключке провалялся. Мы тебя только сегодня нашли. Думали сперва, загулял. Не придали этому значения. Вроде аврала нет. А тут я Барта к тебе отправил. Не порядок это, два дня филонить. Барт воспользовался своими навыками, в хату проник, а тут это. Жуть. Так что тебя на два дня раскатало, аккурат столько и Балу нет.

– Хрень какая-то, – оценил я услышанное и тут же поделился жалобой. – Остро хочется выпить, так что сейчас стошнит.

– Не уверен, что это тебе сейчас поможет, – скептически осмотрел меня Виктор Степанович, затем перевел взгляд куда-то за спину. – Барт, сходи на кухню, сделай ему ромашкового чая. Пусть желудок согреет.

Барт поспешил исполнить просьбу шефа.

– Так ты хоть что-нибудь помнишь? – спросил настойчиво Виктор Степанович. – Кто к тебе приходил? Это был один человек, существо? Сколько их было? Это очень важно. Постарайся хоть что-нибудь вспомнить.

Я напрягся, пытаясь вспомнить, кто ко мне приходил. Вот я снова стою перед своими дверями, поставил пакет с покупками на пол, потянулся за ключами, меня окликнули, оборачиваюсь. Белое пятно. Я ничего не вижу. Только белое пятно вместо лица, да и фигура какая-то смазанная.

– Нет. Я ничем не могу помочь. Да что тут стряслось? – не выдержал я и зарычал.

– Спокойнее. Ты так не нервничай. Хотя какой там не нервничай. Есть от чего, надо сказать. У тебя там в соседней комнате тело лежит, мертвее не бывает. Горло перерезано, многочисленные раны по всему телу. Кто-то изрядно порезвился.

– Балу? – в ужасе выдохнул я.

– Да ну тебя, к дьяволу, какой в задницу Балу. Где бы ни шлялась эта сволочь, уверен, что он жив-живехонек. Нет. Мертвый… в общем он галиафинянин, мелкая сошка, но мы навели справки, он – древнего рода… Так что однозначно будут проблемы и серьезные… Мы должны как можно быстрее…

– Это Веселин Ракх? – озвучил я страшную догадку.

– Ты что-то вспомнил? – насторожился Виктор Степанович.

– Ничего ровным счетом. Но я уже слышал про сына очень влиятельных родителей, который пропал из родного гнезда. Голиаф неофициально начал розыски. Но я не ожидал, что эта пропажа найдется у меня на хате.

Появился Барт с кружкой горячего ромашкового чая. С похмелья эта штука не помогает, плавали, знаем. Но теперь я сомневался, что у меня похмелье. Три дня в отключке рядом с трупом, это сколько же надо выпить.

– Вы уже доложили Голиафу о случившемся? – спросил я.

– Пока нет. Постараемся раньше времени не светить. Пара дней у нас есть, разобраться в этом вопросе. К Голиафу надо идти с ответами. Потому что выглядит это, сам понимаешь, прескверно. Из сложившейся картины можно сделать только один правдоподобный вывод. Встретились вы с этим Веселином. Ты его искал по просьбе Голиафа, а тут он сам тебя нашел. Посидели крепко. Между голиафянами и землянами такое иногда случается. Выжрали неизвестную дрянь, что-то не поделили. Может, ты его уговаривал вернуться под крыло папочки, а Веселин ерепенился. Тут уже точно не скажешь. Ты вспылил, ну и покромсал парня на антрекоты. Видно, решил, что так его проще будет транспортировать. Вот такая неутешительная картина складывается.

Виктор Степанович умолк. Картина и правда складывалась отвратительная. Мне ли не знать. И что самое ужасное, теперь Голиаф может выдвинуть официальную претензию и попытаться надавить на управляющий совет биржи, чтобы пересмотреть долевое участие землян в управлении предприятием. Получится у них или нет, дело третье. Но скандал будет в любом случае знатный.

– Ты веришь в это? Ну что это я его… покрошил?

– Семен, честно, я сейчас не знаю, во что верить, – признался Виктор Степанович. – Могу сказать одно, ты явно влез в какое-то ужасное дерьмо. И нам теперь всем это дерьмо расхлебывать. А тут еще Балу пропал. Это все звенья одной цепи. И я ничего хорошего не вижу и не жду.

Я отхлебнул ромашку. Знатная гадость в нынешнем состоянии. Остается поверить, что это магическое зелье, которое вернет меня в боевое состояние.

– Что делать намерен? – спросил я.

– Мы заберем тело. Комнату опечатаем. Ты временно отстранен от должностных обязанностей. Я помещаю тебя под домашний арест. От греха подальше. А то еще ломанешься собственное расследование проводить. С тебя станется. До окончания следствия ты эту квартиру не покидаешь. Продуктами и всем необходимым тебя будут снабжать. Два наших сотрудника будут постоянно находиться рядом с тобой. Пока так. Да и молись постоянно, чтобы мы побыстрее нашли сволочь, которая у тебя в квартире похозяйничала да тебя подставила. Надеюсь, что нам удастся тебя отмыть.

Вот так судьба-засранка. Еще три дня назад я был на коне, возглавлял могущественную контору, а теперь под домашним арестом без права голоса и под подозрением в убийстве. Да уж, прошляпил на ровном месте. Сам виноват. Надо было не по магазинам шляться, а к гному этому ехать, тогда бы точно избежал беды.

– А это точно Веселин? – спросил я.

– Сомнений быть не может. Мы сверились с его личным делом и образцами генетической карты, которую сдают все участники биржи. Это он.

– Дрянь, – оценил я.

– Согласен с тобой. Ладно. Ты отдыхай, набирайся сил. Постарайся хоть что-то вспомнить. Я пришлю к тебе через несколько часов мозгоправа. Много не пей. До его прихода лучше вообще воздержись. Попробуем восстановить отсутствующие фрагменты пазла.

Виктор Степанович с сомнением оглядел меня, сокрушенно крякнул и, не прощаясь, направился на выход.

– Ну, ты, Семен, дал жару, – сказал Барт. – Мы тут несколько дней как на иголках. Шеф с переговоров на переговоры. Голиаф словно что-то знает. Вовсю давить начал. Даже официальный запрос сделали на поиски этого Веселина. Ладно. Я тебе пару ребят из команды Генерала выделю. Они ребята молчаливые. Тебя отвлекать не будут. Отдыхай.

Барт направился вслед за шефом.

Вляпался я, конечно, знатно, все понятно, вопросов нет. Но меня смущало другое. Куда пропал Балу? Не мог он просто так взять и сквозь землю провалиться. Балу – мужик серьезный. Если бы я не стал отвечать на звонки, на работу не вышел, он тут же отправился бы на мои поиски. Чуяло мое сердце, что Балу в еще большей заднице, чем я. Он скорее всего побывал у меня, увидел всю картину, и если не разбудил меня от тяжелой спячки, значит, ему самому пришлось худо.

Виктора Степановича я, конечно, уважаю. Но сидеть под замком мне нельзя. Надо самому во всем разобраться. Если не я, то больше некому.