Читать книгу Истории НЕуспеха. Коллекция неудач, собранная за долгую успешную карьеру - Дмитрий Даньшов - Страница 15

Есть у меня еще одна история – ароматная, солнечная, запавшая мне в воспоминания, но, тем не менее, закончившаяся вполне себе оглушительным провалом…

Дело было летом 1980 года. Наблюдая мои настойчивые, но не сильно успешные попытки обрести какую-то финансовую самостоятельность, то есть заработать денег на всякие свои затеи – велосипедные, мопедные, инструментальные и так далее – подруга моей мамы, тетя Зина, получив от мамы предварительное одобрение, дала мне следующий весьма ценный совет. В героическом поселке Чкаловский есть городская баня, у этой бани есть, естественно, директриса – и эта директриса готова заплатить по пятнадцать копеек за каждый добротный, крепко связанный, красиво набранный и качественно высушенный березовый веник, который ты ей привезешь в эту самую баню.

Это я сейчас уже понимаю, что поскольку никаких бумажек не заполнялось, возможно, это был карманный бизнес коллектива городской бани – но дело же хорошее! Народ наш российский париться любит, а как париться без веничка? Вот сейчас на дворе июнь – уже совсем другого, две тысячи двадцатого года, май был рекордно дождливым, сейчас – третий жаркий день после этого почти всемирного потопа, зелень пошла в буйный рост, бурьян сочный, крапива – жгучая, ароматная, листья разлапистые, крупные… И вчера мы с сыном сходили, нарезали и навязали веников для бани. После чего вспомнил я другое лето, ощутил все эти запахи – и решил рассказать вам свою школьную веничную эпопею…

Подписались мы на это мероприятие вместе с моим товарищем Андрюшей Рубекиным. Итак, июнь восьмидесятого года. Рано с утра мы уходили в лес, приходили на просеку, через которую шла ЛЭП (линия электропередач) – при прокладке там деревья все, естественно, вырубили, но за пару пятилеток на месте срезанного леса разрослась молодая береза, быстрорастущее и, как некоторые говорят, сорное дерево. В этом молодом березнячке мы сначала нарезали душистые охапки молодых веток, а потом сидели на солнышке и увязывали их в венички. Занятие не то чтобы сложное, вчера посмотрел, как с ним справляется мой двенадцатилетний сын – ну, после некоторых подсказок и корректировок, в принципе, справляется. А тогда, в восьмидесятом, мне было четырнадцать, а Андрюхе – пятнадцать.

Запомнился этот период очень сильно, потому что каждый день с утра и до позднего «послеобеда» мы торчали в лесу, собирали землянику (помимо того что вязали веники). Выследили лисью нору с лисятами. Лиса – зверь осторожный. А лисята – щенки, они ж игручие, общительные, любопытные – поэтому нору мы выследили. Никакого вреда зверям причинять не стали.

Как-то раз утром на нас – на поляну – из леса вышло стадо лосей аж в целых одиннадцать голов – я их пересчитал. Лосихи с подросшими лосятами и два крупных самца. Весной лоси неопасны – это осенью они бывают сердитые, и то только быки. А так – это крупная лесная корова, которая человеку, если он ее не раздражает, вреда причинить не стремится. Ну, мы полюбовались этими лесными великанами, а потом – ну башки-то нет! – решили их попугать. И залезли на трубу, которая проходила через просеку, стали махать руками, орать… лоси посмотрели на нас как на придурков – и неспешной величавой трусцой двинулись обратно в чащу.

Не знаю почему, но зверья при советской власти даже в ближайшем Подмосковье было в изобилии. В двадцати-тридцати километрах от Москвы было изрядно зайцев, лосей, и даже глухари с тетеревами не были такой уж редкостью. По крайней мере, для тех, кто охотно ходил в лес в любое время года и мечтал стать великим охотником.

Ну так вот, проторчали мы в лесу – тогда мне казалось, что месяц, а сейчас я понимаю, что недели, наверное, две – две с половиной. Увязанные веники мы не тащили обратно в поселок, а обратно запихивали на ветки – пускай они там, в тенечке, сушатся. Конечно, была вероятность, что кто-то их найдет и стырит, но в густой чаще найти несколько деревьев, утыканных уже срезанными и навязанными вениками можно только случайно. Так что продукция наша осталась в сохранности. Трудились мы упорно, стремились не уходить из леса, пока каждый не заработает по пять рублей – посчитайте сами, сколько веников по пятнадцать копеек нужно навязать! Не то чтобы титанический труд, но, тем не менее, приличная работа.

В конце июня Андрюхина семья засобиралась в деревню – на родину, на Украину, в Черниговскую область. Выезжали они торжественно, на красивом новом автомобиле «Москвич 412», и Андрюха, соответственно, уезжал вместе с родителями. Оставлять в лесу наши кровно заработанные веники не представлялось возможным, поэтому взяли мы веревки, навязали вязанки, взвалили их на спину – и в несколько ходок перетащили из леса все то, что героически наработали, в Андрюхин гараж.

И вот тут начинается интересное. Веники, которых мы вязали на пять рублей в день – это весьма себе приличная груда. Соответственно, просушились из них только веники из первой партии. А чем ближе это было ко дню отгрузки из леса, тем продукция была более влажной. Андрюхин папа – Эдуард Арсеньевич, биолог, кандидат наук, профессор, преподаватель профильного ВУЗа. Как и все наши родители, вырос в деревне. И точно знал, что недосушенные веники нельзя складывать плотной стопкой. Но у взрослых перед дальней дорогой море своих забот…

Почему я об этом рассказываю? Потому что веники, притащенные нами из леса в виде нескольких нехилых вязанок, были уложены в большую-большую стопку на освобожденный для этих целей верстак. Стопка была – под потолок. Веники недосушенные – пролежав здесь несколько недель, они, что называется, сгорят. Сопреют. Но никто из взрослых нам на нашу фатальную ошибку не указал.

Андрюха с семьей уехал на Украину и вернулся через месяц. Мы засобирались отвезти веники в баню и получить свои честно заработанные. Там по подсчетам выходило рублей по шестьдесят на брата. Вполне приличные деньги. Мопед можно купить было в приличном состоянии. А когда открыли гараж – ощутили характерный сладковатый, удушливый, несколько дурманящий запах. Запах прели. Сгорели наши веники. В плотной стопке, без проветривания, недосушенная «биомасса» начинает преть, выделяя тепло. Листва становится коричневой и дурно пахнущей. Осталось несгоревшим только то, что лежало сверху и по краям. Бóльшую часть всей продукции просто пришлось оттащить на свалку. Жалко было – слов нет!

Для чего я упомянул про крестьянское происхождение родителей, как и большинства российского народонаселения? Не для того чтоб как-то похихикать над наивными попытками некоторых граждан и гражданок объявить себя потомками дворянских родов, не утруждаясь поиском тому подтверждения. Настоящих дворянских и купеческих фамилий было немного, основное население Империи было крестьянским. Я искренне горжусь своими крестьянскими рязанскими прадедами, и прадедами казачьими, кубанскими. Так вот, мой отец, уже будучи кандидатом наук в самой «инновационной» отрасли, азартно косил сено, мне доводилось сено ворошить и укладывать в стожки. Самодельными, вручную сработанными деревянными граблями, привезенными из деревни. И родители знали, и я слышал: если скошенную траву не ворошить, она «сгорит». Но поскольку большой теплоты к сельхозработам я не испытывал, информацию эту не усвоил. Вовремя сам не понял, что такое «сгорит» – свежескошенное или свежесрезанное – и вовремя не получил подсказки от старших.

В итоге, ни сами мы не сообразили, ни своевременной подсказки от взрослых не получили. Уцелевшие веники мы отвезли в Чкаловскую баню. Передали, получили расчет. Получилось что-то около шести рублей на брата…

Вот такой эпический провал. Но несколько рублей вместо суммы, достаточной для покупки бэушного мопеда, были все ж таки заработаны. Как и впечатления, которые остались на всю жизнь. Запахи, звуки и лето ― а точнее, его самая солнечная, зеленая и свежая часть, проведенная в лесу. Веники до сих пор вяжу быстро и профессионально.

Порой причина краха состоит в том, что в нужный момент рядом не оказывается грамотного наставника. Наставник нужен не только для того чтобы научить, как делать, но и чтобы предостеречь от фатальной ошибки, указав, как НЕ делать. Мы в эту фатальную ошибку вляпались. Такая вот история…

С моим товарищем, Андреем Рубекиным, мы вместе поучаствовали еще во многих затеях. Чаще он был организатором. Мне отводилась роль соисполнителя. Смелость, граничащая с авантюризмом, общительность, умение находить контакт с самыми разными людьми обеспечили Андрею бурную и яркую биографию. В двухтысячных, реализуя один из своих бизнес-проектов, законный и легальный, Андрей погиб. Ему было сорок лет. Светлая память.

Бизнес – это всегда рискованное занятие.