Читать книгу Сколько стоит жизнь плохого мальчика? - Дмитрий Денисовский - Страница 6

Бывает, что люди привязываются к дрянным, на первый взгляд, вещам, уродливым животным и даже отрицательным человеческим особям с отвратительным характером и полным букетом других качеств, отличающих подлецов. Но такова уж непостижимая людская натура!

Как иначе объяснить, что маленькая девочка, например, больше всего может любить свою страшненькую куклу Машу с облупившейся краской на лице и полувыпавшими синтетическими волосами, предпочитая ее всем остальным новым и дорогим Сюзаннам, Кэтти или Жанеттам.

Пример киношного мишки Тедди с надорванной лапой и отсутствующим глазом-пуговицей – из этой же серии. Такой потрепанный Тедди, судя по голливудским фильмам, является любимой игрушкой всех американцев, маленьких и больших.

А как понять странную, но субъективную, конечно, привязанность хозяев к своим выглядящим далеко не симпатичными декоративным хрякам, лысым котам или, к примеру, собакам породы китайская хохлатая. Эта привязанность непонятна другим людям, но сами хозяева различают в своих питомцах красоту, невидимую постороннему.

Что же касается отрицательных людей, то они в этом списке по праву идут на последнем месте. Никакое, даже самое некрасивое животное, не может причинить любящим их людям зла или сделать гадость. Наоборот, как правило, такие не самые милые представители животного мира платят ответной любовью и верностью.

А вот дрянные людишки вполне могут воздать за доброту подлостью. Или же окажутся эгоистичными и безучастными, что бывает не менее больно для людей, привязавшихся к ним.

Евгения Александровна Никонова, родная тетя Паши, очень страдала, оттого что племянник вырос равнодушным и холодным, как айсберг. Совсем не понимала причин этого. Она, казалось бы, всю жизнь пыталась окружать его заботой и отдавала ему всю себя. Растила Павлика как родного сына. Пыталась вложить в него все свои лучшие качества: доброту и ответственность. Но чего уж там скрывать! Знала, что ей это не удалось.

Павлик перешагнул двадцатилетнюю отметку абсолютно равнодушным и никчемным человеком. Его не интересовало ничего. Ни доброе, ни злое. Ни живое, ни бездушное.

Женя понимала, конечно, что их желчный сосед Георгий Мазур был в чем-то прав, обзывая Павлика медузой. Тот и был как это странное божье создание, которое по-английски называется jellyfish – рыба-желе или рыба-студень, если дословно. То есть бесхребетным, бесхарактерным и безучастным ко всему. С той разницей, что некоторые виды жалящих медуз могут пассивно постоять за себя и являются крайне опасными для человека. А ее племянник был способен дать отпор только родной тетке и никому больше.

Но все-таки она любила его. Привязалась к нему за все годы, пока воспитывала. Молча сносила все его безосновательные упреки и старалась не обращать внимания на несносный характер. Женя считала, что виной этому была она сама. Не ругала толком, не наказывала и смирилась даже, когда окончательно поняла, что Павлик основательно сел ей на шею и ножки свесил, по образному выражению соседа.

Женя была благодарна Георгию за то, что тот делал попытки урезонить Павлика, хоть в основном и безуспешно. Сосед, не имеющий своих детей, возился с Пашкой как мог. Он тратил время на ее племянника, но взамен слышал от него только нытье и упреки.

Она стала замечать некоторые черты подлости в характере племянника, когда тот еще не успел окончить школу.

Как-то его одноклассники расписали стены только что отремонтированного и покрашенного спортзала граффити. Павлик тоже косвенно принимал в этом участие. Он сам лично, не обладающий даром «художника», не распылял краску из баллончиков, но в школу их принес именно он, желая заработать авторитет у одноклассников.

Их вычислили быстро и таскали к директору по одному. Никто из ребят других не сдал, беря вину на себя. А вот Павлик, испугавшись наказания, слил всех с потрохами, упросив руководство школы не называть имя предателя.

Женю вызвали к директору, и тот, пожилой и опытный педагог, отведя взгляд в сторону, грустно сказал ей:

– Евгения Александровна, голубушка! Мы хотели бы, чтобы за эту пакость ответили в равной степени все принимавшие в ней участие. Но Павел слезно выклянчил прощение, рассказав обо всех поименно. Я знаю, вы не мама ему, но попытайтесь как-то объяснить, что в жизни белое, а что черное! Если еще не поздно, конечно! Постарайтесь достучаться и дать ему понять, что с маленького предательства начинается большая подлость!

Она только грустно вздыхала, слушая правильные слова директора школы. А что еще оставалось делать доброй тетке, так и не заслужившей авторитета у своего юного негодяя-племяша?

Женя добровольно сдала деньги на новый ремонт, как и все другие родители пачкунов. На этом дело закончилось и забылось со временем.

Она попыталась поговорить с племянником по душам. В ответ же услышала слова, которые испугали ее своей продуманностью и жестокой логикой:

– А что ты хотела?! Мне сказали, что могут из школы выгнать. На фига мне ее менять? От нее до дома десять минут пешком. А другая ближайшая у черта на куличках. В автобусе толкаться придется! Зачем?..

Женя попробовала возразить:

– Павлик, но как же другие ребята? Ты о них подумал?

Племянник холодно ответил:

– А что мне другие?! Их вон папаши и мамаши на мерседесах в школу возят. А меня кто повезет?

В голосе Паши сквозили и зависть, и равнодушие одновременно.

Этот случай был не единственным. Были, конечно, и другие, подтверждающие, что из Павлика вырастает не самый лучший человек. Но как ни билась Женя, вечно занятая на работе, повлиять на него не могла. Она старалась, конечно, выкроить свободное время и сводить племянника на хорошие фильмы и чувственные спектакли, но видела, что это не оказывает никакого действия.

Сосед Георгий, прямой, как корабельная мачта, был уверен, что во всем виноваты гены, доставшиеся Паше от известной матери и неизвестного отца. Он говорил:

– Смотри, Женька! Мамашка его, царство ей небесное, скинула мальца на тебя, совсем не думая, как придется младшей сестренке штормовать по жизни! Не сильно переживала и к сыну не стремилась! Разве можно назвать ее матерью или заботливым человеком? Да и папаша ничем не лучше! Сомневаюсь, что он не знал о рождении сына. Однако до сих пор не озаботился хоть как-то поинтересоваться им!

Женя, чувствуя истину в словах соседа, все-таки пыталась защитить непутевых Пашкиных родителей:

– Георгий! Ну как ты можешь так говорить! Настя была ученым! Да и отец Павлика наверняка тоже. А ученые – другого сорта люди! Они выше нас, простых смертных! Живут наукой и не могут размениваться на житейские или бытовые пустяки!

Сосед, ухватившись за ее последние слова, подвел итог:

– Вот я и говорю! Ребенок для них – это житейский пустяк! Люди холодные, как атлантическая треска, живущая на морском дне! Извини, Женя, за недобрые слова о твоей сестре-покойнице. Но, похоже, их эгоистичные гены и достались парню. Ничего уж не поделаешь!

Женя, по обычаю, сдавалась и больше не возражала соседу, но в душе очень жалела своего Павлика. До слез и сердечных колик. Жалела и всегда волновалась за него, непутевого.

Женя, вернувшись с работы домой, в этот теплый ясный вечер, с удивлением обнаружила, что племянника нет в его комнате. Проверила телефон и убедилась, что не пропустила от него никаких сообщений и звонков. Павлик, приходя из института, обычно сидел за компьютером.

За окном было еще светло. Солнце уже садилось, но до наступления темноты было далеко, как обычно в конце весны. Поэтому Женя не сразу обеспокоилась из-за отсутствия Паши. Мало ли какие дела могут быть у двадцатилетнего парня, да еще и в такой прекрасный вечер?

Но когда свет от красного солнечного диска сменился через какое-то время на бледно-молочный лунный, она набрала номер Павлика. В ответ услышала искусственный голос оператора, сообщившего, что телефон абонента выключен. А вот сейчас настала пора волноваться.

Женя, не переодевшись, прямо в домашнем халате вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь соседу. Тот открыл незамедлительно, будто ждал ее прихода. Она выпалила с порога:

– Здравствуй, Георгий! Павлик не у тебя? Может быть, он звонил?

Сосед не выглядел сонным. По-видимому, что-то читал до ее прихода, судя по очкам, поднятым на лоб. Он удивился вопросу Жени, но, увидев ее взволнованное лицо, постарался ответить как можно более успокаивающе:

– Да нет. Он ко мне давно не заходил и не звонит сам.

Он посторонился в дверном проеме, добавив:

– Ты, Женек, заходи, заходи и не волнуйся! Вроде еще не очень поздно. Может быть, с девчонкой какой загулял?

– Сам-то в это веришь?

Женя сказала это дрогнувшим голосом и, сделав пару шагов внутрь соседской квартиры, сразу пошла на кухню. Там без приглашения села на угловой диван.

Сосед последовал за ней и первым делом поставил чайник на газовую плиту. Он прекрасно знал, что Женя никогда не откажется от его цейлонского чая с бергамотом, который он заваривал по собственному рецепту.

После этого он сел на табурет и с сомнением подтвердил ее опасения:

– Да уж, маловероятно, что нашлась та, кто согласилась гулять с ним по ночной Москве. Он и песню ей не споет и анекдот не расскажет. А уж защитить от хулиганов и подавно не сможет, хлюпик! Вдруг завис у кого-то из друзей? Ты никому не звонила?

Сосед вопросительно посмотрел на Женю. Та вздохнула и грустно ответила:

– Каких друзей? Какие у него друзья? Если и была парочка приятелей в школе, то с ними Павлик давно не общается. А новых я никого не знаю. Ни имен, ни телефонов!

Они сидели на кухне Георгия еще пару часов. Несколько раз пили вкусный чай со свежими пряниками. Телефон Жени молчал. Она несколько раз набирала Пашин номер, и то больше ради самоуспокоения, поскольку в ответ всегда слышала автоматический голос оператора.

К часу ночи Женя ушла домой. Они с соседом договорились рано утром вместе пойти в полицию, если Паша не вернется домой к этому времени.

Как только за ней закрылась дверь, Георгий оделся, взял маленький фонарик и вышел из подъезда. Он, памятуя о случае с напившимся вдрызг Пашкой, решил обойти окрестности и осмотреть ближайшие к дому дорожки. Чем черт не шутит? Вдруг этот молокосос опять решил повторить «закидон», который совершил на свой школьный выпускной?

Добрый час Георгий ходил по району. Светил лучом фонарика по обочинам и кустам, пугая припозднившихся собачников и редких любовных парочек. Даже, рискуя нарваться на неприятности, подошел к группке молодых людей, расположившихся на скамейке под светом уличного фонаря. Те пили пиво, матерились и слушали русский рэп, негромко доносящийся из чьего-то телефона.

Один из парней, увидев подходящего к ним Георгия, бросил хриплым голосом:

– Че тебе, дядя? За пустыми бутылками и банками в очередь!

Он, усмехнувшись, показал головой в сторону двух колоритных персонажей, сидящих на соседней скамейке, метрах в двадцати от них. Те, нечесаные, бородатые, одетые в мятую одежду явно с чужого плеча, терпеливо ждали «приза», который должен достаться им по праву после завершения вечеринки. Они взволнованно приподнялись, обеспокоившись приходу конкурента.

Но Георгий успокоил их, рассказав парню с хриплым голосом о цели своих ночных поисков. Тот, на удивление, отнесся с пониманием и расспросил своих друзей о пропавшем Пашке. Оказалось, никто из них его не видел и даже не знал, хотя некоторые жили в ближайших домах. На прощание парень сказал Георгию, посчитав, наверное, что таким образом успокаивает его:

– Мы, дядя, все тут по синьке тащимся! Всех своих в районе знаем. Здесь нариков нету! А если твой чудила торчок, то искать – бесполезняк! У них своя тусовка, и тихарятся они по хазам. Тебе, дядя, к ментам надо! Они знают, где искать!

Георгий возвращался домой с осадком и нехорошим предчувствием в душе. Постарался лечь спать, положив телефон рядом на подушку. Все-таки и он успел привязаться к бестолковому Пашке, хотя понимал, конечно, что тот вовсе не заслуживает этого.

Женя, вернувшаяся в свою квартиру, первым делом обзвонила больницы и морги. Набрала и дежурный номер полиции. Но никто ничего о ее племяннике не знал. Павлик впервые не пришел ночью домой! То есть не пришел, впервые не предупредив. Поэтому она отчаянно переживала за него, чувствуя своим любящим сердцем, что произошло неладное!

Ночное время тянулось медленно. Женя так и не смогла толком заснуть. Чутко прислушивалась к любому шороху за дверью и зачем-то подносила к глазам молчащий телефон. Включала телевизор. Отчужденно смотрела и затем выключала его. Как назло, она всё время попадала на новостные криминальные каналы, рассказывающие о различных преступлениях. В ее голове возникали кровавые картинки о страшной участи Павлика, то попавшего в ДТП, то случайно оказавшегося на месте перестрелки бандитов, то угодившего еще во что-то не менее ужасное. Пыталась отогнать эти идиотские мысли, чувствуя себя полной дурой, виноватой за судьбу племянника. Так и промучилась до утра, почти не сомкнув глаз.

Рано утром она опять была на пороге соседа. Георгий заставил ее позавтракать у себя, положив в тарелку Жени горячую яичницу с беконом и налив ей кружку своего чудесного чая.

Кусок в горло не лез, и Женя, наскоро выпив душистый напиток, нетерпеливо сказала:

– Может, все-таки в полицию сходим, а потом уж столоваться будем?

Сосед рассудительно объяснил:

– Женя, спешка бесполезна! Насколько я знаю, полиция принимает заявление после трех дней пропажи человека. Скорее всего, они нас пошлют к черту. Поэтому давай завтракай! Тебе сейчас силы нужны. А даст Бог, твой племяш приползет домой, как кот помойный после ночных гулянок!

Он взглянул на Женю и заботливо спросил:

– Тебе ж на работу сегодня! Как ты выдюжишь? Не спала же совсем. Видно по тебе!

– Я, Георгий, позвонила в поликлинику и взяла отгулы на три дня. Побурчали, но согласились. Объяснила, что по семейным обстоятельствам.

Слова соседа подействовали, и Женя принялась за яичницу, прислушиваясь, не хлопнет ли дверь в ее квартиру.

Георгий уговорил Женю подождать хотя бы часов до восьми утра в надежде, что Пашка-подлец все-таки вернется домой после ночной гулянки.

Но племянник не пришел ни к семи, ни к восьми. Телефон его по-прежнему молчал, и последние остатки надежды на благополучный исход растаяли в душе Жени окончательно.

Георгий тоже уже осознал, что дело неладно. Он старался, конечно, не показывать Жене свое волнение, но понимал, что с Пашкой случилось что-то нехорошее.

Сосед видел, насколько растеряна и обеспокоена Женя. Поэтому взял на себя руководство по поиску ее племянника. Он предложил ей сначала съездить в институт, а уж потом обратиться в полицию.

Так они и сделали. Перед тем как отправиться в дорогу, Женя по настоянию соседа написала Паше записку и оставила на видном месте в прихожей своей квартиры.

Всю дорогу до учебного заведения они молчали. Каждый оставался один на один со своими мыслями и дурными предчувствиями, но оба отчаянно надеялись, что хоть кто-то из однокурсников может что-то знать о пропаже Павла Никонова.

Поездка Жени и Георгия в институт оказалась совершенно бесполезной. Студенты ничего не знали о своем однокурснике. Мало того, большинство из них даже не сразу поняли, о ком идет речь. По всему выходило, что Паша был им совсем неинтересен и практически ими не замечался.

Ко всему прочему, пара однокурсников-очкариков, по-видимому, таких же изгоев на курсе, как и Паша, поддерживающих с ним более-менее приятельские отношения, усилили волнение его тетки и соседа. Они пояснили, что Паши не было на лекциях и вчера.

Это известие окончательно сломило Женю. Она, с глазами на мокром месте, винила себя во всех бедах племянника и растерянно ждала толкового совета от Георгия всю обратную дорогу до районного отделения полиции. Но чем он мог ей помочь в этой ситуации? Абсолютно ничем! Оставалось только уповать на содействие сотрудников внутренних дел.

В районном отделении МВД к ним отнеслись с пониманием и даже внимательно выслушали, записав все Пашкины данные. Но Георгий оказался прав, предполагая, что заявление о пропаже человека у них не возьмут. Дежурный капитан, несмотря на слезы и мольбы Жени, вежливо, но сухо пояснил:

– Гражданка, не плачьте! Таков закон! Приходите с заявлением через двое суток. Тогда уж официально дадим ход делу.

На прощание он постарался успокоить Женю, высунувшись из амбразуры окошка дежурной и сказав ей более мягким тоном:

– Вы не расстраивайтесь! По опыту знаю, малолетние бродяги возвращаются домой в первые два дня после ухода из дома. Ждите и надейтесь!

Что еще ей оставалось делать? Ждать, ждать и переживать! Каким бы пустым и никчемным ни казался ее Павлик посторонним людям, все-таки он был таким близким, любимым и беззащитным для нее, его родной тетки!