Читать книгу В подземном переходе. In a Pedestrian Subway - Дмитрий (Dmitri) Данчеев (Dancheyev) - Страница 2
ОглавлениеРАССКАЗ НА ДВУХ ЯЗЫКАХ (НА РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ)
RUSSIAN – ENGLISH BILINGUAL STORY
Авторский перевод на английский язык
Author’s translation into English
Это небольшой рассказ о повседневной жизни московского метро глазами местного нищего. Хотя бедняга и не представляет благоприятное зрелище для станционных охранников, он может получить сострадание от тех, кто проходит мимо, когда они бросают деньги в его шляпу.
Однажды необычная и чудесная встреча с карликом, навсегда меняет его беспросветную жизнь.
This is a short story about daily life in a Moscow subway from the perspective of a beggar. Although he is not necessarily a favorable sight to the guards at the station, he is able to gain compassion from those who pass by as they drop money into his hat. One day he has a strange and wonderful encounter with a dwarf who transforms his life forever.
Иногда по утрам нищему чудился карлик с морщинистым лицом, одетый в лоснящийся вытертый фрак, плотно облегающий щуплую фигуру. Карлик появлялся обыкновенно всего лишь на несколько мгновений, проскакивал мимо нищего и, с ухмылкой на тонких старческих губах, исчезал, незамеченный никем. Никем, кроме нищего, который сразу опускал голову, словно стыдясь нелепого видения, и замирал в бесконечном поклоне, похожем на непрерывное отрешенное раздумье.
Утреннее холодное солнце, еще нетронутое ядовитой желтизной московского смога, выползло из-за далеких продуктовых ларьков и озолотило станцию метро торжественным блеском. Огненный луч проник сквозь пыльные стеклянные двери вестибюля, откровенно осветил нищего в живописных лохмотьях, сидевшего на грязном полу недалеко от эскалатора.
Sometimes in the mornings, a beggar would see a wrinkled-face dwarf in a shiny, but tattered tailcoat that was form fitting, appearing for a few seconds as he scurried by with an ironic smile on his thin, senile lips. No one noticed him except the beggar, who would immediately bow ashamed by the absurdity of his own sight. His bow of meditation caused him to freeze in position.
The morning sun, which had not yet been touched by the poisonous, yellow Moscow smog crept out from behind the distant grocery stalls, illuminating the metro station with a ceremonial sheen. The fiery beam penetrated the dusty, glass doors of the vestibule and lit up the beggar clothed in picturesque rags sitting on the dirty floor not far from the escalator.
Нищий зябко поежился, провел ладонью по седой щетине, сладко зевнул, обозначив добрую сотню морщинок, подаренных преклонным возрастом и непомерным употреблением спиртного. Маленькие слезящиеся глазки взирали на множество ног, спешащих мимо, так как голова нищего покоилась в просящем поклоне.
Здесь бедняга обладал двумя именами: коллеги звали Букой, а милиционеры-завсегдатаи – Убогий. На Буку нищий охотно откликался, а что касается второго имени, – он его просто не слышал, что, по-видимому, и мешало скучающим словоохотливым стражам подземки позабыть это прозвище.
Бука, шлепая пухлой треснутой губой, шепелявил одну и ту же фразу: «Подайте ради Христа, подайте ради Христа». Перед взором нищего мелькали и мелькали, худые и толстые, голые и облаченные в штанины, женские, мужские и детские, мелькали обутые в «разноразмерную» обувь ноги. Иногда пара из нескончаемой вереницы ног на миг останавливалась, и в замасленную Букину шапку-ушанку летела монета. И Бука ждал этих замерших на мгновение ног, чтобы сбивчиво сообщить им вежливо и тоскливо: «Благодарю, дай Бог счастья тебе…»
He shivered as he ran his hand over his gray, bristly hair. Yawning sweetly, the deep lines gave evidence of his age and over consumption of alcohol. His small, bleary eyes watched the many feet that hurried by as he rested in his bowed position.
He was known by two names. To some he was Surly, but to the police officers he was called Wretched. He always responded quickly to Surly and never heard the latter, which actually prevented the bored, talkative guards from forgetting this nickname.
«Give me alms for Christ’s sake…» Surly would say repeatedly, his chapped lips smacking together. He continued to watch the many legs as they passed by. Some were naked, some in trousers. Some were thin, some were thick. Some were men’s legs, some were women’s and still some were children’s. The shoes were also very different, but all of them flashed before him.
Sometimes a pair of legs would stop and drop a coin into Surly’s cap. He waited for the legs to stop moving before saying «Thanks, God bless you,» in his polite, but sad voice.
Вот в десятый, а может быть, и в сотый раз за сегодняшнее утро ноги остановились перед Букой. Остро отглаженные роскошные брюки застыли упругими чёрными парусами, едва тронув богатые сияющие ботинки. Тут же, рядом с Букой, появились стройные женские ноги, обтянутые туманно-васильковыми чулками. Синие туфельки как бы приклеились к грязному кафельному полу.
