Читать книгу Падали, но поднимались - Дмитрий Долгов - Страница 7

Как тут плохо

Лязгнули тяжелые ключи, заскрипели ворота. Казалось, что хуже места, где все так безысходно, просто не существует. Да, это была тюрьма. Острог, как его звали в 19 веке. По сырой камере из узкого оконца еле-еле пробивается свет. За что люди сюда попадают? За разные дела. В основном за совершенные ими же. Кажется, что все, нет больше выхода. Нет, выход есть всегда.

Дверь лязгнула и со скрипом открылась, в камеру вошли три человека. Конвойный закрыл дверь и пошел дальше по бетонному полу полутемного коридора.

Они оказались в камере. Два матерых жулика, которые уже здесь были не один раз, и еще совсем молодой мальчишка, который попал сюда впервые и пока не знал, что его ждет впереди.

– Чьих будешь? – спросил мальчишку один из них.

– Я случайно.

Было явно видно, что он боится всего на свете, особенно своих сокамерников.

– Слышь, Цербер, как такое чудо могло в острог угодить? – спросил один, обращаясь к другому, – и что он мог сотворить?

– Слышь, ты, поведай, как ты дошел до камеры?

– Я просто видел, как убивали, а свалили на меня.

– Кто кого замочил? Говори.

Тут он двум матерым уголовникам рассказал, как, возвращаясь домой, он увидел, что убили человека трое в масках, ограбили и убежали. Он, испугавшись, подбежал к нему, дотронулся до крови, приехала жандармерия и быстро нашла виноватого. Теперь ему светит каторга, а может и виселица.

– Не дрейфь, пацан. Виселица только один раз бывает, а каторга была и нет ее.

После этих слов оба рассмеялись. От их смеха, с одной стороны, веяло безысходностью, а с другой – какой-то долей сочувствия к парню. Они все поняли. Цербер и Кент сразу вспомнили этот случай. Да, это они с подельником грабанули того купца, а когда зарезали, то сбежали. А когда их взяли, то удивились, что им это не вменяют.

Кент тогда в камере говорил:

– Не нашли, наверно.

А оказалось, что преступник уже под это дело у жандармерии имеется.

На прогулке Кент шепнул:

– Слышь, Церберек, прессовать мальчонку не будем. За наш косяк и за жандармерский он здесь.

– Согласен.

Так шли дни за днями. Ничего не происходило. Да и что может произойти в остроге? Да ничего. Завтра, обед, ужин, прогулка.

Было все очень плохо. Ппарень почти сломался. Он был уже на грани. Осознание того, что он ничего не сделал, а находится здесь, его давивало с невероятной силой. Он повторял много раз, даже во сне «Как тут плохо. Как плохо».

В один из таких моментов сокамерники пытались его утешить. Случается, что даже у людей, похожих волков, почти потерявших все человеческое, появляются проблески человеческого сознания. Такое отношение к нему было у Цербера с Кентом, что называется по-своему. Их так называемая «поддержка» в какой-то степени ему помогала. Действительно, нелегко остаться человеком в остроге, где уже нет ничего человеческого почти. Утро, день, вечер, ночь. Практически утрата чувства времени.

– На прогулку, собаки, – звучал хуже приговора голос конвойного. Это сводило с ума.

Однако же время шло. Подошло время и приговора. Церберу с Кентом дали 10 лет каторги, их молодому сокамернику, сочтя, что дело мутное, дали 5 лет каторги. Оказавшись в камере, все понимали, что это их последние дни. Было все предрешено окончательно и бесповоротно. Скоро их отвезут на этап. Что их ждет, они не знали.

Малява с воли

Острог – это то заведение, где жизнь идет по своим законам и правилам. Однако связь с волей отнюдь не утрачивается. Могут записки придти. Их принято называть малявами.

Через два дня был назначен этап. Оставалось две прогулки. В одну из прогулок конвойный подошел к Церберу очень близко и почти незаметно сунул руку в карман. Придя в камеру, тот обнаружил в кармане свернутую бумажку.

Открыв ее, он увидел, что там что-то написано. Почерк был знакомый. Писал их подельник, тот третий, которого не взяли. « Братва, я имею карту, где указано место клада. Бегите, я вас буду ждать в Тамбовской губернии в селе Клюево».

– Смотри, – показал он Кенту.

– Да, Мася сукой не был никогда. Интересно, где он карту добыл?

– Мася может, – добавил Цербер.

– Думаешь, можно что-то найти?

– Не знаю, но на каторгу тоже неохота, тоска.

Они решили, что при пересылке зарежут конвойных и убегут в Тамбовскую губернию, в село Клюево, а там их будет ждать Мася, с которым попытаются найти клад. Решение далось довольно просто. Отчаянные уголовники, ничего не боявшиеся. Одна-две загубленные жизни их не остановят.

Наступил вечер. Засверкали звезды. Луч от луны тускло проникал в их камеру. Страха не было. Была жажда приключений и необычных событий. Оба знали друг друга довольно давно. Терять им было нечего. Они были совсем другими. Родившись отчаянным, умрешь таковым. Вот они и стали такими. Бандитская жизнь прельщала. Романтика, погони, кражи, убийства. Вряд ли эти люди смогли бы жить по-другому.

Особого плана побега у них не было. Им было все равно. Работать на каторге не хотелось вовсе. А тут намечалось очередное приключение. Предстоящие события захватывали.

И вот настал этот день. Подогнали телеги, намечался этап на каторгу. Вся тюрьма была в оживлении.

Перегон заключенных – опасный момент, который может привести ко всему чему угодно. Охранники тоже люди, а человеку присущ страх. Каждый из осужденных – это потенциальная опасность для себя и других людей. Цербер с Кентом были особой опасностью. Не первый раз, уже с опытом.

Итак, наступил день этапа. Двое приятелей были готовы ко всему намеченному.

– По пути сбежим.

Это решение было окончательным и бесповоротным

Побег

Все погрузили, этап двинул в путь. Казалось, ничего не намечалось нового. Один из охранников был довольно опытным. Видеть все и всегда было его задачей. Обратив внимание на двух осужденных, он заметил их оживление. «Наверное, побег», подумал он.

Цербер с Кентом дождались вечера.

– Ключи от кандалов у него, – сказал один другому, указав на впереди идущего охранника.

– Вали по тихому, – прошипел Кент.

Цербер вынул веревку и накинулся на охранника. Тот не успел даже дернуться, как был задушен. Никто ничего не заметил. Этап спал, а Цербер был профессионалом по бесшумным убийствам.

Получив ключи от кандалов, они их открыли и по-тихому уползли в лес, находящийся неподалеку.

– Свобода!

– Да, свобода!

Их опьянило это состояние, что намеченное получилось.

– Разжиться бы провиантом, да в Клюево бежать.

Первая задача была выполнима. Недалеко была деревня, ограбить любого крестьянина – вот тебе и провизия. А вторая – непонятно пока. До села этого была 300 км. Нужны были лошади с телегой.

– Ладно, сегодня ночью и определим. Там, наверное, шухер поднялся, быстрее надо, ищут.

В ту же ночь они ограбили крестьянина. Им повезло, напали на богатый дом. Лошади тоже там оказались.

В спешке Кент прихватил портрет молодой девушки с темными волосами, висящий на стене.

– Смотри, какая ляля, – показал он своему другу.

– Смотри-ка, здесь чего-то написано.

– Точно, «Еремеева Ольга Васильевна».

– Красивая ляля.

– Ладно. Не до портретов. Двигать надо.

И они сели на лошадей и двинулись вперед. Думаю понятно, что они умудрились ограбить родителей Ольги, жены местного молодого барина, сейчас служившем священником в том же селе, где, по уверению Маси, имелся клад.

А пока они ехали на лошадях в Тамбовскую губернию, село Клюева в поисках Маси и возможного клада.

Околели лошади

Преодолев около 200 километров, оба были измучены до невероятных пределов. Такая жизнь их измотала очень сильно. Казалось, что все, что уже не выдержать.

Однако же кое-как они продвинулись еще на 40 километров. Оставалось немного и вот-вот уже должно показаться село Клюево, доберутся до условного места, а там их и Мася встретит. Однако на этом участке от голода и непрерывной езды их лошади окалели. Это было как нож в спину. Оба оказались в какой-то прострации.

– Что делать?

– Ногами и вперед.

Идя и спотыкаясь, они пошли вперед. Что их ждало? Мася или полк жандармерии, они не знали еще пока.

Совершенно измученные они добрались до села, до какого-то дома и тут Кент потерял сознание.

Залаяла собака, двери отворились. Перед ними предстал молодой священник, весьма удивленно смотревший на нежданных гостей. Их измученный вид и арестантская роба ему о многом сказали.

– Накормить надо, в дом давайте.

Опираясь друг на друга, они пошли за ним. В доме, увидев Ольгу, Цербер прошептал:

– Ляля, не может быть, – и потерял сознание.

– Что он имел в виду? – спросил ее Слава.

– Я этих людей впервые вижу.

Прошла ночь. Наутро они пришли в себя.

– Откуда такие? – спросил их Вячеслав Петрович.

– Сиди, не дергайся, ваше благородие, – ответил Кент.

– За хлеб, за соль спасибо. Мы уходим. Наведешь кого, порежем.

С этими словами они ушли. Ольга со Славой остались одни.

– Необычные гости у нас были. Не понимаю, откуда один из них мог меня знать?

– Что теперь делать, а?

– Ничего не делать. С такими людьми лучше не связываться.

– А долг гражданский?

– А безопасность? Ты их накормил, поступил по-христиански. Не переживай, Вячеслав Петрович.

Они жили вместе уже два года, но привычка называть его по имени, отчеству у нее осталась.

Вячеслав Петрович все это время служил в местной церкви, наставлял людей. Ему казалось, что все так и должно быть.

Ольга Васильевна, примерив на себя роль попадьи, была довольна своим уделом. Жизнь шла вперед. Можно было уже вести счет душам, которым смог словом и делом помочь Вячеслав Петрович. В этот список можно внести и двух уголовников, бежавших с острога.