Читать книгу Троица. Охотники на ведьм - Дмитрий Емелин - Страница 4

Глава

III

.

Каринтия, Австрия, 18 лет назад.

Даймонд любил бродить по одиноким и загадочным коридорам замка, откуда веяло неприятным холодом, еще больше раззадоривающим его неуемную жажду приключений. Как только старый Арнольд засыпал, мальчик зажигал свечу, а то и брал с собой факел, и отправлялся в путешествие по своим владениям. Замок казался Даймонду огромным. Осторожные шаги его юрких ног глухо отдавались в темных проходах, ударялись о покрытые паутиной и зеленой плесенью стены, а затем пропадали где-то в глубине непроглядного мрака. Доступ в некоторые залы был завален обломками. Расчистить их не смог бы даже высокий и могучий дядя Арнольд, поэтому мальчик не мог удовлетворить своего любопытства и посмотреть, что же прячется за этими завалами.

На этот раз Даймонд взял с собой Патрика. Слуга был старше и сильнее своего юного лорда, а высокий рост и крепкие руки юноши могли пригодиться Даймонду в его исследованиях.

– Но милорд, если ваш дядя узнает, он опять устроит мне взбучку!

– Не бойся, не устроит, – прошептал Даймонд. – Говори тише, если, и правда, не хочешь попасться! Я кое-что нашел, и мне нужна твоя помощь.

Они перешагнули через прогнившую балку и продолжили путь по узкому, но длинному коридору. Патрик держал в руке факел, а маленький Даймонд нес крепкую увесистую палку, служившую дяде Арнольду тростью.

– Скажите, хотя бы, куда мы идем, милорд?

– На самый верх.

– А что там, на самом верху?

– Дядюшка говорил, там были покои моих родителей. Я хочу попасть внутрь, но не смогу без тебя. Ты должен мне помочь.

Патрик неодобрительно покачал наголо выбритой головой. Все его нутро рвалось пойти к старому лорду и разбудить его, рассказать, что задумал его племянник, но какая-то вживленная в него с детства верность Даймонду заставила его замолкнуть и продолжить следовать за своим господином.

Когда они бежали из замка после битвы одиннадцать лет назад, Патрик и сам был совсем малышом. Он тоже потерял отца в той битве, а его мать, бежавшая через горы вместе со всеми выжившими, вынуждена была взять на себя заботу и об осиротевшем Даймонде. Поэтому Патрик всегда смотрел на мальчишку как на младшего брата и любил его всем сердцем.

– Осторожнее, там ступеньки! – предупредил Даймонд, выучивший наизусть каждый закоулок.

Ступеньки начинались сразу же за узеньким проходом прямо в стене. Патрик догадался, что это одна из потайных лестниц, ведущих наверх. Конструкция здесь оказалась не повреждена, и ничто не преграждало юношам дорогу. Они начали восхождение по вьющейся к верхним этажам винтовой лестнице. Патрик шел первым, изредка останавливаясь и вслушиваясь в вой ветра, устроившего ночную прогулку по замку вместе с ними. Даймонд молча следовал за слугой, волоча тяжелую дядюшкину трость и время от времени подрагивая от холодка, бегущего по телу.

За очередным поворотом крутые ступени вдруг резко оборвались, и Патрик шагнул в заросший паутиной дверной проем. Мальчики оказались в просторном, обдуваемом ветром холле с обшарпанными колоннами по обеим сторонам. В конце холла виднелась гранитная лестница с высокими перилами. Даймонд резво взобрался по лестнице. Патрик, пребывая в сомнениях, но чувствуя, как разгорается любопытство, поспешил за своим лордом. Они предстали перед большущей дверью обитой железом. Дверь оказалась запечатанной двумя досками, забитыми крест-накрест.

– И что вы хотите, чтобы я сделал?

Даймонд протянул слуге дядину трость.

– Я пытался отодрать эти доски, но они забиты слишком крепко. Попробуй ты.

Патрик пожал плечами и принял трость. Чувство вины перед стариком не покидало его и даже усилилось, когда он обхватил пальцами толстую палку из старого ясеня.

– Вы уверены, милорд? Мы все еще можем вернуться. Если мы взломаем дверь, рано или поздно старый лорд увидит, что мы здесь были.

– Вали все на меня и не задавай лишних вопросов, – властно произнес мальчик. – Делай.

Покорно кивнув, Патрик передал факел Даймонду и взялся за дело. Используя трость как рычаг, он без особого труда смог выдрать обе трухлявые доски, которые и так держались на честном слове.

– Вот и все, – Патрик с важным видом прислонил трость к стене. – Но дверь не открыть без ключа.

Даймонд как раз копался в кармане штанов.

– Вот и он! Снял с пояса спящего старика. Он и в ус не дунул, представляешь?!

Даймонд вставил ключ в старую, проржавленную скважину, но не смог повернуть его, сколько бы усилий не прилагал. С этим ему опять помог Патрик, после чего Даймонд, с замершим сердцем, толкнул тяжелую дверь. Она отворилась со стоном, моментально разнесшимся по холлу и отдавшимся жутковатым эхом от стен.

– Будем надеяться, что дядюшка нас не услышал, – сказал Даймонд и первым ступил внутрь, высоко подняв факел.

То, что было внутри родительских покоев, оказалось совсем не тем, что Даймонд надеялся увидеть. Его детское воображение рисовало радужную картину уютной комнаты с большой кроватью, стойкой с отцовскими доспехами и шкафом, полным маминых платьев. Самой желанной находкой для мальчика был бы меч отца или, на худой конец, его щит. Он верил и надеялся, что найдет за дверью хотя бы что-то из этого длинного списка желаний, но вместо этого перед глазами, в свете подпрыгивающего пламени факела, вырисовалась совершенно иная картина. Большая кровать и на самом деле еще находилась в покоях, правда теперь она была порублена на куски. Кто-то пустил ее на дрова; не до конца сгоревшие, покрытые копотью ножки до сих пор лежали в черном жерле большого камина в стене. В комнате неприятно пахло гнилью, воздух был спертым и влажным. Сделав несколько шагов по полу, Даймонд услышал, как под сапогом что-то хрустнуло.

– Господи, что это?! – Патрик отпрянул от Даймонда, увидев, что под его ногами лежит человеческий череп. – Милорд, кажется, вы наступили на чью-то голову!

Черепа и кости, разбросанные по комнате, чуть ли не сплошь устилали пол. Даймонд ощутил, как по его спине побежали мурашки. Патрик перекрестился.

– Это неупокоенные останки несчастных жителей замка! Но кто их схоронил здесь?!

Даймонд обвел комнату светом факела и сделал несколько шагов вперед, стараясь не обращать внимания на хруст костей под подошвой обуви. Он казался спокойным, в то время как Патрик дрожал и крестился, шепотом обращаясь ко всем святым.

Внимание Даймонда привлекло странное изображение, начерченное белой краской над камином: пятиугольная звезда, заключенная в две окружности. Внутри звезды была нарисована вытянутая голова с рогами. Контуры головы были обведены давно засохшей и почерневшей кровью.

– Бафомет, – медленно проговорил Даймонд, и тут ветер с улицы будто ожил и завыл протяжнее и сильнее.

– Давайте уйдем отсюда, милорд! – ныл Патрик. – Меня всего трясет с этого места. Мы не должны были…

Тяжелые шаги раздались со стороны входа в холл, откуда мальчики недавно пришли. Патрик сжался еще сильнее и зажмурил глаза, ухватившись руками за небольшое деревянное распятие на шее. Кто-то приближался. Кто-то большой и тяжелый. Даймонду тут же припомнились рассказы дядюшки о Бафомете, демоне сатаны, которому, по обвинению инквизиции, якобы поклонялись рыцари ордена тамплиеров.

Даймонд осветил вход и стал ждать, положив ладошку на рукоять кинжала на поясе. Шаги теперь слышались совсем близко. Еще чуть-чуть, и в проеме покажется огромная козлиная голова на мощном мужском торсе с обвисшими грудями как у пожилой женщины. Между рогами этой головы будет гореть адский огонь. И тогда эта тварь заберет их с Патриком души, и они падут костьми так же, как и те несчастные, что лежали здесь, на полу родительской спальни. За миг до того, как в дверном проеме появилась плечистая фигура Арнольда, Даймонд почувствовал непонятную слабость в коленях. Его голова пошла кругом, сердце готово было вылететь из груди со скоростью стрелы. Патрик не выдержал и вскрикнул, когда Арнольд ступил в круг света. Глаза старика под густыми бровями смотрели строго, но он вроде как и не собирался ругаться. Он лишь посмотрел на Патрика и тихо произнес:

– Ты обмочился, парень. Ступай, переоденься.

Патрик стремительно выбежал из комнаты, едва не врезавшись в старика. Даймонд облегченно выдохнул и убрал дрожащую руку с кинжала.

– Прости, дядя, это все я. Патрик ни при чем, я заставил его…

– Ты весь побледнел, малыш, успокойся. Дыши ровно и глубоко, – дядя присел на одно колено рядом с мальчиком и, хмуро оглядевшись вокруг, вздохнул. – Раз ты пришел сюда, Даймонд, значит, ты был готов увидеть это. Больше, чем Патрик, верно? – старик усмехнулся.

– Что здесь произошло? – Даймонд говорил шепотом, до сих пор не до конца оправившись от испуга. – Чьи это кости? Почему голова демона нарисована над камином?

– Ты стоишь на останках наших бедных родичей, малыш.

Даймонд поспешил слезть с костей и отойти поближе к двери, озираясь по сторонам, чтобы ненароком опять не раздавить чей-нибудь череп.

– Но почему они здесь? Мои родители тоже среди них?

– Скорее всего, да. Видишь ли, Даймонд, когда мы бежали через проход под землей, мертвые и умирающие защитники замка остались лежать вдоль стен. У нас не было времени даже на то, чтобы добить раненых, а о похоронах мы и думать не могли. Все происходило в спешке, враг уже прорвался за ворота. Потом, когда мы прятались в горах и лесах, жили вдали от людей, лишь иногда наведываясь в деревеньки, чтобы выменять что-нибудь у крестьян, мы не могли вернуться в замок. Нас искали. На протяжении долгих пяти лет мы жили в хижине посреди леса, а временами и вовсе ютились по маленьким пещеркам в горах.

Даймонд помнил это, хотя в то время был совсем маленьким и мало что понимал. Тогда еще выживших было гораздо больше. Помимо них с Патриком и Арнольдом, в большом деревянном доме с соломенной крышей жили еще несколько женщин, детей и стариков.

– Я вернулся сюда через пять лет после той бойни, когда узнал, что инквизитора, сделавшего это с нами, уже нет в живых. То, что я увидел, ранило меня до глубины души, мальчик мой. Над самыми воротами висела козлиная голова, еще одна такая же висела над входом в центральную башню. По всему двору стояли чучела с этими треклятыми головами, они встречались то тут, то там. Пентаграммы, как та, что ты увидел над камином, были повсюду, а в самом замке обжилась банда разбойников. Их было около двадцати человек. Мужчины, женщины, подростки. Все были дикарями, разодетыми в лохмотья, с разукрашенными грязью и кровью лицами.

– Ты убил их?

Арнольд утвердительно моргнул, слегка склонив седую голову.

– Но не всех. Некоторые успели сбежать. Кстати говоря, я был в этой битве не один. Со мной пошли несколько женщин, научившихся держать лук во время жизни в лесу, парочка стариков, взявшихся за топоры, даже маленький Патрик увязался за нами. Он тогда был таким же, как ты сейчас, но уже метко стрелял из арбалета и неплохо орудовал копьем, поэтому я взял его с собой, хотя его мать была против. Мы перебили гадов, потеряли обоих стариков и почти всех женщин. Меня тогда тяжело ранили, даже Патрику слегка досталось. Не смотри на то, что он намочил штаны, он вовсе не трус, – лицо Арнольда озарила добродушная улыбка. – Этот парень еще пригодится тебе, когда меня не станет, ты уж поверь.

– Но причем здесь Бафомет? – не унимался Даймонд со своими вопросами. – Как его фигуры оказались в замке?

– Поначалу я и сам не мог взять в толк. Но нам удалось взять одного из тех бандитов живьем и допросить его. Прежде чем я проткнул его грудь кинжалом, он рассказал, что их нанял тот самый инквизитор, затеявший всю эту заваруху. Он освободил из тюрьмы всякое отребье, состоящее из воров, убийц, насильников и мошенников. Ублюдкам было уготовлено место на костре, но взамен этого им наказали жить в замке, всячески распространяя слухи о том, что наши земли прокляты, а сами мы поклоняемся Бафомету, как и наши предки тамплиеры. С тех пор как подкупленные инквизицией бандиты поселились здесь, они грабили и убивали людей на тракте, похищали женщин и маленьких девочек, но, странное дело, ни церковь, ни власти так и не занялись их истреблением, предпочитая очернить наш род, а не наказать преступников. Со временем преступления этих бандитов стали настолько страшными, что они решили отвернуться от Бога и всерьез преклонить колени перед сатаной. Они выбрали поклонение Бафомету, как когда-то научил их инквизитор. С тех пор эти земли кличут проклятым краем ведьм и демонов. Доверчивые люди боятся даже приближаться сюда, но нам это только на руку.

Даймонд вновь опустил взгляд на человеческие скелеты на полу.

– Как они попали сюда?

– Дикари не стали хоронить трупы. Они осквернили их, занесли тела сюда и проводили свои мерзкие ритуалы.

– Что же будет с их душами, дядя?

– Я пытался… – голос старика задрожал, он быстро стер ладонью скатившуюся по морщинистой щеке слезу, – пытался позвать сюда священников, но ни один не откликнулся на мой зов. Тогда я сам прочел над их останками молитвы. Я бы мог снести эти кости вниз и закопать, но не хочу больше тревожить их, Даймонд! Давай просто позволим им остаться здесь – в месте, где они привыкли жить.

Даймонд кивнул, соглашаясь. Глаза мальчика, в которых отражался огонь факела, заблестели от переполняющих их слез.

– Пойдем, дядя, – произнес он, сглотнув душивший горло ком. – Запри дверь и никогда больше ее не открывай. И я не буду, обещаю.

___

Родовое поместье Орсини, построенное из белого кирпича и обнесенное каменной стеной, возвышалось на громадной насыпи, покрытой сочной травой, на которой в этот ранний час уже мирно паслись козочки под рассеянным надзором молоденького пастуха. Солнечный диск только-только выглянул из-за горизонта, озарив первыми лучами нарядный фасад здания, украшенный живой изгородью. В небольшом садике на переднем дворе беззаботно чирикали птицы и благоухали цветы, разнося букеты душистых ароматов по всей усадьбе. Утро казалось тихим и спокойным. Но для Марии Орсини, дочери барона, то утро принесло лишь недобрые вести.

В доме стоял переполох: стражники, во главе с юным Альфредом, младшим братом Марии, обыскивали каждый уголок и закуток, пока баронесса, в окружении слуг, собиралась отправиться в соседние земли, чтобы попросить у графа фон Шеленберга людей для помощи в поисках мужа. Мария не могла бездействовать и тоже хотела броситься на помощь матери, но та лишь покачала головой:

– Будь здесь. Кто-то должен хозяйничать в поместье, пока мы будем прочесывать окрестности. В такое время дом не должен оставаться без хозяина.

– Хорошо, матушка, – покорно уступила девушка, несмотря на сильное нежелание сидеть сложа руки.

Мария была из тех бойких молодых леди, которые не привыкли отступать перед чем-либо. В ее характере переплелись в единое целое благородные черты ее отца барона и упорство матери крестьянки. В какой-то степени это сказалось и на внешности девушки: она была высокой, имела крепкое, хорошо сложенное тело, но лицо ее, обрамленное каскадом светлых вьющихся волос, выглядело по-ангельски нежным и красивым, что совсем не мешало девушке иметь жесткий, неподатливый нрав. Ее младший брат, напротив, был очень мягким молодым человеком, редко проявляющим какую-либо активность. По большей части он проводил время за учебой, увлекаясь книгами или письмом, изучая латынь и французский, чтобы поступить в университет, как этого желал отец.

– Его нигде нет! – сообщил Альфред расстроено, простучав подошвами сапог по мраморному полу главного зала на первом этаже усадьбы.

От волнения Мария не могла найти себе места и отмеривала шаги, кружа по просторному помещению и, время от времени, неуклюже натыкаясь на мебель.

– Что мы будем делать? Мать убыла за помощью, но каждая минута промедления может стоить отцу жизни!

Альфред растеряно пожал плечами. Он был слишком юн, чтобы принимать столь сложные решения, поэтому привык во всем полагаться на уже взрослую сестру.

– Сколько стражников осталось в поместье? – поинтересовалась Мария.

– Человек пять-шесть, остальные умчались на объезд крестьян в полях. Может быть, они могли заметить что-то.

Мария потерла ладони, что-то обдумывая, но сомневаясь.

– Ты ведь ходил с отцом на охоту?

Юноша неуверенно кивнул.

– Поможешь мне с псами?

Альфред побежал за сестрой, пытаясь отговорить ее покидать поместье, но девушка была непреклонна. Она приказала собачнику подготовить отцовскую охотничью стаю, а сама направилась в стойло седлать лошадь.

– Останься здесь, братишка. Матушка сказала, что дома должен оставаться хозяин. Направь ко мне троих стражей, мы отправимся искать отца. Никто лучше его псов не сможет напасть на след.

Они начали поиски со двора владений барона. Собаки долго кружили по саду вокруг двухэтажного поместья, пока, наконец, не взяли след под окном хозяйской спальни, впрочем, опять потеряв его около стен.

– Нужно начать с этого же места снаружи! – догадалась Мария и первой побежала к воротам.

– Вам лучше остаться здесь, миледи, – посоветовал собачник, худощавый мужчина зрелого возраста в плотных кожаных одеждах. – Мы и сами сможем заняться поисками барона. Если это исчезновение дело рук недоброжелателей, как бы они не попались нам по дороге. Это может быть опасно.

– Я этого не боюсь, – Мария перевязала вокруг талии жесткий кожаный ремень, на котором висел кинжал с изящной резной рукоятью. – Мы ведь устроим им достойную встречу, разве нет?!

Слуге ничего не оставалось, кроме как удивленно покачать головой и последовать за своей хозяйкой.

Несколько часов собаки, ведомые следопытом, рыскали по бескрайним полям, зеленым лугам и пышно разросшимся кустарникам. Домашнее платье Марии запачкалось и подпортилось из-за колючек, а ее белая кожа покрылась бронзовым слоем загара полуденного солнца, но молодая женщина и не думала отступать, настаивая на продолжении поисков.

– Кто бы это ни был, свое дело он знал, – задумчиво произнес следопыт, поднимаясь с колена.

– Что ты видишь? – Мария наклонилась над тем местом, которое осматривал мужчина, но не разглядела ничего, кроме едва заметных примятостей на травяном покрове.

– Он был без сообщников. Шел пешком. Временами тащил барона по траве, но большую часть пути от поместья нес его на себе.

– Мой отец не так легок, чтобы кто-то смог так долго нести его на себе! – возмущенно фыркнула девушка. – Путь сюда от поместья не близок.

– Но этот человек смог, – развел руками следопыт, сосредоточенно жуя травинку и не отрывая глаз от земли. – Он намеренно держался вдали от дорог, чтобы не нарваться на патруль стражников или на задержавшихся с работы крестьян.

Следопыт растерянно потер руки об штаны, со вздохом оглядывая окрестности.

– Мы можем продолжить путь, но что-то говорит мне, что рано или поздно потеряем след. Этот чертов сын был опытен, и чем дальше мы идем, тем больше блуждаем.

– Мы идем! – рявкнула Мария, не желая слышать никаких отговорок. – Ваш господин в беде. Нельзя терять ни минуты!

Следопыт покорно склонил голову.

– Вас понял, миледи. Полезайте обратно на лошадь и не торопитесь. Держитесь позади меня и собак.

Дальнейшие поиски завели их в лес, где собаки, как и предсказывал следопыт, вдруг стали сбиваться, вилять и путаться, то ведя их по звериным тропкам, то сбегая на дорогу и обратно. Путникам пришлось спешиться и оставить лошадей на привязи под деревьями. После того как они сделали несколько бесполезных кругов, следопыт все же смог вывести собак на верный путь. Немного погодя они вновь взяли след и уверенно понеслись вперед. Мария молилась и надеялась на положительный результат их поисков, но тут они уперлись в неглубокий, но широкий ручей, с журчанием бегущий прямо среди деревьев.

– Как я и говорил, – пробубнил следопыт, – свое дело он знал.

– Что теперь делать? – всплеснула руками Мария. – Придумайте что-нибудь! Должен же быть выход! Мы должны найти их дальнейший путь…

Собаки бегали по мелководью, окончательно сбившись со следа, а потом и вовсе принялись с наслаждением лакать воду.

– Он мог сколько угодно идти вниз или вверх по ручью, а потом выйти в любом месте и продолжить путь в другом направлении. Похоже, он нароком вилял из стороны в сторону и возвращался по собственному следу, чтобы запутать нас, теперь же след потерялся вовсе. Мы можем разделиться и пойти в разные стороны, внимательно осматривая мелководье и бережок, но шансы вновь напасть на след очень малы, миледи. Как бы оно ни было, нам нужно больше людей. Предлагаю дождаться помощи. Я уверен, что люди графа вот-вот появятся вместе с баронессой.

Доводы следопыта казались убедительными, но Марии все равно не хотелось останавливаться, несмотря на то, что она устала и зверски проголодалась. Тем не менее после еще нескольких тщетных попыток снова найти хоть что-то, они повернули назад, оставив парочку человек около ручья, чтобы не потерять последней точки своих поисков.

– Я не понимаю зачем… – задумчиво произнесла Мария, обращаясь к самой себе. – Зачем кому-то похищать отца? У него ведь не было врагов, кроме тех, что остались на его родине.

– Враги повсюду, миледи, – возразил следопыт. – Просто они не всегда себя обнаруживают. Некоторые предпочитают действовать тайно.

Следопыт и сам не подозревал, насколько был прав.

По прибытию домой Мария обнаружила, что ее мать уже вернулась с большим подкреплением. Граф Стефан фон Шеленберг, добрый сосед, поддерживающий дружеские отношения с бароном Орсини, выделил десяток своих лучших следопытов и еще несколько десятков стражников из своего замка, чтобы скорее обойти все окрестности и опросить возможных очевидцев. Поиски заметно оживились, следопыты и их помощники отправились к месту, где собаки потеряли след, а Мария смогла сменить одежду и передохнуть, все равно не переставая беспокоиться за отца и постоянно шептать молитвы.

Долгие часы безвестия тянулись мучительно долго. Мария проводила их сидя в главном зале у разожженного камина. Наблюдая за огнем, она старалась прогнать дурные мысли из своей вдруг потяжелевшей головы. Снаружи уже темнело, но никаких новостей до сих пор не появлялось. Когда Мария, чувствуя, что больше не может сидеть и ждать без дела, приготовилась вновь отправиться в загон за своей лошадью, в зал вбежал высокий молодой мужчина, облаченный в короткий зеленый упелянд¹⁰ с поясом. На его смуглом лице с маленькими, черными, как угольки, глазами, застыла маска тревоги. Вьющиеся черные волосы были всклочены, а плащ на плечах покрыт дорожной пылью. Увидев его, Мария восторженно вскрикнула и, протянув руки, бросилась навстречу.

– Мартин!

– Я прибыл, как только смог, – мужчина сдержанно приобнял Марию и поцеловал ее руку. – Очень сожалею о пропаже барона Орсини! Я уверен, что с ним все нормально, и вскоре он отыщется.

– Я молю Господа, чтобы так оно и было, – заверила Мария, отстраняясь от своего жениха.

Мартин Мюллер был сыном обедневшего банкира из Вены. Он зарабатывал на жизнь профессией адвоката и смог достигнуть определенных успехов в своем ремесле. С недавних пор он стал одним из главных претендентов на руку и сердце дочери барона, что было для его обедневшего рода неплохой партией, ведь несмотря на то, что семейство Орсини не обладало великими богатствами, оно имело обширные плодородные земли. Для самой же невесты такой брак не стал бы выигрышным, но она пылала истинными чувствами к молодому адвокату, и добрый отец, увидев в ее глазах то же тепло, которое когда-то увидел в глазах своей жены Анны, настолько растрогался, что отказал своему близкому другу графу фон Шеленбергу в притязаниях на юную дочь.

– Где фрау Орсини? – Мартин огляделся по сторонам, выискивая мать своей невесты.

– Она отправилась искать отца вместе с людьми графа.

Лицо адвоката искривилось при упоминании влиятельного и богатого соперника.

– Перестань, – нежно улыбнулась Мария, положив ладонь на заросшую темной щетиной щеку жениха. – Ты ведь знаешь, что я в любом случае выбрала тебя.

– Я очень надеюсь, что ты не изменишь своего выбора после того как граф фон Шеленберг найдет твоего отца.

– Главное, чтобы он нашел его. Остальное сейчас неважно, Мартин. Я подумываю тоже отправиться на поиски. Ты со мной?

– Ты никуда не отправишься, – строго возразил мужчина. – Не хватало еще, чтобы пропала и ты! Мы будем ждать здесь. Два неопытных в таких делах простофили, как мы с тобой, все равно ничем не помогут.

Мария тяжело вздохнула и вернулась в кресло перед камином, усадив мужчину в соседнее кресло рядом со своим, и не отпуская его руки. Альфред не отрывал глаз от какой-то книги и даже не обратил внимания на гостя. Они сидели так до самого захода солнца, изредка обмениваясь короткими фразами, и держа друг друга за руки. В воздухе витало напряжение, исходившее от Марии и передающееся ее жениху. От бесконечного ожидания их нервы готовы были лопнуть, словно натянутые струны, но снаружи вдруг послышался приближающийся топот копыт. Следопыты возвращались с поисков. Мать Марии, изможденная и усталая, покрытая пылью и грязью, вошла в зал, обливаясь слезами. Увидев это, дети тут же бросились в ее объятия с немым вопросом в глазах.

– Что случилось, матушка? – осмелилась спросить Мария срывающимся голосом. – Он нашелся? Он жив?

– Отец жив, дорогая, я верю в это! Но мы не смогли найти его.

Не сумев более сдерживать нарастающий ком в горле, Мария горько зарыдала, уткнувшись в платье матери. Больше она никогда не видела отца.

___

Капелла¹¹, в которой проводились ежедневные службы ордена, стояла у северной стены крепости, у самого ее края. Снаружи это было невзрачное серое здание с невысокой колокольней и крестовидной вершиной, однако за двустворчатой дверью открывался вход в совершенно иной мир. По обеим сторонам просторного зала располагались мощные белокаменные колонны, поддерживающие высокие арочные своды потолка. Пол был выложен мраморной плиткой. Два ряда скамей для прихожан образовали широкий коридор, ведущий к алтарю, за которым вплотную к стене стояла статуя Девы Марии из чистейшего золота. В отражении статуи сверкали десятки огоньков восковых свеч, горящих в позолоченных канделябрах и люстрах.

Когда аббат Август завершил утреннюю службу, на возвышении у алтаря появился сам Якоб Шульц. Инквизитор был облачен в черную сутану из плотного бархата, отделанную мехом на рукавах и воротнике, которую он туго подпоясал на талии, дабы подчеркнуть свою моложавую фигуру. На его груди, сверкая и переливаясь при свете ламп, висело тяжелое золотое распятие на толстой цепи. Выйдя вперед и откашлявшись, инквизитор начал свою вдохновенную речь.

Охотники ордена, в отличие от послушников и священников, нечасто присутствовали на молебнах. Якоб оправдывал это тем, что они и так выполняли волю Господа, делая свою нелегкую и опасную работу, поэтому молиться за них должны были монахи. Но сегодня, в это спокойное, безветренное утро в горах, он велел созвать всех, кто пребывал в крепости. Даймонд тоже сидел на одной из скамей в толпе, состоявшей из нескольких десятков охотников и послушников. Якоб, стоящий у алтаря, говорил громко и четко, его сильный голос настоящего лидера завораживал, заставлял впитывать каждое слово и принимать абсолютно все за правду.

– Вот уже несколько лет, с тех пор как мы основали наш священный орден, мы с вами, дети мои, вынуждены скрытно бороться со злом. Каждый день наши охотники рискуют своими жизнями, терпят огромные нужды и несут Божий свет в этот мир, защищая его от все приближающегося конца. Когда я и еще двое служителей Бога, имена которых я предпочел бы пока не называть, создавали этот орден Троицы, мы и не надеялись, что к нам примкнет столько людей. Мы и не думали, что уже через несколько лет мы станем столь могущественны. Но, несмотря на нашу силу, власти до сих пор ставят нам палки в колеса, не позволяя вершить правосудие над злом, препятствуя допросам и судебным процессам по колдунам и ведьмам. Я не виню их, ведь они не знают, что колдовство несет в себе огромную угрозу. Им не хватает мудрости, чтобы увидеть, что поклоняющиеся дьяволу являются корнем всех наших бед. Человечество стоит на грани гибели и все это из-за козней сатаны и его приспешников!

Якоб выждал какое-то время в молчании, а потом на его лице появилась широкая улыбка во всю челюсть.

– Но у меня есть для вас добрые вести, дети мои! – возвестил он громогласно. – Пока мы здесь молимся Господу нашему, один из основателей нашего ордена, я бы даже сказал, его лидер, прямо сейчас борется за наше право сражаться с дьяволопоклонниками по всей Империи, чтобы очистить ее от скверны и порока, в котором она тонет. Наша борьба с нечистью скоро станет официальной. Скоро нам не нужно будет прятаться, тратить время и средства на тайную слежку и обходить законы властей. Я обещаю вам, что скоро мы добьемся того дня, когда малефики и колдуны содрогнутся от страха, узнав, что войско Господне, в вашем лице и в лице священной инквизиции, поднимется на страшную битву со злом! Не на жизнь, а на смерть!

По толпе монахов, послушников и охотников разнесся восторженный гул. Даймонд обернулся через плечо и смерил эту толпу фанатиков презрительным взглядом, впрочем, все смотрели на инквизитора и этого никто не заметил.

– На прошлой неделе мы потеряли еще двоих братьев, – добавил Якоб, прискорбно опустив глаза, – да примет Господь их души! Давайте вместе помолимся за их упокоение в Царствии небесном.

Когда паства разошлась из капеллы по своим делам, Якоб вновь вызвал Даймонда в свой кабинет на вершине башни. Даймонд, который как раз собирался поупражняться в стрельбе из лука, был этому совсем не рад, но у него не было иного выбора, кроме как нехотя плестись по ступеням винтовой лестницы, ведущей к кабинету инквизитора.

Как только Даймонд вошел, он сразу почуял, что что-то не так. Лицо Якоба, такое свежее и доброжелательное на проповеди, теперь было омрачено и даже как будто постарело на парочку лет. Он наверняка провел несколько бессонных ночей после той злополучной пытки барона, но не желал идти на покой, продолжая заниматься насущными делами. Бумаги на его столе за эти дни только прибавилось. С позволения инквизитора, Даймонд уселся на стул напротив и сложил руки на груди, приготовившись внимательно слушать.

– У нас проблема, – начал Якоб без промедлений. – Барон Орсини умер, так и не дав признательных показаний. Наше дело сильно осложнилось, но оно еще не обречено на неудачу.

– Честно говоря, я ничего не знаю об этом деле. Да и не особо желаю знать подробности, – сказал Даймонд. – Просто скажите мне, как я могу помочь решить проблему, и я это сделаю без лишних вопросов.

Тонкие губы инквизитора растянулись в улыбке, но его взгляд вдруг стал строгим и холодным. Он не любил, когда его так бесцеремонно прерывали подчиненные и указывали ему что говорить, а что нет. Но к Даймонду он относился по-особенному, а потому лишь терпеливо объяснил:

– Если ты хочешь стать моим викарием, сын мой, ты должен слушать и запоминать каждое мое слово. Я и сам не люблю посвящать своих охотников в подробности, так как считаю, что это может помешать выполнению их священных миссий. Но в случае с тобой я забуду об этом правиле. Ты должен быть в курсе всех дел, которыми занимается орден. Пока у тебя есть такая возможность, слушай.

– Прошу прощения, мастер, я виноват, – Даймонд склонил голову.

Инквизитор удовлетворенно кивнул и продолжил.

– Как ты мог догадаться, барон Орсини нужен был нам живым, чтобы написать признание, изобличающее его семью в грязных пороках и грехах, что стало бы основанием для подачи этого дела на рассмотрение в суд. Простого ведьмовства тут было бы недостаточно. Власти выносят слишком мягкие приговоры колдунам и ведьмам. Так бы нам не удалось отправить всю семейку на тот свет. Поэтому я запланировал обвинить их в чем-то большем, – он как-то дергано и неловко подвинул к себе кувшин с вином и торопливо наполнил кубок. – Супружеская неверность, мужеложство, совокупление с животными… список грехов, за который судья отправит семью барона на костер, можно продолжать хоть до самой ночи. Но теперь барон мертв, а признание он так и не написал…

Якоб внезапно замолчал и уставился куда-то сквозь Даймонда. В кабинете повисло молчание, которое первым осмелился нарушить охотник.

– Я думал, что с судьей у вас все схвачено. Разве вы велели мне убрать прошлого судью не для того, чтобы посадить на открывшуюся вакансию своего человека?

– С судьей – да, – ответил инквизитор, вернувшись к реальности. – Но не с адвокатом. У дочери барона есть жених, некий пижон из Вены по имени Мартин Мюллер. Адвокаты нынче уважаемы властями, даже имеют места в городских советах и вполне могут замолвить свое слово. Однако при том списке обвинений, что мы представим в суд, ни один адвокат в своем уме не возьмется защищать родичей барона. Но только не Мартин Мюллер. Он как раз-таки не отступит ни перед чем, лишь бы защитить свою любимую невесту.

– Справедливое опасение, – согласился охотник. – Но ведь списка обвинений не будет, потому что барон мертв и его признания нет. Ведь так?

Инквизитор наконец пригубил из своего кубка, и его черты сгладились, напряженное лицо немного расслабилось.

– Мы достанем это признание! – он хлопнул ладонью по столешнице и громко рассмеялся. – Близкий друг барона, граф Стефан фон Шеленберг любезно согласился предоставить нам свою переписку с Альберто Орсини, которую они время от времени вели, не имея возможности встретиться. Также он был добр передать нам фамильную печать Орсини, чтобы мы могли подделать показания самостоятельно. Я располагаю парочкой талантливых писцов, которые уже принялись за изучение почерка и стиля барона на примере его писем. Прямо сейчас они тренируются в библиотеке нашего монастыря. Они назвали срок в одну неделю, прежде чем смогут подготовить окончательный текст. Может, они справятся и раньше, кто знает.

– Хорошо, но тогда в чем же проблема и зачем вы за мной послали? Только для того, чтобы рассказать мне все это?

Якоб отрицательно покачал головой.

– Хотелось бы мне, чтобы все было так просто, сын мой! Однако даже искусная подделка – это далеко не настоящее признание. Граф, конечно же, помог нам составить текст, зная характер и манеры своего друга, но воссоздать все в точности не под силу даже нам. Если Мартин Мюллер встанет на защиту подсудимых, то даже купленный судья не сможет помочь нам в этом деле.

– Думаете, что простой адвокат сможет пойти против инквизиции? – недоверчиво изогнув бровь, спросил Даймонд.

– Граф фон Шеленберг считает, что всенепременно. И хотя, с одной стороны, это дало бы нам возможность обвинить в ереси и самого Мюллера, но с другой, он слишком хорош, чтобы мы могли пойти на подобный риск. Он поднимет все свои связи и станет яростно бороться за честь любимой женщины, перевернет все доказательства обвинения и, в конце концов, либо сведет все наши усилия на нет, либо, в лучшем для нас случае, значительно смягчит наказание. Но даже такой исход для нас неприемлем.

Даймонд понимающе кивнул, давно смекнув, к чему клонит инквизитор.

Очередная жертва. Ему опять предстоит новое задание. Что же, ему как раз успело наскучить пребывание в крепости…

Якоб наклонился над столом и внимательно посмотрел в глаза охотника.

– Убей этого Мюллера! Доведи начатое дело до конца. Когда его труп отправится гнить в землю, успеху нашего предприятия уже ничто не будет угрожать. Вся проблема в этом адвокате.

Инквизитор откинулся на спинку кресла и опустил взгляд в бумаги, давая понять, что разговор окончен. Даймонд поднялся и направился к выходу. Когда он взялся за ручку двери, инквизитор перекрестил его и добавил:

– Да хранит тебя Господь, сын мой! Будь осторожен.

Арсенал ордена находился в длинной деревянной постройке с соломенной крышей, в одном помещении с кузницей, где заправлял однорукий комендант Георг со своими подмастерьями. Несмотря на то, что комендант выглядел обычным кузнецом в фартуке, когда-то давно он был славным воином, о чем рассказывали многочисленные шрамы на лице, сделавшие его черты совершенно неузнаваемыми. Разговаривая с ним, Даймонд всегда старался смотреть на лысину коменданта, которая выглядела более выразительной, чем сплошной рубец его физиономии. Ростом Георг превосходил и так не низкого Даймонда почти наполовину, а его единственная рука держала меч так, будто тот был игрушечным.

– Бери, – промычал он. – Недавно выковал. Подойдет как раз под твое телосложение.

Даймонд вынул меч из ножен и оценивающе оглядел смертоносное лезвие. Меч был довольно легким, но получился длинным и крепким на вид. Охотнику еще предстояло проверить его в деле.

– Не смотри, что он так прост. Я не люблю украшать оружие всякими безделушками, это лишь добавляет веса, но не делает его лучше. Другие охотники постоянно просят меня украшать их оружие камешками, золотом или серебром, будто они какие-то герцоги, а не служители церкви.

– Мне не нужно украшений. Предпочитаю не привлекать лишнего внимания. Так что и на том спасибо. Во сколько он мне встанет?

Распухшие губы коменданта растянулись в жутковатой улыбке, явив миру его крупные, будто у коня, зубы.

– Сегодня бесплатно. Инквизитор распорядился. Есть еще парочка подарков для тебя. Инквизитор велел снабдить тебя всем самым лучшим. Я изготовил отменный кожаный дублет с кольчужными вставками на груди, по бокам и на спине. Он крепче твоего прежнего доспеха, лучше защитит тебя, если станет жарковато, – комендант хохотнул и протянул охотнику его новый доспех на шнуровке. – Но с чего ты будешь стрелять, Даймонд? У меня есть луки и арбалеты различных размеров.

– Мне нужен маленький арбалет. Такой, чтобы можно было скрывать его под плащом до определенного момента, когда он понадобится. Придется искать цель в городе, скорее всего, в людных местах.

– Найдем и такое, – заверил Георг, шумно копаясь в массивных ящиках, расставленных по всему помещению. – Наконечники стрел в форме креста?

Даймонд наморщил лоб и покачал головой.

– Сойдут и обычные. Я не верю во всю эту чепуху, будто еретики не поддаются обычной стали. Лучше дай пару пузырьков с ядом. Так, на всякий случай.

Георг неодобрительно нахмурился, но открыл створки небольшого шкафа и извлек оттуда яд. Он больше доверял мечу и стреле, нежели столь подлым способам убийства. Хотя, наверное, он был просто слишком старомоден.

Вооружившись всем необходимым, Даймонд покинул арсенал и пересек двор, ступая по хрустящим под подошвой снежным хлопьям, мимо снующих туда-сюда послушников и тренирующихся на площадке охотников. Он направился в центральное здание монастыря, где располагалась его комната. Ему нужно было закончить еще парочку дел и отправляться в дорогу.

Верный Ганс, который уже ждал охотника у двери в его покои, помог Даймонду зашнуровать дублет и принес ему новые сапоги и перчатки. Когда Даймонд полностью снарядился в путь и взялся за седельные сумки, снаряженные всем необходимым, Ганс робко взглянул на своего начальника и спросил:

– А можно и мне с вами, брат Даймонд? Я ведь должен учиться, чтобы однажды тоже стать охотником и бороться с нечистью.

Даймонд, незаметно для послушника, закатил глаза. Очередной фанатик, свято верующий в бредни, проповедуемые клириками¹²! А ведь он еще так молод…

– Будь дело проще, я бы может и взял тебя, но сейчас все слишком опасно. Я не имею права на ошибку. Ты пойдешь со мной на задание в следующий раз, а пока останься здесь и готовься к моему скорому возвращению. Я не собираюсь отсутствовать долго. Когда я вернусь, мы потренируемся с луком и арбалетом.

На лице парнишки появилось искреннее разочарование, но он лишь поклонился и последовал за Даймондом, чтобы помочь ему с конем. Когда все приготовления были завершены, и Даймонд, запрыгнув в седло, направил своего скакуна к воротам, Ганс шел за ним до самого выхода из монастыря. Послушник еще долго провожал грозную фигуру охотника, вырисовывающуюся на фоне темнеющего небосвода, пока она не скрылась за белой пеленой снегопада.

Даймонд не любил подробностей данных ему поручений. У него были собственные правила, которых он старался придерживаться. Одним из этих правил, или даже принципов, являлось нежелание Даймонда знать что-либо о цели своей миссии. Его не интересовало ни место работы жертвы, ни ее родственные связи, ни еще какие-либо детали. Достаточно было указать цель, назвать имя и, конечно, заплатить после успешного выполнения задания. Но теперь принцип работы изменился, потому что инквизитор решил взять подопечного в свое ближайшее окружение и рассказал ему всю подноготную. Из-за этого голова охотника в последнее время была забита лишними мыслями. Он размышлял над всей этой историей, и теперь уже понемногу начинал задумываться о правильности или неправильности своих действий. Именно поэтому, он и старался избегать этих треклятых подробностей.

План инквизитора был понятен, так же, как и его плохие намерения в отношении несчастной семьи барона, оставшейся без своего главы. Обвинение в ереси, судебный процесс, который начнется с жестоких допросов, а закончится на аутодафе в воскресное утро. После этого судья конфискует все имущество барона, а выручку власти поделят с церковью, а именно, с орденом Троицы. Это была обычная схема обогащения ордена, обогащения инквизитора Якоба Шульца. Не то чтобы Даймонд не знал об этом раньше. Но раньше он хотя бы не вникал в судьбы людей, не узнавал, кто они такие и чем живут. Он просто занимался своим делом.

Когда он пересек перевал, ведя коня за узду, начинало темнеть. Охотник двигался уверенно, зная каждый опасный спуск или поворот, поэтому ловко справлялся с нелегким горным переходом. Вечер выдался почти безветренным и спокойным, хотя снег без остановки падал крупными хлопьями на уже и так заснеженную горную дорогу. Маршрут путника пролегал через ледяную равнину, переходящую в узкое скалистое ущелье. Мимо протекали горные речушки, которые сейчас покрылись тонкой корочкой льда, но все равно не нарушили своего спешного течения по крутым склонам.

Через некоторое время пейзаж сменился на пологий лесистый склон. Лед и снег остались далеко позади, воздух заметно потеплел, а дышать стало куда приятнее. Конь Даймонда оживился и радостно заводил ушами, вслушиваясь в каждый звук вечернего леса, который, казалось, жил своей жизнью. Деревья переговаривались друг с другом, шурша зеленой листвой, а на их фоне временами раздавался треск веток под сапогами путника, который осторожно ступал по вьющейся к низу тропе.

Ближе к равнине лес стал постепенно редеть, а вскоре и вовсе сменился обширной долиной, постепенно скрывающейся от глаза все сгущающимися сумерками. Тут Даймонд позволил себе вскочить на коня и припустить его галопом, минуя многочисленные озера, луга и поля. Через какое-то время на его пути стали встречаться маленькие крестьянские деревушки, ютившиеся поближе к берегам рек и озер. Охотник старался объезжать их стороной. Это тоже было одним из его правил. Даймонд передвигался подобно тени: незаметно, не вызывая чьих-либо вопросов или догадок. Это способствовало сохранению секретности, которой следовала в своих делах Троица.

Даймонд скакал почти всю ночь, останавливаясь лишь дважды, чтобы дать коню передохнуть и сводить его к водопою к ближайшему ручью или озеру. Когда луна стала постепенно стираться на западе, а солнечный диск подарил свои лучи на востоке, на горизонте показалась колокольня городского монастыря, и вскоре Даймонд оказался у ворот, где дежурили несколько сонных людей местного бургомистра в шлемах и с пиками.

– Куда направляешься, добрый путник? – с трудом проговорил один из стражей, от которого разило элем за несколько шагов. – Или не добрый вовсе? А ну-ка, снимай капюшон!

Устало вздохнув, Даймонд достал из-под плаща пропуск за подписью и печатью инквизитора, который позволял ему попасть в город без досмотра.

– Я здесь по поручению инквизиции.

Стражник изумленно икнул и в почтении склонил голову.

– Проходите, сударь! Добро пожаловать! Мы отведем вашего коня в стойло, сударь, если позволите…

Даймонд кивнул и убрал пропуск обратно, пробормотав слова благодарности, а затем побрел по дороге, украдкой оглядываясь по сторонам, по старой привычке проверяя, не увязалась ли за ним слежка от самых ворот. Городские воришки в эти времена любили помышлять грабежом, нападая на одиноких путешественников прямо в темных переулках. Впрочем, сейчас все казалось спокойным.

Охотник проходил по узким улочкам мимо неаккуратных деревянных домиков горожан, среди которых встречались как добротные дома мелких торговцев и ремесленников, так и ветхие хижины из ивняка, принадлежащие свободным крестьянам. Петухи уже пропели, колокола на башне отзвонили, и горожане лениво начали браться за свои дела, состроив кислые мины и ворча что-то под нос.

Миновав жилой квартал, охотник приблизился к местной таверне – двухэтажному зданию с неотесанным каменным основанием и деревянным продолжением. Задержавшись ненадолго у входа, Даймонд ступил внутрь, тут же сморщив нос от сильного запаха алкогольных паров, еще не улетучившихся с прошлой ночи. Даймонд редко заходил в подобные заведения, чтобы не мозолить глаза хозяевам и посетителям, но сейчас его должны были встретить именно здесь. В дальнем углу, за широким дубовым столом, сидел старик в протертой одежде бедняка. Он вертел в руках кружку эля, изредка с наслаждением отхлебывая пьянящий напиток и смакуя удовольствие. Это был местный глава шпионской сети инквизиции. Даймонду уже приходилось когда-то встречаться с ним раз или два. Охотник приветственно кивнул клюющему носом хозяину за стойкой и тут же проследовал к столу, перешагивая на ходу через тела храпящих пьяниц, развалившихся на полу.

– Знаешь, кто я? – тихо поинтересовался Даймонд, присев на скамью напротив.

– Лучше бы и не знать, – вздохнул старик и вытер пену с мокрых усов. – Но раз уж ты здесь, то слушай. Мои люди приглядывают за твоим парнем круглые дни и ночи. Вчера на закате он явился обратно в город, а до этого провел несколько дней во владениях барона Орсини у своей дорогой невестушки. Сегодня, как обычно, он обедает у бургомистра, а вечером наверняка наведается в бордель к своим подружкам. Мы свою работу сделали, а как быть дальше – решать тебе.

– Откуда такая уверенность, что он пойдет в бордель? У него же есть невеста.

– Он проводит там почти каждый вечер. Вроде как дружит с хозяевами, но и не брезгует пользоваться услугами. Мы еще поводим его немного по городу, мои люди будут поблизости и подстрахуют тебя. Дай знать, когда решишь нанести удар, чтобы мы успели убраться подальше и не вызывали подозрений.

– Хорошо, – кивнул охотник. – Есть его портрет?

– Чуть не забыл! – улыбнулся старик беззубым ртом и достал из-под лохмотьев кусок пергамента.

Даймонд развернул шуршащий пергамент и мельком взглянул на изображение.

– А у тебя талант, старик! Подался бы в художники.

– У вас больше платят, – пожал плечами шпион. – Да и нравится мне, знаешь ли, бороться с еретиками.

– Как бы тебе самому не стать еретиком сегодня или завтра, – Даймонд резко поднялся с места, оставив на физиономии шпиона сконфуженное выражение.

Снаружи неожиданно поднялся ветер, который уже к полудню нагнал дождевые тучи, и на головы толп горожан полил ливень, образовавший ручьи воды, смешанной с нечистотами на улицах и мостовых. Простой люд стал разбегаться, стараясь поскорее найти укрытие, а торговцы принялись прятать товары из-под протекающих крыш своих лавок. Даймонд не покидал поста у белокаменного двухэтажного дома с живописным садиком, где росли фруктовые деревья и клумбы с цветами. Вся эта красота принадлежала бургомистру и его жене. Вскоре поджарая фигура адвоката, одетого с иголочки, по последней бургундской моде, появилась у входа во двор, где дежурила стража. Инквизитор оказался прав, охарактеризовав молодого человека как пижона. Он носил дорогостоящий тапперт¹³ коричневого цвета, ниспадающий почти до колен, где начинались высокие сапоги с длинными острыми носками. Голову адвоката украшала высокая шляпа с перьями фазана. Стражники без обиняков пропустили щеголя внутрь, пока Даймонд размышлял, как и где лучше было бы нанести свой смертельный удар. Бордель представлялся ему идеальным местом. Свидетелей там будет немного, а проникнуть внутрь под видом клиента не составит особого труда.

– Я покараулю его здесь немного, сходи, обсохни, – Даймонд едва не вздрогнул, когда один из шпионов ордена оказался прямо за его спиной.

– Не советую подкрадываться ко мне исподтишка! – злобно проговорил охотник, и обернулся на полноватого мужчину в грязной крестьянской рубахе, от которого несло потом и навозом. Толстый крестьянин насквозь промок от дождя, но это его совсем не смущало. – Ты следил за мной?

– Ну не злись так, охотник, я ведь здесь по делу! Есть информация для инквизитора.

– Я слушаю.

– В ордене завелись крысы.

– Что еще за крысы?

– Твои братья по ремеслу, которые убивают других твоих братьев по ремеслу, смекнул?

– Откуда такие догадки? – спросил Даймонд, подозрительно сощурившись. – Это еще нужно будет доказать. Инквизитор не поведется на пустые слова какого-то крестьянина.

– Доказывать я ничего не буду. Я сам видел, как один охотник прикончил другого, а потом скрылся из города. Это было на прошлой неделе. Власти обвинили и повесили моего брата-пьянчугу, которому не повезло оказаться в ту ночь поблизости, но я ведь знал правду.

– А почему ты не попытался вступиться?

– Издеваешься?! Тогда бы и меня заграбастали как соучастника, просто забавы ради, чтоб потешить народ, понимаешь ли! Пусть лучше он один болтается в петле, чем мы оба.

– Разумно, – кивнул Даймонд.

– Ну, так ты это, передай своему начальству что ли, пусть поберегутся. Мне совсем не светит остаться без премии за работу на орден, если у вас там случится смена власти.

– Не случится, не волнуйся. Передаю Мюллера тебе, а сам поброжу по рынку. Скоро вернусь, не зевай.

Охотник опустил капюшон пониже и не спеша побрел по безлюдной улице в сторону рынка, обойдя дом с другой стороны. Он внезапно почувствовал сильный голод, а убивать на пустой желудок Даймонд не любил, поэтому тут же свернул в ближайшую харчевню.

___

Трехэтажный дом бургомистра являлся одним из любимых мест в городе, где Мартин любил проводить свободное время. Одной из причин этому было то, что он видел в пожилом бургомистре Карле Бюргере приятного, добродушного человека. Несмотря на то обстоятельство, что люди в его годах обычно представлялись Мартину ворчливыми и вечно чем-то недовольными, бургомистр был совсем не таким, и всегда относился к своему подопечному с теплотой и вежливостью. Второй же причиной столь теплых чувств Мартина к этому семейству были две незамужние дочери Бюргера, которые строили Мартину глазки и хихикали, перешептываясь прямо за столом и бросая в его сторону нескромные взгляды. Он вовсе не имел на них никаких планов, но их общество разбавляло его серые рабочие будни. Жена бургомистра казалась полной противоположностью своего супруга, но Мартину нечасто приходилось пересекаться с ней, чему он был только рад.

Сейчас вся семья расселась в гостевом зале за большим прямоугольным столом из красного дерева, накрытом свежей белой скатертью. Слуги то и дело сновали взад-вперед, вынося из кухни все новые и новые вкусности. Повар бургомистра, казалось, намеревался очаровать сегодняшнего гостя и подавал на стол самые разнообразные яства, среди которых преобладали рыбные и мясные блюда. Мартин без тени смущения налегал на свинину на косточке с овощами и успел опустошить почти два кубка глювайна, пока Карл Бюргер, сидя с бледным лицом, причитал о жестокости нынешних времен:

– Я не возьму в толк, как эти безбожники могли похитить достопочтенного барона прямо из его спальни?! Что это за времена пошли, если ты не можешь чувствовать себя в безопасности в собственном доме? А чего тогда мне бояться, если даже баронов вытаскивают из их постелей посреди ночи? Нужно утроить охрану и повнимательнее досматривать людей у ворот в город.

– Для начала увольте пьяниц, которые стоят на посту полуспящими после ночной попойки, – вставил Мартин, не забыв сделать глоток из кубка. – С такой стражей мы точно не сможем спать спокойно.

Бургомистр многозначительно взглянул на адвоката.

– Вот тут я с вами согласен, Мартин. Нам с вами нужно подняться в мой кабинет и обсудить кое-что важное.

– Разве мы не дождемся яблочного пирога, который испекла ваша жена?

– Боюсь, не в этот раз, Мартин. Но слуги обязательно отложат вам кусочек, правда, дорогая?

Мужчины вытерли руки о края скатерти и поднялись из-за стола, тут же направившись к лестнице, ведущей на второй этаж. Бургомистр понизил голос:

– Один сударь ждет вас в моем кабинете, Мартин. У него для вас важное сообщение.

– Но почему вы не пригласили его к обеду? Ему нужны мои юридические услуги?

– Боюсь, что нет, – бургомистр тяжело вздохнул и посмотрел на Мартина. – Я предоставлю ему самому изложить вам всю ситуацию. Я все равно ничего так и не понял, но, судя по словам этого человека, вам грозит опасность.

Голова адвоката тут же прояснилась, будто он и не выпил две порции глювайна, а хлебал одну лишь воду в течение всего обеда. Опасностей он не любил и всегда пытался всячески избегать их. В голове уже выстроилась цепочка последних дел, которых он вел. Кому же он мог так насолить, что ему теперь что-то угрожает? Пока он напряженно размышлял, бургомистр отпер дверь своего кабинета увесистым ключом, и они вошли в просторное, обставленное массивной мебелью, помещение с выложенным плиткой полом и большим застекленным окном, за которым, не переставая, лил дождь. У самого окна, прячась за занавеской, стоял рослый мужчина в темном одеянии с привлекательным смуглым лицом и пепельно-черными волосами до плеч. Он бросил сосредоточенный взгляд на улицу и повернулся в сторону вошедших.

– Это сеньор Диас – мой гость. Он прибыл в мой дом ранним утром, чтобы увидеться с вами, дорогой Мартин. Присядьте, пожалуйста, и внимательно выслушайте все, что скажет этот сударь.

Только сейчас Мартин заметил на поясе мужчины выпирающий из-под плаща кинжал в ножнах. На благородном испанском лице застыло серьезное, даже обеспокоенное выражение.

– Мартин Мюллер, адвокат? – уточнил гость, подойдя ближе. У него был приятный голос и едва заметный акцент.

– Все верно, – кивнул Мартин, чувствуя, что его поджилки уже начали трястись.

– За вами следят. От самого въезда в город. Ранним утром сюда прибыл хорошо тренированный убийца, которому поручено убрать вашу персону с пути священной инквизиции.

Само упоминание этого жуткого слова заставило перевернуться с ног на голову все нутро молодого мужчины, не привыкшего сталкиваться с подобной опасностью. Он шумно сглотнул, его глаза забегали по комнате. Пол под ним будто стал уходить из-под ног. Повседневность и спокойствие, с которыми говорил испанец, возмутили Мартина до глубины души, но он постарался сдержать эмоции и взять себя в руки.

– Господи! – воскликнул бургомистр, – Но чем мой подопечный мог насолить священной инквизиции?! Он не переходил дороги церкви! Он верующий, набожный молодой человек!

– Он еще даже не перешел ей дорогу, господин бургомистр. Но, вероятно, сделает это, когда семью его невесты обвинят в ереси и станут судить.

– Это связано с похищением барона Орсини? – догадался Мартин.

Испанец кивнул.

– Именно так. Вы слышали что-либо о тайном ордене Троицы?

– Никогда.

– Это тайное учреждение инквизиции, неофициально занимающееся расследованиями случаев ведьмовства. До недавних пор я работал на этот орден…

Бургомистр и адвокат одновременно подняли изумленные взоры на гостя.

– Не бойтесь, – Диас миролюбиво поднял руки вверх. – Я здесь не для того, чтобы убить вас. Только предупредить об опасности. Орден наслал на вас своего лучшего человека. Он мастер своего дела, поэтому ваши шансы на выживание очень малы.

– Я не совсем понимаю, как приключившееся с бароном Орсини связано с ведьмовством, – проговорил Мартин, понемногу отходя от шока. Его мысли стали выравниваться в ряд. Получалось так, что его собирались судить за преступление, которого он не совершал. Причем приговор был вынесен безо всякого следствия и доказательства его вины, что противоречило всем его представлениям о судебной системе.

– Это сложная и долгая история. Сейчас у нас нет времени это обсуждать. Как я уже сказал, за вами охотится убийца.

– А можно ли как-то договориться с ним? – спросил Мартин.

Диас покачал головой.

– Исключено. Он не пойдет на переговоры. И более того, он не должен знать о том, что вас предупредил кто-то из ордена. Если вы попытаетесь с ним связаться и раскроете меня, я сам убью вас раньше, чем вы выйдете на него.

Карл Бюргер возмущенно всплеснул руками.

– Что происходит в моем городе? Что за беспорядок?!

– Уверяю вас, это только начало, – испанец многозначительно посмотрел на бургомистра. – Инквизитор Якоб Шульц амбициозен, у него большие планы, он еще наворотит дел.

– Так за этим стоит Якоб Шульц?

– Он самый. Он один из троих основателей ордена Троицы. Персоны других нам не известны. Но это до поры до времени.

– Может, вы поговорите с ним? – Мартин с надеждой взглянул на бургомистра, но тот лишь отшатнулся от него, словно от прокаженного.

– Прости, Мартин, но у меня семья. И я дорожу своей должностью и положением, а идти против инквизиции… Ты сам все понимаешь, – он стыдливо опустил седую голову.

– Господин Бюргер прав, – вмешался Диас. – Это бесполезно. Недавно они убили местного судью, не побрезгуют и убийством главы такого маленького городка, как ваш. Нужно действовать скрытно. Только так можно бороться с тайным орденом – его же методами.

– Что вы предлагаете? Ведь раз вы пришли предупредить меня, значит, у вас есть какой-то план действий.

– Предлагаю вам как-то пережить эту ночь, а потом убираться подальше от города. Забирайте с собой баронессу и ее детей. С ними уже все кончено. Скоро инквизитор предъявит властям признание барона в том, что вся его семья занималась ересью, после чего их имущество будет конфисковано, а оставшиеся члены семьи окажутся преданы суду и вскоре казнены.

Мартин не верил собственным ушам. Мария… Его Мария находилась в еще большей опасности, чем он сам! Если его ожидала быстрая смерть, то ее близких ждали мучительные пытки и позорная казнь. Он просто не мог этого допустить. Ему нужно было пережить эту ночь и никто, кроме него самого, ему в этом не поможет. Хотя это было не совсем так. В голове молодого мужчины стал назревать план.

– Как вы думаете, когда он попытается сделать свое грязное дело? – спросил Мартин, обращаясь к испанцу.

– Я бы сделал это ночью в вашей же постели. Он, вероятнее всего, тоже.

– Значит, домой мне нельзя.

– За вашим домом следят. За домом бургомистра тоже, так же, как и за зданием суда. У ордена большая сеть шпионов, но убийца будет работать в одиночку. Ваша главная угроза – это он, – Диас вынул из кармана свернутый лист желтой бумаги и передал его адвокату.

– Я не знаю его, – с наспех нарисованного портрета смотрело угрюмое лицо, будто высеченное из камня, а не нарисованное на пергаменте.

– Неудивительно. Его никто не знает. Он охотник на ведьм и колдунов. Его очень сложно заметить, но, когда он придет за вами, будет уже слишком поздно.

– Я слышу в вашем голосе восхищение! – изумился бургомистр.

– Не буду отрицать этого, – кивнул Диас. – Он мог сражаться в наших рядах и принес бы огромную пользу нашему делу, если бы не был любимчиком инквизитора. Но боюсь, что переманить его не удастся. Он слишком верен ордену, а вернее, его золоту.

Бургомистр положил руку на плечо Мартина и сильно сжал его.

– Крепись, дорогой Мартин! Будь мужественен. Ты должен спасти свою невесту от этой несправедливости. Я буду молиться за тебя денно и нощно, и ни на секунду не оставлю тебя в мыслях, но сейчас ты должен уйти. Я не могу подвергнуть себя и свою семью ни малейшему риску. Надеюсь, ты поймешь.

Мартин кивнул и обнял Бюргера, будто родного отца.

– Прощайте, Карл! Спасибо вам за все. Надеюсь, еще удастся свидеться когда-нибудь.

– Обязательно.

Мартин направился к выходу из кабинета, но перед тем как уйти, обернулся.

– А как имя этого охотника?

– Его зовут Даймонд.

___

Дождь не закончился и ночью, что было только на руку Даймонду, следовавшему за адвокатом по всему городу.

За весь остаток дня Мартин Мюллер посетил множество мест, начиная от банка и суда, завершая людной городской площадью и таверной. Что-то в его поведении изменилось. Даймонд чувствовал это. Возможно, он мог заметить одного из шпионов, следивших за ним. Мюллер был осторожен, не задерживался в одном месте надолго и держался людей, периодически останавливаясь, чтобы поприветствовать какого-нибудь знакомого горожанина, случайно встреченного в толпе, и переброситься парой ничего не значащих фраз.

Даймонду это не нравилось.

Слишком много свидетелей, слишком много знакомых адвокату лиц, видевших его накануне предстоящей смерти. Что же, выбора не было, действовать нужно как можно скорее. Удар должен оказаться быстрым, точным и смертельным.

Бордель находился на окраине города, аккурат у городской стены. Это было большое трехэтажное здание с островерхой черепичной крышей, застекленными окнами и солидным гранитным основанием. Покровителями распутного заведения и их фактическими владельцами являлись бургомистр и члены городского совета, а среди завсегдатаев и вовсе была самая разношерстная компания: от простого крестьянина, спускающего последние гроши, до знатного барона или графа, наведывающегося в город погостить. Первый этаж состоял из столовой с кухней, откуда доносились аппетитные запахи закусок, приготовленных на скорую руку. Просторное помещение, полное шумевшей толпы, освещалось тремя коваными люстрами и стоящими на каждом столе сальными свечами, которые коптили так сильно, что у Даймонда с непривычки прослезились глаза.

В это время женский дом был полон посетителей. Часть из них удалилась на верхние этажи в приятном обществе местных красавиц, а другая часть, не имевшая достаточной суммы в карманах, напивалась крепким элем, довольствуясь возможностью лапать распутных девиц в откровенных нарядах. Впрочем, и это удовольствие доставалось им недешево – через какое-то время они с удивлением обнаруживали, что их карманы столь же пусты, как и кружки, а денег на новую порцию уже не было. Вскоре эти несчастные оказывались вне заведения силами местной охраны.

Охотник устроился за крайним столом в углу, стараясь держаться подальше от вертящих бедрами женщин, но симпатичная хозяйка среднего возраста, одетая в короткое платье с глубоким вырезом, открывающим вид на два манящих полушария ее грудей, тут же подошла к новому гостю, слегка наклонившись и с улыбкой спросив, что он пожелает.

– Для начала мне хватит кружки пива, – ответил Даймонд, не поднимая глаз.

– А не хочет ли сударь воспользоваться некоторыми иными услугами?

– Всенепременно. Но позже.

Как только хозяйка ушла, к столу Даймонда присел тот самый старик из таверны. Он кивнул охотнику и, наклонив голову, негромко заговорил:

– Адвокат на втором этаже, развлекается с двумя девками. Ты найдешь его в дальней комнате по правой стороне. Он что-то подозревает. Весь дерганный и оглядывается. Утром он был спокойнее.

– Не нравится мне это, – вздохнул Даймонд. – Он стал таким после посещения дома Бюргера.

– Думаешь, сумел заметить тебя?

Даймонд покачал головой. Хозяйка принесла пиво и одарила его игривой улыбкой, на которую охотник никак не отреагировал. Он не гнушался женского общества, но, во время выполнения важного задания, старался не впадать в искушение.

– Когда ты приступаешь? – спросил шпион.

– Скоро, – ответил охотник, чувствуя знакомую дрожь в руках, которая появлялась перед каждой новой опасной миссией. Даймонд сделал несколько больших глотков из кружки. Пиво было горьким на вкус, с каким-то дрянным привкусом, но его успокаивающее тепло тут же ударило в голову. – Можешь отзывать своих людей и убираться подальше. Когда я сделаю дело, стража будет хватать любого подозрительного человека, который окажется хотя бы в десятке шагов от этого места.

Даймонд еще раз отхлебнул немного пива, дабы прополоснуть пересохшее горло, и отодвинул от себя кружку, предлагая ее старику.

– Допивай и сразу уходи.

Старый шпион принял напиток с фальшивой благодарностью на лице и тут же начал жадно пить, пока все содержимое не опрокинулось в его нутро. Издав громкую отрыжку, он обтер седые усы и нетвердо встал из-за стола.

– Удачи, охотник! – тихо сказал он, и побрел к выходу.

Тем временем дождливая погода согнала внутрь все большее количество людей, толпившихся возле стойки и рассаживавшихся по лавкам. Вновь прибывшие тянулись к теплу расставленных между столов жаровен, чтобы обсохнуть и обогреться. На этаже царил тяжелый смрад копоти и алкогольных паров. Даймонд поднялся с места, привычно осмотревшись в толпе, и направился к лестнице, ведущей наверх.

Длинный коридор второго этажа скудно освещался двумя факелами, закрепленными в кольцах на стенах. Даймонд, зажав в руке арбалет, спрятанный под плащом, зашагал по скрипучим половицам, мимо запертых дверей, за которыми раздавались непрерывные хлопки ударяющихся друг о друга тел и томные вздохи продажных дам и их покупателей. Звуки любовных утех должны были сослужить Даймонду хорошей маскировкой, когда он примется выламывать дверь, чтобы добраться до цели.

Достигнув нужной двери, Даймонд огляделся по сторонам и приготовился, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, как когда-то учил его дядя Арнольд. Он вдруг подумал, что ко всему этому невозможно было привыкнуть. Когда-то Даймонд считал, что рано или поздно он превратится в камень – перестанет чувствовать что-то, доставляя боль другим людям. Но это чувство не проходило. Волнение. Или того хуже – это был страх. И даже крепкие напитки были не в состоянии растворить его полностью.

Даймонд дернул головой, которая пошла кругом от слишком долгих размышлений. Времени на промедление больше не было. Он приготовился высадить дверь ногой, но почему-то остановился в последний момент и прислушался. Что-то было не так.

Он долго стоял с полуопущенными веками, стараясь понять, о чем же трубят инстинкты годами тренированного убийцы, но никак не мог взять в толк, что именно ему так не нравилось. Со стороны все казалось обычным: шум дождя, барабанящего по крыше, гул с нижнего этажа, где хохот хмельных посетителей сливался с криками и руганью, а то и с мордобоем перебравших с крепкими напитками. Вся эта какофония дополнялась восторженными возгласами и стонами. Даймонд не понимал, что же все-таки показалось ему подозрительным, пока до него вдруг не дошел тот факт, что за дверью, перед которой он стоял с арбалетом наизготовку, было слишком тихо.

Охотник приложил ухо к двери. Ничего. Он присел на колено и заглянул под дверь, за которой, судя по отсутствию полоски света, царила кромешная тьма. Ни свечей, ни разожженного очага в такую холодную ночь? Это не понравилось Даймонду еще больше.

Тихо выругавшись под нос, он снял со стены один из факелов и бросился на дверь, которая с треском поддалась мощному толчку его могучего торса. Больше всего ему хотелось, чтобы за дверью оказалось пусто. Чтобы этого несчастного молодого адвокатишки тут не было. Тогда Даймонд так и передаст инквизитору – он упустил Мюллера. Вина будет лежать не только на нем, но и на этих шпионах, работающих на Троицу и отрабатывающих свое жалование точно так же, как он.

Охотник оказался в просторной комнате. Факел в руке высветил громадную кровать с балдахином, подходящую для покоев знатного господина, а не для спальни увеселительного заведения. По-видимому, это была одна из комнат для особых клиентов. Покои для каких-нибудь высокопоставленных гостей. В нос Даймонда ударил резкий запах иностранных благовоний. И тут он ощутил странную слабость. Она начиналась от самых ног, понемногу растекаясь по всему телу.

– Это он! – голос, раздавшийся из глубины кровати, принадлежал молодому мужчине.

«Мюллер», – успел сообразить Даймонд, прежде чем под лопатку ему вонзился нож, острие которого прокололо накидку, но не справилось с дублетом, остановившись в плетении кольчуги. Тем не менее удар отдался неприятной болью. Даймонд недовольно поморщился, и резко выбросил локоть за спину.

Послышался женский вскрик, за которым последовал стук упавшего тела. Другой клинок устремился на него сверху, и должен был достичь лица, но Даймонд быстрым движением дернулся в сторону, подставив под удар деревянное ложе арбалета. Вторая женщина, выронив оружие и пронзительно взвизгнув, бросилась на незваного гостя врукопашную, пытаясь уронить его на пол. Даймонд прижег ее бок пылающим концом факела. Женщина взвыла, как раненый зверь, и резко отпрянула назад, запутавшись в собственном платье и с грохотом покатившись по полу.

Слабость успела распространиться по всему телу. Даймонд, с трудом удерживая арбалет, попятился к стене в поисках опоры. Уткнувшись спиной в стену и подняв факел повыше, он попытался разглядеть что-нибудь в полумраке. Его жертва до сих пор пряталась под балдахином в глубине кровати, две стонущие от боли жрицы любви лежали на полу, силясь подняться. Массивная фигура охотника перекрывала путь к дверному проему, не давая им шансов броситься к выходу.

– Вылезай, Мюллер, тебе конец! – прорычал Даймонд и нетвердо зашагал к кровати. – Подлый трус, прячущийся за женщин!

Каждый шаг давался ему с трудом. Он слышал чьи-то голоса прямо внутри себя, в своей голове, даже в своем животе. Ноздри горели от жгучего, невидимого пламени.

– Что вы сделали со мной?!

Одна из проституток, та, которая напала сзади, засмеялась глубоким утробным смехом. Даймонд оглянулся на нее и увидел, что ее кожа покрывается бородавками и волдырями, становясь темной и морщинистой. Ведьма поднялась на ноги и направилась к охотнику, осклабившись клыкастой пастью и издав неестественный, скорее звериный, чем человеческий, рык, от которого у Даймонда на мгновение заложило уши. Ощерив лезвие ножа, она подготовилась к прыжку.

«Малефика!» – успел подумать Даймонд удивленно.

Ведьма бросилась на него, занося нож для нового удара. Даймонд стоял к ней вполоборота. Он хотел увернуться, поднять руки для защиты, но не смог сделать ни того, ни другого. Нож с силой вонзился в его дублет и все же добрался до плоти. Ведьма целилась в сердце, но острие застряло где-то промеж ребер.

– Ты прикончила его? – закричал Мюллер откуда-то из глубины кровати. Его голос звучал потусторонне, точно из преисподней.

Даймонд собрался. Приложив неимоверное усилие, он поднял руку с арбалетом и нажал на спусковой рычаг, ориентируясь на голос адвоката.

Арбалет издал щелчок, выпуская стрелу из паза.

Послышался знакомый звук проникновения острой стали в мягкую человеческую плоть. Сразу за этим последовал звонкий крик боли.

– Тебе конец! – повторил Даймонд, и из последних сил ринулся к окну, за которым появлялись и тут же исчезали вспышки молний.

Один шаг.

Второй.

Третий.

Это было подобно бегу сквозь воду, но Даймонд все же достиг цели и бросился всем весом на оконную раму с закрытыми ставнями. Раздался треск выбитой рамы и звон бьющегося стекла. Цепляясь за последние остатки своего сознания, охотник почувствовал, как летит в кажущийся бездонным мрак дождливой ночи.

Его тело глухо ударилось о землю, выпав с высоты второго этажа. Даймонд лежал, уткнувшись лицом в грязь и слушая звуки бесов, горланящих песни внутри его черепа. Тупая боль в левой стороне спины, куда угодил нож, усиливалась с каждым ударом сердца. Именно она оживила его гаснущий разум. Даймонд ощущал холодную сталь. Повернув голову, он разглядел рукоять ножа, которая так и осталась торчать из его спины. Голоса бесов стали понемногу стихать, а жжение в ноздрях и вовсе прекратилось, но тело сковало от тяжелой, тянущей боли.

Когда Даймонд окончательно пришел в себя, ливень прекратился, оставив после себя лишь слабую морось и лужи грязной воды. Со второго этажа борделя, по которому носились стражники, доносился шум и чьи-то напуганные крики. Тяжело дыша, охотник поднялся на ноги, и зашагал по скользкой грязи. Через несколько шагов он услышал какой-то непонятный, шипящий звук.

– Даймонд из Каринтии? – приятный мужской голос, говорящий с акцентом, прозвучал откуда-то сбоку.

Даймонд застыл на месте и обернулся. Неизвестный прятался между молодыми деревьями, растущими под окнами борделя. Шипение не прекращалось.

– Отведай свинца, охотник!

Прогремел грохот выстрелившего ружья. Даймонд успел разглядеть пламя и почувствовал, как правое плечо обожгло от сильного удара, вновь повалившего его с ног. В голове загудело. На теле не осталось ни единого места, куда бы ни отдавалась сильнейшая боль. Однако охотник осознал, что еще может мыслить четко. Теперь он понял, что за шипение услышал перед выстрелом – это был горящий фитиль ружья.

Чувства охотника обострились, он ясно ощутил запах порохового дыма. Боль, пленившая члены, постепенно затупилась, почти исчезнув на какое-то время. Инстинкты самосохранения заработали в полную силу.

Он резким рывком поднялся из грязи, краем уха услышав удивленный возглас напавшего на него незнакомца. Сжав зубы, охотник с прытью, несвойственной человеку, получившему столько ранений, побежал прочь, теряясь в густой темноте ночи.