Читать книгу Альвхейм. Легенды Мидгарда - Дмитрий Епифанцев - Страница 3

Он сидел в офисе, его работа была скучной и однообразной. Пафосный, но серый по сути летний отпуск закончился, и теперь ему снова нужно было ходить на работу. Молодой человек ненавидел эту работу, но другой работы, увы, у него не было. После работы можно было, если, конечно же, он выполнил все, что требуется, погулять на окраине города. У него был один знакомый, который жил здесь.

Этот знакомый абсолютно не понимал его стремления гулять по полю возле города. Вот провести вечер возле телевизора в своей квартире – совсем другое дело.

Наш герой не разделял такие мысли, но ничего не мог поделать с системой. Нужно было работать, чтобы обеспечить себе условия для существования.

Если бы не было поля возле его дома, ему бы стало совсем плохо.

Он часто гулял здесь во дворе во время его детства, и еще тогда он считал себя немного другим, отличным от окружающих. Его считали изгоем во дворе: некоторые общались с ним, но, в основном, его все избегали и шутили над ним. Когда он уже подрос, он уже общался с другой компанией, но там его тоже не считали за своего. Затем он подумал: «зачем мне нужны все эти компании? Мне хорошо и одному».

Такие высказывания вызывали еще большее неодобрение окружающих. Он стал негласным изгоем, которого презирали за то, что он отличался от серой массы. Собственно, трагедии для него не было. Он сам презирал это общество, и оно просто отвечало ему взаимностью. В последние полгода он жил очень замкнутой жизнью. Исключения составляли разве что регулярные походы в магазин и на базар за продуктами. Там они своих бывших знакомых не встречал, так как они были с других районов. Для него это становилось просто замечательным фактором. Иногда он гулял по своему району, но эти прогулки ему быстро наскучили, так как у него не было даже примитивного сквера. Именно тогда он стал сидеть только на своем балконе, читая книги авторов, которые тоже вызывали осуждение, так как они не были популярными. Ему было все равно на мнение толпы, он прекрасно чувствовал себя в одиночестве.

Но поле возле его дома было, чему он сам был несказанно рад. Сегодня он гулял по нему, думая об одном важном событии.

Он думал о том, что скоро будет Мабон, древний скандинавский и кельтский праздник осеннего равноденствия. Одни ассоциируют его со сбором урожая, другие – с семейным очагом, третьи – с прощанием лета. Но для него Мабон, или день осеннего равноденствия, был глубоко радостным событием.

Заканчивалось пафосное и неискреннее лето, и сейчас начиналось его время, чему он был несказанно рад. Он с детства любил осень, любил, какими красками она переливалась… Он с детства любил эту осеннюю прохладу, любил этот холодный ветер. После лета осень была отдушиной.

Однако, для него в тот момент не было причин для радости: в жизни он видел слишком много низменных вещей, чтобы верить в высокое и светлое. Но в тот вечер он чувствовал, что произойдет нечто особенное в его жизни, и это подсказывал ему ветер Мабона. Он не хотел радости в обычном, попсовом понимании: радость у него была своя, назло всем тем, кто ввел определенный образ жизни просто потому, что это популярно и модно.

Он чувствовал, что жизнь в его привычном понимании сегодня уйдет от него навсегда, это ему подсказывало его любимое созвездие – Кассиопея, которая светила в этот вечер ярче, гораздо ярче, чем раньше.

Он смотрел на Кассиопею… Он чувствовал иногда – и иногда ему даже было стыдно в этом признаться своим коллегам, – Кассиопея светит специально для него, так как остальные были слишком заняты будничными делами, чтобы смотреть на это созвездие. В нем он видел себя, и, когда он в последний раз гулял со своим приятелем, он так засмотрелся на созвездие, что его приятель посчитал, что он не совсем нормальный, раз смотрит на звезды, и перестал с ним общаться. Нормальные люди ведь смотрят под ноги, а не на звезды, нормальные люди заняты будничными делами и проблемами. Он отвечал, что в Кассиопеи он видит себя, а тогда приятель сказал, что он точно ненормальный – ведь нормальный человек видит себя только в зеркале, когда собирается на работу с девяти утра до пяти вечера. Собственно, ему было все равно на то, что контакт с этим приятелем был потерян навсегда после этого конфликта. Они были слишком разными людьми, и нужно быть абсолютным глупцом, чтобы не замечать этот очевидный факт.

Кассиопея была ему гораздо ближе и роднее…

Итак, он гулял один по полю недалеко от его города. Он проводил в порядок свои мысли, думая о том, что безрассудная молодость, наконец, ушла, что теперь можно не спеша подумать о разных вещах. Именно на Мабон ничего его не отвлекало от его философских мыслей.

Он думал о том, что человек – ничто по сравнению с природой. Он уйдет, и природа будет дальше совершать свое колесо года. Он больше ничего от жизни не ждал, да и вообще изменился до неузнаваемости: еще в июне он верил в радостные вещи, но теперь реальность предстала перед ним во всей красе. Нужно было ценить то, что есть, он и ценил этот миг, ценил эти холодные ветра, которые переносили с места на место желтые осенние листья. Он смотрел, как летели первые листья с деревьев, словно с его души улетали иллюзии навсегда…

Именно так. Этим летом он расстался со всеми иллюзиями. Он был счастлив от этого.

Он жил недалеко от этого поля, на самой окраине его маленького городка. Его район был обставлен обычными девятиэтажками, он жил в одной из них на четвертом этаже. Солнце в его квартиру никогда не светило: это было хорошо летом и плохо осенью. Возле дома у него был банальный двор, который еще остался от старых времен. До центра города ему было очень далеко, и в нем он особо не гулял: он хотел счастья и спокойствия. Жаль, что его офис находился в центре, иначе бы он вообще туда не ездил.

Когда наступила осень и закончилось проклятое лето, он мог себе позволить немного погулять возле своего дома, точнее, на поле недалеко от него. А в последнее время он гулял только здесь, так как поле его понимало гораздо больше, чем окружающие люди. Он чувствовал Мабон в каждом кубическом сантиметре воздуха – он знал, что Мабон всесилен, ведь ты можешь остановить камень и свернуть горы, но ты не остановишь приход Мабона.

Как можно догадаться, он очень увлекался скандинавской культурой. Он читал много о них в книгах, когда было лето, он узнал, что больше всего древние норвеги ценили природу и свой домашний уют. Когда он гулял в посадке, которая была совсем недалеко от его дома, он смотрел на старые деревья, которые хранили в себе много разных тайн. Он гулял в основном по своей любимой тропинке, которая была в самом центре маленькой импровизированной посадки, он наслаждался свежим воздухом природы, который еще не успела испортить городская суета.

Сегодня на работе все было скудно и однообразно, как и всегда. Такое ощущение, что там было все равно, какое за окном время года. Всегда было одно и тоже, никакого интереса и разнообразия, которого там ему хотелось.

С этими мыслями в тот вечер он отошел дальше от его района, чем обычно. Листья с деревьев уже летели вовсю, некоторые деревья были и вовсе полуголыми. Когда он посмотрел назад, он увидел свой район в дымке. Для сентября это было привычным явлением, но теперь он понял, что нечто здесь нечисто. Стоит отметить, что эта мысль абсолютно не вызвала у него испуга, ведь только сейчас он понял, как ему пресытились глупые обязательства.

Благодаря Мабону он прозрел.

Перед ним предстали различные явления, которые имели место в его жизни. Здесь он был еще молодым и здоровым, и веселье так и шло от него. Здесь он был не таким молодым, но все равно все было у него прекрасно. Он снова увидел все радости и разочарования, которые он испытывал, перед ним пронеслись все детали его короткой жизни, он вспомнил каждый свой день, каждую минуту и каждую секунду и при этих воспоминаниях ему стало так мерзко…

Да, ему казалась эта жизнь бесконечно серой и однообразной по сравнению с той, которую обещал ему Мабон. Каждый желтый лист на дереве, каждая капля дождя, которая иногда срывалась с мрачных небес, говорили ему о том, что скоро он станет с Мабоном единым целым. Быть может, он будет с ним каплей дождя, быть может, его душа теперь будет листом на дереве, а, может быть, он станет всего лишь этой дымкой Мабона, в которой сейчас он видел свой скудный район.

Он так любил это время года, он так обожал эту золотую осень, и золотая осень тоже его обожала…

Сентябрь был в его душе, сентябрь был в его сердце. Ветер подул на него, ветер подтверждал его мысли. Он знал, что ветер всегда его поддержит и он понял, что реальность постепенно уходит от него, он чувствовал, что находится в другом мире, где был вечный поздний сентябрь, где были сады и здания, где в прекрасных садах были изумительные балюстрады и циклопические барельефы на домах, которые постоянно изменялись в цветах.

По улице ходили добрые люди и альфы в белых одеждах, по широким проспектам ходили веселые клоуны в траурных одеждах, в позолоте и серебре. Этот город жил в вечной осени, что было ему безумно приятно.

Поговаривали, что на этих улицах ходил сам бог Локи, когда был изгнан из Вальхаллы. Возле каждой улицы, что была вымощена камнем, было заметно дерево с позолоченными листьями, которые постоянно падали. Иногда они цеплялись за барельефы зданий, иногда там же и оставались. В этом городе Альвхейм все было в вечной гармонии. В жалком Мидгарде главного героя всё было иначе. В Альвхейме все уважали друг друга, девушки гуляли с молодыми людьми на берегу моря, который был вымощен разноцветной балюстрадой. Этот город шел вверх, так как был возле горы, общественный транспорт с города на горы и обратно был бесплатным. Он гулял по улице, которая была возле центра, поражаясь этой красоте и великолепию, смотря на море, которое было для него так заманчиво… Печально, что он никогда не видел море в реальности. Волны разбивались о пляжи с золотистым песком, причем на этих пляжах можно было лежать и купаться круглый год, ведь температура воздуха на них магическим образом оставалась теплой. Он смотрел на все это, поражаясь и удивляясь этому миру все больше и больше, сравнивая этот мир с его нелепой и паскудной реальностью.

К гавани этого города причалил корабль, на борту которого был эликсир вечной осени. Прибытие корабля в порт было очень большим событием, которое наблюдали многие альфы и люди. Некоторые ваны часто навещали этот мир. Поговаривали, что пару раз здесь был сам Один. Рядом с Верогноком (именно так звали нашего героя здесь, свое жалкое реальное имя он вспомнить не мог, не будем его упоминать и мы) стояла симпатичная парочка молодых альфов, которая была одета в золотые одежды осени. Осеннее желтое платье и осенний желтый костюм украшали их, здесь стояли и другие, некоторые были под деревом, с которого летели золотистые листья. Матросы выносили этот эликсир на всеобщее обозрение, и всем было очень приятно, что его все-таки привезли: многие считали, что остров Мааак – Табе, на котором они добыли этот эликсир, был всего лишь мифом.

Матросы вынесли этот эликсир на берег, люди разошлись в разные стороны, чтобы они смогли этим эликсиром накормить главную набережную этого города, а с ней – весь остальной город. Первая золотистая бочка с этим эликсиром выкатилась на набережную: ее сопровождали два матроса. Один альф и один ван стояли рядом с ним, присматривая за правильностью всех действий. Они открыли эту бочку, где была золотистая жидкость, которую они и вылили на набережную. После того, как участок набережной возле корабля был наполнен этим эликсиром, золотая осень заиграла новыми красками во всем городе. Можно было слышать выстрелы из пушек – именно так встречали на золотистой набережной эликсир вечной осени, это безумно нравилось Верогноку, который был просто в восторге и рукоплескал этому событию.

Верогнок только сейчас понял, что он одет в осенний позолоченный костюм. У него было благородное лицо и черные волосы.

Народ разошелся, а Верогнок остался на набережной возле этого старого позолоченного осеннего корабля, который он очень хотел рассмотреть более подробно. Но внезапно этот корабль поплыл за новой порцией осеннего эликсира на остров Мааак – Табе, он только слышал, как матросы говорили, что корабль вернется примерно через тридцать земных лет. Верогнок тоже очень хотел попасть на этот корабль: однако, он чувствовал, что вход на него был закрыт. Он только успел рассмотреть, что на мачту, паруса и штурвал этого корабля была нанесена осенняя позолота.

Верогнок снова гулял по набережной этого города, отойдя от гавани: здесь была центральная площадь всего города, которая была, по совместительству, рыночной площадью: здесь продавали различные заморские и местные товары, здесь были и жар-птицы, и осенний бык, и небелунги, и домашние карлики из Нидавеллира. Было даже простое осеннее настроение (его можно было купить в больших бочках). Возле рынка также стояли деревья в период золотой осени, листья которых падали на аллеи между позолоченными прилавками этого рынка. Как уже говорилось, люди были здесь очень приветливыми, и Верогнок завязал разговор на рынке с одной девушкой, которая сразу поняла, что он не местный.

– Вероятно, ты попал сюда в день Мабона? В этот день границы между нашими мирами размываться и те, кто хочет, может попасть сюда. Те, кто не поглощён будничными заботами, кто гуляет один по пустырю, кто хочет узнать нечто новое и необычное, те, кто развивают себя…

Для Верогнока было сначала удивительно, ведь откуда могла девушка так хорошо знать его образ жизни, но она прочитала этот вопрос на его лице.

– В вашем мире наши души появляются в виде осенних листьев, что падают с дерева, в виде пронзительно холодного осеннего ветра, который так не любят ваши любители тепла и света, в виде капли дождя и серой тучи. Сказать тебе, как я впервые пришла в ваш мир? Я была каплей дождя, был октябрь и я видела тебя. Ты гулял возле своего дома. Затем я исчезла из вашего мира, так как капли дождя уходят, вместо них проливаются новые, затем исчезают и они… Я видела тебя, Верогнок, я видела, в каком примитивном мире ты живешь. Оставайся здесь, в мире вечной осени, в Альвхейме!

Она была так прекрасна, ее обворожительные темные волосы с осенним цветом, ее красивое позолоченное платье и ее искренний взгляд.

И правда, что Верогнока держало в нашем мире? Он будет в него возвращаться вместе с ней, быть может, в форме капли дождя, быть может, в форме падающего желтого листа, и здесь они будут вместе…

Еще раз он посмотрел на этот рынок, который сверкал различными красками. Они под ручку с девушкой вышли из него и смотрели на море. Ее звали Аурен. Она родилась в Альвхейме: она знала здесь многих, и среди них ходили различные слухи о том, что можно встретить людей с другого мира. Она сначала в них абсолютно не верила, но затем она встречала несколько тех, кто были с другого мира, и для девушки было за честь выйти замуж за человека из Мидгарда.

– Впрочем, я тебя не заставляю это делать, но ты мне показался довольно интересным человеком – сказала Аурен, рассматривая Верогнока – твой мир скучен. Я предлагаю тебе навсегда остаться здесь.

Они подошли к морскому прибою: на горизонте шел корабль, который был снова набит осенним эликсиром.

– Они только что были здесь и сказали, что вернутся через тридцать лет! – сказал Верогнок с удивлением.

– Время у нас течет по-разному для каждой точки нашего мира, особенно для тех, кто за горизонтом – объяснила Аурен.

Становилось немного темнее и листья из позолоченного цвета превратились в пурпурно-бордовый.

Узнал я правду… не беда

Осень поможет узреть суть проблем

Что солнце светит только туда

Что солнце светит… только зачем?

Она запела эту великолепную старинную песню ее народа и ее мира, а ему от этого стало легче. Морской бриз и предвечернее время в этом магическом городе успокаивали его…

– А какие у вас ночи? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Осенние – ответила она, засмеявшись своим еще таким юным женским смехом.

Он обнял ее за плечи, и они вместе смотрели на золотой закат. Аурен сразу ему понравилась. Она сказала, что у них в городе есть богатейший книжный магазин, скорее библиотека, где дают на время старинные книжки при условии, что ты затем придешь в иной мир в виде молнии. Так Аурен получила два старых фолианта…

Действительно, закат был здесь воистину великолепным и магически обворожительным. Он снова посмотрел на рынок, который остался позади них.

Многие уже собирали свои прилавки, чтобы завтра с рассветом снова выйти. На горизонте тем временем появилась Луна, которая была гораздо больше, чем в мире Верогнока.

Аурен нравилась Верогноку все больше и больше, ему нравилось это место все больше и больше, он хотел навсегда остаться здесь, ну ее к черту, эту паскудную серость в реальности, ему так было приятно и хорошо здесь…

Снова корабль пристал к гавани, и Верогнок предложил Аурен снова сходить к пристани, чтобы посмотреть на эликсир вечной осени. Из корабля вышли постаревшие матросы, мир Альвхейм радостно встретил эликсир. Опять подул сильный порыв ветра, и причудливые здания с покатыми золотыми крышами, осенние деревья, которые росли возле них и балюстрады цвета осени так заманчиво звали Верогнока, что он был бы рад остаться здесь все больше и больше…

Посмотрев на корабль с эликсиром вечной осени, они поднялись на фуникулере вверх… Вид на град был шикарным. Все здания сверкали осенней позолотой, как и дороги. Альвхейм был воистину огромным, и Верогнок не знал, на какой именно скорости они поднимаются, знал только, что это было очень быстро…

Он на миг поднялся на гору, за которой начиналась Магианская равнина. Там были прочие города, а в одном из посёлков – гордом Икеарез – жили те, которые были отвержены нашим, земным миром. В этом поселке, уверяла Аурен, можно встретить очень много родственных душ. Дальше за ним находилась еще одна равнина, а потом снова начинались горы. Что было за ними – никто в их мире не знал, ведь их высокие пики иногда достигали неба. Возможно, это был Ванахейм.

– Быть может, ты их как раз и откроешь, что там находиться – сказала Аурен, глядя в глаза Верогноку.

Верогнок полностью согласился. Почему бы ему не совершить подвиг в этом мире, в лучшем мире, к которому он был давно готов?.. Они стояли на смотровой площадке, позади них был величественный Альвхейм. Они могли видеть корабли которые несли осенний эликсир снова и снова.

Аурен порекомендовала спускаться, ведь уже давно поднимался горный ветер, а на набережной нет никакого ветра, там они сядут на лавочку, будут смотреть на переливающиеся здания с вырезанными барельефами, и он с этим полностью согласился. Они спустились на фуникулере вниз и уже через миг были на набережной…

Верогнок вспоминал виды этого, лучшего и прекрасного мира, когда они снова гуляли по набережной. Какой вид его паскудной реальности может поспорить по красоте с этим видом? Может, вид его жалкого района? Верогнок рассказал это Аурен, и они долго смеялись вместе. Аурен была возле дома Верогнока в виде капли, Аурен знала, о чем он говорит…

Они сели на масляную лавочку, смотря на красный цвет здания, который был любимым как у Аурен, так и у Верогнока.

После того, как они отдохнули, они снова пошли гулять по одному из бульваров недалеко от моря и набережной. Здесь в основном стояли трехэтажные здания: барельефы на стене каждой квартиры были уникальными и отображали характер того, кто здесь живет. Уродливая маска была на стене тех, у кого был дрянной характер, но маска доброго человека была на стене у тех, кто был добрым и отзывчивым. Все это рассказывала Аурен: в этом районе злых масок не было, ведь все были добрыми и готовыми помочь друг другу и именно поэтому они жили в таком приятном городе. Конечно же, все здания были с осенней позолотой, которая магическим образом только что обновилась: ее привезли на корабле как часть осеннего эликсира. Верогнок внимательно слушал, не понимая до конца, как можно жить в таком прекрасном городе.

– Кстати, легенда в вашем мире про висячие сады Семирамиды была взята у нас, и, скорее всего, некто из нашего мира привез ее в ваш мир. У нас это находится в центральном парке – говорила Аурен, и они незаметно для них там оказались: этот парк был действительно великолепным. Центральная аллея была усеяна осенними листьями: никто не мог сказать, сколько их здесь было, здесь росло очень много деревьев с листьями осени. В конце центральной аллеи была Стелла Согласия, которая бросала дерзкий вызов самому небу. Стелла Согласия была сделана из белого кирпича в легкой позолоте, и вокруг нее ветер постоянно перемещал осенние листья. После и перед Стеллой Согласия была аллея, выложенная гравием и редкими горными породами. Здесь была много боковых аллей, которые тоже было вымощены булыжниками различного цвета. Верогноку очень понравился этот парк, жаль только, что весь он был в дымке. И он не видел висячих садов Семирамиды.

Аурен как будто знала, что именно он спросит сейчас.

– Ты еще не совсем в нашем мире, ведь ты всего лишь здесь гость. Если бы ты скинул земную оболочку, то сразу бы увидел все, и я уверяю, что для тебя это было бы очень интересно и увлекательно…

Как сам он хотел сбросить эту нелепую земную оболочку, чтобы навсегда остаться здесь, не испытывая при этом никаких мук земной жизни.

– А за парком начинаются спальные районы города – говорила Аурен – там мы и поселимся, кстати, там недалеко и Арена Осени. Там проходят различные мероприятия. Мы можем пойти на одно из театральных представлений.

Они снова вернулись к морю, чтобы погулять по улицам возле него.

Людей среднего возраста стало немного меньше, ведь многие были заняты будничными делами, зато стало больше молодежи – вечер был ее любимым временем. Верогнок и Аурен шли под ручку вместе с другими молодыми людьми. Осенний дождь в этом мире не был таким противным, как в нашем – зонтиков почти ни у кого не было, а если у кого и были, то это придавало их романтики еще больше шарма. Они шли к морю, ведь гулять на центральной набережной Альвхейма – воистину блаженство…

– Тебе понравился наш город и наш мир, учитывая то, что я далеко не все тебе показала. – сказала Аурен – Что тебя останавливает от перехода в наш мир?

И действительно, что его останавливало?.. Осталось только решиться на этот шаг, и дальше его ждет блаженство. Верогнок посмотрел в лицо Аурен, оно было таким юным и прекрасным…

Они прошли по одной узкой улочке, которая несла их прямо к морю. Из балконов домов можно заметить довольные лица местных жителей и прекрасные барельефы на домах, которые отображали душу этих местных жителей. Некоторые кричали Верогноку и Аурен, что они – прекрасная пара, некоторые и вовсе наглели, прося их остаться на ночь в доме. Аурен отвечала, что он идут снова подышать морским воздухом, и местные жители это полностью одобряли.

– Ты еще не видишь многое, повторюсь! – сказала Аурен, смотря в глаза Верогноку. – Ты – всего лишь гость в нашем мире, поэтому и не видишь. Я устала тебе рекомендовать избавиться от земной оболочки, неужели тебя что-то держит в том мире? Я же вижу, что ты не можешь быть влюблен: у вас и любви как таковой нет…

Они дальше и дальше проходили по узкой улочке мимо различных зданий с переливающимися цветами, а Верогнок уже чувствовал, что очень скоро он увидит море снова…

Он вмиг подумал о нашем мире, понял, какой он был безликий и серый, что в нашем мире он никогда не встретит такую, как Аурен, так как такой в нашем мире и вовсе нет, наш мир полон ненависти и войн… В этом мире нет такого понятия, как война, нет такого понятия, как преступление, ведь все здесь уважают друг друга, уважают личную свободу и независимость, уважают личное пространство и личную жизнь каждого…

Он посмотрел снова на Аурен, понимая, что в этом мире и есть вечная свобода, понимая, что в этом мире и есть счастье, он чувствовал себя счастливым, когда обнимал Аурен, когда держал ее за плечи.

Одно здание их привлекло особенно. Это было здание с дьявольскими барельефами смерти, что выделяло его из обычного ряда. Ставни всех окон были тоже черными, черными были даже резные входные деревянные двери. Но затем Верогнок посмотрел на это здание и понял, что эта чернота была ложной. Наверное, здесь жил некто крайне нехороший, ведь здание было серым, не темным, а именно серым. Некая грусть была на этом здании, и это была та грусть, рациональное объяснение для которой отсутствовало. Тем не менее, Верогнока потянуло в это здание, он потащил за собой и Аурен.

Она молча пошла с ними, хотя на ее лице чувствовалась опасность.

Они открыли платяные двустворчатые двери и вошли в прихожую. В этом здании было очень тесно внутри…

Вокруг были расставлены различные скульптуры людей, которая пострадали от различных неописуемых пороков общества. Верогнок сразу узнал алчность и зависть. На второй этаж можно было видеть платяную лестницу и полуоткрытую дверь. Оттуда доносились адские крики. Верогнока некое интуитивное чувство оттолкнуло от мысли о подъёме на второй этаж, от мысли как-то заглянуть за эту коричневую резную дверь…

Он остался на первом этаже вместе с Аурен, а страх от пороков, которые были отображены в виде уродливых человеческих скульптур без рук, без ног, с третьей ногой, с телом скорпиона и так далее, было невозможно передать словами. Верогнок не желал видеть то, что было за скульптурами. Однако, он все же увидел. Некие резные двери вели его в новые миры скорби, скрепя адским звуком, как бы приглашая его туда войти, но Верогнок туда идти не хотел, он не мог даже смотреть на эти двери…

Он скорей искал выход, так как чувствовал, что опять попадет в наш мир, и с радостью будет работать с девяти до пяти, беря ипотеку на двадцать лет, считая, что это и есть наивысшее счастье…

Аурен видела различные нереализованные мысли писателей, художников, поэтов и прочих деятелей культуры из мира Верогнока. Они были в вечной дымке за уродливой посмертной маской приведения. Эти мысли манили Верогнока к себе, и он при этом начинал видеть контуры иной, скрытой части дома. Такие мысли были не до конца оформлены, в них тоже можно было видеть различные уродства. Например, одна мысль представляла собой луг, который был выполнен в черно-белых цветах, другая – город, вид которого прерывался кровавым спуском в адскую бездну. Нереализованные мысли творцов. Аурен считала, что такие мысли могут навсегда забрать Верогнока от нее. Она не могла такого допустить. Более того, эти мысли освещали много других черных дверей, и Аурен даже не хотела представлять, что за ними находиться. Она потащила Верогнока прочь из этого дома, пока он еще не полностью был в их власти…

У нее получилось. В этом мире, в отличие от нашего, любовь и правда была сильней, чем все остальное.

Это был выход из Альвхейма в другие, более низкие миры…

Верогнок пришел в себя только тогда, когда они вышли из этого здания.

– Именно здесь и есть портал между мирами, которым ты воспользовался. Здесь отображены все пороки того мира, откуда ты пришел – сказала Аурен.

Он шел с Аурен ближе и ближе к морю, забывая про тот проклятый дом. Вокруг них были другие дома, которые отражали разнообразными красками свет Луны. Аурен сказала, что это – особенность их мира, ведь города отражают как свет Солнца, так и свет Луны. Лунный свет был так заманчив, и Аурен сказала, что в их мире была Лунная дорожка, по которой можно было пройтись при желании. Эта Лунная дорожка соединяла Альфейм и Лунный мир. Аурен сказала, что Лунный мир, конечно же, абсурд в Мидгарде, где жил Верогнок: однако, он является реальностью, где жила она. Он этому безумно обрадовался.

– С Луны также видно весь наш известный мир. Не только наш город его составляет – сказала Аурен, и Верогнок полностью успокоился. Он забыл о том кошмарном здании, которое было населено нереализованными идеями писателей, он хотел жить в этом городе, а когда он увидел море, на его душе стало ещё более комфортно и приятно. На светлой набережной гуляли другие люди, на светлой набережной ненавязчивый свет от фонарей и легкий шум волн навевали его на мысли, что вокруг все прекрасно и хорошо, и так должно быть, покуда существует Альвхейм.

Наконец они дошли до моря, вдохнув свежий его бриз, почувствовав от него наслаждение – высшее наслаждение, которое только может быть.

«Ночи в Альвхейме были просто божественными. Луна светила так ярко, как никогда не будет светить в земном мире. Ведь все ушло в нашем мире. В нашем мире нет любви, наш мир нас не заслужил. Наш мир – худшая копия этого мира». Именно это понял Верогнок, именно такими были его мысли, когда шел к морю снова. Бриз помогал расслабиться…

Аурен любила его… больше этого ничего не было нужно.

Верогнок еще раз вдохнул свежий запах моря – тот запах, который он никогда не чувствовал при жизни из-за того, что никогда не был на море. Снова корабли приплывали в гавань с новым осенним эликсиром, и даже поздно вечером многие простые граждане города встречали этот корабль, некоторые даже записывались на него матросами: Верогнок не мог понять почему, но затем вспомнил, что время на корабле за горизонтом и время в этом городе текло иначе. Они должны вернуться через миг уже постаревшими, но Верогноку так безумно хотелось бы знать, что находиться за горизонтом, что он был готов ради этого даже на тридцатилетнее плавание. С другой стороны, для него пройдет тридцать лет, а для Аурен пройдет миг: он уже постареет и будет ей не нужен. У него было такое ощущение, что жители этого мира неким образом могли читать мысли: как объяснить иначе то, что Аурен сразу сказала:

– Я буду любить тебя таким, какой ты есть, а в реальном мире тебя никто не любит. Когда я была там каплей в последний раз, я видела, что все девушки у вас смотрят только на тело и кошелек и редко кто смотрит на душу. Будь спокоен, в этом мире все будет иначе.

Он смотрел на нее и хотел, чтобы этот мир был с ним навечно: он так презирал наш мир в тот момент…

Они отошли от моря и пошли гулять по мощеному золотистым гравием переулку. На тротуарах снова можно было видеть золотистые деревья, но здесь улица была полностью пешеходной, и они шли по центру дороги, рассматривая здания и лица друг друга. Подходя к перекрёстку с другой пешеходной улицей, они считали, что именно здесь они и остановятся пока, ведь атмосфера здесь была правда магической: здания были выложены в основном из белого кирпича, крыши были красными и остроконечными, но вместе с этим здания были покрыты позолотой, как и брусчатка, которая символизировала единение, и он понимал, что они также будут едины, и никакой смерти не суждено будет их разлучить… Никого, кроме них, на улице не было.

На улице наступила полная темнота, давно горели масляные фонари, которые символизировали вечную жизнь…

Они стояли на перекрестке, который был так блистателен и великолепен. Они решили прогуляться под масляными фонарями, держа друг друга за руки. Они говорили о том, как безлик и несовершенен наш мир по сравнению с этим миром: она рассказывала ему о том, что на Арене Осени каждую неделю проходят осенние игры, в которых храбрые юноши сражаются с драконом. Они как раз будут завтра, и она приглашала его пойти вместе с ней. Это было там помимо различных театральных спектаклей. Масляные фонари светились так ласково и так нежно, что именно под ними хотелось остановиться, чтобы никуда больше не идти. Тем не менее, они пошли дальше, чтобы увидеть причудливые здания с исполинской колоннадой, которая Вероноку очень понравилась, и Аурен тоже посмотрела на нее с любовью…

Внезапно что-то случилось, а этот приморский город вечной золотистой осени сморщился, превращаясь в серую гнилую массу, а затем и вовсе исчез. Он стоял снова на поле недалеко от его окраинного района…

Каким нелепым и безликим показался ему его собственный мир! Он посмотрел на небо, увидев там Кассиопею: быть может, там все это было, ведь мы досконально не можем знать, что находится на таком титаническом расстоянии. Он так сильно снова захотел в этот мир, где каменные балюстрады буквально омывались морским бризом, где была вечная золотая осень и теплая, но не жаркая погода.

Где была Аурен.

Как он хотел туда снова!

Как он хотел снова погулять возле моря, несмотря на то, что море было только в его воображении, что Аурен была только в его воображении, а сейчас вокруг него была лишь пустая степь и серые безликие дома. Ветер подул снова, напомнил ему снова о великолепном море, и сейчас он понял, что это был именно тот ветер, который дул с моря, что сейчас случилась интерференция между мирами и тот мир неким образом проник в этот. Он дико обрадовался этому, так как страстно желал попасть в тот мир, а если ты в него попасть не можешь, то он попадает к тебе.

Он вспомнил, что Аурен говорила о том, как существа из того, прекрасного мира проникают в наш мир…

Он страстно желал быть там!

Верогнок (именно так он и будет называть себя теперь и в реальности) посмотрел вокруг на его паскудный мир и вспомнил прекрасное лицо Аурен. Как Аурен его любила, и в том мире, в отличие от нашего мира, чувство «любовь с первого взгляда» правда существовало. Верогнок пошел по направлению к дороге, которая узкой лентой тянулась к горизонту. Может быть, там и была Аурен, может, ему и нужно было идти за горизонт? Он чувствовал, что это была абсолютно сладкая, но в то же время бредовая идея. Дождь, который пошел с серых и пасмурных небес, вернул его в реальность. Завтра нужно было идти снова на работу, завтра нужно было снова жить в этом сером мире, где он был абсолютно один, где и надежды не было на то, что там появиться такая, как Аурен…

Что же это было? Сон? Он заснул на поле?

Внезапно Верогнок упал на землю с криком» Я больше не хочу эту жизнь!». Быть может, это желание у него прошло бы потом, но сейчас он так помнил каждую черту лица Аурен, каждый изгиб здания Альвхейма, каждую позолоченную часть зданий возле тротуара…

В этом мире все было очень пресно. Конечно, ему нравился этот осенний ветер, что манил его куда-то, но больше он любил бесконечную красоту осенних деревьев, которые отпускали на смерть свои родные и дорогие листья. Ветер нежно гладил эти деревья, но сейчас он подул с новой силой, и новый ворох листьев осыпался с дерева, понимая свою проклятую судьбу…

Хотя он чувствовал, что мог вполне многое изменить, стоит только ему этого сильно захотеть… Он представил себе, что снова находиться в Альвхейме, хотя воображение его немного подводило. Он посмотрел на дымку возле своих убого стоящих домов, как будто он смотрел не на дымку, а нечто мерзкое и противное.

Он хотел вернуться в тот мир, где все было прекрасно и великолепно и хотел уйти из этого мира, где все ему казалось мерзко и гадко.

Он так не хотел сегодня идти домой в однокомнатную хрущёвку, что примитивна как снаружи, так и внутри, он снова хотел посетить это великолепный город вечной осени, где все было ярко и приятно, а каждый камень, который был в здании частью какой-то скульптуры, хранил в себе некую тайну.

Он так хотел узнать эту тайну…

Неужели частичка этого мира будет сегодня с ним, именно в день Мабона они соединились для того, чтобы никогда не разделяться? Он шел среди высокой травы, заходя в небольшую посадку по дороге домой: внезапно он увидел на деревьях этой посадки позолоту, именно такую позолоту, которую он видел в своем частично реальном сне: тропинка вновь была покрыта балюстрадой и два мира окончательно смешались. Он был рад, что может видеть тот мир, хотя бы частично.

Ему еще хотелось увидеть Аурен…

Он еще так много не узнал про Аурен. Где она работает, сама ли она живет. Верогнок верил, что у него будет еще масса времени это узнать, он так хотел, по крайней мере, в это верить…

Теперь он хотел расспросить о многом эти деревья: они то знали ключ к путешествию между двумя мирами, он был абсолютно точно в этом уверен. Однако, к нему спускался тот, кто повелевал всеми деревьями в страстный день Мабон…

Внезапно прогремел гром: некто важный спустился с небес и смотрел на Верогнока: можно было видеть, что это старик, ведь волосы, взгляд и руки у него были покрыты морщинами. Верогнок снова желал быть там, он желал отвернуться от текущей реальности, уйти от нее навсегда… Старик это знал, понимая его, старик заранее знал ответ на тот вопрос, который он должен был задать.

Старик показал ему новый посох, который он высек из древесины вяза. Он сказал, что этот посох помогал ему и поможет всякому, кто будет верить в его свойства.

Оставался самый главный вопрос, который и должен был задать старик: он смотрел на Кассиопею, затем его взгляд опустился на того, кому этот вопрос будет адресован.

– Ты счастлив? – спросил старик – В Великий День Мабона все отвечают правдой самому Одину!

– Нет! – ответил Верогнок, смотря старику в глаза. После этого ответа вокруг старика стали летать вороны, которые были птицами с того света. Все вороны смотрели прямо на него.

Время замедлилось. Он не знал, сколько прошло: десять лет или пять секунд.

– Ты хочешь вечную осень в душе! Ты хочешь вернуться в золотистый город! Ты хочешь снова быть с Аурен! – услышал он пронзительный глас старика, и через мгновенье он осознал, что навеки стал частью иного мира: сам Мабон навсегда забрал его к себе, и он был несказанно рад этому событию.