Читать книгу Чемпион - Дмитрий Ермаков - Страница 3

Дверь Кольке открыла мать. От неё опять пахло спиртным. Мятый халат запахнут небрежно…

– А-а, сынок… – она попыталась приобнять его, но Колька увернулся, оттолкнув её руку.

– Что? Мать толкать?.. А!.. – она махнула рукой и ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Но Колька успел заметить лежавшего на диване мужика.

На столе в кухне громоздились грязные тарелки, стаканы, бутылки. Табачная вонь – по всей квартире… Всё это уже привычно – и всё равно противно.

Колька отрезал от буханки горбушку. Сжевал хлеб, запивая кипячёной водой прямо из чайника.

Из материной комнаты послышались невнятные голоса. Колька тихонько вышел в прихожую, натянул кроссовки, куртку, бесшумно открыл и закрыл за собой входную дверь. Щёлкнул замок. Колька торопливо сбежал по лестнице, вышел из подъезда во двор с кривым детским грибком, убогой песочницей и ломаными качелями на островке посреди асфальта и машин.

Мимо одинаковых серых кирпично-стеклянных домов, мимо машин, мусорных баков, и снова машин, и стаи бездомных собак, и собак на поводках равнодушных хозяев, шёл мальчишка… Ко всему равнодушный. Так сам думал. Хотел думать…

Колька шёл к бабушке Зине.

Она – мать отца. А отец уже четвёртый год в тюрьме. Сначала мать говорила, что отец уехал в командировку. Колька был маленьким и верил. А сейчас знает точно – отец в тюрьме. Вернее, в лагере. Ещё Колька знает, что когда отец вернётся, он прибьёт мать и всех её дружков. Поэтому, хотя он и ждёт отца, но и боится его возвращения.

А бабушка Зина, как про отца Колькиного, сына своего вспомнит – плачет. Обычно молчит, но однажды прорвалось у неё:

– Из-за этой стервы всё…

Колька съёжился, когда услышал такое о матери.

Никакой он, конечно, не равнодушный: ему жалко мать, жалко отца, жалко бабушку. И в то же время он злится на них всех… Потому что… Из-за них всё… Всё из-за них… Лучше бы и не рожали его…

Бабушка живёт в старом пятиэтажном доме – «хрущёвке». Двор дома оторочен мягкой кудрявой зеленью кустов, но тоже весь уставлен машинами…

Бабушка уже собиралась спать, когда Колька пришёл.

– Внучек! Проходи, милый, – обрадовалась она.

Колька подал ей деньги, оставив себе совсем немного. Бабушка поохала, но откуда деньги не спросила, знала, что он не скажет. («Отстань, баб, не ворую», – ответил ей Колька, когда впервые протянул деньги). Она положила деньги в сервант, в старинную железную коробочку из-под чая. Собрала на стол поесть.

– Как в школе-то дела? – поинтересовалась.

– Нормально.

– Что мать? – с неприязнью в голосе спросила.

– Пьёт, – небрежно ответил Колька.

Бабушка завздыхала слезливо. Колька отвернулся, включил телевизор – трескучий, чёрно-белый, из каких-то совсем давних времён, уплетая за обе щеки рожки с колбасой, стал смотреть фильм «про братву».

Как у них здорово всё получается – тоже сорванцы были, а потом разбогатели. Особенно этот, главный у них – крутой, всех на разборках мочит. А «обувают» они только козлов всяких, которым – так и надо. Классное кино!

И вдруг, главный герой фильма показался ему похожим на Зубу. Глазами пустыми, ухмылкой, притворной улыбкой…

Потом он лёг спать на диване. Накрылся одеялом с головой по совсем ещё детской своей привычке…

Первое, что он помнил о себе: он с головой под одеялом, а мама спрашивает:

– А кто это у нас в норке?

– Мышонок!

– А кто у мышонка мама?

– Мышка!

– Мышонок пустит маму? – и мама не ложится, просто садится на пол рядом с его кроваткой, и обнимает его под одеялом, и он прижимается к ней.

– А медведей принимаете?! – кричал папа и обнимал их обоих.

Ему уже четырнадцать лет – он никого не обнимает, его никто не обнимает…

Колька стал подсчитывать, сколько накопилось денег в чайной коробке (бабушке сказал, что копит на мобильник) – приличная сумма получалась.

Скоро он поедет к отцу. Взял бы и бабушку, да она сама как-то призналась: «Не могу туда ехать. Боюсь – сердце не выдержит».

Сейчас, Колька знает, бабушка молится перед иконой в своей комнатке. Она верующая. Поэтому и он, Колька, крещён ещё во младенчестве. И крестик, простой алюминиевый на прочной нитке – всегда при нём… А вот дед его, бабушкин муж, «не верил ни в Бога, ни в чёрта», как бабушка Зина говорила. «Но честный был и совестливый – не чета многим нынешним, что в церкви-то со свечкой стоят, а совести не имеют. Настоящий дед твой коммунист был. Жалко рано помер-то…», – говорила бабушка про деда Ивана, который ещё даже и воевал, но не с немцами, а с японцами… Колька видел деда только на фотографиях.

И подумалось вдруг, что будь дед Иван жив, то его отец, наверное, не попал бы ни в какой лагерь…

И опять Колька думал о том, как поедет к нему. О многом ему нужно поговорить с отцом, по-мужски…

С этими мыслями он и уснул.