Читать книгу Пояс Ариона - Дмитрий Игоревич Червиченко - Страница 9

***

Шел двадцать пятый день пути. Недолго уже оставалось до Коринфа. Погода благоприятствовала путешествию. Только что-то странное творилось с капитаном. С каждым днем он становился все более любопытным. Интересовали его не кифары и не искусство Ариона, а то, сколько же платили в Сиракузах и в Италии за выступление богатые поклонники. Поначалу музыканта это забавляло, но под конец, не выдержав, он отчитал не в меру любопытного, как ему казалось, Пизайоса.

Если бы он знал тогда, к чему все это приведет!

Команда, слышавшая отповедь кифареда, угрюмо молчала. Капитан, на секунду опешив, быстро пришел в себя и, поняв, что молчание уронит его авторитет среди моряков, а может, и по заранее обдуманному плану, громко прошипел мне в ответ:

– Господин, очевидно, плохо понимает, с кем он имеет дело! Безнаказанно оскорблять, да еще при команде… Вам это дорого обойдется! Очень дорого!

Он повернулся в сторону своих моряков…

– Пока мы, простые смертные, в поте лица добываем свой хлеб, такие, как вы, нас тихо ненавидят и считают ниже достоинства разделить с моряками трапезу.

Конечно, это была ложь! Все дни, что пробыли мы в море, капитан усердно потчевал Ариона отдельно от команды, не иначе как для того, чтобы выведать секрет, сколько он везет денег и ждет ли его кто-то в Коринфе.

– А ведь кроме нас практически никто не знает, что вы не в Италии или на Сицилии, а плывете на моем корабле! – продолжал он.

Только тут музыкант с ужасом понял весь смысл его поступков! Капитан специально заставил кифареда тайно отплыть из Таранта, чтобы ни одна живая душа не знала, что тот направляется в Коринф.

– А знаете ли вы, – обращаясь к команде, кричал Пизайос, – что стоящий перед вами человек не музыкант, а вор и преступник! Он уехал искать лучшей доли? Нет! Он украл из дворца великого Кипсела (да не изгладится его имя в памяти людей во веки веков!) драгоценную кифару Палаемона и бежал!

Он ткнул пальцем в сумку на груди Ариона, где лежала кифара, тайно отданная ему Периандром, сыном Кипсела – тирана и властителя Коринфа. Она действительно была покрыта тончайшей резьбой и украшена несколькими крупными драгоценными камнями.

Но откуда капитан небольшого корабля знал о событиях, которые произошли больше десяти лет назад, а в ту пору, когда происходили, были неизвестны никому за пределами дворца Коринфа?

Музыкант вглядывался в лицо капитана… Мучительно пытался вспомнить, где мог видеть это небольшое хищное лицо с бегающими глазами и острым носом. Ведь не зря же ему показалось, что он знал его раньше.

Команда побросала весла и стала окружать кифареда со всех сторон, выкрикивая ругательства, по всей видимости, желая наказать святотатца.

Глядя в эти налитые кровью глаза, Арион понял, что любая попытка оправдаться и доказать ложь их капитана будет обречена на провал.

Сердце бешено стучало в груди. Спина и ладони покрылись противным холодным потом.

– Я знаю, что нужно делать, – уже абсолютно уверенным голосом произнес Пизайос. – Богам будет угодно, чтобы мы сами покарали этого человека. Возьмем его богатства и разделим между собой. Пусть они пойдут на благое дело и сделают простых людей счастливыми.

Команде явно понравилась эта идея, и она дружно приветствовала ее восторженными криками.

– Теперь остается решить, что делать с этим клятвопреступником! Если довезти его до берега, то он извратит наше решение. А кому поверят? Нам, беднякам, или этому богатею? Поэтому пусть он просто исчезнет!

Моряки согласно закивали головами.

Тут музыкант понял, что участь его решена и ничто уже не сможет тронуть сердца этих людей.

Что же… Если они убьют его на палубе… Нет, пусть самый призрачный шанс на спасение, но он исходил из моря! Ведь великому Посейдону нравилась его игра и пение! За всю свою длинную «морскую» жизнь только трижды попал он в сильный шторм, а однажды был выброшен из корабля и стал единственным спасенным, в то время как вся команда утонула!

– Несмотря на то, что все, что исторгли твои уста, Пизайос, только ложь и ничего более, я готов испытать свою судьбу и отдаться на волю богов! – как ему показалось, твердым голосом произнес Арион. – Молю об одном – не убивайте меня на вашем корабле, не гневите Посейдона! Дайте мне самому расстаться с жизнью в волнах морских!

По глазам капитана он видел, что тому не очень понравилась эта идея. Нож в спину гораздо надежнее. Но команда, состоявшая, в общем-то, из людей богобоязненных, ухватилась за мысль о том, чтобы не быть непосредственно повинной в смерти музыканта. И пойти против их воли Пизайос не решался.

Кифаред продолжил наступление:

– Прошу вас еще об одном. Позвольте напоследок сыграть и спеть! Ведь, как я вижу, люди вы добрые и хочется мне, чтобы вы запомнили, что везли не просто толстосума, а земляка, который не сделал вам ничего плохого. После игры я сам брошусь в море!

Моряки с видимым удовольствием согласились. И деньги доставались им, и они становились последними людьми, кто слышал игру Ариона.

Арион надел свои лучшие одежды, которые не должны были сильно стеснять движений в воде, взял в руки кифару великого Палаемона, подошел к корме, глубоко вздохнул, закрыл глаза и… запел!

Гул голосов смолк. Только шлепки волн о борта корабля сопровождали пение. В этот момент он забыл обо всем: о капитане, о своей незавидной судьбе, о корабле!