Читать книгу А вместо сердца пламенный мотор (сборник) - Дмитрий Иванов - Страница 14

Продюсер группы «Лесоподвал» Арест Демьянович Уплетаев уже выходил из студии, когда его остановил коммерческий директор со странной греческой фамилией Бездраки, протягивая газету со статьёй о пропавшем где-то в океане пассажирском авиалайнере.

– Представляете, как стало опасно жить, дорогой мой Арест Демьянович. Кругом бури, потопы, извержения (и не только семени!), грозы и сели, лава, пожары и грязь… Нормальному человеку по служебной надобности из дому-то отлучаться страшно.

– Так ведь и у себя, как говорится, в кондоминиуме – взглянешь новости одним глазком – жить никакого желания не остаётся. Если бы не долг гражданина…

– И не говорите, Арест Демьянович. Лишь исключительно непосильным трудом и спасаешься от мерзостей бытия.

– Да, о самолёте… Знаете, у меня недавно случай приключился. Когда я в Сочи летал относительно гастролей во время грядущей олимпиады.

Стою в аэропорту, жду начала регистрации. А тут ко мне старинный приятель подходит, он вторым пилотом в авиакомпании «Аэрофлот-2» летает. Внучку с дочерью на отдых провожать приехал.

Девчонка, внучка его, настоящее четырёхлетнее чудо с косичками. Носик кнопочкой, веснушки на щеках – сплошное очарование, а не ребёнок. И вот это прелестное создание спрашивает моего приятеля: «Деда, а мы, на каком самолёте с мамой на море полетим?» «На «Боинге»…» – отвечает тот. И тут девчонка напустила серьёзное выражение на своё кукольное личико: «На «Боинге»? – сделала паузу. – «Боинг», сцуко, опасная машина!»

Представляете, дитя дитём, а такие речи. И чего ей так «Боинг» не нравится? Дома разговоры какие-то были, не иначе.

– Иэ-э-ххх… Всё смешалось в доме чукотском!

Продюсер и коммерческий директор отправились отбивать вложенное в группу «Лесоподвал» «бабло». Когда дверь за ними закрылась, в студии воцарилась тишина. Но не гробовая, не гнетущая, а самая обычная тишина, которая ненадолго заполняет собой пространство, если в помещении есть кто-то, кто не умеет долго бороться с молчанием. Кто проигрывает собственной словоохотливости, практически так и не дав ей генерального сражения.

Впрочем, династическое безмолвие царствовало недолго. Звукооператор Станислав Петрович Портупеев потянулся, аппетитно хрустнув ревматическими суставами. Затем принялся весело насвистывать что-то из нового хита Тимы Биплана. А чего не посвистеть, если только что сведён самый сложный трек с альбома «Канаем на кичу», который не сводился две с лишним недели. Портупеев воспарил из кресла методом самовозгонки и переместился в сторону кофемашины. Сейчас сделает пару глотков капучино и начнёт травить. Это – к бабке не ходи!

Музыканты уже были готовы распахнуть локаторы своих ушей навстречу словам Стаса. Приучились за несколько лет совместного творчества.

Вокалист Сеня Плесняков отложил в сторону свежий номер журнала для очень взрослых – «Playman»! Бас-гитарист Ассодулло Терентьев заскоблил медиатором по еле заметным следам брызг от некачественного виски деревенской выделки. Нет, нет-нет. Оказывается, он имеет дело со следами лака для волос, подумайте! Ничего себе – «эти свиристёлки на бэке» скоро всю студию в косметический салон превратят.

Ударник Драмсов вынырнул из кроссворда с фрагментами, фрагментами своего неоднозначного подсознания вынырнул. Соло-гитарист Фиников перегнал мочало прекрасно разжёванного йеменского ката[9] из одного угла рта в другой, а две налитые силиконом бэк-дамы (те самые свиристёлки, которые любят лакировать свои «сценические вавилоны» натуральным «Тафтом») загасили ароматные палочки ментоловых сигарет в баночке из-под мятного монпансье «Маастрихтский домовой» и прекратили обсуждать цвет блейзера, который они видели вчера «на этой корове голландской – Нелли» из туристического агентства «Эдем дас зайне»[10].

Как ни странно, Стас кофе пить не стал, а полез в холодильник. В группе было принято, что во время работы никакого спиртного, даже пива! Но плевать Портупеев хотел на правила – сегодня он на коне, победитель, которому дозволено всё! Причём без страха оказаться осуждённым, если верить известной пословице.

Первый глоток из оригинальной бутылки с транспарантом «Grolsch» на зелёной груди хмельного гренадёра оказался затяжным, как ночной прыжок с парашютом в тыл врага. Станислав Петрович этим глотком будто разгладил все бессонные морщины на лице изнутри. Похорошел. Распетушился. Взлетел над обыденностью. Он был готов к рассказу. Слушатели, пережив театральную паузу на обострении любопытства, тоже оказались готовы. Не станем и мы делать вид, будто нам всё равно – послушаем Портупеева.

– Вот тут господа военные утверждают, что, де, два раза в одну воронку бомба не падает, если, конечно, это не НАТОВское чудо – крылатая ракета со звычайной точности наведением. Такие ракеты очень даже запросто попадают в одни и те же места дислокации разнообразного мирного населения с целью его, населения, защиты. Но о подобных случаях военные обычно не сообщают. Честь мундира сберегают, как говорится, на чёрный день цвета застиранного хаки.

Не, знаю, как там на самом деле обстоит дело с одной или двумя воронками у военных, но в моей истории всё произошло вполне мирно и точнёхонько… Но не стану бежать вперёди лидеров ралли «Париж-Дакар». Ни к чему хорошему это точно не приведёт. Однако у меня есть пара слов в качестве эпиграфа…

Представляете, маловероятные события совпали по времени до такой степени точно, что остаётся лишь вспомнить, чему учит нас математическая статистика вместе с её мамой – теорией невероятности. Вспомнить и тихо отползти на подгибающихся конечностях в состоянии инфантильной разочарованности в науке, оперирующей факториалами, как жонглёр булавами.

Не верите? Так я сам был не только свидетелем, но и участником в той истории, когда совместились три невероятно невероятных события. Совместились, оставили людей в недоумении, а кое-кому направление к психотерапевту пришлось выписывать для поднятия трудового тонуса. Хорошо, не стану уже вас дразнить, а просто изложу всё, как было. Сейчас-сейчас, едва лишь крабовой консервой закушу умеренно-проникающий глоток пивного содержания наружного облика (здесь правдивый автор вынужден заметить, что Портупеева занесло в такие словесные дебри, что говорить о них не стоит совершенно)…

Не торопите, ребятушки. Пиво требует к себе вдумчивого отношения. А когда его деликатесной массой морских даров сдабриваешь, то тут вообще разговор особый… Что? Знаете вы нечто про подобный случай? Хорошо, после эту историю изложите. Перехожу к рассказу своей. Вот она, собственно…

Думаете я всегда звукооператором был, образование соответствующее получив? А вот и дудки! Специальность моя по диплому называется так – эксплуатация средств контроля и расшифровки полётной информации.

Первое время я на севере обретался после того, как синим дипломом получил на всю свою красную морду. По распределению. Сейчас уже молодые выпускники ВУЗов и не знают такого слова. Для них звучит неправдоподобно то, что нам казалось вполне естественным и само собой разумеющимся. В годы моей юности, стоило тебе институт закончить, государство не только обеспечивало специалиста работой, но и обязывало три года трудиться на определённом месте в какой-нибудь Тмутаракани. Именно это и называлось распределением. Так вот, ближе к телу, ибо пора уже и отелиться.

Кстати, как ни странно, история моя и с коровами связана.

Итак, будучи распределённым в северные края, первоначально попал я в страшную глухоманистость, где ни про какую расшифровку информации из «чёрных ящиков» воздушных судов – моя специальность – речи не шло. Называлось это местечко – деревня Упильма.

Про глухомань я, конечно же, погорячился. И про деревню тоже. Не деревней именовалось место моего первоначального пребывания на севере, а селом. Да и история его и традиции местные восходят к временам Иоанна IV (Грозного) и борьбы за престол, вызванную этой борьбой опричнину. Основателями Упильмы считаются выходцы из Новгорода Великого, которые сбежали от гнева и «наград» государевых через болота и чащи в места практически по тем временам недоступные.

Почему я попал именно в это село, если там мне работы по специальности не оказалось? Так очень просто: командир авиационного отряда попросил. В Упильме не хватало технического персонала в службе, обеспечивающей воздушное движение. Мало ли, что специальность у меня не та. Главное, что об авиации имею представление, а не полный дилетант в данной области. Командиру попробуй отказать, сразу начнутся санкции и прочая лабуда, от которой о тебе слава дурная пойдёт как о работнике. Так считалось правильным в те времена, ребята: было принято с руководством не спорить. Сейчас, конечно, если что-то не устраивает, любой желторотик может дверью хлопнуть, генерального директора послав по известному адресу. Демократия, политкорректность…

Но это всё лирика. Давайте и физике дань уважения воздадим.

Одним словом, сижу я в этой самой Упильме и обслуживаю радиостанцию с радиоприёмником. С их помощью диспетчер с экипажами пролетающих воздушных судов связь держит. Ну, что значит обслуживаю? Сижу и жду отказа, как пожарный возгорания ожидает. На скошенное поле, которое изображает ВПП (взлётно-посадочную полосу) из окна покосившейся деревянной «башни» (сугубо авиационное название места обитания диспетчера взлёта, посадки и руления) взираю на фоне «белых ночей». Дело как раз летом происходит: так что – далеко видать круглые сутки. Европейский Север – это вам не шуточки. Здесь всё конкретно: зимой – ночь, летом – день; и то и другое – круглосуточно.

Дивлюсь на этакую красотищу, а сам дни до дембеля считаю, как полагается солдатам срочной службы. Только они увольнения «на гражданку» ждут, а я – того момента, когда меня заберут в районный центр работать по специальности.

Меж тем, всё тихо и патриархально в далёком северном селе происходит. Редкий самолёт или вертолёт своим вниманием наши пенаты балует, согласно центральному расписанию. Так что работа, в общем-то, не настолько и напряжённая. Просто очень уж от мест обитания большой авиации удалённая. И выходит, что работаю я в режиме пожарного: меньше бдишь на рабочем месте, нежели дремлешь, ароматами северного лета околдованный.

Но случилось и мне на своём селе прославиться. Не скажу, чтобы в позитивном смысле, но и негатив больше с оттенком юмора приключился. В те редкие дни недели, когда к нам в Упильму пассажирский рейс из областного центра прилетал, на территории предприятия стягивались практически все технические силы, которые обычно в это время года своим трудом славили личные приусадебные участки.

Вот и в тот день все специалисты и матчасть стоят «на стрёме»: пожарный ГАЗик, который специально по такому случаю подкатили прямо к перрону, два удалых и в меру трезвых техника, готовых обслужить рейсовый борт, как учат их руководящие наставления. Диспетчер же, конечное дело, сидит у себя в «гнезде», и уже на связь вышел с рейсовым самолётом. Он, впрочем, всегда на связь выходит с пролетающими мимо бортами. Это не дурная привычка, нет. Это всего лишь образ жизни.

Итак, хотел было диспетчер разрешить посадку пассажирскому самолёту с подветренным курсом, как тут случилось два интересных события. Во-первых, на ВПП вышло стадо коров, которых потерял из поля зрения сельский пастух. И что животным приглянулось на выжженных остатках скошенной травы, никому неизвестно, но шли коровы уверенно и массово, как обычно случается с патриотами во время демонстраций протеста против произвола властей, запрещающих молотить арматурой по головам людей с азиатскими и африканскими корнями.