Читать книгу Немного обо всём. Народная поэзия - Дмитрий Иванов - Страница 2

Дверь открылась потихоньку

Силуэт вошёл в мой дом.

Хлопнул дверью он легонько,

Положил ключи на стол.

Это кто? Кричу я громко

А в ответ мне – тишина.

Жутковато мне чего-то…

Отрываюсь от компа.

Встаю я тихо, аккуратно

Продвигаюсь не спеша.

Что за гость? Мне не понятно.

Гляжу в прихожку не дыша.

Но что за чёрт?! Там никого

Я по стеночке спустился.

Брагу пить – не хорошо!

Вон! До чёртиков допился.

Пришёл за «хлебом» в магазин

Стою с тележкой перед кассой.

Я покупатель не один,

Народа перед кассой масса.

Пробивает чек кассир

И оглашает сумму даме.

С вас тысяча пятьсот рублей —

Это со скидкой по программе.

– Я поняла вас несомненно,

Но у меня один вопрос:

По чём со скидкой мандарины?

На сколько вышел абрикос?

– Я объясню вам очень кратко:

Мы вам точно не соврём.

Всё по чеку будет гладко,

Мы скидку общую даём.

– Я поняла вас несомненно,

Но объясните же вы мне:

По чём мне вышли мандарины?

По какой они цене?

– Я объясняю вам ещё раз:

Мы скидку общую даём.

По чеку вы поймёте сразу,

Мы всё указываем в нём.

Очередь в негодовании:

«Ну сколько можно размышлять!

Проверите потом всё сами!

Зачем народ-то весь держать!»

Дама рвётся на две части.

Как же даме поступать?

«Платите счёт и проверяйте,

Я уверяю вас: всё так».

Обернулась дама кротко:

– Вы уверены? Ведь так?

– Абсолютно. – Я ответил. —

Не сомневайтесь: всё пустяк.

Дама деньги протянула

И тихо к выходу пошла.

Чек пробитый развернула,

Изучила и ушла.

Не виновата дама эта

В том, что давку создала.

Боится дама людям верить.

Вот и всё. Таки дела.

Мне приснился сон прекрасный —

Танцую голый на столе.

Это всё таки ужасно,

Но объяснить позвольте мне.

Я вижу ясную картину:

Вот он стол и вот он я.

И спора не было на пиво.

Просто танец от себя.

Я нагой! Прям очень очень!

Весь ресторан собрался в круг.

А я кричу: «Со мной кто хочет!?»

И диджей ускорил звук.

Но я не отстаю от ритма,

Мои движения точны.

Смешение стилей… их палитра!

И хип-хоп для остроты.

Мне аплодируют и машут,

Я кайфую от души.

Нет танцора меня краше,

Нет ОТКРЫТИЕ души.

Меня не покидают силы,

Я могу хоть до утра.

Энэрджайзер в моих жилах,

Не соляная херня.

И я проснулся не от страха

А от чувства красоты.

Одеваю я рубаху

И домашние штаны.

Это всё было со мною,

И пускай только во сне.

Это было как в той песне

«Я танцуют на столе».

Санкт-Петербург и он же Питер,

Ленинград и Петроград.

Здесь вы как уж не крутите

О культуре говорят.

Эрмитажи там и замки,

Мариинка, площадя.

На постаментах стоят танки —

Культура в общем говоря.

Так вот идём мы всей семьёю

Вдыхая Невский аромат

К пешеходному проходу,

Чтоб в Кунцкамеру попасть.

Ступая плавно, безмятежно

На брусчатку вдоль шоссе

Сам себе пою я песню

О встрече жданной и весне.

Но исполнение минора пришлось

На время прекратить.

Решился нас Санкт-Петербург

Культурной грязью наградить.

Ах ты гандон! Кричу я вслед.

Вот пидарас! Кричит жена.

Культура есть и снова нет

Когда в грязище ты сполна.

Догнать бы этого шофёра

И дать культурного леща.

Чтоб не мешал и в преть народу

По брусчатке он гулять.

И окультурившись всецело,

Прямо с ног до головы

Салфеткой протираем тело

Благо в рюкзаке они.

Придя в себя после фонтана

И лёгкой ванны грязевой

В Кунцкамеру пошли мы плавно —

Не ехать же теперь домой.

Так что друзья как не крутите

Питер то или Москва:

Подальше от шоссе идите

И бойтесь брызг от колеса.

В преддверии великой тяжбы

Я напишу короткий стих.

Строка к строке на суд присяжных

Объединяя слог и ритм.

В процессе общей подготовки

К перевороту в сути дела

Приобретает зверь сноровку

В искусстве антипередела.

Придерживаясь новых правил,

И лучшее изъяв из век,

Кто победил и кто оставил

Поймёт не каждый человек.

Коротким стих не получился.

Я сожалею – это так.

И в моём бреде отразился

Немаловажный, но… пустяк.

Суд присяжных будет краток:

«Постановить: Сошёл с ума.

В твоих записках из тетрадок

Не много выкроишь ума».

Но никого я не учу

И не пытаюсь достучаться.

Я что хочу, то и пишу,

Я привык так расслабляться.

Себя провидцем не считаю

И бунтарём я не слыву.

Я наблюдая презираю

Доверчивость и слепоту.

Я кладу рифму не вникая

Как точно слово подошло.

Не составляя содержания

Ужасней чем плохом кино.

Я сам не знаю где завязка

И стоит ли её искать.

Где кульминация, развязка…

И стоит ли вообще писать?

В предчувствии удачной строчки

Меня охватывает страсть.

Я пишу опять до точки

И снова жажду продолжать.

Рифма – это мой наркотик

И дозу нужно повышать.

И мне не нужен дилер Толик —

Я сам могу его достать.

Я укололся прямо в вену.

Вдохнул я чудо-порошок.

На этом я закончу сцену,

Мне стало очень хорошо.

Но в полном удовлетворении

Я продолжаю сочинять.

Смешение страсти с упоеньем

Не удастся мне унять.

Пора уже остановится

Слова как воздух ни о чём,

И хочется совсем забыться

Я рифмой плотно окружён.

Хорей и ямб стучаться в стены

Желая стать во главу нот.

А я всё глубже колю вены

Своей иглой из острых слов.

Пьяница поздним вечером

Мочит ларёк у витрины.

Если б я был Маяковским

«Показал бы как ссать скотине!».

А так прохожу я мимо

Отвернувши голову в сторону,

Потому как моё поведение

Поощряет закон уголовный.

В парке насилуют дамочку

Без страха разоблачения

Натянули потуже ей шапочку

Чтоб не просила спасения.

Затыкаю я уши ладонями

И глушь заменившая крик

Позволяет с отсутствием совести

Не встрять в острый конфликт.

Прохожий от псин отбивается

И явно он в меньшинстве.

Взять бы камень и как полагается

Помешать собачьей толпе!

Но отойдя глубже в сторону

С головою уйду в капюшон.

Нельзя так собачку и кошечку!

Толпою не будешь прощён.

Можно быть мышью серой.

Безвольной и без морали.

С настоящим чувством и верой

На свободе будешь едва ли.