Читать книгу Просто так. Так просто - Дмитрий Кадочников - Страница 4

Тряхни задорно головою,

Надвинь сомбреро, кольт отбрось,

В веревку длинную с петлею

Смотай, шутя, земную ось.

Вскочи в седло судьбы-лошадки,

Толкни Вселенной колесо

И распугай стада галактик,

Крутя послушное лассо…

Периоды ледниковые,

          набеги и революции…

Взрослеет с годами планета,

          все испытав на себе.

И ленточка серпантина,

          как будто спираль эволюции,

Бежит, натыкаясь на иглы,

          все выше, к счастливой звезде.

Полу-мрак, полу-свет – полутон.

Полу-тишь, полу-шум – полу-сон.

Полу-взгляд – полу-ждешь, полу-нет.

Полу-стон. Полу-стих. Полу-бред.

Пуловер, полу-френч, полукед.

Полу-гол или полу-одет.

Полу-вальс, полу-джаз, полу-марш.

Полу-сыт – полу-хлеб, полу-фарш.

Полу-пьян – полу-грог, полу-чай.

Полу-муть. Полу-суть. Получай!

Был дождь.

Он смыл сомненья

Вместе с пылью.

Потом случилась ночь,

Расправившая крылья.

Неумолимый поезд

Ушел за поворот,

Не взяв с собой тревогу.

Теперь слышны шаги —

Навстречу, понемногу.

Тихи мои слова.

Легка твоя ладонь.

Непонятно и скомкано хлопнула дверь,

Я со скрипом унылым с тобою расстался…

Иль реви, или вирши карябай теперь —

На сегодня такой только выход остался.

Вот сижу, мну свирепо листок за листком.

Да нелегкое выбрал, похоже, я дело!

Для тебя бы, когда бы я был Пятачком,

Занял я бы у Винни одну из сопелок.

И сопелку бы ту я бы вышил крестом,

Подарил бы тебе бы на день бы рождения!

А потом…

А потом…

А потом – суп с котом

И вареньем намазанное настроенье!

А варенье с сопелками – чудный пирог,

И к нему только чай приготовить осталось!..

…Глаз твоих, ты прости, разглядеть я не смог.

Что в них: тайная боль или просто усталость?

Я живу в твоем сомнении,

Я дышу твоей бедою.

Я в минуту откровения

На коленах пред тобою.

Мой срывающийся шепот,

Темноту наполнив страстью,

Был из горьких нитей соткан

И раскрашен цветом счастья…

Движение к свету начал Человек…

И не удержит пуповина,

Как не удержит ноги сына

И сердце дочери потом

Отцовский дом.

А материнский взгляд

Лишь только позовет назад,

А губы дрогнут: «С Богом…»

Вслед за несмелым первым вдохом

С последней болью первый крик

В счастливо-вымученный миг

Любовь разбудит в опустевшем теле…

В час дня, в четвертый день недели

В Любовь и Свет родился Человек!

Возьми себе и песни, и стихи,

И перебор надтреснутой гитары.

А мне оставь тепло своей руки,

Вечерние за чаем тары-бары.

Возьми любовь, а если будет мало,

Знай – весь теперь тебе принадлежу.

А для меня – ладонь глазам усталым

И долгий взгляд, когда я ухожу.

Первое лето. Первый букет,

Ставший началом букетов и лет.

Сочные, яркие были бутоны.

Как те цветы назывались?

(Пионы)

Мне показалось, вы не очень рады

Восторженным банальностям моим.

Уже корю себя: «Где надо и не надо

Ты не смывай, старик, обычный грим».

Вы правы, трижды, абсолютно правы:

Навязываться свойство всех мужчин.

Но проявляется порою странно, право.

Вот на стихи уж перешел один…

Мне не за что просить у вас прощенья,

Но почему-то хочется просить.

Простите, что неловким посещением

Я мог или смутить, или стеснить.

Я вовсе не хочу, чтоб на прощанье

Вы стали бы мне что-нибудь прощать.

Моя вина – лишь это обещанье:

Проститься так, чтоб этим не мешать.

Любимая, я виноват,

Что не родился за границей

Каким-нибудь наследным принцем,

Последним отпрыском князей.

Но бог мне дал таких друзей!

Тому я, знаешь, больше рад.

Я пред тобою виноват,

Твой гардероб не от Кардена

(Хоть ты достойна, несомненно)

И не на мне английский твид.

И не Сталлоне я на вид,

И не работаю я в МИД,

Но этому я даже рад!

Не спорь со мной, я виноват!

Ведь ты не видела Стамбула,

Да что Стамбула, даже – Тулы

И островерхих рижских крыш…

Без нас целуется Париж!

Но я люблю тебя, малыш.

Ведь ты простишь меня? Простишь?!

Я был бы очень, очень рад.

Зачерпни в ладони снега —

Колкой свежести небес.

Задохнувшийся от бега,

Ты от них не ждал чудес.

Загреби руками листья —

Хрупкий ворох тишины.

Не приучен был молиться

И не чувствовал вины.

Набери воды в ладони —

Чистой нежности речной.

Что с того, что ты не понят?

Ровным счетом ничего.

Набери в ладони света —

Теплый лучик доброты.

У него спроси совета.

И ответ получишь ты.

Всю ночь горевшая свеча

Растаяла к утру.

Стрела крылатого божка

Скользнула по ребру.

Какая странная тоска —

Не скрыть, не рассказать.

Мне без последнего мазка

Тот холст не дописать.

Воздушной лунною пыльцой

На бархате ночном

Я рисовал твое лицо

Другим, чем видел днем.

Плыла за листьями луна,

Плыл в пальцах кожи шелк,

И ты хмелела без вина,

Шепча: «Рисуй еще…»

Всю ночь горевшая свеча

Растаяла к утру.

Стрела крылатого божка

Скользнула по ребру.

В начале было слово…

И мне за него больно…

Я даже сказал бы – стыдно…

не торопись говорить мне такие слова

от которых кружится небо

небо может упасть

страшно стоять

под готовым сорваться в любую секунду

словом

и никто не учил где спасаться

если вдруг

взвоют сирены

нас извещая

о предстоящем небесном ударе

в самое сердце

нежная-нежная

легкая-легкая

почти невесомая

просто воздушная

но все же ТРЕВОГА

вот что живет во мне

если я знаю что с губ твоих

могут сорваться

слова

от которых кружится небо

Кто встретит меня?

Только ветер.

Он привычно проверит

На прочность мой латаный плащ.

Кто окликнет по имени?

Эхо.

Птица в розовом сне

Не удержит проглоченный жалобный плач.

Кто наскальный рисунок ладони

Прочтет?

Рассвет,

Постаревший на двадцать печальных часов.

Кто услышит удары

Под кожей виска?

Трава.

Если сможет подняться поверх

Уходящих в астрал голосов.

Кто научит любить,

Не заботясь о смысле и форме,

Не теряя себя в тщетных поисках первопричин?

Кто научит пить воду из луж?

Кто увидит цвет глаз,

В них свое отраженье не спутав со мной?

Бог один.

ах какое счастье можно говорить

ах какое счастье разрешили говорить