Читать книгу TEENариум. Антология невероятных историй - Дмитрий Казаков, Юлиана Лебединская - Страница 2

«Ох, влепил бы мне Юрий Анатольич за такой бег», – думал Мишка, пытаясь отдышаться.

Выложился, словно не тренировался никогда – сердце колотится как бешеное, ноги трясутся. Странно еще, что пришедшая ему на выручку девчонка даже не запыхалась, на лице ни капли пота.

– Что ты на меня смотришь? – спросила она, и Мишка сообразил, что пялится на москвичку.

– И вовсе не смотрю. – Он торопливо отвел глаза, по щекам побежала горячая волна.

Ну вот, не хватало еще покраснеть!

– Он нас не догонит? – поинтересовался Мишка, оглядываясь.

– Нет, – уверенно ответила девчонка и погладила по голове сидевшую рядом собаку. – Молодец, Кучка, здорово ты его шуганул.

Барбос, большой, серый, лохматый, умильно прищурился и заелозил по полу хвостом.

«Странное имя», – подумал Мишка, но вслух сказал:

– Я – Михаил… э, спасибо тебе. А тебя как зовут?

– Ну надо же! Ничего себе! – Девчонка рассмеялась. – Тебе до Михаила еще расти и расти!

От этого смеха Мишку охватила злость: чего она ржет, как сумасшедшая? Нашла повод…

– Прости. – Она сделала извиняющийся жест, светлые глаза лукаво блеснули. – Я – Алиса. Этого вот ненавистника кошек зовут Кучка, и он тоже рад с тобой познакомиться.

– То-то я вижу, как рад, – буркнул Мишка, оттаивая. – А почему ты мне помогла?

– Помощь всегда приходит к тому, кто в ней по-настоящему нуждается. – Алиса повела плечом. – Не беспокойся, тот… – она подыскала нужное слово, – человек сюда не попадет. Просто не сможет.

– Да я не боюсь! Я… – Мишка осекся, поскольку вспомнил, что вообще-то он в Москве, отстал от экскурсии, и Анна Юрьевна наверняка с ума сходит – как же, мальчик потерялся. – Позвонить мне надо…

И он неловко полез в карман за телефоном.

Алиса с улыбкой отвернулась, принялась чесать Кучку за ухом.

Сотовый оказался на месте, только на экране обнаружилась надпись «Сеть не найдена». Мишка удивленно хмыкнул – такое он видел, но это было, когда они ходили в поход, в диком лесу на Керженце.

Сейчас-то он вроде не в глухой чащобе?

На всякий случай потряс телефон, выключил и включил, но помогло это как улитке костыли.

– Ух ты, елки, – пробормотал Мишка, оглядываясь. – Что это вообще за место такое?

Станция выглядела обычно – два пути, отделенные от середины зала белоснежными колоннами, украшенные позолотой арки, с одного конца эскалатор, с другого – глухая стена, выложенная мраморной плиткой.

Вот только пусто и тихо, ни единого человека… и поездов до сих пор не было, ни одного!

А они уж здесь стоят минут пятнадцать!

– Ты же видел – «Чудово», – медовым голоском сообщила Алиса, отрываясь от собаки. – Красиво тут, правда?

– Ух ты, дело святое. – Мишка не нашелся, чего сказать, решил, что станция новая, только что построенная, но пока не открытая.

Непонятно только, почему они так легко сюда попали…

– Ты чего нервничаешь? – спросила Алиса, и он сбился с мысли.

– Ну как, я потерялся, а позвонить своим не могу… А, ты мне сотовый не одолжишь?

У нее может быть другой оператор, или на этой станции работают мобильники только у москвичей.

– Ничего не выйдет, – Алиса улыбнулась. – Тут обычной связи нет. Но ты не беспокойся. Потеряться ты не можешь, ведь ты знаешь, где находишься?

– Ну, как бы не совсем, да, – Мишка поскреб в затылке.

Да, он видел в интернете схему московского метро, но вряд ли на ней отмечена еще не открытая станция… Ну пусть даже и отмечена, но названия «Чудово» он не помнил и сейчас не мог сказать, на какой ветке очутился, в какую сторону от вокзала уехал и что расположено на поверхности.

– Может быть, это остальные потерялись, а ты как раз находишься там, где и должен быть? – продолжала Алиса.

И почему-то тревога от ее слов уходила, становилось легче на душе, возвращалась уверенность. Мишка больше не опасался, что по эскалатору сбежит щуплый преследователь, его не беспокоило, что он заблудился в огромной Москве.

Его вообще ничего не беспокоило… это было удивительно и приятно.

Словно не лохматую собаку, а его самого чесала за ухом чудная девчонка в остроконечной шапке.

– Ну вот, так лучше… – сказала она, потом неожиданно хихикнула и поинтересовалась: – Куда тебе нужно, ведь ты знаешь?

– Конечно. – Мишка напрягся, вспоминая.

Сначала их должны вести в какой-то музей, в какой именно, он забыл, а потом на экскурсию в Кремль.

– В Кремль!

– Значит, тебе в ту сторону. – Алиса указала на уводящий со станции путь. – Прямая линия, через три станции сойдешь, ну а там по указателям на Красную площадь выйдешь.

– А ты? – ляпнул Мишка, и сам на себя озлился.

Что ему за дело до этой девчонки?

– Нам с Кучкой в другую, – сказала она, и тут, как по команде, колыхнулся воздух в темном туннеле, издалека донесся гул подходящего поезда.

– Мы увидимся? – спросил он, понимая, что все-таки не выдержал, покраснел, но не отводя взгляда.

В классе у них учились разные девчонки, да и во дворе и на секции какие только не попадались. Но таких, как Алиса, он не встречал… боевая и шустрая, вроде бы самая обычная, но при этом очень чудная.

С чего она влезла не в свое дело, помешала преследователю схватить Мишку?

И говорит вовсе не так, как другие… так, что даже слушать интересно!

– Кто знает? – Алиса подмигнула, схватила Кучку за ухо и прыгнула к краю платформы.

Вырвавшийся из туннеля поезд метро остановился, как показалось, только на мгновение. Никто не вышел, щелкнула открывшаяся и тут же захлопнувшаяся дверь, и не успел Мишка глазом моргнуть, как остался один.

На мгновение ему сделалось грустно.

Жалко, но они, скорее всего, никогда больше не увидятся.

На втором пути состав появился через пять минут, затормозил с шипением и грохотом. Мишка проскочил внутрь, ухватился за поручень так, словно тот мог вырваться. Когда вагон тронулся, обратил внимание, что все пассажиры заторможенные, будто сонные, никто не двигается, даже не моргает.

Но продолжалось это несколько секунд – мигнул свет, и все изменилось, стало обычным.

Зашуровал пальцем по экрану планшета тощий белобрысый парень, зашелестел газетой сурового вида старик, принялись шептаться две женщины. Обтрепанный дядька в шапке-ушанке вытаращился на Мишку так, словно у того выросли на голове рога, но сразу отвел взгляд, а на следующей станции и вовсе торопливо вышел.

Еще через две остановки он и сам покинул вагон.

Указатель «Красная площадь» тут же попался на глаза, потом встретился еще один, со стрелкой. Заблудился бы тут лишь слепой, и вскоре Мишка оказался наверху, перед большим красным зданием с башенками и надписью «Исторический музей».

Ну уж тут-то, в самом центре Москвы, связь должна быть!

Сотовый пиликнул, показывая, что жив, и вроде бы даже высветил название оператора в углу экрана… Но мигом погас, словно у него села батарея, заряженная до упора вчера и способная работать целый месяц!

Мишка засопел, подержал нажатой клавишу «Выкл»… Не помогло.

Тогда он отковырял заднюю крышку, вытащил аккумулятор и вставил на место… Бесполезно.

Вернулось оставшееся на станции «Чудово» беспокойство – как он найдет одноклассников, как даст Анне Юрьевне знать, что жив, что у него все в порядке и что он их отыщет, скажите только, где искать?!

Нечего делать, придется обращаться за помощью.

Это просто, ведь на Красной площади обязательно стоят милиционеры.

Куда идти, Мишка сориентировался быстро – вокруг было полно туристов, и все они топали в одном направлении. Метель прекратилась, лишь заблудившиеся и отставшие снежинки мягко опускались на булыжники мостовой.

Исторический музей остался сбоку, Мишка прошмыгнул мимо кучки иностранцев, что фотографировались с усатым дядькой в сапогах, шинели и фуражке. Впереди распахнулась ширь Красной площади – красная стена с зубцами и башнями, над ней купол с лениво плещущимся в вышине трехцветным флагом.

Над Кремлем отчего-то снег шел, валил клубами, и в них чудилось целенаправленное, уверенное движение. Казалось, что повисший над древней крепостью исполинский спрут перебирает десятками длинных щупалец, и злобно пялятся из недр серых туч налитые белой злобой глаза…

Мишка встряхнул головой, и видение исчезло.

Милиции заметно не было, и он заторопился туда, где торчал шпиль Спасской башни. Острая верхушка ее напомнила о шапке Алисы… Интересно, где сейчас шустрая москвичка, что поделывает, вспоминает ли о нем?

Остался позади Мавзолей, неприятно-бурый, точно покрытый сырой плесенью. Приблизился яркий, праздничный, украшенный разноцветными куполами храм Василия Благовонного… или Блажного?

Храм этот Мишка на картинках видел, но название не запомнил.

Народу на площади было хоть и меньше, чем в метро или на вокзале, но все равно порядочно. Щелкали фотоаппараты, сверкали вспышки, слышались обрывки фраз, и не только на русском, а на всяких разных языках.

Мишке показалось, что далеко впереди, у самой башни, он разглядел яркий платок классной, ее длинное пальто, рядом вроде куртку Андрюхи и тощую маму Ереминой. Сердце ударило гулко и громко, и он ускорил шаг, едва не побежал…

Но те, кого он увидел, исчезли с глаз, скрылись за гуляющими.

Когда он выскочил на открытое место, никого уже не было, лишь закрывались проглотившие очередную экскурсию ворота Кремля.

– Ух ты, ну, – досадливо пробормотал Мишка, сжимая кулаки.

Зато он увидел милиционеров, охранявших Спасскую башню, и заторопился к ним.

И только тут сообразил, что по-прежнему сжимает бесполезный телефон, и сунул его в карман куртки. Но там оказалось занято, в кулак уперлось нечто твердое, округлое и холодное, словно обточенный кусок льда.

Вокзальная находка!

Как Мишка вообще мог про нее забыть?!

Ведь ни разу не вспомнил с той поры, как встретился с Алисой, даже толком не разглядел, что это такое! Хотя можно сделать это сейчас, только отойти в сторону, чтобы никто не обратил на него внимания.

«Яйцо» оказалось даже тяжелее, чем он помнил.

Мишка вновь услышал тиканье, а перевернув находку, убедился, что это и вправду часы.

Четыре циферблата, все черные, и по каждому ползут золоченые, причудливо изогнутые стрелки! Нижний, самый большой – понятно, это время, а вот что показывают три маленьких, расположенные дугой сверху? Один тоже разбит на двенадцать секторов, но в них не числа, а какие-то значки, другой, с семью стрелками, каждая заканчивается хитрой фигуркой, одна как полумесяц, другие вовсе непонятные, а в третьем, без делений, на изогнутом коромысле качаются две стеклянные колбочки.

А, да это же песочные часы, видно, как пересыпаются песчинки через узкие горлышки.

Надо же, часы в часах! И зачем?

Желтый металл между циферблатами не был гладким, его покрывали выпуклые символы – английская «S», пересеченная сверху вниз, а, да это же рисунок доллара, а вот и евро, и вокруг другие разные, незнакомые, но наверняка тоже связанные с деньгами.

В верхней части «яйца», рядом с креплением цепочки, имелось застекленное окошечко, и через него было видно, как внутри крутятся, цепляясь друг за друга, зубчатые колеса, большие и маленькие, как что-то посверкивает в глубине.

Сзади и снизу, напротив большого циферблата, под особой крышечкой, Мишка нашел скважину для ключа.

Ну да, такая штука не может работать на батарейках или от солнца, ее нужно заводить!

Стоит она наверняка больше дорогого автомобиля, а то и квартиры, и за нее запросто могут убить.

От подобных мыслей стало неуютно, Мишка подумал, что надо было выкинуть находку на пустынной станции метро. Пусть с часами и их хозяевами разбирается тот, кто найдет, а у него карманы пустые и вообще он ничего не знает.

Здесь, посреди людной площади, от такой вещи так легко не избавишься, это не фантик от конфеты.

– Молодой человек! – позвал кто-то негромко и ласково, но он все равно обмер, на макушку словно вылили ведро ледяной воды.

– Э, я? – спросил Мишка, поворачиваясь и спешно пряча часы в карман.

Те провалились внутрь, точно мышь в смазанную жиром норку.

– Да-да, вы. – Ласковый голос принадлежал невысокой женщине в смешной шапке, похожей на большую таблетку из серого каракуля и в синем форменном пальто с блестящими пуговицами в виде пятиконечных звезд.

Лицо у нее было самое обычное, но за улыбкой и смеющимися глазами пряталось нечто непонятное.

Это Мишка разглядел сразу, в чем дело, понять не сумел, но мгновенно подобрался, напрягся, даже ноги согнул. Холодное оцепенение ушло, по телу пробежала горячая волна, как иногда бывало перед важным стартом.

Если что, он рванет так, что только пятки засверкают.

– Пойдемте с нами, – продолжила женщина. – Все собрались, только вас ждем.

– Куда? – не понял Мишка.

– Ведь вы же не просто так тут стоите? – спросила она.

– Ну, нет…

– Так пойдемте. – Женщина указала на открывающиеся ворота Спасской башни. – Внутри много интересного.

– Э, я… Хм, это дело святое… ну… – Напряжение сгинуло бесследно, растворились мысли о том, что надо обратиться в милицию, решить что-то насчет лежащих в кармане золотых часов.

Их место заняла спокойная уверенность, что все идет как надо.

– Пойдемте, – сказал Мишка. – А сколько надо платить?

Билеты на все экскурсии остались у Анны Юрьевны, а где ее теперь искать?

Деньги у него были, но не слишком много, и если окажется, что все очень дорого, то он откажется.

– Все бесплатно, – сказала женщина уже без улыбки, серьезно и очень мягко.

Последние сомнения исчезли и Мишка кивнул.

Через пять минут он проходил Спасскую башню, причем не один, а в составе необычной группы. Каждый здесь был сам по себе, а все вместе совершенно не подходили друг к другу, точно обрывки разных картин, собранные в одной раме.

Очень высокий, но сутулый мужчина в ковбойской шляпе и длинном плаще, из-под которого виднелись сапоги с настоящими шпорами.

Полная женщина с выводком детей лет пяти-шести – их никак не удавалось сосчитать, они неистово носились вокруг матери, будто сошедшие с орбит планеты вокруг Солнца.

Девчонка того же возраста, что и Мишка, бледная и тощая, почти прозрачная, как привидение.

Старичок в валенках, вроде еле шагавший, но с такой тяжелой палкой, что ею запросто можно оглушить медведя. На грудь ему опускалась седая борода, в которой застряли зеленые травинки и листочки.

Это сейчас-то, в январе!

В каждом его спутнике крылось что-то неуловимо чуждое, экзотическое, но при этом не опасное.

Ворота за их спинами закрылись с протяжным скрежетом, и Мишка невольно вздрогнул. Показалось, что вокруг потемнело, но свет тут же вернулся, а женщина в синем пальто, похоже, что экскурсовод, повернулась к остальным.

– Добро пожаловать, – сказала она. – Говорить много я не буду, вы все увидите сами. Увидите и услышите.

Мишка нахмурился – как же так?

Экскурсовод как раз и должен молоть языком, рассказывать всякую всячину.

Но никого, кроме него, подобное заявление не удивило, и они пошли дальше, по обсаженной елками аллее. Впереди, на фоне очистившегося от туч неба засверкали купола сбившихся в кучку старинных церквей.

Когда деревья остались позади, стало видно, что очертания зданий дрожат, как нагретый воздух над асфальтом.

– Да славится имя Христа Вседержителя! – воскликнул мужчина в шляпе и истово перекрестился.

Старичок в валенках хитро покосился на него, но ничего не сказал.

Женщина-экскурсовод повела гостей к стоявшему на постаменте гигантскому, в четыре человеческих роста колоколу. Когда подошли ближе, Мишка разглядел, что в боку у металлической громады не хватает куска, и ему сделалось даже обидно… словно увидел могучего красавца-великана без одной ноги.

– Царь, – прошептала бледная девчонка, и на бескровных губах ее появилась улыбка.

Женщина-экскурсовод нагнулась, осторожно приложила руку к покрытому снежком боку. Секунду ничего не происходило, а затем мир раскололся от обрушившегося на него громоподобного звона.

Мишке показалось, что земля под ногами разверзлась и он летит в тартарары.

Через мгновение сообразил, что все в порядке, единственно болят уши и слегка кружится голова. Вот только Кремль изменился – стены остались, зато церкви исчезли, на их месте возникла стройплощадка.

Поднялись деревянные леса, забегали непривычно одетые люди, заскрипели телеги, нагруженные бревнами и глыбами белого камня. Неимоверно быстро, точно на ускоренном видео, принялись расти храмы – ярус за ярусом, арка за аркой, глава за главой, крест за крестом…

Мишка только рот открыл.

Возникали и исчезали хлипкие деревянные дома, изменялись стены Кремля, по небу со страшной скоростью мчались облака. Возникало ощущение несущегося мимо прозрачного потока, стремительного, могучего, неостановимого.

Он слышал, как разговаривают строители – не все, отдельные слова, вырывающиеся из жужжащего гула. Но этого хватало, чтобы понимать, что и где находится – вот Успенский собор, старейший во всей Москве, вот колокольня Ивана Великого, высокая, как гордыня ее создателя, Бориса Годунова.

Кто такой Годунов, Мишка не знал, но пообещал себе выяснить, поискать в интернете.

Поднимались меж прочих совсем чудные строения, вроде бы настоящие, но в то же время прозрачные, такие, что казалось – шагни внутрь, и пройдешь насквозь, как через туман. И не только строения – вон окруженный колоннадой памятник, величественного вида дядька в мантии с шаром в руке, вон крест в ограде, украшенный табличкой с надписью…

Колокол громыхнул еще раз, и уже все вокруг поплыло, заколебалось.

Словно ветром унесло призрачные здания, сгинули леса, вернулся снег на крышах и аллея с елками.

– В каждом городе есть свое волшебство, – сказала женщина-экскурсовод с улыбкой. – Просто нужно уметь его видеть, а это сложнее, чем кажется на первый взгляд.

«Так уж и в каждом? – подумал Мишка. – Даже у нас, в Заволжье?»

– Конечно, и на твоей родине. – Она посмотрела на него, словно вопрос был задан вслух. – Неважно, что город невелик и не может похвастаться древней историей, все равно в нем есть нечто чудное, увлекательное. Там, где нет ничего подобного, люди не смогут жить.

Неужели эта женщина читает мысли?!

Нет, невозможно…

Просто не выспался в поезде и задремал под рассказ о старинных кремлевских храмах, вот и привиделось невесть что.

– Ты можешь думать и так, ведь это ничего не меняет, – под пронзительным, хоть и не злым взглядом женщины-экскурсовода Мишка невольно поежился: ну точно мысли читает, невероятно. – Прошу за мной.

Когда она отвела глаза, он облегченно вздохнул.

Пока шагали до Успенского собора, он оглядывался, пытаясь обнаружить другие группы – не может быть, чтобы их экскурсия была единственной, где-то тут наверняка ходит Анна Юрьевна с одноклассниками.

Вот бы их увидеть!

Но Кремль был пуст и тих, лишь в небесной синеве кружили черные безмолвные птицы.

Дверь собора, выглядевшая маленькой по сравнению с массивным, нависающим над головой строением, оказалась распахнута. Мишка переступил порог, окунулся в сладко пахнущую ладаном полутьму и остановился.

Не хватало еще сослепу налететь на кого-нибудь.

Когда глаза привыкли, различил тлеющие огоньки свечей, развешенные по стенам иконы, старинные, огромные. Сверху вниз на гостей недружелюбно глянули желтые, суровые лики святых и ангелов с огненными черными глазами.

– В Успенском соборе короновали русских царей и императоров вплоть до Николая Второго, – сообщила экскурсовод вполголоса.

– Почему тут? – спросил кто-то. – В Санкт-Петербурге своих храмов хватает.

– Сила может рождаться только в определенных местах, как и умирать, кстати, тоже. Правильное, истинное действие возможно лишь в конкретной точке пространства, в другой оно не будет значить ничего…

Женщина-экскурсовод замолкла, и вдруг высоко под куполом громыхнуло, зазвенело, да так, что тряхнуло весь Успенский собор.

– Милость и суд воспою тебе, Господи! Пою и разумею о пути непорочном: когда придешь ко мне?! – затянул вроде рядом, но словно за стеной хор, и стены с колоннами расплылись перед глазами.

Мишка уже не понимал, где он и когда, он видел процессию священников в богатых одеждах, установленный у стены трон, бородача в усыпанной драгоценными камнями мантии, что кланялся и крестился на образа…

– А где все? – спросили рядом тонким обиженным голосом. – Почему я ничего не вижу?

Мишка сморгнул, с усилием, словно каждый глаз весил как гантеля, опустил взгляд.

Неподалеку, растерянно озираясь, топтался отпрыск толстой мамаши из их группы. Розовые еще недавно щеки его были белыми, синие глаза блестели от сдерживаемых слез, губы дрожали.

Еще немного, и заплачет.

– Тут, – сказал Мишка. – Иди сюда.

Он не сомневался, просто знал, что поступает правильно, и что иначе нельзя – если кто-то не в состоянии разглядеть то, что доступно твоим глазам, помоги ему и не жалей усилий.

– Да? Ой, я тебя вижу! – Мальчишка подбежал, доверчиво протянул руку.

Мишка взял его теплую ладошку в свою, и они замерли, уже вдвоем созерцая то, что творилось внутри древнего собора.

* * *

Экскурсовод им попалась опытная, но больно уж занудная, и Анна Юрьевна, честно говоря, большей частью ее рассказы не слушала. Вчера утомилась, пока добирались до Нижнего, потом провела ночь на узкой полке, где не сомкнешь глаз, да и вообще она бывала в Кремле на экскурсии, шесть лет назад возила сюда прошлый класс.

Водили их обычным маршрутом, говорили о чем-то хорошо знакомом, но не особенно интересном.

Встрепенулась она только у царь-колокола, когда показалось, что откуда-то издалека донесся громкий звон. Обнаружила, что экскурсовод бубнит как и раньше, ничего не заметила, а вот дети вертят головами, прислушиваются.

И Анне Юрьевне почудилось, что нечто идет не так, кого-то не хватает.

Сердце прихватило, и она поспешно пересчитала подопечных – один, два, три… все двенадцать на месте, разве что Котлов, сорванец, стоит немного в стороне и почему-то смотрит в сторону.

Хотя чего от него ждать, спортсмена?

Зачем ему вообще понадобилась эта экскурсия? Сидел бы дома, тренировался.

– Прошу следовать за мной, – сказала экскурсовод тем преувеличенно «культурным» голосом, каким часто обладают всякого рода искусствоведы. – Нас ждет Соборная площадь. Осмотрев этот духовный и исторический центр нашего Кремля, мы отправимся в Грановитую палату…

Анна Юрьевна приободрилась.

В Грановитой палате она не бывала, ту недавно открыли после реставрации, ну а потом их и вовсе поведут в Алмазный фонд. Посмотреть на драгоценные камни женщине всегда приятно, даже если ты простой учитель истории и, несмотря на всю выслугу лет, не можешь позволить себе серьги с брильянтами.

– Пойдемте, – сказала экскурсовод, и группа вслед за ней направилась в сторону Успенского собора.

Только вот Миша Котлов почему-то не пошел за остальными…

* * *

Ждать Антон не любил.

Конечно, приказ Босса, но разве так важно торчать на том месте, где он в последний раз видел мальчишку? Стоять будто пенек среди толпы, делать вид, что ты не просто дебил, раскорячившийся на самом ходу и всем мешающий.

Он честно выдержал десять минут, а потом плюнул и отошел.

На Босса работала куча народа, и всех Антон знать не мог, но он подозревал, кого именно пришлют сюда. Есть в бизнес-империи такие люди, что отыщут не только иглу в стоге сена, но и таракана в корабельном трюме.

Найдут и сделают так, что он перестанет мешать.

Подозревать-то подозревал, но все равно поежился, когда увидел спускающуюся по эскалатору парочку.

– Вот как, в лучшем виде, – пробормотал Антон, думая, что дело серьезное, если прислали этих двоих.

За глаза их звали Охотниками, а в лицо… в лицо старались никак не называть.

Слишком уж неприкрытую угрозу излучали они, чересчур опасными выглядели – для опытного человека, конечно.

Один высокий и бледный, точно смерть, в кожаной косухе с множеством заклепок, в перчатках без пальцев и черной бандане. Второй пониже, с копной рыжих волос и вечной улыбкой на круглой физиономии, одетый в неряшливый камуфляж, словно охранник с Черкизовского рынка.

На первый взгляд ничего особенного, но это только на первый… Если не смотреть в глаза.

– Привет, пацаны. Как дела? Как доехали? – заюлил Антон, когда Охотники подошли к нему.

– Где след? – спросил бледный.

Лицо его всегда оставалось неподвижным, даже губы не шевелились, когда он говорил. Под тонкой кожей угадывались острые углы, какие-то металлические прожилки, словно у киборга из железа, обтянутого искусственной плотью.

– Мой коллега хочет сказать, что мы крайне озабочены порученным нам делом и не хотим тратить время на болтовню, – пояснил рыжеволосый, потирая большие, мокрые от пота ладони.

Из рукавов у него сыпались крошки, в шевелюре что-то шевелилось, под камуфляжем тоже нечто двигалось, как у фокусника, прячущего под одеждой выводок змей.

«Нет, это мне с перепуга мерещится», – подумал Антон, облизывая пересохшие губы.

– В лучшем виде, пацаны… Вот, около этой колонны я его потерял, – сказал он, указывая туда, где в последний раз видел мальчишку прежде чем полететь кувырком через проклятого барбоса.

– Очень хорошо, – протянул рыжеволосый и принялся шумно дышать, втягивая воздух носом, точно собака.

Бледный же и вовсе завращал белесыми, будто слепыми глазами в разные стороны.

Антон даже уловил нечто вроде металлического скрежета, и ему дико захотелось убраться подальше от этих типов… но куда денешься, если Босс приказал работать с ними?

– Зафиксировал, – сказал бледный.

– Да, запах очень четкий… страх, золото, острое зрение… – пробормотал рыжеволосый. – Пойдем-ка, посмотрим, куда отправился наш маленький друг… о, да он не один… как странно!

Антону очень хотелось спросить, что обнаружили «коллеги», но он побоялся.

Охотники двинулись вперед одновременно, точно скованные незримой цепью, пошли в сторону, раздвигая толпу, как два ледокола. Миновали лестницу, ведущую на другую линию метро, и остановились перед гладкой стеной, облицованной светло-синей плиткой.

– Ушел туда. – Бледный поднял руку и ощупал стену, словно проверяя, настоящая ли она.

– Это что, типа шутка, пацаны? – Антон засмеялся, но быстро замолк, настолько жалко прозвучал его смех.

– Мы никогда не шутим без крайней на то необходимости, – буркнул рыжеволосый. – Неприятно! Нам здесь не просочиться!

– Прогноз негативный, – подтвердил бледный.

– Придется двигаться по поверхности. – Рыжеволосый поковырял в носу, вытащил из ноздри что-то вроде опарыша и небрежно швырнул на пол, отчего Антона едва не стошнило. – Полетишь с нами?

– Ну да, в лучшем виде…

Нет, он с большим удовольствием отправился бы куда-нибудь еще, а не на охоту за Предметом, но приказ Босса есть приказ Босса, и если его нарушишь, то вскоре обнаружишь, что такие вот Охотники ждут тебя в твоей же спальне.

И Антон, тяжко вздохнув, двинулся вслед за «коллегами».

Наверху, припаркованная под «кирпичом», их ждала машина – огромный джип, выкрашенный в буро-кирпичный цвет и напоминающий крепость на колесах, разве что без пушек.

– Пристегнись, – велел рыжеволосый, когда Антон занял место на заднем сиденье.

И они понеслись…