Читать книгу Командировка в ад - Дмитрий Казаков - Страница 4

Крепление забрала со щелчком встало на место, и я подергал, чтобы убедиться – сидит как надо. Потом нацепил шлем на голову, и активировал фильтр ночного зрения – проверить, как работает. Казарма превратилась в картину, написанную всего двумя красками разных оттенков – тела разумных горели изумрудным огнем, все холодное было черным.

Можно увидеть, у кого температура повыше, у кого пониже, а кто вовсе ледышка по сравнению с остальными.

– А мой автомат не посмотришь, ха-ха? – зеленый силуэт совсем рядом оказался Максом. – Как сказал Леонардо да Винчи – крути винты, крути шурупы, тогда ты будешь не зал… ну в общем, будешь хорошим человеком.

– Давай, – я снял шлем. – Как вы тут обходились без меня все эти месяцы?

– Месяцы? – Макс вытаращил глаза. – Три недели, как мы расстались! Вапще!

Моя челюсть неприлично отвисла, так что пришлось ее подбирать едва не руками. Действительно, с чего я взял, что на «Гневе Гегемонии» прошло столько же времени, сколько и на Земле?

Про относительность, изобретенную Эйнштейном, я что-то слышал, разве что никогда не думал, что смогу приложить ее к себе.

Я возился с автоматом Макса, изучал механизм подачи пуль на «рельсу», проверял контакты для аккумулятора, «прозванивал» все слабые места. А он болтал, рассказывая о том, что произошло за период моего отсутствия – ничего особого на самом деле, линкор поставили на орбиту какой-то планеты для ремонта, а бойцам дали отдохнуть после неудачной и кровавой компании на Бриа, закончилась которая позорным отступлением, и даже один раз отпустили на поверхность.

Ну а там – пьянка, разврат, азартные игры, обычные солдатские развлечения, из всей экзотики только то, что в небе пять разноцветных лун пляшут изысканный танец, и вместо комаров летающие многоножки.

– …и бухло у них это, черное, как нефть, и на вкус такое же, ха-ха, вапще! – размахивал руками Макс, живописуя увольнительную. – После первой голова у меня расширилась, а после второй сузилась, после третьей расширилась, а потом опять сузилась… тогда и побежал я в сортир, блевать.

И в этот кульминационный момент мой шлем издал тонкую трель, а классификатор завибрировал. Проклятье, срочный вызов от начальства – теперь я десятник, меня могут выдернуть и днем и ночью.

– На связи, – буркнул я, поднеся браслет ко рту: знал, что это не нужно, что это не телефон, но пока избавиться от этой привычки не мог.

– Тебя ждет трибун Геррат, немедленно, – проскрежетал из классификатора Гага: слова его услышал только адресат, то есть я, до Макса не долетело ни звука.

– Есть, – ответил я, и сердце мое упало.

Вспомнил обо мне, вспомнил местный контрразведчик, чтобы его черти взяли!

– Ты прямо в лице изменился, ха-ха, словно умер у тебя кто, – Макс протянул ладонь с лежащей на ней большой лиловой таблеткой. – Прими быстренько, тут же лучше сделается.

Расслабон! Нет, никогда больше!

Этот местный аналог курева действовал сильнее обычных сигарет, успокаивал, снимал напряжение, убирал усталость. Но у меня он вызывал сильнейшее привыкание, настоящие ломки, как от тяжелых наркотиков, и мне большого труда стоило с него слезть.

– Нет, – я покачал головой, и вспомнил, что в прошлый раз принимал другие таблетки – круглые, желтые, как советские витаминки, без которых мой переводчик чудил так, что буквально сводил меня с ума.

– Слушай, а врач на месте? Тот, с татуировкой? – спросил я.

– Нет, перевели его недели две назад, ха-ха, – ответил Макс, и я ощутил, что меня словно ударили поддых: другой эскулап может и не войти в мое положение, а взять да списать меня на Землю, и что тогда, где брать деньги на операцию для Сашки?

– Черт, – я сунул автомат хозяину. – Дело такое, срочный вызов к начальству. Функционирует твой агрегат как новенький, только чистить не забывай, а то буду лупить на правах злого командира.

Макс недоверчиво заухмылялся.

А я покидал инструменты в тумбочку, где прятался черно-белый пингвинчик, подмигнул ему, и ринулся из казармы прочь – когда тебя зовут спецслужбы, лучше не тормозить. Трибун Геррат, маленький, непримечательный шавван с желтоватой кожей и усиками, встретил меня слащавой улыбкой.

– Садись, десятник, – пригласил он, не став слушать уставное «по вашему приказанию прибыл», и я шлепнулся на стул.

Кабинет контрразведчика не изменился, как и он сам – туша сейфа в углу, такого, что в него можно спрятать слона, портрет Гегемона на стене, и «окно», за которым на этот раз была уже не Столица, а морской пейзаж, белоснежные утесы, волны, летающие над ними то ли рыбы, то ли птицы, радуга вдалеке.

– Очень конкретно рад тебя видеть на своем корабле, – продолжил Геррат.

«Словно кот мышь» – подумал я.

– Поскольку твое появление означает, что твой хозяин продолжает свою игру, – говорил трибун негромко, поглаживал усики, поскольку наверняка понимал, что этот жест меня раздражает. – И это несмотря на то, что он знает, что я знаю о твоем статусе фигуры. Занятно, ведь так?

Для меня в этом всем ничего занятного не было.

Геррат невесть почему вбил себе в голову, что я шпион или вроде того, и я на практике знал, что оправдываться бесполезно, что любые мои слова будут восприняты как увертка, хитрый трюк. Согласиться с ним и пойти на сотрудничество я тоже не смог бы при всем желании, поскольку ни о каком «хозяине» не имел представления и смог бы выдать на допросе только собственные фантазии.

– Понимаю, что ты в данных обстоятельствах ни в чем не признаешься, конечно, – трибун вздохнул. – И ты можешь не знать, на кого работаешь, но я тебе расскажу… Перенесемся на двенадцать лет назад, когда Служба надзора совершила самый большой ляп в своей истории. Восстание в армии, да еще в Столице, стало для нас полной неожиданностью, мы не смогли его предотвратить, увы.

Печаль Геррата выглядела искренней, но я ему не верил – если надо, он изобразит что угодно.

– Один из линкоров первой пятерки перешел на сторону восставших, и с тех пор само имя его под запретом. Поднялось несколько легионов планетарных сил, ударные части. Они атаковали Дворец Семидесяти Фонтанов, это основная резиденция Гегемона и его семьи, если ты не знаешь. Часть его разрушили, прорвались во внутренние покои, захватили немало тронных сокровищ, и если бы не верные Гегемону офицеры…

Обычный для земной истории сценарий.

– Мятеж оказался разгромлен, тысячи негодяев попали нам в руки, – продолжал разливаться соловьем контрразведчик. – Только вот главари ухитрились скрыться, мы до сих пор не всех поймали, несмотря на сотни свидетелей, допрашивали которых профессионалы.

Я поежился – знаем мы этих профи пыточного дела с кнутом и дыбой под мышкой.

– Рядовые ничего не знали, а попавшие к нам офицеры… Многие быстро и капитально сошли с ума, другие, вроде бы в себе, рассказывали нечто странное, каждый свое. Неясно, кто ими руководил! Они словно забыли, кто отдавал приказы, или поверили, что действовали конкретно сами, по собственной воле!

А вот это выглядело странно, и случись такое на родной планете, я бы никогда не поверил. Но что нереально у нас, вполне могло быть нормой в Гегемонии, раскинувшейся на сотни звездных систем.

– Есть древние, вроде бы забытые техники контроля сознания, которые позволяют добиться подобного… И ясно, что есть некто, этими самыми техниками владеющий, пытающийся захватить власть! Готовый расшатать сами основы нашей цивилизации! Уничтожить все, лишь бы захватить трон!

Трибун замолчал, буравя меня суровым взглядом, и я невольно поежился.

– И вот ты, судя по всему, работаешь на этого персонажа, – добавил он небрежно. – Наверняка ведь думаешь, что сражаешься на стороне добра? Ведь так?

Я пожал плечами – вопрос типа «а ты перестал пить коньяк по утрам?».

– Да ни на кого я не работаю, – буркнул я, хотя знал, что бесполезно, не поверит.

И точно, Геррат сокрушенно вздохнул и посмотрел как отец на неразумное, но все же любимое чадо.

– Помни, что ты разменная пешка, и что только я могу вытащить тебя из игры. Хозяева же твои мигом пожертвуют тобой, как только им это станет выгодно, и вспомни – один раз они попытались это сделать, когда с тобой разговаривал принц Табгун, да сохранят его Святые Предки?

О да, это я никогда не забуду – общий смотр для всего линкора, и высокомерный, высокородный, высокозлобный кайтерит, по непонятной причине решивший поболтать с рядовым бойцом, то есть мной.

– И еще помни, что ты под присмотром, что я приглядываю за тобой днем и ночью, – и трибун игриво погрозил мне пальцем.

– Опять стучать заставите? – спросил я злобно.

В прошлый раз он буквально шантажировал меня, и несмотря на мое сопротивление, сунул мне передатчик, чтобы я докладывал, что творится в нашей центурии. И только то, что мы оказались в окружении, без связи со своими, в разгар кровавых боев, спасло меня от незавидной участи доносчика.

– Нет. Зачем, – новая улыбка, на этот раз небрежная. – У меня есть стукач среди твоих. Работает истово, и за страх, и за совесть, уговаривать и подстегивать не нужно. Так что… Кстати, центурион твой – полный идиот, он уже приходил ко мне, чтобы доложить о твоей неблагонадежности.

Ну да, командир – идиот, один из подчиненных – доносчик.

Прекрасная обстановка для легкой и веселой службы в армии великой Гегемонии, и это не учитывая, что сейчас война, и нас в любой момент могут кинуть в бой.

* * *

Взгляды бойцов, обращенные на меня, сияли вовсе не от любви и восхищения. Конечно, до отбоя меньше часа, время после ужина, сам Гегемон велел отдыхать, а этот идиот тащит на стрельбище!

Угрюмо смотрели даже ветераны, понимавшие, к чему все это, и чего говорить о салагах?

– Повторяю – если вы не освоите это сейчас, то придется осваивать на поле боя, – орал я сегодня столько, что сорвал голос, и поэтому хрипел простуженной вороной. – Расплачиваясь трупами и ранами, а не усталостью и потом!

Они таращили глаза, они не понимали, зачем все это, ради чего – троица девчонок-веша, американский идиот Билл, пугливый вилидаро, сородич Пиры, при каждом удобном случае таращившийся на нее с открытым ртом, увдоронат по кличке Шнобель, носатый книгочей, шавван Ррагат, рыхлый и неуклюжий на вид, но лучший стрелок среди новичков.

Я же слишком хорошо помнил нашу собственную подготовку: если попал из автомата в мишень, понял, где спусковой крючок, как вставлять магазин и менять аккумулятор, то все – годен. И помнил, чем все обернулось потом, когда мы оказались на Бриа, лицом к лицу с аборигенами, вооруженными чуть похуже, но тоже умеющими воевать.

Мы буквально залили эту планету кровью, и не чужой, из центурии выжило меньше половины, я сам уцелел чудом.

– Еще раз, – сказал я. – Условный противник, изображают которого Дю-Жхе и Юнесса, занял позиции за мишенями один и два, – для верности ткнул в ту сторону рукой. – Нужно атаковать их… Половина прикрывает, вторая перебегает, затем наоборот… Понятно?

Они должны освоить маневр так, чтобы выполнять все автоматически, и не тут, на стрельбище, где все видно, а в джунглях, где сплошь деревья и листья, а еще туман с дождем.

– Но почему… – начал Билл.

Я шагнул к нему и только занеся для удара руку, понял, что именно делаю.

К чести американца, он не испугался, в его голубых глазах были злость и ненависть, но не страх.

– Где «разрешите обратиться»? – прорычал я, насилуя больное горло.

За спиной хихикнула одна из девчонок-веша, и я развернулся к ней.

– Отставить хныканье! Упор лежа, все трое!

Я заставил их отжаться десяток раз, и за это время сам немного успокоился. Конечно, ударить любого из них я могу без проблем, но как после этого жить с ними вместе, сражаться рядом, прикрывать спину?

Я знал, что Равуда лупит подчиненных, но я не Равуда, и я таким не стану.

– Давай. Еще раз. На раз-два-три… Поехали!

Они побежали куда надо, медленно и нехотя, но побежали, залегли на позиции. Половина изобразила беглый огонь по мишеням, за которыми прятались Дю-Жхе и Юнесса, вторая – вялую перебежку на десять метров.

Понятно, что возможность стрелять я им отключил, а то поубивают друг друга…

– Давай! Отлично! – гаркнул я. – Не спать на правом фланге!

Я гонял их второй день, и к собственной радости видел результат – новички следили за опытными бойцами, подхватывались вместе, не вразнобой, понемногу нащупывали ритм. Никто не знал, когда нас снова швырнут в кровавое пекло, но я понимал, что прохлаждаться нам не дадут.

Гегемония ввязалась в войну с бриан не для того, чтобы та затянулась на годы.

Гага проводил занятия для всей центурии, конечно, но он особенно не утруждал себя. Мне же вовсе не хотелось, чтобы мы снова были как слепые кутята, не знающие и не понимающие, что делать и куда бежать.

– Последний рывок! – гаркнул я, и мое воинство дружно ринулось в атаку на «вражеские» позиции.

Дю-Жхе из-за своей мишени показал мне пятерню – по его подсчетам, они с Юнессой положили бы всех, кроме пятерых, дойди все до реальной схватки. Ничего, позавчера не осталось вообще никого, а вчера двое, так что я сорвал горло вовсе не впустую.

– Свободны, – велел я. – Макс, отведешь их до казармы.

– А ты? – спросил он, подняв забрало.

– Дело такое, мне надо кое-чего попробовать.

Мало нацепить на себя фильтр ночного зрения, надо еще пристреляться с этой штукой на морде и с трещащей прямо в ухо системой командирской связи – отвлекает, и сильно, хотя благодаря ей я в курсе, что творится во всей центурии, вижу не только свой кусочек боя, а всю картину.

Я дождался, пока бойцы уберутся прочь, перещелкнул канал на самый шумный, опустил забрало.

– Вот он, великий командир, гроза врага, – она подошла бесшумно, и шаги я уловил в последний момент.

Я вернул забрало на место и обернулся, чтобы напороться на холодный взгляд трех голубых глаз. Злобная, хоть и красивая сучка Лиргана, наш бывший центурион, ставшая трибуном и ушедшая на повышение в другой манипул… что принесло тебя на стрельбище в столь поздний час?

Рассматривала она меня с обычной смесью похоти и презрения.

Я приложил руку к шлему, отдавая честь.

– Не воняй, – процедила она. – Знаю, что ты всю эту военную требуху в гробу видал.

Лиргана выглядела на диво хорошо в гражданском – узкой юбке с вырезом на бедре, высоких сапогах, и полупрозрачной кофточке, под которой более чем очевидно угадывались крупные груди, числом три. И я был рад ее видеть, и не то что рад, а прямо-таки воодушевлен в некотором смысле, в том, что живет в мошонке.

Тело мое под бронезащитой начало разогреваться.

– Есть разговор, – Лиргана ухмыльнулась, и я понял – видит, все замечает, стерва. – Только сначала тебя надо успокоить, а то ты, я вижу, разволновался так, что дерьмо внутри вот-вот закипит.

Я хотел ответить гордо, послать ее подальше, по похоть мертвой хваткой сцапала меня за горло. Вспомнил, как эта барышня буквально изнасиловала меня в трюме, каково ее тело на ощупь и на на вкус.

А я вдали от жены уже десять дней, и вовсе не железный!

– Пойдем, – Лиргана поманила меня, и я потащился за ней, точно баран за пастухом.

Заняться сексом посреди стрельбища – идея не самая лучшая, тут же набегут любопытные, начнут давать советы, да и валяться на взрытой земли, посреди траншей, брустверов и мишеней не очень удобно. Трибун привела меня к одной из дверей в стене огромного зала, и буквально затащила внутрь.

Это оказалась подсобка, темная, грязная, забитая стеллажами со всяким барахлом.

– Скучал? – поинтересовалась Лиргана, поворачиваясь.

А в следующий момент я притиснул ее к стене, жадно сдавил одной рукой грудь, другой вцепился в гладкое бедро.

– Полегче… полегче… – промурлыкала она. – Трусы может снимешь? Герой…

Я тяжело дышал и суетился, точно старшеклассник, пришедший в гости к подружке и обнаруживший, что она ждет его в одном халатике. Только и мог, что ощупывать ее и нечленораздельно мычать, путался в застежках, и до дрожи в ладонях боялся, что не дотерплю, не выдержу.

Лиргана понимающе усмехалась, и я ненавидел ее за эту усмешку, хотел сделать ей больно.

– Вот так… – сказала она, когда я вошел в нее, и укусила меня за губу, так сильно, что я ощутил привкус соленого.

От экстаза все мое тело содрогнулось, я ощутил себя накачанным сверх всякой меры воздушным шариком, в котором пробили дыру. Задергался и вцепился в Лиргану, стиснул посильнее, прижал к стене так, что ближайший стеллаж качнулся, с него со звоном что-то упало.

– Герой… – повторила она, и погладила меня по щеке с неожиданной нежностью.

Мне пришлось напомнить себе, что эта женщина безжалостна и расчетлива, что она некогда продавала себя и умеет манипулировать мужчинами, что ко мне она испытывает лишь влечение, замешанное на ненависти, и что если это ей окажется выгодно, она отдаст меня Равуде, и посмотрит, как тот будет резать меня на куски… Неожиданно мне стало холодно, возбуждение ушло, усталость навалилась на плечи как мешок с песком.

Я подтянул штаны и принялся застегивать ремень.

– Ну что же, будем считать, что мы поздоровались, – Лиргана оправила юбку. – Перейдем к делу.

И что ей от меня нужно?

Лиргана подняла руку с браслетом, и по щелчку ее пальцев над ним развернулся небольшой экран. Я увидел себя со спущенными до колен штанами, выпученные глаза, голую задницу, и прижатую мной к стене женщину с задранной кофточкой, свою жадную ладонь на одной из грудей.

Эта стерва записала все на видео – и сразу с нескольких сторон! Как? Как?

– Домашнее порно? – спросил я хмуро. – Что за ботва?

– А то за ботва, – голос Лирганы был сладким, и я понимал, что именно сейчас она получает удовольствие: когда может управлять мной, мучить меня, причинять мне боль. – Если ты не будешь делать то, что я тебе прикажу, то мы это виде отправим твоей супруге. Прекрасная женщина, верно? Любит тебя, да?

У меня перехватило дыхание, сердце забилось как бешеное, смесь страха и злости ударила в горло снизу как струя пара.

– Кто «мы»? – выдавил я. – А если я тебя придушу прямо тут?

Лиргана улыбнулась и двинула меня коленом в пах так, что я согнулся.

– Придушит он меня, – сказала она. – Суешь свой отросток во все, что движется. Только на это и способен. Если поднимешь на меня руку, то пожалеешь, очень-очень сильно.

Трибун не блефовала, она начала службу простым бойцом и поднялась до офицера, прошла сотни боев, убивала много раз.

– А как вы доберетесь до Земли? – спросил я, когда смог наконец распрямиться.

– Если бы ты приласкал меня как следует, прежде чем грубо и неромантично трахнуть, то ни о чем бы уже не спрашивал, – Лиргана приспустила кофточку с плеча, и я обнаружил на ее нежной коже татуировку: хищная лапа с тремя пальцами вроде птичьей.

Точно такая же имелась у врача-шаввана, прописавшего мне «витаминки», точно такой же щеголял мой дядюшка Иван на Земле… но раньше такого украшения у нее не было, ведь я видел эту женщину голой, совсем без всего!

Вот это сюрприз!

Она не блефует, у них, кем бы эти «они» ни были, и правда есть доступ к нашему миру!

– А что надо делать? – тупо спросил я, ощущая себя волком, которого загнали собаки: оскаленные пасти и злобный лай со всех сторон, да еще и людишки подтягиваются, ружья наводят.

– Повиноваться, – Лиргана оскалилась мне в лицо. – А в чем конкретно – узнаешь. Если прикажем, то будешь дерьмо языком собирать… прикажем – убьешь кого-то из друзей. Иначе твоя жена узнает, как ты тут без нее развлекаешься… И все, прощай личное счастье.

Я открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же захлопнул его, поскольку так и не нашел слов. Трибун хмыкнула и вышла, намеренно толкнув меня плечом, а я остался – совершенно обалдевший и павший духом.